— Такой расписки нет. — Витолд невозмутимо смотрел в её глаза.

— Тогда зачем вам подтверждение погашения долга? — Упорствовала девушка. Необъяснимое чувство тревоги захлестнуло её. Пресловутая женская интуиция вопила не спешить, сердце отбивало сумасшедший ритм.

— Мне так будет спокойнее. Пишите, — мягко повторил палатин, не отводя от неё взора.

— Хорошо, — Наташа отклонилась от него, разрывая зрительный контакт. — Но и вы пишите, что передали мне денежные средства. Ведь вы наиболее заинтересованное в этом деле лицо.

Вопреки ожиданиям, мужчина, расположившись рядом с ней и промурлыкав: «С удовольствием», с готовностью откликнулся на призыв, чем обескуражил пфальцграфиню.

Она с интересом краем глаза наблюдала, как из-под его руки уверенно появляются буквы, слова, строки. Так быстро писать она пока не умела. Медлила, не решаясь поставить свою подпись. Не покидало чувство, что в чём-то есть подвох.

Витолд её не торопил, терпеливо ожидая завершения сделки.

Ещё раз прочитав документы, вздохнув, она всё же поставила подписи и, когда палатин протянул руку, прижала пергаменты к столу:

— Один момент… — Особенно тщательно дополнила свои подписи припиской полученной суммы цифрами и прописью, заполнив прочерком пустые места, чтобы было невозможно что-либо дописать. Мало ли… — Вот теперь всё.

Облегчённо выдохнув, подвинула Витолду его экземпляр.

Он, глянув в документ и бегло проверив его содержание, прищурившись, окатил её озабоченным взором.

— Что-то не так, господин пфальцграф? — Насторожилась девушка.

— Нет, всё так, Вэлэри. — Свернув плотный лист трубочкой, приложился к её ручке, откланиваясь: — Приятно иметь дело с разумной женщиной.

Она впервые посмотрела на мужчину с уважением. Всё же напрасно она так подозрительна. Долг чести не имеет срока давности, и Витолд своим поступком это доказал. «Надо собрать корзину с гостинцами для Ретинды и отправить сегодня же», — подумала она, рассеянно блуждая по стопкам золотых монет. На шум открывшейся двери, повернула голову.

— Вот ты где! — Хельга поспешно впорхнула в комнату, закрывая за собой дверь. Улыбаясь, на ходу сообщила: — Мне сказали, что Бригахбург здесь. Он вернулся!

— Да, — ответно улыбнулась Наташа. — Мы уже поговорили.

— Всё хорошо? — Не скрывая интереса, графиня следила за руками подруги, собирающей золотые монеты в кошель. — Тогда почему по твоему лицу этого не скажешь?

— Приходил Витолд фон Шоленбург. Он вернул старый долг. — Стянула края кошеля, завязывая шнурок.

— Долг?

— Да, настолько старый, что его можно было запросто не отдавать, сославшись на срок давности или на смерть заимодавца.

— О-о, господин пфальцграф оправдывает свою репутацию честного и порядочного человека.

— Хельга, мне непонятно другое. Мой отец продал наш дом отцу Витолда. Так?

— И что?

— Зачем он сделал это? Если семья Витолда должна ему сумму стоимости подобного дома… Зачем ему продавать дом своим должникам?

Хельга опустилась на место, где только что сидел палатин:

— И правда, странно. Имела место отсрочка уплаты основного долга?

— Возможно… Здесь что-то не так. Деньги на покупку дома есть, а на возврат долга — нет. Или долг появился после покупки дома? Ничего не понимаю.

— Так спроси у Шоленбурга.

— Я подумаю… Ты говорила, что отец умер в беспамятстве на твоих руках. Он называл имена — моё, мамы, другие. — Графиня, задумавшись, кивнула. — Вспомни, было среди них имя Шоленбурга или Ашберг?

— Да-а… Кажется, он поминал фон Шоленбурга.

— Понимаю так, — Наташа потёрла лоб, — если долг был немалый, то должна быть расписка о займе.

— Не обязательно. Между друзьями могла быть устная договорённость.

— Вот и Витолд сказал, что расписки нет. Но, насколько я успела изучить отца, он бы, с его-то характером, обязательно взял с них расписку. Дружба дружбой, а табачок врозь. В его тайнике полно всяких бумаг. — Мысль о том, что она могла держать расписку в руках, взволновала. В то время, не зная грамоты, все свитки казались ей одинаковыми по содержанию и представляли собой турецкую грамоту.

— Но ведь долг возвращён. Зачем тебе бумага? — возразила Хельга. — И ещё. Дом могли купить не родители палатина, а его дедушка, например.

— Да, — улыбнулась Наташа. — ты права. Я об этом не подумала. Наверное, так оно и было.

— Вэлэри, ты же помнишь, что нам нужно поговорить с Бригахбургом о малыше Брунса?

