Глава 19

Южный поход




Предпринятые меры маскировки после убийства Тугоркана не могли гарантировать полную безопасность. Но Михаил не остановился на этом. Они собрали все трофеи. Подстрелили часть лошадей на месте. Разбежавшихся собирать не стали. Остальных увели с собой. Как унесли и своих подстреленных ахалтекинцев. Оставив на месте схватки только обобранные трупы.

Все добро и уведенных лошадей они пустили под лед Славутича. Забитым животным не забыли вспороть животы и взрезать внутренности, чтобы они не всплыли. А там будет обильное угощение для рыб и раков. Ничего, управятся.

По возвращении в Пограничное Романов взялся за активное перевооружение мужиков. Процесс начался еще перед их отбытием. Тем более что вопрос был не только в новичках, но и в необходимости запуска налаженного производства.

До этого все усилия были сосредоточены на трех основных позициях: производстве стекла, железа и мышеловок. Но до отбытия отряда Михаил запустил еще одну позицию, штамповку. Вернее, он расширил ее. До того штамповались только наконечники для стрел и болтов, благо их нужно было много. Причем не столько на продажу, сколько для насыщения собственного арсенала. Теперь добавились еще пластины для ламеллярных доспехов и ножи для косилок. Да и сами косилки.

Известное дело, распыляться нельзя. Да к тому же при остром дефиците рабочих рук. Но что уж тут поделать. Есть ведь еще и взятые на себя обязательства. Так что приходилось наматывать на кулак жилы. Причем все это не в ущерб боевой подготовке. Вот уж чего Михаил не собирался делать, так это забрасывать данное направление. Заработок это, без сомнения, хорошо, но куда важнее просто выжить.

Факт гибели великого хана всколыхнул половцев, возбудив волну гнева. Тугоркан имел непреложный авторитет, был умным и удачливым военачальником. Каждый поход, возглавляемый им, неизменно оборачивался успехом и богатой добычей. Все жаждали посчитаться с его подлыми убийцами.

Однако вся эта ярость обошла стороной Пограничное. Не сказать, что его вообще не поминали. Но при наличии в стане противника явных и тайных союзников грозу удалось отвести. Причем без особых усилий. А вот Переяславскому княжеству должно было прийтись тяжко, потому что весь гнев половцев был перенаправлен на них.

Михаил, как и следовало ожидать, не остался сторонним наблюдателем и сообщил Горыне о готовящемся походе. А предупрежден, значит, вооружен. Боярин не мог взять в толк, кто так удружил с убийством Тугоркана. Но и не сказать, что был огорчен этим фактом. Очень уж серьезный противник. Что же до похода, то встретят супостата.

Вот ведь жизнь-злодейка. Михаил взъелся на князя Олега Святославича за то, что тот привел на Русь половцев. Но и сам оказался не лучше. Понятно, что кочевники в принципе не будут жить в мире с русичами и станут совершать походы и без подачи Романова. Но именно вот этот набег спровоцировал он. А это сожженные города, отнятые жизни, поломанные судьбы.

И ведь не только Олег грешил тем, что приводил на Русь степняков. Тут отметился всяк и каждый. Ну вот такая тут практика, и Святославич только использовал общеизвестный прием и ресурс. Романов и без того не собирался всерьез планировать убийство князя. В свете же последних событий и вовсе призадумался, а так ли уж он плох.

С другой стороны, одним из его противников был Владимир Мономах, с которым они некогда были даже дружны. И именно он первым нанял половцев и привел их на Русь в междоусобной борьбе с Всеславом Полоцким. Только в отличие от Святославича об этой исторической личности Михаил помнил. Разумеется, он не знал его биографию, но то, что тот оставил яркий след в истории Руси, факт.

Получается, хочешь не хочешь, а придется встать на сторону Мономаха. А то эдак можно ведь и вовсе пустить свою Родину под откос. Окажется на месте князя Владимира какой недоумок, и получится полное непотребство. Хотя-а-а… Все одно впереди Русь ждет полная задница в виде монгольского нашествия. Так что тут еще неизвестно, подгадит Романов в этом вопросе или нет.

Дабы обезопасить Пограничное, Михаил нанял до осени сотню воинов из куреня Теракопы. Из тех, что не отправились в поход. Правда, тут уж совсем молодняк. Но это и не важно. Главное, это присутствие в городе половцев, что обеспечивает охрану от нападения кочевников.

