Небольшая комната, куда её привели, понравилась с первого взгляда, напомнив подобную в замке Бригах. Высокое окно, закрытое ставней. Скамья у стены. Широкая кровать с балдахином и столиком в изголовье. Сундук в изножье. Свечи в кованой напольной подставке. У камина два одинаковых стула с высокой спинкой. Деревянными панелями отделана только половина комнаты. Со стороны очага стена оштукатурена и побелена. Зеркала, по понятной причине, не было. Умывальня и нужник находились в конце коридора.

— Сейчас затопят камин и принесут бельё, — экономка зябко передёрнула плечами, не торопясь уходить. — Отогреетесь, отдохнёте.

— Спасибо. — Наташа присела на стул, уставившись на свечу.

Спокойная обстановка и приятная обходительная женщина подняли в душе волну благодарности. Она помнила, как приняли её в замке Бригах и в поместье Россен. Она всегда знала, что мир не без добрых людей. Любой мир.

Тот самый басовитый мужчина принёс дров и, затопив камин, обернулся к экономке в ожидании указаний.

— Ступай отдыхать, Каспар. Дальше я сама.

Прибежала худенькая конопатая девушка, принявшаяся стелить постель.

Вид серых жёстких полотен вызвал у пфальцграфини неприятные зудящие ощущения на коже. Не думала же она, что ей постелют тонкое господское бельё?

— Вы надолго к нам? — спросила Ребекка.

— Пока не знаю. Госпожа баронесса предложила поработать у вас.

— Кем? — насторожилась женщина.

— Мы отложили решение этого вопроса до её приезда домой, — улыбнулась Наташа как можно мягче. — Госпоже баронессе понравилось, как я помогла ей во время родов.

— Так вы повитуха? — обрадовалась экономка.

— Нет, — поспешила возразить пфальцграфиня. — Так вышло, что я знаю, как правильно дышать, чтобы не было больно при родовых схватках.

— О-о, — удивилась она, вставая и поправляя кочергой занявшиеся дрова. — Хорошо как. Лекарка.

Скорее всего, Наташу не поняли. Объяснять ничего не хотелось:

— Можете идти, фрау Ребекка. Я справлюсь сама.

— Зовите меня Ребекка.

— А меня Лэвари.





Глава 13




Герард не пытался освободиться. Бесполезно. Меченый охранник тайного советника умеет вязать крепкие узлы.

В горле першило. Пересохший язык казался колючим шерстяным клубком. Но не это его заботило. Таша… Неужели конец? Вот так? На пустом месте? В виски била только одна мысль: догнать, остановить, не дать уйти. Не получится — шагнуть за ней в пропасть, куда угодно, хоть в преисподнюю. Почему она оставила его связанным? Почему лишила слова? Она всегда отличалась милосердием.

Ответом на вопрос голосом гехаймрата всплыла подсказка: «Такая женщина, слыша, что происходило за стеной, не станет говорить с изменником ни о чём». Дьявол! Как же нелепо всё вышло! Догнать и остановить — самое простое. А дальше? Как объяснить, что за стеной его не было и это жуткое недоразумение? Взять бы её за руку и отвести в соседнюю камору к этим… Пусть бы убедилась.

Сердце зашлось тупой ноющей болью. Почувствовал, что не может дышать. Ни вдохнуть, ни выдохнуть. Лицо покрылось испариной. Задержал дыхание, как это делал, когда нырял в тёмную мёртвую глубину холодной реки.

— Ого, — словно сквозь залитые водой уши услышал над собой.

Размытый силуэт качнулся в сторону и сиятельный неожиданно почувствовал облегчение. Его тело обмякло, наполняясь болью другого рода. Мириады колючек впились в него, терзая плоть.

— Пить. — Голос звучал хрипло и очень тихо. В ушах нарастал шум.

Маленькими глотками опустошил кубок с вином, игнорируя щиплющую боль в губе, чувствуя отталкивающую саднящую горечь напитка, как он течёт по пересохшему горлу, опускаясь в желудок благотворным исцеляющим бальзамом.

— Помоги мне, — прояснившимся зрением оценивающе глянул на мальчишку, хватаясь за него дрожащей рукой.

В боку кольнуло. Да, рана. Шамси.

Привалившись к спинке кресла, растирал непослушными руками плечи, колени. Вращал ступнями, восстанавливая кровообращение. Ощупал бок, елозя пальцами по задубевшей ткани рубахи, пропитанной засохшей кровью.

— Стой, — бросил в спину пацану. — Серебряный хочешь заработать?

