– Дай боже. Пойдем, буду тебя кормить.

– Сама?

– А что тебе не нравится?

– Все нравится. Но где вся прислуга? – снимая с себя доспехи, поинтересовался он.

Не сказать, что у них в доме было много слуг. Только необходимый минимум. Повариха, конюх, Андрей по большей части оруженосец. В роли экономки и горничной Настя, та самая девушка, которую подарили Михаилу перед свадьбой. Теперь она первая помощница хозяйки дома.

– Прохор на стене, Матрена при лазарете, Андрея сам куда-то услал.

– А где Настена? – видя, что беременная Лена сама собирает на стол, не унимался он.

Супруга на восьмом месяце, а тут еще и двое сорванцов-погодков. Одному два, другому год. Как раз тот самый возраст, когда им везде нужно залезть, потрогать, опрокинуть и сломать то, что в принципе не ломается. И в этом положении оставить ее одну. Ну, Настя.

– Она убежала покормить Немого, – пояснила жена, продолжая собирать обед.

– Да ну? – с недоверием произнес он, сбросив доспехи и усаживаясь за стол.

Помочь жене он даже не пытался. Ему не зазорно и самостоятельно управиться. Только сама же Лена в первую очередь этого и не поймет. Многое она уже переняла у русичей. Но и среди них главу семьи принято обихаживать.

– По осени будем гулять на свадьбе. Вот рожу, первые месяцы поможет, а там и сама выскочит, – заверила жена.

– И как они только уговорились при молчаливости Бриана, – хмыкнув, тряхнул головой Михаил.

– Так Настена щебечет за двоих.

– И решение сама небось принимала.

– Нет. Тут уж он ее обхаживал.

– Как? – слегка разведя руками, с искренним недоумением поинтересовался он.

– Молча. Ешь давай, – потрепав его по волосам, произнесла она. – А я пока пойду, Илью с Семеном покормлю.

Это двое телохранителей, которые сопровождали его во время перемещений по городу. И чего, спрашивается, ему опасаться в Пограничном. Но у Бориса с Гордеем свои резоны. Мало ли кого подошлют. Так что не ерепенься. И при доме всегда двое охранников находятся. Но их, наверное, уже покормили.

Едва закончил обедать, как в дом влетел Андрей с вестью о том, что половцы опять с белой овечьей шкурой пожаловали. Пришлось опять облачаться в доспехи. Впрочем, грех жаловаться. Он, бывало, и неделями их не снимал.

– Ну, здравствуй еще раз, Теракопа, – приветствовал он тестя, на этот раз заявившегося в одиночестве.

– Ты оказался прав. Куренным не понравилось то, как руководит ордой Белашкан. Мало того, они заподозрили, что Газакопа действовал с его попустительства и одобрения. Как вменили ему в вину и то, что он позволил вырасти у себя под боком такого сильного врага.

– Я не враг половцам. И ты это знаешь.

– Знаю. Но то, как ты поступил… – Он в который уже раз покачал головой.

– Мы уже говорили об этом, – отмахнулся Михаил и спросил: – С какими вестями ты пришел, Теракопа?

– С Белашканом случилось несчастье. Во время совета он подавился бараньей косточкой.

– Вместо того чтобы есть баранину, нужно было просто выехать вон на тот холм, чтобы показать своим воинам всю свою решимость, – произнес Михаил.

– Далеко, – с сомнением произнес тесть.

– Мне вполне по плечу, – заверил Михаил.

– Не знал, что ты настолько хорош, – разочарованно дернув уголками губ, произнес Теракопа.

– И что теперь? – поинтересовался зять.

– Совет куренных орды решил, что нам нужно говорить с тобой о мире, – ответил тесть.

– Правильное решение.

– Но это не значит, что они не затаили на тебя злость.

– Я понимаю. И постараюсь сделать так, чтобы их сердца оттаяли. А кто станет ханом орды?

– Это слишком серьезное решение, чтобы вот так просто принять его.

– Тот, кто возглавит курень Белашкана, не имеет твоего авторитета, твой курень по силе идет после него.


– А еще ты мой зять и сосед, с которым у меня есть общие дела.

– Это мешает?

– Немного. Но если ты вернешь нам детей куреня Газакопы, то чаша качнется в мою сторону. Потому что я волью его в свой и не буду иметь равных.

– Они на это пойдут?

– Они уже готовы к этому.

– Уводи орду. Пусть воины из куреня Газакопы обождут на острове, мы выведем детей. И еще. Оставьте здесь же ваших раненых. Мы постараемся спасти всех, кого возможно. Думаю, это также поможет тебе стать ханом.

– Как насчет десятины?

– Ты получишь только то, о чем мы договаривались с тобой во время сватовства. И не больше, – покачав головой, ответил Михаил и добавил: – Но мы всегда готовы с вами торговать.

– Твои поселения сгорели.

– Сгорело дерево. Люди живы. А это главное. К зиме заставы будут стоять, а корма заготовлены в оговоренном количестве.

– Ты умен, хитер, стремителен и свиреп, как пардус[19].

– Согласен. Ты сумел подобрать себе достойного зятя, – с жизнерадостной улыбкой ответил Михаил.

Решение Романова вернуть детей в родные юрты не понравилось отцу Нестору, который уже был готов провести обряд крещения. То-то от него все время отговаривались, когда он заворачивал к этому вопросу. А он уже усмотрел в этом для себя пользу. Ведь, по факту, он обратит в православие две сотни язычников. О чем узнает не только митрополит переяславский, но и в Константинополе. И тут такое разочарование.

На берегу Псёла развернули палаточный госпиталь, где пользовали тяжелораненых половцев. Уход им обеспечили самый лучший, и лекари старались не за страх, а за совесть. Ведь невозможно стать хорошим лекарем, если не прикладывать старания и усердия. А уж кого лечить, тут без разницы. Если сумеешь выходить врага, сможешь поднять на ноги и друга.

На третий день с верховий Славутича появилась целая флотилия ладей. На сотне судов прибыли четыре тысячи воинов. Берегом двигались еще три тысячи всадников. Князь Всеволод пожаловал, собственной персоной. Не сказать, что неожиданность. К его прибытию готовились со всем тщанием. А то как же. Ведь спасителя встречают.

Только он что-то не больно-то спешил. Хотя особо и не затягивал. Как раз рассчитал, чтобы явиться избавителем, снявшим осаду, и войти в город под восторженные крики горожан. Чтобы его уже не покинуть. Михаил, конечно, сдерживал производство, старался не отсвечивать, дабы не возбуждать лишнего интереса. Но, как известно, шила в мешке не утаишь.

Опять же содержать две сотни дружинников, да при том, что работяг систематически дергают на воинские учения, весьма накладно. В среднем на содержание одного воина должны трудиться порядка двадцати пяти человек. У Михаила столько народу и в помине нет.

Зато есть два пути решения этой проблемы. Первый – разбойные рейды, что у него получается неплохо. Только при этом половина дружины шатается не пойми где. Для обеспечения должной безопасности приходится дергать работяг. Никакого движения вперед, только сведение концов с концами.

Второй – зарабатывать на новых технологиях. При поточном производстве и мало-мальской механизации в существующих реалиях на выходе получается весьма значительно. Только средств все одно не хватает. Помимо содержания дружины он ведет активное строительство, организовал больницу, школу, производство инвентаря и инструмента.

Но даже при урезанном производстве и соблюдении секретности не привлекать к себе внимания не получится. Вот Всеволод и обратил. Почесал свою светловолосую шевелюру и решил – какого хрена, было ваше, станет нашим. Так что не помогать он шел, а утверждать свою власть.

Однако его ожидало разочарование. Во-первых, с половцами разобрались без его помощи, хотя он и прибыл оперативно. Меньше недели. По местным меркам, это чуть ли не мгновенно. Но все уже кончилось. Во-вторых, дружину его в город не пустили. Накрыли пиршественные столы под устроенными камышовыми навесами. Это явно говорило о том, что их ждали. Столы, скамьи, навесы. Такое за день не организуешь.

Получается, что вроде как уважил князя и дружину и в то же время дал понять, что в городе им делать нечего. Еще и на стенах воины маячат. А как иначе-то. Вдруг половцы вновь припожалуют, а они со спущенными портами. Не-эт, они ученые, грудью встретят поганых. А вам, вои добрые, с дороги не помешает подкрепиться и отдохнуть.

Всеволод окинул хмурым взглядом Михаила, встречавшего его с хлебом-солью, отдал должное традиции и прошел в ворота в сопровождении ближников. Для них столы были накрыты в зале совета. Большего помещения попросту не было.

– Не добром встречаешь своего князя, – когда они уединились в отдельном кабинете, хмуро бросил Всеволод.

– Отчего же. С хлебом-солью и всем почтением, – возразил Михаил. – А что воинов твоих не пустили в город, так тут у нас и без того тесно. Да и можем мы сами себя защитить. Что уж и показали. Опять же помощи мы не просили.

– А князя не нужно просить, чтобы он защищал своих подданных.

– Не сочти за дерзость, великий князь, и в мыслях не было. Просто не хотел тебя отвлекать от важных государственных дел. Владения твои обширные, мало ли где потребуется твоя крепкая рука.

– Я вот вижу, что она нужна здесь.

– Здесь все по чести, Всеволод Ярославич. Все оговоренное до последней куны[20] уходит в казну.

– А вот это я и проверю.

– Великий князь, дозволь начистоту?

– Говори.

– Ты пришел сюда, чтобы наложить свою длань на моих мастеров и ремесла. Да только ничего-то у тебя не выйдет, даже если твое войско и сумеет привести нас к покорности. Было уж такое много раз. Правители видят богатые края, захватывают их, но не могут дать ума и, как следствие, все приходит в упадок.

– Значит, я не смогу дать ума каким-то ремесленникам?

– Не сможешь, князь. А поручишь другим, они тебя станут обворовывать. Потому как человек слаб и о своей выгоде думает в первую голову. А еще разрушить, оно всегда проще, чем построить. Князь Святослав захватил Белую Вежу, Тмутаракань, Олешье, которые стояли на торговых путях. При этом разбил хазар, что стерегли те пути, а удержать все это в руках у Руси силенок не хватило. Торговый путь по Славутичу и Дону хиреет год от года. Все больше купцов предпочитают западные маршруты, где безопасней.

– Не было бы Святослава, пришли бы печенеги, а следом половцы.

– Все верно. Но и они, придя на богатые места, привели их в упадок. Половцы еще вроде бы пытаются хоть как-то оберегать купцов на Славутиче. Но одни берегут, другие грабят. И последних все больше. Потому что это проще. Поставь незнающего человека в гончарную мастерскую, так вскоре и без посуды останешься. Я знаю, как все устроено в Пограничном, потому что сам все порядки и заводил. Мало того, почитай все, что тут делается, придумано мной же. И тут, – он постучал себя по лбу, – есть еще много чего, что может принести тебе пользу. К тому же думаю лет через двадцать расставить вдоль Славутича заставы и оживить торговый путь по нему.

– А пока торгуешь с вором Олегом, – не спрашивая, а констатируя, произнес князь.