Разумеется, перед принятием такого решения он посоветовался с Горыней, дядькой переяславского князя. Но тот одобрил подобный подход, прекрасно понимая, что новому поселению нужно время, чтобы встать на ноги. С половцами же они как-нибудь и сами управятся. Благо не впервой встречать ворога. А уж когда знаешь о его планах, так и подавно…

Едва пошел ледоход, как Михаил начал снаряжать караван. В Переяславль, ясное дело, отправляться в этом году он не собирался. Разве только по осени, когда так или иначе разрешится вопрос с походом половцев. Оказаться посреди сражающихся желания никакого. Поэтому три ладьи по два десятка воинов на каждой отправились вниз по Славутичу.

Кроме того, в дружину вошли пятеро подростков. Родион с одним парнишкой по торговой части. Пусть потолкаются, приценятся да опыта поднаберутся. Все же основную ставку Романов собирался делать на рынки сбыта подальше от Руси.

Ни к чему дразнить русских князей и вводить их в соблазн. Это же им никаких сил не хватит бороться со своей жабой при виде такого лакомого кусочка, как Пограничное. Даже при том, что они только налаживают производство.

Остальные трое ребят были на подхвате у Бориса. Воина из числа некогда служивших покойному князю Роману. Пограничники еще в Малой Азии активно использовали работу с населением и наладили агентурную сеть по обеим сторонам границы. Начал эту деятельность Михаил, но постепенно бразды перешли в руки смышленого пограничника. Нравилось ему это дело.

Борис и на новом месте не бездельничал. За прошедший год успел обзавестись друзьями практически во всех куренях орды Белашкана. Этим особое внимание. А то как же. Союзники, соседи, родственники. Сошелся поближе с Тамиром, поспособствовавшим убийству Тугоркана. Ну как можно упускать такую возможность. С Китаном особо не поработаешь, все же кошевой, ближник и наставник наследного хана, птица достаточно высокого полета.

Успел он обзавестись осведомителями и в Переяславле. До княжьего и боярских теремов пока не добрался. Все больше по низу. Но это только кажется, что простые обыватели бесполезны как источник информации. Так что руку на пульсе держит исправно.

Так вот этой троице подростков предстояло завести знакомство с городской шпаной. Придется, так и морды начистить, а там и помириться да подружиться. Свои соглядатаи в Тмутаракани вовсе не будут лишними. Информация в принципе не бывает бесполезной. А уж об Олеге, что имеет личный зуб на Романова, так и подавно.

Сделать ставку на мальцов Борису посоветовал Михаил. По его мнению, самые лучшие соглядатаи получаются из ребятни и представителей дна. Первые лезут всюду из природного любопытства, вторые потому, что это вопрос их выживания. Если же сделать ставку на мальчишек нищих, то получишь два в одном.

Переход прошел без проблем. Пороги миновали вплавь, по обыкновению наняв для этого местных жителей. Так что тут все вышло без заминки. Ну и дальше везло как с погодой, так и с ветром. Правда, тут скорее все же не везенье сказалось, а новое парусное вооружение. Так что к пятнадцатому апреля они уже были в виду своей цели.

Тмутаракань. В смысле, Таматарха, как этот город называют в империи и именуют сами жители. Тмутараканью его зовут на Руси. До этого Михаилу доводилось бывать только в Корчеве. Его ведь интересовали земли к югу от него, где и указал Алексей ставить новое Пограничное. В столицу же княжества, хотя до нее и не так далеко, не заходил. Нужды не было.

Он бы и сейчас не стал сюда соваться. Все же опасно. С князем Олегом они на ножах, и тот не привык спускать обиды. Тем более что сегодня Михаил в немилости у Комнина, и руки у Святославича полностью развязаны. Но именно потому, что они враги, Романову и нужен человек в его окружении.

Правда, полностью доверяться Евгении Дук глупо. Она ромейка до мозга костей. Сегодня эта красавица желает погибели своему мужу, завтра ситуация изменится и тот ей будет полезен, а от Михаила, напротив, лучше избавиться. Как говорилось в одном известном мафиозном романе – ничего личного.

Поэтому лучше бы иметь альтернативный источник информации. Именно чтобы держать руку на пульсе, Романов и прибыл сюда. Глупо оставлять князюшку без присмотра. Мало ли что ему взбредет в голову. Еще решит прогуляться до Пограничного. С него станется.

С моря Тмутаракань мало чем отличался от Корчева. Точно так же пристроился на высоком берегу. Разве только гавань побольше, как, впрочем, и сам город. Да вместо одной над стенами возвышаются колокольни трех церквей. Ну и явное превосходство по числу кораблей да лодок. Что неудивительно. Здесь ведь один из основных торговых и транспортных узлов, связывающих империю с Русью и кавказскими народами.

Ну и духовный центр. Куда же без этого. Кроме церквей в черте города видны купола за пределами, на возвышенности. Вернее, конические черепичные крыши, увенчанные крестами. До привычных ему куполов-луковиц тут пока еще не дошло. Судя по крепкой стене, опоясывающей храм, там располагается монастырь. Отсюда несется слово божье, ну или распространяется православие по всему Северному Кавказу.

Гавань у города естественная, соединенная с морем узким проходом, который стережет сторожевая вышка. Вообще-то так себе защита. Только если от каких разбойников. От серьезной напасти бесполезна. Нет даже привычной для ромеев цепи. Тут не Царьград, так что железо товар дорогой. Правда, проход все же перегораживают, но для этого используют сцепленные вместе бревна, которые заводят с наступлением темноты.

На подходе к входному створу стража на вышке потребовала лечь в дрейф, а от причала к ним направилась лодка с чиновником. Стандартная для империи процедура проверки судна и сбора пошлины. Оно вроде и русское княжество, но на деле только номинально. По факту это провинция империи, где Олег лишь ставленник Царьграда.

– Борис, вы как, сразу отправитесь? – подозвав безопасника, поинтересовался Михаил.

– А чего тянуть, – пожав плечами, ответил тот, становясь перед сотником.


Одет в обычные и уже видавшие виды сапоги, порты да рубаху, подпоясанную простым поясом, на котором висит нож в ножнах. Здесь это не оружие, а всего лишь предмет обихода. Впрочем, воинские стать и повадки под этой маскировкой не укрыть. Но тут уж ничего не поделаешь.

– Дело к вечеру, – заметил Михаил.

– Это не беда. Так рано эти шельмецы по норам прятаться не станут. Только когда стемнеет.

– Ну, тебе виднее. За мальцами присмотри.

– Это уж как водится. Не переживай, сотник, все будет ладком. Ну что, баламуты, готовы?

В ответ трое пятнадцатилетних ребят только лихо закивали, как молодые и ретивые жеребцы. А глазки-то как горят. Не терпится им поскорее отправиться в город. Новые места, новые впечатления. Понять их несложно. Михаил и сам-то ловит себя на мысли, что не прочь прогуляться по Тмутаракани. Интересно же.

– Ну и чего тогда стоим? Айда на берег, – подогнал их Борис, подмигнул сотнику и сам ступил на причал.

А на смену ему тут же на палубу спрыгнул Гаврила. Весело сощурился на закатное солнце и перевел взгляд на Михаила.

– Ну что, сотник, какие будут приказы?

– На ладьях остается по одному десятку. Остальные могут отдыхать.

– Обидятся, – хмыкнул полусотник.

– Ничего. Потом нагонят. Мы не на один день заглянули. Только глядите там, поаккуратнее. Нам тут не рады, это факт.

– Помним.

– И еще. Глаза и уши держите открытыми.

– И о том не забываем.

– Тогда это все.

– А сам?

– Останусь на корабле. Мне-то уж на берег без оглядки лезть и вовсе не резон.

– Ну, тогда мы пошли, – потирая руки, подытожил Гаврила.

Понять его легко. За прошедший год пограничники успели сделать очень много. Поднять город с нуля. Наладить производство. Влезть в местные политические расклады, внеся в них свою весомую лепту.

Но не обошлось и без упущения. В Пограничном отсутствовал трактир. Как-то не до него было. А заведение это весьма важное. Можно, конечно, и по гостям походить да к себе дружков зазвать. Но это все не то. На нейтральной территории оно получается куда душевней.

Выпроводив гуляк, Михаил пристроился на корме и, вооружившись табличками, начал привычно черкать стилусом. При этом не преследуя никакой определенной цели. Вспомнить за прошедшее время удалось многое. Но ни разу это не было целенаправленно и осмысленно. Сколько раз сел, чтобы измыслить что-нибудь такое-эдакое, столько раз и обломился. Все «изобретенное» им было результатом какого-то случайного толчка.

Не по силам ему было самостоятельно натянуть тетиву арбалета, начал думать, как этого добиться. Не зарядить арбалет в седле, поднапрягся, решил и эту проблему. Встал вопрос с порохом, начал думать, какую можно придумать альтернативу, и на выходе получил пневмопушку. Да, она уступит нормальному огнестрелу, но все же дает неоспоримое преимущество. Тем более теперь, когда в его арсенале их целых пять штук. И так во всем.

Если повезет, то в процессе своих художеств он сумеет измыслить что-нибудь полезное. А так отчего бы не нарисовать портрет Ирины. Конечно, на восковой табличке изображение получилось далеким от идеала, но очень даже узнаваемым. Он вообще отлично рисовал, когда чуть отстранялся от тела, управляя им словно со стороны.

Хм. А это идея. Почему бы ему не нарисовать портреты современных исторических личностей. У него это получится всяко лучше, чем у местных художников. Единственно, нужно бы научиться разводить краски, как и работать с ними. Тем более что ему натурщики не нужны. Он может извлечь из своей памяти и воспроизвести кого угодно. Интересная мысль. Правда, она годится скорее для долгих зимних вечеров. Но взять ее на заметку однозначно стоит.

Пограничники вернулись глубоко за полночь и изрядно навеселе. Четверо где-то потерялись, и где их носит, никто не знал. Михаил даже начал переживать по этому поводу. Вот как-то не верилось ему, чтобы в городе не было каких тайных соглядатаев.

Сегодняшние купцы неизменно путешествуют с вооруженной охраной, и три ладьи с воинами не должны были вызвать подозрения. Тем более что товар в их трюмах имелся. Пусть и собирался Михаил им торговать в других местах. Но ведь могли же признать как самого Романова, так и кого из его людей. В городе ведь были воины из варанги, два года назад поднявшие бунт, в подавлении которого принимали активное участие именно пограничники.

Пьянчужек трогать Михаил не стал, уложив их спать. Остальные же пребывали в боевой готовности. Даже изготовили к бою пушку. Заряд в стволе. Для производства выстрела потребуется всего-то секунд десять. Михаил счел, что артиллерия ему в этом походе не помешает. Мало ли какая напасть.

Правда, пришлось ее замаскировать, для чего приделали блок с дугами и тетивой, вставляющийся в ствол. Людей, сведущих в механике, тут немного, а разнообразных военных машин, как ни странно, предостаточно. Так что такая нехитрая мера вполне сработает. А чтобы лишний раз не отсвечивать и не нарваться на кого знающего, артиллерию прикрыли парусиной.

Михаил счел уместным установить одно орудие на борту своей ладьи. Можно, конечно, и остальные вооружить, но оставалась проблема с обслугой и точным наведением. Все же стрельба с борта качающегося судна и на твердой суше серьезно отличаются. Тем более когда речь идет о другом корабле. В себе же он был уверен. Остальные четыре орудия остались в Пограничном, и их расчеты систематически тренируются в их использовании.

Подгулявшая четверка появилась только на рассвете. Помятые и потасканные, как мартовские коты, и чрезвычайно довольные собой. Сразу видно, что ночь они провели бурно. Ну что тут сказать. Сам виноват. Он ведь не обозначил время, когда они должны вернуться. Будет наука на будущее.

От Бориса с ребятами также не было вестей. Но тут-то как раз волноваться рано. С ними разбежка в сутки – нормальное явление. Работа с городским дном тонкая и требует особого подхода. Не сказать, что он совсем не волновался на их счет. Вовсе нет. Но держать из-за этого личный состав в боевой готовности все же не стал бы.

– Здрасте, Михаил Федорович, – спрыгивая на палубу ладьи, поздоровался один из пареньков, убывших с Борисом.

– Привет, Данил, коли не шутишь, – прожевав кашу, ответил завтракавший Романов. – Есть будешь?

– Не. Сытый.

– Знать, устроились?

– Нормально все, Михаил Федорович. Не хоромы, но жить можно. И кормятся они не помоями.