— А что нужно делать? — Осторожный голос раздался рядом.

— Кто тебя послал? — Ухватил за тонкое запястье, сжимая.


— Женщина. — Спаситель не вырывался.

— Что за женщина. Знаешь её? — Отпустив его, растирал шею. — Подай ещё вина.

— Постоялица. — Мальчишка придержал кувшин, наклоняя, глядя, как дёргается кадык на шее пьющего мужчины.

— Какая она?

— Ну, — замялся он, — такая… Краснорожая. — Выпалил, словно обрадовался, что одним словом удалось описать её убожество.

Бригахбург качнул головой. Приметная стала пфальцграфиня. Легко найдёт. Не верилось в россказни об ином мире. Будто Птаха и тайный советник играли в игру, правила которой известны только им. Хотя…

— Видел, куда и с кем пошла?

Пацан пожал плечами:

— Как за ворота вышла одна, видел.

— С коробом?

— Нет, ничего не было.

— Что велела передать?

— Ничего. Сказала развязать. Всё. — Почесал пятернёй лоб. — Сказала, что раненый там… Здесь.

— Вспомни, кто-нибудь вошёл в ворота, когда она вышла. Кто мог видеть её там?

Лишь усиленное отрицательное качание головой в ответ.

— Ступай, — свесил голову Герард.

— А серебряный?



Распахнув дверь в коридор, ухватился за косяк. Кружилась голова. От выпитого вина закрывались глаза, слабость подкосила ноги. Что за чёрт? Будто подлито что в питьё. Недоумевал, куда пропала его стража? Почему никто из шестерых воинов не ищет своего хозяина? Они, что, всё ещё связанные за конюшней?

Из темноты выплыла сгорбленная невысокая фигура и прогундосила:

— Господину помощь нужна? — приблизила безобразное лицо к его, всматриваясь.

— Ты работаешь здесь? — он не помнил, чтобы видел его среди служащих таверны.

— Нет. — Вздёрнул кустистые клочковатые брови недомерок. — Могу позвать кого-нибудь. Вы ранены. — Уставился на его бок.

Граф, проигнорировав человечка, опираясь на стену, побрёл к лестнице. Будучи на площадке, задержался, всматриваясь в мужчину, быстро поднимающегося ему навстречу.

Его тоже заметили. Глаза, метнувшись к кинжалу за поясным ремнём сиятельного, к его испачканным кровью рукам, недобро блеснули жаждой расправы. Губы изогнулись в саркастической усмешке. Гримаса холодной подозрительности застыла на лике, обезображенном тёмными шероховатыми каплевидными пятнами.

— Вы-то мне и нужны. — Поравнявшись с Герардом, Ингваз схватил его за плечо, останавливая.

— Пошёл прочь, — рыкнул тот, вырвав руку и кладя её на рукоять кинжала. На этот раз цепному псу Шамси не удастся застать его врасплох.

Охранник, бросив взор выше плеча Бригахбурга, коротко кивнул.

Сильный удар по темени свалил графа с ног. Теряя сознание, он ощутил, как крепкие руки не дали ему упасть, подхватив, поволокли по коридору.





* * *


Глядя на это здание со стороны, казалось, что строилось оно исключительно в оборонных целях: круглые башни, соединённые между собой крепостными стенами; крошечные окошки и флигели на крыше; каменные колонны для укрепления ворот; узкий подъёмный мост на цепях; глубокий ров, соединённый с водами реки, с которой дул ледяной пронизывающий ветер.

Наташа ёжилась, рассматривая замок знатного древнего рода: без намёка на украшения и архитектурные изыски, грозный и мрачный, как эти суровые времена и нравы.

Тихий голос экономки временами переходил на шёпот, когда речь заходила о господине бароне и его супруге, и крепчал, когда поминался герр Корбл. Раскрасневшееся лицо и глаза, лихорадочно блестевшие в сгущавшихся сумерках, выдавали Ребекку с головой. Ей нравился герр Корбл Уц. Да, этот сутулый нескладный Гоблин, с крючковатым носом и гнусавым голосом. И надо быть слепой, чтобы этого не заметить. Лишнее подтверждение тому, что мужчин любят далеко не за внешнюю красоту.

Пфальцграфиня присматривалась к женщине, ставшей неожиданно разговорчивой после обеденной трапезы, где в связи с рождением близнецов, всем было дозволено выпить крепкого старого вина за их здоровье и благополучие господ.

Вызвавшись проводить, пожелавшую прогуляться гостью, проспавшую почти до обеденной трапезы и принявшую участие в застолье, Ребекка продолжала рассказывать: