— В любое время!
Вообще-то Ставличер мог бы сказать и не так торопливо.
— Сейчас мне предстоит сделать один визит, но как только вернусь, буду полностью к вашим услугам.
— Договорились.
Мысль посетить местный Дом Истины возникла у меня сразу же после разговора с Клаусом. Имелась и другая причина — передать письмо от Корнелиуса Стойкого его настоятелю.
— Как понимаю, господин Даниэль сарр Клименсе?
— Всё так и есть.
Настоятель Дома Истины вызывал к себе уважение одним своим видом. Крупный, средних лет наголо обритый мужчина, без растительности на лице, и со спокойным взглядом серо-голубых глаз, он говорил неторопливо, как будто взвешивая каждое слово в голове, перед тем как его озвучить.
К нему меня проводили после того как я высказал свое намерение с ним встретиться одному из послушников. Совсем еще юному, не старше шестнадцати, в обычной для этого Дома мантии — нечто вроде просторной до пят рубахи из грубого полотна тёмно-синего цвета и с капюшоном. Стоячий воротник которой, тем не менее, был украшен узором из золотой нити. Что означало какой-то ранг. Наверное, невысокий, поскольку в ширину он был не толще мизинца. В отличие от того, что имелся на вороте настоятеля — едва не в ладонь.
Помещение, где он меня принял, представляло собой нечто общее между кельей, жилой комнатой и кабинетом. Убранство было скромным, впрочем, как и его размеры. Хотя, возможно, имеются здесь и другие — настоящие залы. Гигантские, в раззолоте и с высоченным потолком. Но я — не свой, я вообще не принадлежу ни к одному из Домов, и потому не напускная ли аскета, выставленная напоказ для таких как я? Маги умеют хранить свои тайны, чего только не коснись.
— С чем к нам пожаловали, господин сарр Клименсе?
— Прежде всего, мне хотелось бы передать письмо от Корнелиуса Стойкого.
— Значит, есть и иная причина? Если вам хотелось бы того же, для чего вы в свое время отправились на север Ландаргии, опасаюсь, что разочарую. Ни сам я, ни любой другой из обитателей Дома, ни одним из искусств фехтования не владеют. Так уж сложилось с незапамятных времен, что на юге куда более придают значение другому.
Я мог бы удивиться его осведомленности, но не стал. Дома, равно как и принадлежащие им монастыри не живут обособленно. Их представители между собой встречаются, переписываются, а еще, утверждают, правда без всяких на то оснований, есть у них и таинственный способ общаться даже на дальних расстояниях.
— Иная причина есть. Но к фехтованию она не имеет никакого отношения.
Мне хотелось поговорить о том, что случилось со мной прошедшей ночью, и что не могло не вызывать беспокойство. Сколько бы ни думал над произошедшим, так и не смог найти пусть даже малейшее доказательство того, что на какое-то время себе не принадлежал. Все было явственным настолько, насколько это возможно вообще. Но если с моим рассудком по-прежнему все в полном порядке, значит, какое-то время им управлял кто-то со стороны. И не повторится ли подобное раз, другой, третий, но в несколько иной интерпретации? Например, незнакомец вдруг набросится на меня, и мне не останется ничего другого, как защищаясь, его убить? Чтобы затем прийти в себя, и увидеть у своих ног мертвого Клауса. И услышать о том, что напал я сам, убив без малейшего повода.
Кларисса, которую я видел вчерашним вечером, была самая настоящая. Уж мне ли не узнать ее после множества наших встреч? И с кем об этом поговорить? С Клаусом? Виктором, Александром? С Куртом Стаккером? Со своей лошадью Рассветом? И уж если настоятель Дома Истины не тот самый человек, где искать его вообще? Еще несколько таких случаев, и, боюсь, мой рассудок не выдержит.
