Габриель схватил ее за руку.

— Я испытывал к ней определенные чувства, но это не было любовью. Чувство вины, животная страсть, некоторая симпатия. А любви там не было.

— И что ты теперь собираешься делать?

Габриель обнял ее за талию, прижал к себе.

— Меня так и подмывает отплатить ей за этот подарок, но я воздержусь. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы заслужить твое доверие. Ты мне нужна. Прости, что доставил тебе эту боль.

— Кто знает? Может, потом ты передумаешь.

Габриель обнял ее еще крепче. Его лицо было исполнено страсти.

— Ты единственная, кого я всегда любил и люблю. — Не дождавшись от Джулии ответа, он повел ее к дому. — Я всегда буду верен тебе. А что касается вчерашнего Полининого демарша… — Габриель крепко обнял Джулию за талию. — Были времена, когда меня можно было увести с пути истинного. Но это раньше, до нашей новой встречи. Я скорее предпочту всю оставшуюся жизнь пить твою любовь, нежели опустошать все океаны на земле.

— Если твои обещания не подкрепляются честностью, какой в них смысл? Я тебя спросила, была ли Полина твоей любовницей, а ты начал играть со мной в словесные игры.

— Ты права, — поморщился Габриель. — Прости меня. Этого больше не повторится.

— Пройдет время, и ты устанешь от меня. Когда это случится, ты вернешься к старым привычкам.

Габриель остановился и повернулся к ней:

— Мои отношения с Полиной — это не старые привычки. Да, у нас есть общее прошлое, но у нас никогда не было ничего общего. Мы никогда не подходили друг другу. — (Джулия молча и с недоверием смотрела на него.) — Я блуждал в потемках, ища чего-то другого. То, что будет лучше и реальнее. Я нашел тебя, и будь я проклят, если тебя потеряю.

Джулия отвернулась, глядя на деревья и тропу, которая, как ей казалось, вела к яблоневому саду.

— Мужчинам наскучивают отношения с одной женщиной.

— Только если эти мужчины глупы.

Его сощуренные глаза потемнели от тревоги и беспокойства. Несколько секунд он выдерживал взгляд Джулии, потом нахмурился и спросил:

— Как ты думаешь, Ричард обманывал Грейс?

— Конечно же нет.

— А почему?

— Потому что он хороший человек. И еще потому, что он ее любил.

— Джулия, я не стану утверждать, будто я хороший человек. Но я люблю тебя и не собираюсь тебя обманывать.

Джулия ненадолго задумалась.

— Я не настолько очарована тобой, что мне не хватит сил сказать тебе «нет».

— Я и не утверждал, что тебе не хватит сил, — заметно помрачнев, сказал Габриель.

— И сейчас я говорю тебе «нет». Если ты еще раз мне соврешь, на этом у нас все кончится. — В ее голосе звучало предостережение.

— Обещаю.

Джулия медленно выдохнула и разжала кулаки:

— Я не стану спать с тобой в кровати, которую ты делил с нею.

— Еще до нашего возвращения в Торонто я все переустрою. Если хочешь, я продам эту чертову квартиру.

Джулия скривила губы:

— Я не прошу тебя продавать твою квартиру.

— Тогда прости меня, — прошептал Габриель. — Дай мне шанс доказать тебе, что я достоин твоего доверия.

Джулия молчала.

Габриель шагнул к ней и обнял ее. Джулия неохотно приняла его объятия. Они стояли, а сверху падал снег, и в лесу начинали сгущаться сумерки.






ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ




В тот же день, поздно вечером, Джулия и Габриель сидели в пижамах на полу перед рождественской елкой, напоминавшей елку из сериала о Чарли Брауне. Джулия уговорила Габриеля открыть коробку с подарком Полины. Между ними больше не должно быть тайн. Габриелю не хотелось этого делать, но он решил не спорить с Джулией и уступил.

Он достал УЗИ-снимок и поморщился. Джулия попросила показать ей снимок. Габриель со вздохом выполнил ее просьбу.

— Ты напрасно так неприязненно относишься к этому снимку, — сказала она. — Даже если бы Рейчел и Скотт его увидели, у них бы он вызвал только симпатию. — Она обвела пальцем головку неродившейся девочки. — Необязательно держать этот снимок на виду, но малышка не заслуживает, чтобы ее изображение лежало в коробке. У нее было имя. Она достойна того, чтобы ее помнили.

