Признаться, Михаил слабо себе представлял, какой смысл использовать зажигательные снаряды против деревянной крепости. Ведь все сгорит, включая и добычу. Ладно бы они притащили тараны. Или те еще на подходе? Да нет. Сомнительно, чтобы так-то отстали. Но, наверное, Тугоркан знает, что делает. Или просто наплевал на возможные трофеи и собирается просто покарать. Хм. Вообще-то, верится с трудом.
В любом случае ему не светит. Штурмовать стены тот еще геморрой и связан с серьезными потерями. Вал перед стенами залит водой и представляет собой один сплошной каток. Поди еще взберись на него.
А тут и машикули, устроенные по проекту Михаила. Ни о чем подобном он пока здесь не слышал. Получается, внес свой вклад в фортификацию. Благодаря этому защитники могут как безнаказанно расстреливать штурмующих, так и поливать их всякой всячиной. Плюс тушить возгорания. А поджечь стену та еще задачка, ибо она также покрыта наледью. Единственно, что могло бы дать гарантированный результат, это греческий огонь, которого у половцев не могло быть в принципе.
Но, опять же, при условии, что им кто-то позволил бы воспользоваться онаграми. Во всяком случае, в планы Романова это не входило. Впрочем, как и драться вообще. Договариваются же только с сильным. Значит, для начала нужно показать зубы. А еще вырвать парочку клыков из пасти Тугоркана. Вот эти самые метательные машины.
Но их черед еще придет. Пока они слишком далеко. Зато всадники уже достаточно приблизились, чтобы дать им понять, что они дурью маются. Вообще-то, у пушки есть свой расчет. Но, во-первых, Михаил управится лучше. А во-вторых, он и не подумает кому бы то ни было уступать право «первой ночи». Наводчик понял это и без лишних слов отошел в сторону.
– Баллон? – поинтересовался он.
– Заправлен полностью, вентиль закрыт, – доложил наводчик, он же старший расчета.
Хм. Вообще-то пацаны четырнадцати-пятнадцати лет. Но кому еще осваивать новое, как не молодежи. Опять же у этого агрегата от них толку куда больше. По крайней мере, так должно быть. Вот сейчас и поглядит.
Открутил бронзовый вентиль, подав газ на рабочие краны. Ничего особенного, обычные пробковые, разве только более массивные. Просто и сердито. Даже если и будет немного подтравливать, так оно и не критично.
– Заряжай, – подал команду Михаил.
Один из парнишек подхватил берестяной стакан с деревянным дном, который плотно вошел в стальной ствол диаметром сантиметров в пятнадцать. Вогнав стакан наполовину, взрезал шпагат, удерживающий прорезанные стенки. Протолкнул дальше. Второй вооружился шомполом, эдакой колотушкой-переростком, и протолкнул снаряд до упора.
Тем временем Романов открыл один кран, наполнив газом кожаный мех. Ну не придумал он ничего лучше для дозирования газа. А если пускать на глазок… Точность у орудия и так не ахти. Перекрыл первый кран и, открыв второй, перекачал газ в газогенератор. Одновременно провернул пару раз ворот, взводя колесцовый замок внутри казенника. Вновь закрыл кран. Не теряя времени, прицелился и потянул спусковой рычаг.
Хлопок выдался знатным. Несмотря на то что орудие было на массивной деревянной станине, оно ощутимо лягнулось. Стакан вылетел из ствола, и тут же его стенки раскрылись четырьмя лепестками, отправляя стрелы в самостоятельный полет. Сам он пролетел пару десятков метров, после чего упал в снег.
– Заряжай, – не дожидаясь результата, приказал Михаил.
Стрелы летят по крутой траектории, и до цели им секунд пятнадцать. Так что еще до того, как первая партия накрыла противника, в полет отправилась вторая.
Не сказать, что этот обстрел наделал много бед. Но несколько человек Михаил все же ссадил. Как достал и лошадей. Всадники заметались, но Михаил продолжал обстрел, и в итоге они отступили за пределы досягаемости орудия. Ну вот не видели они никакого смысла в том, чтобы торчать под обстрелом как стойкие оловянные солдатики.
