Кстати, воронение тут отчего-то неизвестно. Бог весть, в чем причина. Тем более что все необходимое для этого есть под рукой. Первое, и самое простое, это уксус. Покрытие после выдержки в нем получается качественным и хорошо противостоит коррозии. Но вот вид, мягко говоря, красотой не блещет.

Иное дело горячее воронение льняным маслом. Михаил так покрывает оружие и доспехи. Совмещая этот процесс с отпуском. Понятно, что трудно выдержать постоянную температуру, и им с Исидором пришлось помучиться, подбирая оптимальный вариант. Но путем проб и ошибок получилось выработать вполне приемлемую технологию, при которой качество стали не страдало. Даже цвет научились подбирать, от красноватого до иссиня-черного.

Это не Михаил такой гений. И не физика с химией вдруг припомнились. Просто был у него знакомый, который экспериментировал с воронением своего травматического ТТ. Попробовал оба и выбрал с маслом. Ему говорили о том, что он дурью мается и сталь отпустит. Но он послал всех лесом и сделал как хотел. В результате бахал, как и прежде. Только потерял потертости с царапинами и обрел более нарядный вид.

Как только закончил с утренним туалетом, появилась Анна. Выйдя замуж, Михаила она не оставила, продолжая вести его хозяйство. Ну и Зосима при деле. Решил все же до конца выполнить волю своего господина и отправился вслед за объектом наблюдения, не забыв послать весточку Комнину с первой же оказией. Ну да Михаил не в обиде.

Забот управляющий взвалил на себя столько, что лишь за голову держись. А как следствие, это груз, снятый с плеч молодого сотника. Изначально-то расчет был на Викулу, старосту слободчан. Но теперь Романов был просто убежден, что тот не потянул бы этот воз. Слишком уж велика ноша. К тому же у Зосимы уже был опыт. Что ни говори, но прежнее Пограничное не просто на его глазах выросло, но и при его деятельном участии.

– Завтракать садись, – позвала женщина, водрузив на стол поднос с разными блюдами.

– Анна, ну вот сколько просить, не надо так-то… – в который уж раз возмутился он.

– Ты, Михаил Федорович, дурью-то прекращай маяться. Ить не в походе, чтобы обычной кашей обходиться. Эвон послушать артельщиков, как они расписывают трапезу бояр иль даже купцов. Эдак взглянешь на твою скромность, и стыдно становится. Нешто мы хуже других.

– Анна, да чем гордиться-то? Тем, что ваш сотник ест слаще и постель у него мягче?

– И жена должна быть краше. Не нравится людям, что ты решил ожениться на обезображенной. Ить предлагали взамен одной красавицы иную. Так не-эт, все по-своему вывернул. А как с ней в праздники на людях появляться будешь?

Ох уж этот Гаврила с его длинным языком. Нет, так-то ему любую тайну доверить можно. И знает, о чем болтать, а где и погодить. Но вот эту весть нарочно пустил гулять среди пограничников. Да еще и сам же постарался подогреть легкое недовольство людей.

Михаил высказал ему по этому поводу. А то как же, подстава чистой воды! Это в двадцать первом веке местных назвали бы баранами, рабами, дворнягами подзаборными, ищущими хозяйскую руку. Вот только здесь за непотребные речи в отношении их господина могут и на вилы поднять. А они тут деревянные, так что будет о-очень неприятно. А потому и господином своим или командиром хотят гордиться. Мол, эвон он у нас каков! А тут такое учудил.

Однако Гаврила только отмахнулся от недовольства Михаила, заметив, что ничего-то он не понимает. Мало сделать правильный выбор. Нужно, чтобы его оценил еще и любящий отец. Пересуды, пошедшие среди пограничников, а особенно баб, непременно достигнут ушей сопровождавших их половцев и куренного в том числе.

Выходит, Романов поступил вопреки чаяний своих людей, ради крепости своего слова. А там поживут малость, пустят среди баб речи добрые о половчанке. Мол, ликом-то, может, и не красива, зато душой и сердцем чиста. И все в подобном духе. Если, разумеется, сама чудить не начнет. А там увидит все это Теракопа, и сердце родительское воспарит в небеса. Раз уж начали водить дружбу с половцами, так нужно вязаться накрепко. Так, чтобы, случись нужда, и против киевских князей встали плечом к плечу не только ради выгоды, но и как за родичей.

Правильно все, чего уж там. Только вот выслушивать даже от своей экономки приходится. А уж кто-кто, а Анна не стесняется. Мало, что все хозяйство ведет и потому на особом положении, так ведь еще и близки они были. Хм. С другой стороны, остальные только за спиной змеями шипят. В лицо высказать недовольство все же опасаются.

Завтрак состоял всего лишь из трех перемен. Причем порции такие, словно готовилось на семью из четырех человек. Ну вот куда ему столько! Как водится, не доел. Чем вызвал неудовольствие Анны. Она что, его решила на убой откормить, что ли.

– Анна, надо бы тебе помощницу подыскать, – кивая на ее живот, произнес он.

– Рано еще, Михаил Федорович. Как время придет, так озабочусь, не сомневайся.

– Гляди, чтобы не в тягость.

– Да скажешь тоже, в тягость. Тут эвон что творится, люди жилы на кулак наматывают, а мне и забот-то – за одним недорослем присмотреть. Да и не одна я такая. Тягость ведь не болезнь, – отмахнулась она, собирая со стола.

Выпроводив экономку, начал облачаться. И непременно в доспех. А то как же, сотник он или погулять вышел! Угу. Снова в угоду мнения пограничников в жару маяться. Между прочим, середина июня. Не шутка. Но не-эт. Непременно должен выглядеть как молодец. Опять же кроме артельщиков у них тут и половцы вертятся. Некоторые уж и дружбу начали водить.

Теракопа оставил в строящемся городе два десятка воинов. Так. Только чтобы обозначить присутствие на случай, если какой куренной из другой орды решит поживиться на новоселах. Кусок-то лакомый. Одного железа столько, что глазки невольно блестеть начинают.

– Господин сотник, тебя дядька Исидор кличет, – влетев в стоявших на посту воев, выкрикнул малец лет тринадцати.

Охрана это еще один бзик местных. Ну вот на кой?! Два облома, которым место не тут, а на работах, круглые сутки груши околачивают. А учитывая потребность в отдыхе, получается не два, а все четверо. Предложил было ставить на пост новиков, так оба полусотника замахали на него руками. Мол, ты чего, и думать не моги! Срамота какая. И ведь в прежнем Пограничном обходился же как-то без охраны. А тут на тебе, новости.

– Чего там, Егорка? – выходя на улицу, поинтересовался Михаил у нарушителя спокойствия, который крутился при будущем литейном дворе.

Кстати, место под него уже определили, как и положено, в стороне от жилья. Нынешнее половодье показало, что дальний, юго-восточный угол острова не полностью уходил под воду. Незатопленным оставался участок диаметром метров в сорок. Более чем достаточно для расположения вонючего и шумного производства.

Правда, это дело будущего. Сейчас там имеется только одна домница, сооруженная на скорую руку, со смешной производительностью. А так-то Исидор занят обследованием окрестностей на предмет руды. Как оказалось, она здесь имеется. Причем в изобилии. Так что закупать не придется. Иное дело, какого она качества. Вот для выяснения этого вопроса и установили малую и несуразную печь, которая, впрочем, вполне справлялась со своей задачей.

Но место уже выгородили крепким забором и поставили караул. И уж тут по личному приказу Михаила. Потому как за ним находилась лесопилка, один из залогов их будущего благосостояния. Любопытные взгляды уже стерлись о высокий частокол. Но посторонним туда ходу не было. Там трудились только пограничники. Плотники получали лишь готовые доски.

– Дядька Исидор срочно зовет тебя, господин сотник, – повторил малец.

– Ну, раз зовет, значит, веди, – потрепав вихры мальца, произнес Романов.

В утреннем совещании и постановке задач необходимости Михаил не видел. Их они проводили с вечера, подводя итоги дня и нарезая задачи на завтра. С рассветом каждый уже знал, что ему делать. К плотницким артелям и вовсе не совались. Этих учить, только портить. Так что с утра Михаил обходил рабочие места, вникая в процесс, вопросы и проблемы.

– Что тут у тебя? – встретившись с хитрым взглядом металлурга, поинтересовался Романов.

– Не у меня, а у нас. У одного ручья, впадающего в Псёл, обвалился берег и обнажил руду. Мы с ребятками ее вчера собрали и устроили плавку. Потом отковали. Выделали сталь, – медленно и с расстановкой начал объяснять грек.

Словно и не он торопил Михаила прийти сюда. Однако Романов его не подгонял. Вот не отпускало ощущение, что это неспроста. Как уже говорилось, руды здесь хватало. Она была чуть ли не повсюду. Но Исидор, похоже, нарвался на что-то интересное.

– Вот, смотри, – показал он три откованные полосы стали. – Не сойти мне с этого места, если эта руда не лучше испанской.

– Шутишь? – искренне удивился Михаил.

И было отчего. Сталь, превосходящая по своему качеству испанскую, да с местными морозами, это же находка! Причем такая, переоценить которую сложно. Как бы она еще и не стала проблемой.

– Никакой шутки. Конечно, нужно будет еще проверить ее в зимнюю пору. Но я уверен, что сталь куда лучше. И выход железа из руды такой, какого я никогда не встречал.


– Вот, значит, как. Кто об этом знает?

– Я и вот трое мальчишек, что помогали мне.

Угу. При наличии механических молотов, приводимых в движение мулами, можно обойтись и с помощью мальцов. На живом приводе работает и пилорама. С водяным все очень сложно. Казалось бы, два серьезных потока, Псёл и Славутич, но ты поди подступись к ним, чтобы поставить водяное колесо с должной отдачей.