Настоятель взял письмо, осмотрел его со всех сторон, затем сломал по очереди все пять сургучных печатей, начав с крайней. Вот тут-то и пришла пора удивиться. Нет, не тому, что каждая печать издала звук, а все они в конечном итоге образовали музыкальную фразу. Заключать звуки в печати умеют лишь в Доме Истины. Ладно, соглашусь, не только они. В Брумене полученное от отца Клауса письмо кто-то вскрыл, а затем наложил печати со звуками снова. Не слишком удачно, поскольку мне удалось понять сам факт. Как будто бы за этим стоит таинственный Шестой Дом, и с ним предстояло разобраться — существует ли он в действительности. Но Корнелиус, который и поручил передать письмо, как смог он? Он вез его с собой из Нантунета, где Дом Истины есть? Я готов был поклясться, что Корнелиус написал его в поместье сар Штроукков, когда вынужден был вернуться, настолько свежими выглядели чернила. И кто тогда? Ну не Сантра же?
Настоятель, перед тем как прочесть послание, дважды провел ладонью над листом бумаги. Затем остро взглянул на меня. То, что оно касается лично Даниэля сарр Клименсе, понять несложно. Но об содержимом можно было только догадываться.
— Так что, говорите, привело вас ко мне? — спросил он после того как некоторое время над чем-то раздумывал.
— Дело настолько щепетильное, что даже не знаю, с чего начать.
— Тогда начнем с этого.
Настоятель взял с полки на стене предмет, похожий на выточенную из камня лампу, чтобы поставить ее на стол точно посередине между нами.
— Знаете предназначение?
— Да.
Однажды при мне ею пользовались, в шатре Корнелиуса. Эта штука сделает наш разговор строго конфиденциальным.
— Как вы привели ее в действие?
А лампа теперь работала, поскольку внезапно пропали звуки города из приоткрытого окна.
— Главное, что привел, — настоятель улыбнулся. — Понимаете, я могу подробно все объяснить, но вряд ли вы что-нибудь поймете. А если скажу — магически, то не поверите, поскольку полностью ее отрицаете. Извините, буду резок, но отрицание — удобная позиция для тех, кто не может понять нечто такое, что не осязаемо и нельзя увидеть. Музыка для глухих от рождения тоже ведь загадка?
— Вы хотите сказать, что Пятиликий наделяет некоторых глухотой к магии?
Мой собеседник неожиданно легко согласился.
— Отлично сказано, господин сарр Клименсе! Хотя я бы назвал даром ее слышать. Но давайте перейдем к делу.
И я все ему рассказал. Конечно же, это была далеко не исповедь. Но мне необходимо было выговориться, чтобы не держать в себе. Он слушал внимательно, ни разу не перебив, время от времени поглядывая на письмо, которое лежало на столе недалеко от лампы, поглощающей все звуки. Закончил я свое повествование опасениями.
— Вот, собственно, и все, господин настоятель.
— Когда вы отправляетесь в Гласант?
Вопрос, который никак не относился к моему рассказу, но он был первым после его окончания.
— Пока еще не знаю. Так что же со мной все-таки произошло?
Ответа я ждал с некоторым опасением. Понятно, что ничего хорошего, но насколько?
— Знаете, единственное, что могу сказать сейчас — вы правильно сделали, придя сюда. Но мне необходимо время подумать. Вы сможете прийти завтра с утра?
— Безусловно. И еще, скажите, насколько все серьезно? Может быть, мне стоит поторопиться в Гласант?
В нем есть Дом Милосердия, который олицетворяет собой одну из ипостасей Пятиликого — врачевание. И он подойдёт куда больше, нежели тот Дом, в котором сейчас нахожусь. Как бы там ни было, лечат в нем замечательно, чем бы не объясняли свой дар.
Настоятель понял меня правильно.
— Если бы это было необходимо, я бы сам на этом настаивал. И главное, успокойтесь — с вами все нормально. Даже если что-то подобное повторится, не стоит винить свою голову, как будто с ней что-то не так. Думаю, завтра с утра я точно буду знать, что делать. А пока гуляйте по городу и веселитесь: все-таки канун праздника.
Перед тем как откланяться, я поинтересовался.
— Кстати, что с теми крестьянами, которые пришли в Ландар вместе с нами?
— Они уже на пути домой. И еще, Даниэль, открою маленькую тайну — вам крупно повезло с вашим попутчиком. Не будь его, все могло быть совсем иначе. В худшую сторону, конечно же.