Только проблемы нападающих на этом не закончились. Отогнав конницу, Михаил вооружился своим луком и персонально выделанными зажигательными стрелами с греческим огнем. Одна ушла мимо из-за бокового ветра. Зато последующие если и мазали, то только проходя между каркасных балок машин. Но в любом случае два десятка стрел лишили половцев их артиллерии, запылавшей жарким пламенем.
– И что теперь будем делать, Михаил Федорович? – поинтересовался Гаврила, наблюдая бесславный конец онагров.
– Как что. Договариваться, конечно, – хмыкнул Михаил. – Гордей, готовь моего коня, сам поеду за стену, – повысив голос, приказал он десятнику личной охраны.
– То есть ты все равно хочешь откупиться? – удивился полусотник.
– Гаврила, если этот урод упрется, то он все равно нас пожжет. Не мытьем, так катаньем. А так мы огрызнулись. Показали, что просто с нами не будет. Он ведь не знает, сколько у нас пушек. Ему остается либо сохранить лицо, согласившись на разумный выкуп. Либо раскатать нас, потеряв уйму народу.
– Так, может, тогда дать им еще возможность проявить себя и щелкнуть по носу больнее. Не раскатает он нас. Сил не хватит.
– Нет, Гаврила. Не лучше. Везде нужна мера. Сейчас их потери еще не такие серьезные, чтобы нам договориться пусть о худом, но мире. А если отобьемся, нанеся серьезные потери, то он вернется. Здесь же не вся его орда. Словом, я пошел.
Не сказать, что затея Михаила понравилась Гордею. Десятник провожал его недовольным взглядом. Но Романов сделал вид, что ничего не заметил. Когда же тот попытался увязаться за ним, молча одернул его укоризненным взглядом.
Слишком уж отдаляться от стены не стал. Ни к чему это. Сотня метров более чем достаточно. Сейчас его могут прикрыть как лучники, так и стрелометы, от которых не спастись даже закованному в броню рыцарю. В смысле, таковых пока нет. Но если бы были.
На противной стороне поняли все правильно, и в его сторону направился одинокий всадник. Никаких сомнений в том, что это хан. Ну или куренной, смотря кто сюда припожаловал. Мало ли в чем уверен Романов. На самом деле это может быть кто угодно.
– Привет тебе, Тугоркан, – жизнерадостно встретил подъехавшего Михаил.
– Зачем ты убил моих людей и сжег мои машины, – тут же насел тот.
– Я думал, что защищаюсь от нападения неприятеля, великий хан. Откуда мне было знать, что ты просто проходишь мимо. Если бы ко мне прибыл гонец от тебя, то тогда, конечно, я повел бы себя иначе. Как я могу загладить свою вину?
Ничего, придет еще время, когда на подобную выходку Михаил ответит огнем и мечом. Но сейчас сила не на его стороне. Зато у него в активе годы Тугоркана. Опыт, как и половое бессилие, приходит с годами. Хану же уже хорошо за пятьдесят. Глупцы до таких лет на подобных высотах не доживают.
– За свою неосмотрительность ты уплатишь мне штраф в три сотни киевских гривен[13] серебром.
Ого! Это почти полсотни кило. Нехилые у него запросы. Но такие деньги у Михаила есть. И лучше заплатить. Понятно, он может и вернуться. Значит, придется откупаться снова. Благо виды на поступления имеются. А вот бодаться с ним не с руки.
Как, впрочем, и сразу соглашаться. Поэтому начался торг как на базаре. В результате Романову удалось сбить пятьдесят гривен. На том и договорились. Пока.
Глава 18
Радикальное решение
Михаил не страдал наивностью и прекрасно понимал, коль скоро повадилась коза в огород, то ее уже не отвадишь. Он и не откупался бы, будь уверен в том, что сумеет отбиться без особых потерь. Но вот как раз этой-то уверенности и не было. Половцы не дети, и им уже приходилось брать города на меч. Хотя кровью они умылись бы изрядно. Но погибшим оно как бы и без разницы, как не легче и угодившим в полон.