— Обязательно поговорим. Только, на всякий случай, подготовься к разговору. Нужно будет доказать родство со Стесселем. Герард не поверит на слово.


— Родство? Каким образом? У меня ничего нет!

— Давай подумаем… Есть кольцо этого семейства, так? Собери рисунки. Бруно там очень похож на себя. Расскажешь Герарду всё, что рассказывала мне. Я помогу тебе убедить его.

— Думаю, о том, как я поступила со своим мужем, говорить не надо?

Наташа вздохнула:

— Есть вещи, о которых никто не должен знать… Не переживай, у нас всё получится.

Перед глазами всплыло озабоченное лицо Витолда, перечитывающего полученную расписку. Кончики пальцев похолодели. «Есть вещи, о которых никто не должен знать…» Без видимых на то причин он вынудил её раскрыть перед Собранием настоящее имя и происхождение, подчеркнув, что не имел желания помочь ей. Почему? Чтобы вернуть старый долг, о котором она не знает? Было бы странно и нелогично, если бы… «Есть вещи, о которых никто не должен знать…» Вывод напросился сам: она не знает о том, о чём знает Витолд.

Голова пухла от мыслей. Требовалась передышка. Об этом она подумает после, а пока обратилась к подруге:

— Лучше расскажи, что ты знаешь о помолвке?

— Помолвке? Ты имеешь в виду Бригахбурга? Кольцо на его пальце помолвочное?

Вместо ответа, девушка, зардевшись, утвердительно кивнула:

— Он сказал, что помолвка состоялась по указу его величества.

— Плохо, — покачала головой графиня. — Этот союз может быть выгоден королю. Ты не знаешь, кто она?

— Нет. А в чём выгода королю? Герард не герцог и даже не пфальцграф.

— Если это не политические и не имущественные устремления, тогда обычное желание устроить судьбу сироты.

— Или вдовы. Я знаю об этом. А как можно расторгнуть такую помолвку?

— С согласия обеих сторон. Причём виновная сторона должна уплатить огромный штраф. И такое повсеместно осуждается. — Хельга с сочувствием посмотрела на подругу. — Ещё… Если жених или невеста замечены в блуде или кто-то из них тяжело болен. Если один из них хочет уйти в монастырь. Вот, ещё знаю — безвестное отсутствие в течение трёх лет.

— В общем, всё плохо, — поникла Наташа.





* * *


Подойдя к номеру «Люкс» и взявшись за ручку двери, Наташа входить не спешила. Прислушалась. Из комнаты не доносилось ни звука. Она не знала, что хотела услышать — тишину или храп здорового уставшего мужчины. Там, за дверью, её ждали, и это чувство тревожило забытыми ощущениями нужности и тихой радости. Улыбнувшись, осторожно толкнула створку, проскальзывая внутрь. Уставилась на пустую кровать со сбитым одеялом. Растеряно осмотрелась. Герарда в покое не было. Шагнув к столу, бросила на него кошель с золотом и свёрнутый лист с распиской.

Лёгкий шорох за спиной.

Звук отброшенного клинка.

Горячие руки обняли её, подхватили, прижимая к груди:

— Таша…

Она вздрогнула от неожиданности.

Сердце вспугнутой птицей рванулось из тела.

Уцепилась за его шею:

— Напугал, чёрт!

Он негромко рассмеялся и, ступив на мягкий ковёр, опустил женщину на ложе.

От него пахло чистотой и свежестью хвойной мыльной массы. Отвечала на поцелуи, пальцы путались в его длинных волосах на затылке, тело растворялось в ласковой неге рук.

Задыхалась от потребности любить этого мужчину и быть им любимой. Она мечтала о встрече с ним, скучала по его прикосновениям, его губам. Сколько раз мысленно водила ладонями по телу любимого, очерчивая рельеф расслабленных мышц, вдыхая ни с чем несравнимый аромат кожи, и даже запах его пота казался возбуждающим.

Долгий требовательный поцелуй вызвал жгучее, выкручивающее тело желание. Каждое движение воспринималось пронзительно остро, отдаваясь сладкой тянущей болью внизу живота.

Нетерпеливые мужские руки снимали с женщины платье, чередуя поцелуи с подглядыванием за обнажившимися частями тела любимой.

Она стягивала с покатых плеч распахнувшийся халат, покрывала поцелуями широкую грудь с отметинами зверя, скользила вниз по тёмной дорожке волос, распаляя мужчину, устремившегося навстречу ненасытным женским губам, припечатывающим на его тело жаркие неистовые поцелуи. Бесстыдно раздвинула ноги, сгорая от нетерпения и страсти.

Он впервые изменил себе, думая о боли, которую может причинить Птахе своей поспешностью. Одним долгим плавным невыносимо возбуждающим движением проник во влекущую влажность женского тела, поднимая пьянящую удушливую волну, растекающуюся огненной лавой по венам.

— Ещё, — просила Наташа, задыхаясь, с наслаждением уносясь за грань реальности. — Ещё…