Выходя из Дома Истины, я размышлял над тем — почему он не спросил, что с нами произошло необычного по дороге сюда? Помимо тех крестьян, которые ищут волков. Впрочем, зачем ему спрашивать? Наверняка, он все уже знает. От паяца Синдея Пронста, который, как выяснилось, паяц не больше чем сам я, или любой из моего окружения.
— Даниэль, какая неожиданная встреча! Вы ей рады?
Я столкнулся с улыбающейся Терезой едва только миновал сквер, который разделял Дом Истины от городской площади с фонтаном.
— Конечно же! Замечательно выглядите. А ваш наряд так вам к лицу!
Хвала Пятиликому, мне не было нужды изображать искренность, и я просто осыпал ее дежурными комплиментами.
— Давайте прогуляемся, Даниэль. Кстати, что вы делали в Доме Истины?
Если не видеть, как я в него входил, ни за что не задать подобный вопрос. А значит, наша встреча неслучайна.
— Пытался узнать: искренне ли вы, когда говорили о том, что я вам нравлюсь.
— После того, что между нами произошло?
— Ну мало ли? Вдруг вы поддались минутной слабости, а сейчас пожалели и даже раскаялись.
— Кто вчера вечером меня спрашивал? Нет, это надо же! Схватить в охапку и уволочь! — она хихикнула. — Надеюсь, с вами подобное происходит нечасто?
— Впервые, — наконец-то я был искренен.
И еще думал о том, как найти причину с Терезой расстаться. Меня ждала встреча со Ставличером, да и сам я ее с нетерпением жаждал. Возможно, он разочарует, и бургомистр Ландара окажется обычным бойцом. Ладно, пусть даже незаурядным, но ничуть не более того. И потому хотелось как можно быстрее все выяснить. Пусть Тереза мила, в постели неутомима и изобретательна, а ее наряд выгодно подчеркивал тонкую талию, и все остальные женские прелести.
— Даниэль, а почему вы ни разу мне не улыбнулись? Согласна, прошедшей ночью вам было не до того, ведь вы изображали собой дикого зверя, но при нашей встрече могли бы и снизойти.
В толпе в который раз уже промелькнули несколько наемников Стаккера. Их я увидел еще по дороге в Дом Истины, и потому несложно было понять — Курт поручил им присматривать за мной. Во избежание, как любит выражаться он сам.
— Открою вам маленькую тайну, Тереза, я не могу, — рука невольно коснулась шрама на щеке. — Вернее, мочь то могу, но вряд ли вы найдете мою улыбку обаятельной, скорее наоборот. Так что не буду вас пугать.
— Вот даже как? Ну, это не самая большая проблема. Застыньте на секунду, — мы шли с ней под руку, и Тереза остановила меня сгибом локтя.
— Что такое?
— Посмотрите вот сюда, — и девушка указала на наше отражение в зеркальной витрине галантерейной лавки. — Видите?
— Что именно?
Достаточное количество дам находят мою внешность привлекательной, но самому мне она никогда толком не нравилась. Сделал бы себе, например, немного короче нос, а челюсть чуть помассивней. А заодно убрал шрам со щеки, пусть утверждают, что он прибавляет мне мужественности. И потому я смотрел на отражение Терезы, которой во внешности не стоило менять ничего.
— Мы стали бы отличной парой! — она рассмеялась. — А улыбалась бы я за двоих. Ладно, вижу, что вы куда-то торопитесь. Интересно, куда? — Тереза добавила в голос подозрительности, если не ревности.
— У меня назначена встреча с бургомистром.
— Ну вот, а я рассчитывала полакомиться в вашей компании пирожными. Знаете, тут буквально за углом траттория, и в ней они такие вкусные! Особенно под ежевичное вино. Вы его еще не пробовали? Рекомендую! Кстати, вашу встречу отложить нельзя?
— И рад бы, но нет.
— Тогда до вечера, мужчина моих грез. И помните, девушка я решительная, не дождусь, найду вас сама. Тогда вам точно не поздоровится, уверяю!
Я проводил ее стройную фигурку взглядом, и зашагал к дому бургомистра, ускорившись настолько, что едва не перешел на бег.