У пограничников всего лишь неполная сотня воинов, ребятня да вчерашнее мужичье с бабами. И тот случай с зарождающейся паникой был вовсе не единственным, который задушили на корню. Кто знает, до чего дошло бы, начнись штурм. Он помнил, каково оно было в их слободе. Пока держали стены, все было нормально. Все бились, как и положено. Но как только враг проник внутрь, он, а вернее, Зван, одним из первых вдруг осознал, что бой проигран и нужно спасаться. Кто-то, конечно, бился, но немалая часть ударилась в панику. Не воины, что тут сказать.
Поэтому вопрос с Тугорканом нужно решать радикально. Нет человека, нет проблем. Как-то так. Задача ясна. Остается понять, каким образом подступиться к ее решению. Поэтому, едва только воины великого хана ушли за горизонт, Михаил уже был в седле и направился в стойбище к своему тестю. Ну и жену прихватил с собой. Пусть с матерью пообщается.
Вообще-то, по половецким обычаям, вышедшая замуж дочь не должна появляться в отчем доме в течение года. Но в случае с Леной на этот обычай можно не обращать внимания, потому как она теперь другой веры. А любящим родителям что? Была бы возможность обойти запрет, так они и рады стараться.
На подходе к зимовью на них вышел конный разъезд из двух десятков воинов. Поначалу-то напряглись. Двенадцать всадников с заводными лошадьми и явно не кочевники. Да, их меньше. Только это ничего не значит. Бывает такое, что и втрое большего противника гоняют. Но как только поняли, кто пожаловал, так молодые с веселым гиканьем и понеслись к стойбищу. За радостную весть полагается подарок. А о том, что в семье куренного все любили Алию, знал каждый.
– Ну, рассказывай, Михаил, как твои дела? С чем пожаловал? – усадив гостя за стол, начал разговор Теракопа.
Мать, подав обед, увела дочь в дальний угол, откуда доносился их тихий щебет. Куренной время от времени бросал туда взгляды с добродушной улыбкой. Сильно радоваться ему не пристало, но хорошо у мужика на душе, и особой причины скрывать это он не видит.
– Новость у меня одна. Тугоркан в гости захаживал.
– Тугоркан?
– Угу. При трех метательных машинах, и воинов прихватил больше тысячи. Пришлось сначала огрызнуться, а потом откупаться. Но не думаю, что он успокоится.
– Я предлагал тебе воинов, – тут же помрачнев, произнес куренной.
– Предлагал. Только им платить нужно. А я серебром по нужде не хожу. Сотня твоих воинов в год мне будет обходиться вдвое дороже, чем я отдал Тугоркану.
– Зато он трижды подумает, прежде чем нападать на город, где находятся воины орды Белашкана.
– Вообще-то я рассчитывал на наш союз и вашу поддержку.
– Ты забываешь о том, что договор касался на случай нападения русов. Половцы между собой не воюют, – отпивая легкий кумыс, все так же мрачно возразил Теракопа.
– И что, все всем довольны? Никому Тугоркан хвост не отдавил? Никто не желает его немного урезонить? А может, кто-то хочет и сам стать великим ханом?
– К чему тебе это знать?
– К тому, что, когда он заявится в следующий раз, я буду с ним биться до последней возможности. Он не удовлетворится прежним выкупом и захочет больше. А серебра у меня уже меньше, чем я отдал, и оно предназначено для другого. Мне уже будущей осенью нужно платить Белашкану и Ростиславу. А для этого запускать мастерские.
– Так, может, тогда все же я отправлю с тобой сотню воинов? Это будет хорошая защита.
– Не за защитой я к тебе пришел, Теракопа, а за помощью. Разве Белашкану понравится то, что великий хан наплевал на его интересы и пожаловал ко мне с оружием? Тугоркан боится, что дружба с русичами может усилить Белашкана. Ему не понравилось, что я женился на твоей дочери.
– Это не понравилось и моему хану.
– Не имеет значения. Белашкан это принял. Потому что твой курень входит в его орду. Великий же хан решил пойти дальше. Сначала хотел нас убить по дороге домой. Потом пришел разорить Пограничное. Я понимаю, ты не можешь открыто выступить против него и повести в бой своих людей. Но ты можешь помочь мне убить Тугоркана. Не смотри на меня так, Теракопа. Не я это начал. Похоже, великий хан решил преподать урок остальным, чтобы в следующий раз думали, стоит ли принимать такие решения без его на то воли.
– Что тебе нужно от меня?
– Я и сам могу убить его. Но это будет сложно и долго. Мне нужен тот, кто согласится помочь изнутри. Тот, кому смерть хана будет выгодна.
– Я поговорю с Белашканом.
– А вот этого лучше не делать.
– Почему?
– Насколько я вижу, он и сам желает стать великим ханом. А значит, не станет торопиться и мне помогать, но будет готовиться к тому, чтобы подхватить власть. А это время, за которое Тугоркан может вернуться к Пограничному. Уверен, что Белашкан и без того станет великим ханом. Просто ему будет нелегко.
– Хм. Возможно, ты и прав. Вот что, возвращайся домой, а я встречусь с одним кошевым из куреня Тугоркана. Если согласится, мы приедем к тебе.
– Я так понимаю, что если хан погибнет, то он займет его место.
– Он будет влиять на сына хана. А там все в руках неба.
– Понятно. Если согласится, то ко мне приезжать не нужно. Лишнее это. Лучше отправь посыльного, а встретимся где-нибудь в чистом поле.
– Ты хитер, как лисица.
– Очень надеюсь, что так оно и есть. Не хотелось бы перехитрить самого себя.
От тестя Михаил возвратился обнадеженным. Он не лукавил, когда говорил об убийстве великого хана. Но если получится найти союзника в стане Тугоркана, это реально многое упростит, значительно увеличив шансы на успех.
По возвращении его вновь захватили повседневные заботы. Слишком много вопросов, требующих его личного вмешательства. И ничего-то с этим не поделать. Увы, но с кадрами пока был полный швах. В частности, в мастерской вовсю трудились над изготовлением второй пушки. И так как первую делал практически полностью он сам, то требовалось его непосредственное участие.
И так во многих вопросах. И тем не менее он и не подумал останавливаться на достигнутом. Им овладела идея создания подзорной трубы. Отчего бы и нет. Вот он и сосредоточился на ее осуществлении. Даже измыслил станок для шлифовки линз.
В любом случае ему не светит. Штурмовать стены тот еще геморрой и связан с серьезными потерями. Вал перед стенами залит водой и представляет собой один сплошной каток. Поди еще взберись на него.
А тут и машикули, устроенные по проекту Михаила. Ни о чем подобном он пока здесь не слышал. Получается, внес свой вклад в фортификацию. Благодаря этому защитники могут как безнаказанно расстреливать штурмующих, так и поливать их всякой всячиной. Плюс тушить возгорания. А поджечь стену та еще задачка, ибо она также покрыта наледью. Единственно, что могло бы дать гарантированный результат, это греческий огонь, которого у половцев не могло быть в принципе.
Но, опять же, при условии, что им кто-то позволил бы воспользоваться онаграми. Во всяком случае, в планы Романова это не входило. Впрочем, как и драться вообще. Договариваются же только с сильным. Значит, для начала нужно показать зубы. А еще вырвать парочку клыков из пасти Тугоркана. Вот эти самые метательные машины.
Но их черед еще придет. Пока они слишком далеко. Зато всадники уже достаточно приблизились, чтобы дать им понять, что они дурью маются. Вообще-то, у пушки есть свой расчет. Но, во-первых, Михаил управится лучше. А во-вторых, он и не подумает кому бы то ни было уступать право «первой ночи». Наводчик понял это и без лишних слов отошел в сторону.
– Баллон? – поинтересовался он.
– Заправлен полностью, вентиль закрыт, – доложил наводчик, он же старший расчета.
Хм. Вообще-то пацаны четырнадцати-пятнадцати лет. Но кому еще осваивать новое, как не молодежи. Опять же у этого агрегата от них толку куда больше. По крайней мере, так должно быть. Вот сейчас и поглядит.
