– Доброе утро, доктор Кюн. Вы сегодня в комнате вместе со мной?
– Нет, меня там нет.
– О, я расстроен.
– Сожалею. Изоляция является необходимой мерой предосторожности, учитывая твою поврежденную иммунную систему, но эта мера временная.
– Ясно. Я хочу сказать, я понял.
– Да, конечно, _____. По десятибалльной шкале, один – боли нет, десять – боль худшая из всех мыслимых, оцени боль, которую ты испытываешь сегодня утром.
– Один.
– Ты уверен? Абсолютно никакой боли нет?
– Да.
– Спасибо, _____. Пожалуйста, расслабь руки, ноги, плечи. Хорошо. Пожалуйста, согни тело в пояснице. Спасибо. Боль какую-либо почувствовал? Если почувствовал, пожалуйста, оцени ее по той же самой десятибалльной шкале, что и прежде.
– По-прежнему единица. Если вы меня видите, я сейчас проверяю мышцы лица широкой улыбкой.
– Я очень рада, что боли больше нет.
– Когда я только очнулся, боль… ну описать боль трудно, правда? Боль – это очень субъективное ощущение, но та боль навеяла мысли, что я один или даже, быть может, что я – это не я.
– Я сожалею, что тебе пришлось через это пройти.
– Я так думаю, по вашей шкале это была десятка. Это было ужасно.
– У тебя замечательный прогресс. Свои мысли ты формулируешь значительно лучше, чем прежде.
– Кажется, я забыл, что значит «формулируешь».
– Ты отчетливо выговариваешь все слова, правильно произносишь взрывные и твердые согласные. Твоя речь стала более связной и понятной.
– Спасибо.
– Пожалуйста.
– Можно задать вопрос?
– Да.
– Я слепой или в комнате темно?
– Ты помнишь, что спрашивал у меня это накануне и позавчера?
– Помню.
– Пока что ответ прежний: и то, и другое.
– И то, и другое?
– В комнате темно. Твои глаза еще должны полностью откликнуться на лечение.
– А со временем я смогу видеть?
– Да.
– Я помню, что раньше мог видеть.
– Что еще ты помнишь?
– Я помню океан. Помню желтую комнату.
– Что еще, _____? Это все? Вчера ты смог вспомнить гораздо больше.
– Мне бы хотелось, чтобы вы спрашивали у меня, что я помню о конкретных событиях или образах, вместо общего «что еще ты помнишь?». Отвечать на такой расплывчатый вопрос очень трудно.
– Я понимаю твое огорчение, но наши разговоры являются частью твоего лечения. Они должны тебе помочь.
– Вижу. То есть я понимаю.
– Что еще ты помнишь, _____?
– Я помню, что у денег очень характерный запах, но я не помню этот запах. Я помню дождь. Помню, что жил в маленьком коричневом доме с деревом во дворе.
– Как только зрение к тебе вернется, я покажу тебе картинку этого коричневого дома.
– На картинке будет дерево? Я не помню, что это было за дерево. Мне известны многие виды деревьев, например, береза и ель, но не все.
– Это была дикая яблоня. Ты помнишь еще что-нибудь?
– Кажется, я помню вас. По прошлому. Да, я помню вас по прошлому. Это так, доктор Кюн?
007
– Доктор Кюн, вы поставите мне еще раз музыку? А потом я, пожалуй, хотел бы снова послушать «звуки океана».
– Да, я поставлю музыку, но после нее будут «звуки леса». Однако сначала мы сыграем в слова-ассоциации. Я буду называть какое-нибудь слово, а ты должен будешь говорить первое слово, какое пришло тебе в голову. Это понятно?
– Да, думаю, понятно.
– Птица.
– Это теплокровное животное, откладывающее яйца, которое…
– Нет, _____. Тебе не нужно перечислять факты или определять данное слово. Твои темпы усвоения информации впечатляют, но я хочу, чтобы ты просто говорил первое слово, которое придет тебе на ум, или описывал образы, которые увидишь у себя в голове. Это понятно?
– Увижу в голове?
– Да. Попробуем еще раз. Если ты ничего не увидишь, тогда не надо ничего говорить.
– Я попробую.