Габриель обхватил голову руками:

— Значит, ты не находишь этот снимок отвратительным?

— По-моему, то, что связано с младенцами, не может быть отвратительным. Майя была твоей дочерью. Прислав тебе снимок, Полина рассчитывала побольнее тебя ударить, но на самом деле это подарок. У тебя должен быть этот снимок. Ведь ты отец Майи.

Шокированный Габриель не находил ответных слов. Желая отвлечься, он сложил остальные подарки Полины в коробку и поставил у двери. Их он вернет ей при первой же возможности.

— Мне не терпится надеть твой рождественский подарок, — сказала Джулия, указывая на черный корсет и туфли.

То и другое по-прежнему лежало в коробке под елкой.

— Ты хочешь это надеть?

— Вначале мне придется найти ободряющие слова, но корсет — очень женственная деталь туалета. Он очень красив. И туфли мне нравятся. Спасибо.

Габриель облегченно расправил плечи. Он хотел попросить ее примерить подарки. Ему хотелось увидеть ее в этих туфлях сидящей на столике в ванной, а он бы встал у нее между ног. Но он не смел заикнуться о своем желании.

— Увы, я должна кое-что тебе объяснить, — сказала Джулия, беря его за руку и сплетая их пальцы. — Сегодня я не смогу это надеть.

— Понимаю. После двух минувших дней тебе менее всего хочется наряжаться в корсет и туфли на высоком каблуке. Особенно со мной, — добавил он, водя большим пальцем по тыльной стороне ее ладони.

— Должно пройти некоторое время.

— Понимаю, — вздохнул Габриель и начал высвобождать свои пальцы.

— Я пыталась объяснить тебе это вчера, но ты не захотел слушать. — (Габриель замер.) — В общем… у меня месячные.

У Габриеля непроизвольно открылся рот. Потом он закрыл его, притянул к себе Джулию и нежно обнял.

— Я вчера ожидала от тебя другой реакции. — Голос Джулии звучал глухо, поскольку лицом она уткнулась Габриелю в грудь. — Может, ты не услышал меня?

— Значит, вчера ты отказалась не потому, что не хотела меня?

Джулия удивленно отстранилась:

— Я еще не оправилась от истории с Полиной, но я тебя хочу. Когда мы с тобой занимаемся любовью, я ощущаю себя необыкновенной, не похожей ни на кого. Это ты меня делаешь такой. Но сейчас я не могу отправиться туда сама. И тебя пустить не могу. Надеюсь, ты понимаешь, о чем я говорю.

Ее волнение нарастало.

Облегченно вздохнув, Габриель поцеловал ее в лоб:

— У меня для тебя есть другие предложения.

Габриель взял ее за руку и повел в просторную ванную, включив по пути музыкальный центр. Когда они скрылись за дверью ванной, гостиную наполнили первые аккорды песни Стинга «Until».





* * *


Полина резко проснулась и села на постели, вспомнив, что находится в номере торонтского отеля. Ее тело покрывал холодный пот. Сколько бы ни повторялся разбудивший ее сон, ход событий в нем всегда оставался неизменным, равно как и ее ужас. Сколько бы водки она ни выпила, сколько бы таблеток ни проглотила, это не уймет боль в груди и не остановит ее слез.

Полина потянулась за бутылкой, смахнув с прикроватного столика гостиничный будильник. Несколько глотков, несколько маленьких голубых таблеток, и она снова уснет, провалившись в темноту.

Ей не найти утешения. Другие женщины, чтобы заглушить боль потери первого ребенка, могут родить второго. Но у нее уже никогда не будет детей. А отец ее нерожденного ребенка совсем к ней охладел.

Он был единственным мужчиной, которого она когда-либо любила. Вначале издали, затем они сблизились, но он никогда ее не любил. Даже чуть-чуть. Однако он был слишком благороден, чтобы выбросить ее, словно использованную вещь. Именно так она себя и ощущала — использованной вещью.

Полина разрыдалась, уткнувшись в подушку. У нее бешено кружилась голова, а она в голос оплакивала свою двойную утрату.

Майя…