Открутил бронзовый вентиль, подав газ на рабочие краны. Ничего особенного, обычные пробковые, разве только более массивные. Просто и сердито. Даже если и будет немного подтравливать, так оно и не критично.
– Заряжай, – подал команду Михаил.
Один из парнишек подхватил берестяной стакан с деревянным дном, который плотно вошел в стальной ствол диаметром сантиметров в пятнадцать. Вогнав стакан наполовину, взрезал шпагат, удерживающий прорезанные стенки. Протолкнул дальше. Второй вооружился шомполом, эдакой колотушкой-переростком, и протолкнул снаряд до упора.
Тем временем Романов открыл один кран, наполнив газом кожаный мех. Ну не придумал он ничего лучше для дозирования газа. А если пускать на глазок… Точность у орудия и так не ахти. Перекрыл первый кран и, открыв второй, перекачал газ в газогенератор. Одновременно провернул пару раз ворот, взводя колесцовый замок внутри казенника. Вновь закрыл кран. Не теряя времени, прицелился и потянул спусковой рычаг.
Хлопок выдался знатным. Несмотря на то что орудие было на массивной деревянной станине, оно ощутимо лягнулось. Стакан вылетел из ствола, и тут же его стенки раскрылись четырьмя лепестками, отправляя стрелы в самостоятельный полет. Сам он пролетел пару десятков метров, после чего упал в снег.
– Заряжай, – не дожидаясь результата, приказал Михаил.
Стрелы летят по крутой траектории, и до цели им секунд пятнадцать. Так что еще до того, как первая партия накрыла противника, в полет отправилась вторая.
Не сказать, что этот обстрел наделал много бед. Но несколько человек Михаил все же ссадил. Как достал и лошадей. Всадники заметались, но Михаил продолжал обстрел, и в итоге они отступили за пределы досягаемости орудия. Ну вот не видели они никакого смысла в том, чтобы торчать под обстрелом как стойкие оловянные солдатики.
Только проблемы нападающих на этом не закончились. Отогнав конницу, Михаил вооружился своим луком и персонально выделанными зажигательными стрелами с греческим огнем. Одна ушла мимо из-за бокового ветра. Зато последующие если и мазали, то только проходя между каркасных балок машин. Но в любом случае два десятка стрел лишили половцев их артиллерии, запылавшей жарким пламенем.
– И что теперь будем делать, Михаил Федорович? – поинтересовался Гаврила, наблюдая бесславный конец онагров.
– Как что. Договариваться, конечно, – хмыкнул Михаил. – Гордей, готовь моего коня, сам поеду за стену, – повысив голос, приказал он десятнику личной охраны.
– То есть ты все равно хочешь откупиться? – удивился полусотник.
– Гаврила, если этот урод упрется, то он все равно нас пожжет. Не мытьем, так катаньем. А так мы огрызнулись. Показали, что просто с нами не будет. Он ведь не знает, сколько у нас пушек. Ему остается либо сохранить лицо, согласившись на разумный выкуп. Либо раскатать нас, потеряв уйму народу.
– Так, может, тогда дать им еще возможность проявить себя и щелкнуть по носу больнее. Не раскатает он нас. Сил не хватит.
– Нет, Гаврила. Не лучше. Везде нужна мера. Сейчас их потери еще не такие серьезные, чтобы нам договориться пусть о худом, но мире. А если отобьемся, нанеся серьезные потери, то он вернется. Здесь же не вся его орда. Словом, я пошел.
Не сказать, что затея Михаила понравилась Гордею. Десятник провожал его недовольным взглядом. Но Романов сделал вид, что ничего не заметил. Когда же тот попытался увязаться за ним, молча одернул его укоризненным взглядом.
Слишком уж отдаляться от стены не стал. Ни к чему это. Сотня метров более чем достаточно. Сейчас его могут прикрыть как лучники, так и стрелометы, от которых не спастись даже закованному в броню рыцарю. В смысле, таковых пока нет. Но если бы были.
На противной стороне поняли все правильно, и в его сторону направился одинокий всадник. Никаких сомнений в том, что это хан. Ну или куренной, смотря кто сюда припожаловал. Мало ли в чем уверен Романов. На самом деле это может быть кто угодно.