– Вода.
– Влажный.
– Дом.
– Дикая яблоня.
– Птица.
– Я уже отвечал на этот…
– Я хочу, чтобы ты попробовал еще раз.
– Яйцекладущее… животное. Правильно?
009
У тебя чешутся глаза, и тебе сказали, это означает, что они выздоравливают и скоро ты снова сможешь видеть.
Последние три дня ты вставал с кровати и обходил по периметру свою комнату. Ты попеременно прикасался к стенам левой или правой рукой, в зависимости от того, в каком направлении двигался.
Тебе объяснили, что тренировки в темноте – это не идеальный выход, но они необходимы для предотвращения атрофии мышц, для их разработки. Ты проспал очень долго, и теперь после пробуждения следует ожидать проблем с физическим состоянием.
Сегодня в углу твоей комнаты тебя ждет беговая дорожка. Ты перебиваешь доктора Кюн, перечисляющую характеристики модели, установленной у тебя в комнате, и говоришь ей, что первая беговая дорожка была изобретена в конце девятнадцатого века в Англии. Она предназначалась для того, чтобы наказывать заключенных, ломать их психику. Ты процитировал некоего тюремного охранника по имени Джеймс Харди, написавшего о беговой дорожке: «ужас ее заключается не в жестокости, а в монотонном однообразии».
Первоначально ты воспринимаешь молчание доктора Кюн как удивление тем, что ты смог так быстро вспомнить эту информацию. Тебя беспокоит то, что информация может быть расплывчатой или ее нельзя усвоить. Что это говорит о тебе как о личности, о твоих интересах до того, как ты попал сюда?
Ты спрашиваешь, по-прежнему ли доктор Кюн здесь. Ты спешишь подправить свой вопрос объяснением: под «здесь» ты понимаешь другую комнату, обособленную от твоей, откуда доктор Кюн продолжает наблюдать за тобой, имея возможность при желании с тобой связаться. Опередив ее ответ, ты пытаешься пошутить, спрашиваешь, можно ли считать тебя арестантом, наказанным занятиями на беговой дорожке. О том, что это шутка, ты показываешь доктору Кюн своим смехом.
– Нет, меня там нет.
– О, я расстроен.
– Сожалею. Изоляция является необходимой мерой предосторожности, учитывая твою поврежденную иммунную систему, но эта мера временная.
– Ясно. Я хочу сказать, я понял.
– Да, конечно, _____. По десятибалльной шкале, один – боли нет, десять – боль худшая из всех мыслимых, оцени боль, которую ты испытываешь сегодня утром.
– Один.
– Ты уверен? Абсолютно никакой боли нет?
– Да.
– Спасибо, _____. Пожалуйста, расслабь руки, ноги, плечи. Хорошо. Пожалуйста, согни тело в пояснице. Спасибо. Боль какую-либо почувствовал? Если почувствовал, пожалуйста, оцени ее по той же самой десятибалльной шкале, что и прежде.
– По-прежнему единица. Если вы меня видите, я сейчас проверяю мышцы лица широкой улыбкой.
– Я очень рада, что боли больше нет.
– Когда я только очнулся, боль… ну описать боль трудно, правда? Боль – это очень субъективное ощущение, но та боль навеяла мысли, что я один или даже, быть может, что я – это не я.
– Я сожалею, что тебе пришлось через это пройти.
– Я так думаю, по вашей шкале это была десятка. Это было ужасно.
– У тебя замечательный прогресс. Свои мысли ты формулируешь значительно лучше, чем прежде.
– Кажется, я забыл, что значит «формулируешь».
– Ты отчетливо выговариваешь все слова, правильно произносишь взрывные и твердые согласные. Твоя речь стала более связной и понятной.
– Спасибо.
– Пожалуйста.
– Можно задать вопрос?
– Да.
– Я слепой или в комнате темно?
– Ты помнишь, что спрашивал у меня это накануне и позавчера?
– Помню.
– Пока что ответ прежний: и то, и другое.
– И то, и другое?
– В комнате темно. Твои глаза еще должны полностью откликнуться на лечение.
– А со временем я смогу видеть?
– Да.
– Я помню, что раньше мог видеть.
– Что еще ты помнишь?