Вообще-то Ставличер мог бы сказать и не так торопливо.
— Сейчас мне предстоит сделать один визит, но как только вернусь, буду полностью к вашим услугам.
— Договорились.
Мысль посетить местный Дом Истины возникла у меня сразу же после разговора с Клаусом. Имелась и другая причина — передать письмо от Корнелиуса Стойкого его настоятелю.
— Как понимаю, господин Даниэль сарр Клименсе?
— Всё так и есть.
Настоятель Дома Истины вызывал к себе уважение одним своим видом. Крупный, средних лет наголо обритый мужчина, без растительности на лице, и со спокойным взглядом серо-голубых глаз, он говорил неторопливо, как будто взвешивая каждое слово в голове, перед тем как его озвучить.
К нему меня проводили после того как я высказал свое намерение с ним встретиться одному из послушников. Совсем еще юному, не старше шестнадцати, в обычной для этого Дома мантии — нечто вроде просторной до пят рубахи из грубого полотна тёмно-синего цвета и с капюшоном. Стоячий воротник которой, тем не менее, был украшен узором из золотой нити. Что означало какой-то ранг. Наверное, невысокий, поскольку в ширину он был не толще мизинца. В отличие от того, что имелся на вороте настоятеля — едва не в ладонь.
Помещение, где он меня принял, представляло собой нечто общее между кельей, жилой комнатой и кабинетом. Убранство было скромным, впрочем, как и его размеры. Хотя, возможно, имеются здесь и другие — настоящие залы. Гигантские, в раззолоте и с высоченным потолком. Но я — не свой, я вообще не принадлежу ни к одному из Домов, и потому не напускная ли аскета, выставленная напоказ для таких как я? Маги умеют хранить свои тайны, чего только не коснись.
— С чем к нам пожаловали, господин сарр Клименсе?
— Прежде всего, мне хотелось бы передать письмо от Корнелиуса Стойкого.
— Значит, есть и иная причина? Если вам хотелось бы того же, для чего вы в свое время отправились на север Ландаргии, опасаюсь, что разочарую. Ни сам я, ни любой другой из обитателей Дома, ни одним из искусств фехтования не владеют. Так уж сложилось с незапамятных времен, что на юге куда более придают значение другому.
Я мог бы удивиться его осведомленности, но не стал. Дома, равно как и принадлежащие им монастыри не живут обособленно. Их представители между собой встречаются, переписываются, а еще, утверждают, правда без всяких на то оснований, есть у них и таинственный способ общаться даже на дальних расстояниях.
— Иная причина есть. Но к фехтованию она не имеет никакого отношения.
Мне хотелось поговорить о том, что случилось со мной прошедшей ночью, и что не могло не вызывать беспокойство. Сколько бы ни думал над произошедшим, так и не смог найти пусть даже малейшее доказательство того, что на какое-то время себе не принадлежал. Все было явственным настолько, насколько это возможно вообще. Но если с моим рассудком по-прежнему все в полном порядке, значит, какое-то время им управлял кто-то со стороны. И не повторится ли подобное раз, другой, третий, но в несколько иной интерпретации? Например, незнакомец вдруг набросится на меня, и мне не останется ничего другого, как защищаясь, его убить? Чтобы затем прийти в себя, и увидеть у своих ног мертвого Клауса. И услышать о том, что напал я сам, убив без малейшего повода.
Кларисса, которую я видел вчерашним вечером, была самая настоящая. Уж мне ли не узнать ее после множества наших встреч? И с кем об этом поговорить? С Клаусом? Виктором, Александром? С Куртом Стаккером? Со своей лошадью Рассветом? И уж если настоятель Дома Истины не тот самый человек, где искать его вообще? Еще несколько таких случаев, и, боюсь, мой рассудок не выдержит.