– Привет тебе, Тугоркан, – жизнерадостно встретил подъехавшего Михаил.
– Зачем ты убил моих людей и сжег мои машины, – тут же насел тот.
– Я думал, что защищаюсь от нападения неприятеля, великий хан. Откуда мне было знать, что ты просто проходишь мимо. Если бы ко мне прибыл гонец от тебя, то тогда, конечно, я повел бы себя иначе. Как я могу загладить свою вину?
Ничего, придет еще время, когда на подобную выходку Михаил ответит огнем и мечом. Но сейчас сила не на его стороне. Зато у него в активе годы Тугоркана. Опыт, как и половое бессилие, приходит с годами. Хану же уже хорошо за пятьдесят. Глупцы до таких лет на подобных высотах не доживают.
– За свою неосмотрительность ты уплатишь мне штраф в три сотни киевских гривен[13] серебром.
Ого! Это почти полсотни кило. Нехилые у него запросы. Но такие деньги у Михаила есть. И лучше заплатить. Понятно, он может и вернуться. Значит, придется откупаться снова. Благо виды на поступления имеются. А вот бодаться с ним не с руки.
Как, впрочем, и сразу соглашаться. Поэтому начался торг как на базаре. В результате Романову удалось сбить пятьдесят гривен. На том и договорились. Пока.
Глава 18
Радикальное решение
Михаил не страдал наивностью и прекрасно понимал, коль скоро повадилась коза в огород, то ее уже не отвадишь. Он и не откупался бы, будь уверен в том, что сумеет отбиться без особых потерь. Но вот как раз этой-то уверенности и не было. Половцы не дети, и им уже приходилось брать города на меч. Хотя кровью они умылись бы изрядно. Но погибшим оно как бы и без разницы, как не легче и угодившим в полон.
У пограничников всего лишь неполная сотня воинов, ребятня да вчерашнее мужичье с бабами. И тот случай с зарождающейся паникой был вовсе не единственным, который задушили на корню. Кто знает, до чего дошло бы, начнись штурм. Он помнил, каково оно было в их слободе. Пока держали стены, все было нормально. Все бились, как и положено. Но как только враг проник внутрь, он, а вернее, Зван, одним из первых вдруг осознал, что бой проигран и нужно спасаться. Кто-то, конечно, бился, но немалая часть ударилась в панику. Не воины, что тут сказать.
Поэтому вопрос с Тугорканом нужно решать радикально. Нет человека, нет проблем. Как-то так. Задача ясна. Остается понять, каким образом подступиться к ее решению. Поэтому, едва только воины великого хана ушли за горизонт, Михаил уже был в седле и направился в стойбище к своему тестю. Ну и жену прихватил с собой. Пусть с матерью пообщается.
Вообще-то, по половецким обычаям, вышедшая замуж дочь не должна появляться в отчем доме в течение года. Но в случае с Леной на этот обычай можно не обращать внимания, потому как она теперь другой веры. А любящим родителям что? Была бы возможность обойти запрет, так они и рады стараться.
На подходе к зимовью на них вышел конный разъезд из двух десятков воинов. Поначалу-то напряглись. Двенадцать всадников с заводными лошадьми и явно не кочевники. Да, их меньше. Только это ничего не значит. Бывает такое, что и втрое большего противника гоняют. Но как только поняли, кто пожаловал, так молодые с веселым гиканьем и понеслись к стойбищу. За радостную весть полагается подарок. А о том, что в семье куренного все любили Алию, знал каждый.
– Ну, рассказывай, Михаил, как твои дела? С чем пожаловал? – усадив гостя за стол, начал разговор Теракопа.
Мать, подав обед, увела дочь в дальний угол, откуда доносился их тихий щебет. Куренной время от времени бросал туда взгляды с добродушной улыбкой. Сильно радоваться ему не пристало, но хорошо у мужика на душе, и особой причины скрывать это он не видит.
– Новость у меня одна. Тугоркан в гости захаживал.
– Тугоркан?
– Угу. При трех метательных машинах, и воинов прихватил больше тысячи. Пришлось сначала огрызнуться, а потом откупаться. Но не думаю, что он успокоится.