– Я помню океан. Помню желтую комнату.
– Что еще, _____? Это все? Вчера ты смог вспомнить гораздо больше.
– Мне бы хотелось, чтобы вы спрашивали у меня, что я помню о конкретных событиях или образах, вместо общего «что еще ты помнишь?». Отвечать на такой расплывчатый вопрос очень трудно.
– Я понимаю твое огорчение, но наши разговоры являются частью твоего лечения. Они должны тебе помочь.
– Вижу. То есть я понимаю.
– Что еще ты помнишь, _____?
– Я помню, что у денег очень характерный запах, но я не помню этот запах. Я помню дождь. Помню, что жил в маленьком коричневом доме с деревом во дворе.
– Как только зрение к тебе вернется, я покажу тебе картинку этого коричневого дома.
– На картинке будет дерево? Я не помню, что это было за дерево. Мне известны многие виды деревьев, например, береза и ель, но не все.
– Это была дикая яблоня. Ты помнишь еще что-нибудь?
– Кажется, я помню вас. По прошлому. Да, я помню вас по прошлому. Это так, доктор Кюн?
007
– Доктор Кюн, вы поставите мне еще раз музыку? А потом я, пожалуй, хотел бы снова послушать «звуки океана».
– Да, я поставлю музыку, но после нее будут «звуки леса». Однако сначала мы сыграем в слова-ассоциации. Я буду называть какое-нибудь слово, а ты должен будешь говорить первое слово, какое пришло тебе в голову. Это понятно?
– Да, думаю, понятно.
– Птица.
– Это теплокровное животное, откладывающее яйца, которое…
– Нет, _____. Тебе не нужно перечислять факты или определять данное слово. Твои темпы усвоения информации впечатляют, но я хочу, чтобы ты просто говорил первое слово, которое придет тебе на ум, или описывал образы, которые увидишь у себя в голове. Это понятно?
– Увижу в голове?
– Да. Попробуем еще раз. Если ты ничего не увидишь, тогда не надо ничего говорить.
– Я попробую.
– Вода.
– Влажный.
– Дом.
– Дикая яблоня.
– Птица.
– Я уже отвечал на этот…
– Я хочу, чтобы ты попробовал еще раз.
– Яйцекладущее… животное. Правильно?
009
У тебя чешутся глаза, и тебе сказали, это означает, что они выздоравливают и скоро ты снова сможешь видеть.
Последние три дня ты вставал с кровати и обходил по периметру свою комнату. Ты попеременно прикасался к стенам левой или правой рукой, в зависимости от того, в каком направлении двигался.
Тебе объяснили, что тренировки в темноте – это не идеальный выход, но они необходимы для предотвращения атрофии мышц, для их разработки. Ты проспал очень долго, и теперь после пробуждения следует ожидать проблем с физическим состоянием.
Сегодня в углу твоей комнаты тебя ждет беговая дорожка. Ты перебиваешь доктора Кюн, перечисляющую характеристики модели, установленной у тебя в комнате, и говоришь ей, что первая беговая дорожка была изобретена в конце девятнадцатого века в Англии. Она предназначалась для того, чтобы наказывать заключенных, ломать их психику. Ты процитировал некоего тюремного охранника по имени Джеймс Харди, написавшего о беговой дорожке: «ужас ее заключается не в жестокости, а в монотонном однообразии».
Первоначально ты воспринимаешь молчание доктора Кюн как удивление тем, что ты смог так быстро вспомнить эту информацию. Тебя беспокоит то, что информация может быть расплывчатой или ее нельзя усвоить. Что это говорит о тебе как о личности, о твоих интересах до того, как ты попал сюда?
Ты спрашиваешь, по-прежнему ли доктор Кюн здесь. Ты спешишь подправить свой вопрос объяснением: под «здесь» ты понимаешь другую комнату, обособленную от твоей, откуда доктор Кюн продолжает наблюдать за тобой, имея возможность при желании с тобой связаться. Опередив ее ответ, ты пытаешься пошутить, спрашиваешь, можно ли считать тебя арестантом, наказанным занятиями на беговой дорожке. О том, что это шутка, ты показываешь доктору Кюн своим смехом.