Настоятель взял письмо, осмотрел его со всех сторон, затем сломал по очереди все пять сургучных печатей, начав с крайней. Вот тут-то и пришла пора удивиться. Нет, не тому, что каждая печать издала звук, а все они в конечном итоге образовали музыкальную фразу. Заключать звуки в печати умеют лишь в Доме Истины. Ладно, соглашусь, не только они. В Брумене полученное от отца Клауса письмо кто-то вскрыл, а затем наложил печати со звуками снова. Не слишком удачно, поскольку мне удалось понять сам факт. Как будто бы за этим стоит таинственный Шестой Дом, и с ним предстояло разобраться — существует ли он в действительности. Но Корнелиус, который и поручил передать письмо, как смог он? Он вез его с собой из Нантунета, где Дом Истины есть? Я готов был поклясться, что Корнелиус написал его в поместье сар Штроукков, когда вынужден был вернуться, настолько свежими выглядели чернила. И кто тогда? Ну не Сантра же?
Настоятель, перед тем как прочесть послание, дважды провел ладонью над листом бумаги. Затем остро взглянул на меня. То, что оно касается лично Даниэля сарр Клименсе, понять несложно. Но об содержимом можно было только догадываться.
— Так что, говорите, привело вас ко мне? — спросил он после того как некоторое время над чем-то раздумывал.
— Дело настолько щепетильное, что даже не знаю, с чего начать.
— Тогда начнем с этого.
Настоятель взял с полки на стене предмет, похожий на выточенную из камня лампу, чтобы поставить ее на стол точно посередине между нами.
— Знаете предназначение?
— Да.
Однажды при мне ею пользовались, в шатре Корнелиуса. Эта штука сделает наш разговор строго конфиденциальным.
— Как вы привели ее в действие?
А лампа теперь работала, поскольку внезапно пропали звуки города из приоткрытого окна.
— Главное, что привел, — настоятель улыбнулся. — Понимаете, я могу подробно все объяснить, но вряд ли вы что-нибудь поймете. А если скажу — магически, то не поверите, поскольку полностью ее отрицаете. Извините, буду резок, но отрицание — удобная позиция для тех, кто не может понять нечто такое, что не осязаемо и нельзя увидеть. Музыка для глухих от рождения тоже ведь загадка?
— Вы хотите сказать, что Пятиликий наделяет некоторых глухотой к магии?
Мой собеседник неожиданно легко согласился.
— Отлично сказано, господин сарр Клименсе! Хотя я бы назвал даром ее слышать. Но давайте перейдем к делу.
И я все ему рассказал. Конечно же, это была далеко не исповедь. Но мне необходимо было выговориться, чтобы не держать в себе. Он слушал внимательно, ни разу не перебив, время от времени поглядывая на письмо, которое лежало на столе недалеко от лампы, поглощающей все звуки. Закончил я свое повествование опасениями.
— Вот, собственно, и все, господин настоятель.
— Когда вы отправляетесь в Гласант?
Вопрос, который никак не относился к моему рассказу, но он был первым после его окончания.
— Пока еще не знаю. Так что же со мной все-таки произошло?
Ответа я ждал с некоторым опасением. Понятно, что ничего хорошего, но насколько?
— Знаете, единственное, что могу сказать сейчас — вы правильно сделали, придя сюда. Но мне необходимо время подумать. Вы сможете прийти завтра с утра?
— Безусловно. И еще, скажите, насколько все серьезно? Может быть, мне стоит поторопиться в Гласант?
В нем есть Дом Милосердия, который олицетворяет собой одну из ипостасей Пятиликого — врачевание. И он подойдёт куда больше, нежели тот Дом, в котором сейчас нахожусь. Как бы там ни было, лечат в нем замечательно, чем бы не объясняли свой дар.
Настоятель понял меня правильно.
— Если бы это было необходимо, я бы сам на этом настаивал. И главное, успокойтесь — с вами все нормально. Даже если что-то подобное повторится, не стоит винить свою голову, как будто с ней что-то не так. Думаю, завтра с утра я точно буду знать, что делать. А пока гуляйте по городу и веселитесь: все-таки канун праздника.
Перед тем как откланяться, я поинтересовался.
— Кстати, что с теми крестьянами, которые пришли в Ландар вместе с нами?
— Они уже на пути домой. И еще, Даниэль, открою маленькую тайну — вам крупно повезло с вашим попутчиком. Не будь его, все могло быть совсем иначе. В худшую сторону, конечно же.