– Я предлагал тебе воинов, – тут же помрачнев, произнес куренной.
– Предлагал. Только им платить нужно. А я серебром по нужде не хожу. Сотня твоих воинов в год мне будет обходиться вдвое дороже, чем я отдал Тугоркану.
– Зато он трижды подумает, прежде чем нападать на город, где находятся воины орды Белашкана.
– Вообще-то я рассчитывал на наш союз и вашу поддержку.
– Ты забываешь о том, что договор касался на случай нападения русов. Половцы между собой не воюют, – отпивая легкий кумыс, все так же мрачно возразил Теракопа.
– И что, все всем довольны? Никому Тугоркан хвост не отдавил? Никто не желает его немного урезонить? А может, кто-то хочет и сам стать великим ханом?
– К чему тебе это знать?
– К тому, что, когда он заявится в следующий раз, я буду с ним биться до последней возможности. Он не удовлетворится прежним выкупом и захочет больше. А серебра у меня уже меньше, чем я отдал, и оно предназначено для другого. Мне уже будущей осенью нужно платить Белашкану и Ростиславу. А для этого запускать мастерские.
– Так, может, тогда все же я отправлю с тобой сотню воинов? Это будет хорошая защита.
– Не за защитой я к тебе пришел, Теракопа, а за помощью. Разве Белашкану понравится то, что великий хан наплевал на его интересы и пожаловал ко мне с оружием? Тугоркан боится, что дружба с русичами может усилить Белашкана. Ему не понравилось, что я женился на твоей дочери.
– Это не понравилось и моему хану.
– Не имеет значения. Белашкан это принял. Потому что твой курень входит в его орду. Великий же хан решил пойти дальше. Сначала хотел нас убить по дороге домой. Потом пришел разорить Пограничное. Я понимаю, ты не можешь открыто выступить против него и повести в бой своих людей. Но ты можешь помочь мне убить Тугоркана. Не смотри на меня так, Теракопа. Не я это начал. Похоже, великий хан решил преподать урок остальным, чтобы в следующий раз думали, стоит ли принимать такие решения без его на то воли.
– Что тебе нужно от меня?
– Я и сам могу убить его. Но это будет сложно и долго. Мне нужен тот, кто согласится помочь изнутри. Тот, кому смерть хана будет выгодна.
– Я поговорю с Белашканом.
– А вот этого лучше не делать.
– Почему?
– Насколько я вижу, он и сам желает стать великим ханом. А значит, не станет торопиться и мне помогать, но будет готовиться к тому, чтобы подхватить власть. А это время, за которое Тугоркан может вернуться к Пограничному. Уверен, что Белашкан и без того станет великим ханом. Просто ему будет нелегко.
– Хм. Возможно, ты и прав. Вот что, возвращайся домой, а я встречусь с одним кошевым из куреня Тугоркана. Если согласится, мы приедем к тебе.
– Я так понимаю, что если хан погибнет, то он займет его место.
– Он будет влиять на сына хана. А там все в руках неба.
– Понятно. Если согласится, то ко мне приезжать не нужно. Лишнее это. Лучше отправь посыльного, а встретимся где-нибудь в чистом поле.
– Ты хитер, как лисица.
– Очень надеюсь, что так оно и есть. Не хотелось бы перехитрить самого себя.
От тестя Михаил возвратился обнадеженным. Он не лукавил, когда говорил об убийстве великого хана. Но если получится найти союзника в стане Тугоркана, это реально многое упростит, значительно увеличив шансы на успех.
По возвращении его вновь захватили повседневные заботы. Слишком много вопросов, требующих его личного вмешательства. И ничего-то с этим не поделать. Увы, но с кадрами пока был полный швах. В частности, в мастерской вовсю трудились над изготовлением второй пушки. И так как первую делал практически полностью он сам, то требовалось его непосредственное участие.
И так во многих вопросах. И тем не менее он и не подумал останавливаться на достигнутом. Им овладела идея создания подзорной трубы. Отчего бы и нет. Вот он и сосредоточился на ее осуществлении. Даже измыслил станок для шлифовки линз.