– Значит, так, ребятки, о руде этой молчок. Исидор, сколько ее у вас еще?

– На две полноценные крицы хватит.

– Выделывайте сталь, и в сторонку ее. По зиме откуем клинки и будем испытывать. К той руде пока больше ни ногой. Если все выйдет, как ты думаешь, станем добывать ее тайно, а сталь выдавать за испанскую.

– Но она по всему должна быть лучше, – начал было металлург.

– С этой рудой рука об руку идут и наши горести. Так что до времени о ней лучше вообще никому не знать.

– Понял.

– Вот и ладно.

Хм. Интересно, это целое месторождение или только карман качественной руды? Да какая, собственно говоря, разница. С местными технологиями им и кармана на целый век хватит. Тут, главное, теперь не поднимать шум. И без того на Пограничное уже косятся, и дальше только хуже будет. Если же узнают о том, что тут есть столь ценное стратегическое сырье, так и вовсе сметут. Пограничникам же для начала нужно окрепнуть. Показать свою выгоду Белашкану. А там можно будет и огрызнуться.





Глава 14

Невеста




– Это ж сколько нужно сена заготавливать на такую-то прорву скота, – окинув представшую перед ним картину, покачав головой, произнес Гордей.

Уж кто-кто, а он оценить масштаб мог. Ну или попробовать это сделать. Подсчитать представшее перед их взором стадо куреня Белашкана было попросту нереально. К тому же здесь собрались представители всех куреней, а потому и обычное поголовье увеличилось как минимум на десяток тысяч голов. Лошади прибывших на праздник плюс калым за невест. Осенняя ярмарка – это хороший повод для свадеб.

Так вот. Именно десятку Гордея пришлось заниматься заготовкой сена. Три конные косилки серьезно облегчили задачу. Но даже в этом случае им пришлось трудиться с полной отдачей целых две недели. А с учетом скирдования так и все три. Спасибо конным же граблям, существенно облегчившим задачу.

И это на их поголовье, которое, с учетом овец и коз, не превышает шести сотен. Что уж говорить о разлившемся живом море. Тут даже если все Пограничное встанет на заготовку с сотней косилок, не управиться. У куреня Теракопы стадо, спору нет, меньше. Но все в этом мире относительно. Более восьми тысяч лошадей, тридцати тысяч скота и не менее ста пятидесяти овец.

Что и говорить, поголовье впечатляет. И уж тем более осознание потребного для всего этого количества кормов. Даже на один только скот десятью косилками придется трудиться чуть ли не год без устали. Причем для этого потребуется порядка двадцати тысяч гектаров обильных лугов.

Не-эт, прокормить такую прорву всего лишь одному селу попросту нереально. Даже если речь о заготовке сена на подкормку, что обещал Михаил, – дело непростое и потребует серьезных усилий. Но слово дано. Платить же потом и серебром куда предпочтительней, чем кровью. Так что придется поднапрячься, пока не встанут крепко на ноги. А там, глядишь, все и наладится.

– Сотник, и ты обещал их куренному заготавливать сено? – не унимался Гордей.

– Не полностью, а только на подкормку. И не сразу, а когда поставлю поселение и обучу их пользоваться косилками. То есть не раньше, чем через два года.

– Все одно оно как-то… – Десятник сделал неопределенный жест.

– Чего ты так переживаешь, Гордей. Не тебе же придется косить и сгребать сено.

– Не мне. Но от этого вроде как зависит наше спокойное житье.

– Не только от этого. Так что успокойся.

Ага. А вот и разъезд появился. Полсотни кочевников устремились к ним, ведя заводных лошадей. Как-то поздно они приметили гостей. Мышей не ловят? Или хан не высылает дальние дозоры, чувствуя себя в безопасности. Не лишено смысла.

Пешее войско достаточно медлительно. А с конным у русичей есть определенные сложности. Потому если и собираются в поход на половцев, то либо в зиму, либо ранней весной.

Степняки, кстати, для вылазок в основном тоже подгадывают момент сбора урожая. Когда все силы оседлых русичей уходят на подготовку к предстоящей зиме.

– Эгей! Приветствую тебя, Михаил, – вздев вверх правую руку, выкрикнул подскакавший воин.

– И я рад тебя видеть, Замам. Вижу, рука твоя в порядке, – ответил Романов, признав воина, которому лечил перелом.

– Ходить так долго в повязке было неудобно, но я послушал твой совет. И как видишь, теперь полностью здоров.

Половец помахал рукой, лихо выдернул из ножен саблю, выписал сверкающую восьмерку и столь же молодцевато вогнал клинок обратно.

– Рад за тебя всем сердцем, – искренне произнес Михаил.

Оно, конечно, судьба злодейка, и бог весть, может, когда ему и придется пожалеть о том, что избавил этого ухаря от увечья. Но всегда приятно наблюдать положительные плоды своих стараний.