Выходя из Дома Истины, я размышлял над тем — почему он не спросил, что с нами произошло необычного по дороге сюда? Помимо тех крестьян, которые ищут волков. Впрочем, зачем ему спрашивать? Наверняка, он все уже знает. От паяца Синдея Пронста, который, как выяснилось, паяц не больше чем сам я, или любой из моего окружения.
— Даниэль, какая неожиданная встреча! Вы ей рады?
Я столкнулся с улыбающейся Терезой едва только миновал сквер, который разделял Дом Истины от городской площади с фонтаном.
— Конечно же! Замечательно выглядите. А ваш наряд так вам к лицу!
Хвала Пятиликому, мне не было нужды изображать искренность, и я просто осыпал ее дежурными комплиментами.
— Давайте прогуляемся, Даниэль. Кстати, что вы делали в Доме Истины?
Если не видеть, как я в него входил, ни за что не задать подобный вопрос. А значит, наша встреча неслучайна.
— Пытался узнать: искренне ли вы, когда говорили о том, что я вам нравлюсь.
— После того, что между нами произошло?
— Ну мало ли? Вдруг вы поддались минутной слабости, а сейчас пожалели и даже раскаялись.
— Кто вчера вечером меня спрашивал? Нет, это надо же! Схватить в охапку и уволочь! — она хихикнула. — Надеюсь, с вами подобное происходит нечасто?
— Впервые, — наконец-то я был искренен.
И еще думал о том, как найти причину с Терезой расстаться. Меня ждала встреча со Ставличером, да и сам я ее с нетерпением жаждал. Возможно, он разочарует, и бургомистр Ландара окажется обычным бойцом. Ладно, пусть даже незаурядным, но ничуть не более того. И потому хотелось как можно быстрее все выяснить. Пусть Тереза мила, в постели неутомима и изобретательна, а ее наряд выгодно подчеркивал тонкую талию, и все остальные женские прелести.
— Даниэль, а почему вы ни разу мне не улыбнулись? Согласна, прошедшей ночью вам было не до того, ведь вы изображали собой дикого зверя, но при нашей встрече могли бы и снизойти.
В толпе в который раз уже промелькнули несколько наемников Стаккера. Их я увидел еще по дороге в Дом Истины, и потому несложно было понять — Курт поручил им присматривать за мной. Во избежание, как любит выражаться он сам.
— Открою вам маленькую тайну, Тереза, я не могу, — рука невольно коснулась шрама на щеке. — Вернее, мочь то могу, но вряд ли вы найдете мою улыбку обаятельной, скорее наоборот. Так что не буду вас пугать.
— Вот даже как? Ну, это не самая большая проблема. Застыньте на секунду, — мы шли с ней под руку, и Тереза остановила меня сгибом локтя.
— Что такое?
— Посмотрите вот сюда, — и девушка указала на наше отражение в зеркальной витрине галантерейной лавки. — Видите?
— Что именно?
Достаточное количество дам находят мою внешность привлекательной, но самому мне она никогда толком не нравилась. Сделал бы себе, например, немного короче нос, а челюсть чуть помассивней. А заодно убрал шрам со щеки, пусть утверждают, что он прибавляет мне мужественности. И потому я смотрел на отражение Терезы, которой во внешности не стоило менять ничего.
— Мы стали бы отличной парой! — она рассмеялась. — А улыбалась бы я за двоих. Ладно, вижу, что вы куда-то торопитесь. Интересно, куда? — Тереза добавила в голос подозрительности, если не ревности.
— У меня назначена встреча с бургомистром.
— Ну вот, а я рассчитывала полакомиться в вашей компании пирожными. Знаете, тут буквально за углом траттория, и в ней они такие вкусные! Особенно под ежевичное вино. Вы его еще не пробовали? Рекомендую! Кстати, вашу встречу отложить нельзя?
— И рад бы, но нет.
— Тогда до вечера, мужчина моих грез. И помните, девушка я решительная, не дождусь, найду вас сама. Тогда вам точно не поздоровится, уверяю!
Я проводил ее стройную фигурку взглядом, и зашагал к дому бургомистра, ускорившись настолько, что едва не перешел на бег.