– Кто-то поставил мне подножку. Я шел на небольшую поляну, где мы с друзьями играли в футбол. Была поздняя осень, и уже очень темно. Еще до того, как я сообразил, что случилось, я услышал звук удара. Это сломалась моя нога, – он сжал руку в кулак. – Все произошло в одно мгновение. Ты идешь, думаешь о своем, и вдруг какой-то сумасшедший дьявол ломает тебе ногу. У меня был шок, я даже думал, что умру.
– Вы его видели?
Нильссен покачал головой.
– На нем была темная одежда и шапка-шлем на голове. Он был похож на чертова ниндзя.
– Вы помните, как он выглядел? Высокий или низкий? Худой или толстый?
– Я видел только очертания, но эта картинка встает у меня перед глазами каждый день вот уже много лет. Я действительно испытал шок. И, Бог свидетель, я много раз думал, кто бы это мог быть. Как у большинства мальчишек, у меня были друзья и враги, но никому я не сделал ничего такого, чтобы заслужить подобное злодеяние. К тому же, все это касалось Карианне.
– Откуда вы знаете?
– Потому что он сказал мне, чтобы я держался от нее подальше, не то переломает мне обе ноги. И сделает калекой на всю жизнь.
От этих слов Никлас похолодел.
– Очень долго я жил в страхе, даже боялся выходить из дома после темноты. И если я случайно встречал Кари-анне, например, в магазине, то начинал паниковать и пытался как можно быстрее сбежать. Я с ужасом представлял себе, что он может увидеть нас вместе.
– Вы никому об этом не говорили?
– Он пообещал, что, если я скажу об этом хоть одной живой душе, последствия будут плачевными. Так что вы второй человек, кому я рассказываю. Кроме вас об этом знает только моя жена.
– Когда он говорил с вами…
– Он бормотал и изменил голос.
– Голос был молодой или не очень?
Нильссен задумался.
– Взрослый, я думаю, хотя я не уверен.
– В общем-то, я услышал все, что мне было нужно.
– Знаете что. Хотя это просто мое ощущение, все эти годы я думал, что это был ее отец.
Никлас почувствовал, как растворяются в воздухе последние пять процентов сомнений.
– Почему?
– Потому что в нем было что-то… нездоровое. Он берег ее так, словно она была непорочной девой.
Никлас сглотнул.
– Я цепенел при виде его. Как он ее защищал… Я знаю, она была серьезно больна, но все-таки…
– Вы встречались с ним после того случая?
– Конечно, этого сложно было избежать, но, едва завидев его, я сразу сворачивал. Даже сейчас, несмотря на то, что я вырос, я стараюсь не встречаться с ним, когда бываю в Бергланде.
– Но вы никогда ему ничего не говорили?
– Нет.
– Спасибо за откровенность.
– У нее все хорошо? У Карианне?
Что он мог ответить?
– Она счастливо замужем, – сказал Никлас и улыбнулся. – За хорошим человеком, который ее очень любит.
В машине он заметил, что на телефоне мигали четыре неотвеченных вызова, из которых три были от Линда. Кроме этого, пришла еще эсэмэска от него же, в которой он спрашивал, почему Никлас не отвечает. А все потому, что Никлас переключил телефон в бесшумный режим и так и оставил. До последней схватки.
На обратном пути он мысленно прокручивал перед глазами все те годы, что он был знаком с Рейнхардом. В свете последних событий особое, острое внимание, которое отец уделял благополучию дочери, становилось еще ярче. Никлас вспомнил все вопросы, которые задавал ему Рейнхард, чтобы убедиться, что передал эстафетную палочку в надежные руки. Но задолго до этого, в состоянии глубокого отчаянья, Рейнхард все-таки оступился и позволил себе решать судьбы других людей, чтобы добыть то, чего не приносили молитвы. Он украл одну жизнь, чтобы спасти другую. Но не остановился. Он поставил себе цель – сделать дочь счастливой, неважно, какой ценой, и сурово расправлялся с теми, кто, по его мнению, мог этому помешать. Внезапно Никлас понял, что его самого внимательно изучали с самого первого дня. Карианне согласилась стать его женой исключительно с одобрения Рейнхарда. И если бы он оступился и не обеспечил жене счастье, которого та заслуживала, по мнению ее отца, то и с ним что-нибудь случилось бы.
Мысль о том, что Рейнхард холодно и расчетливо расправился бы и с ним, если бы так было нужно для счастья Карианне, разозлила его. Подъехав во второй раз за сегодняшний вечер к дому, где выросла его жена, Никлас понял, что воспринимает тестя как совершенно чужого человека, считает его холодным убийцей-психопатом, который вполне заслужил унижение и наказание.
Свернув во двор, он погасил фары, осторожно и очень медленно подъехал к заброшенному сараю и остановился. Машины за домом не было. Первый снег еще не выпал, и тусклый свет из окон затухал уже в нескольких метрах от дома.
Никлас почти дошел до дома, когда его вдруг осенило: Рейнхард вовсе не был больным слабым стариком и, поняв, что подозрения подтвердились неопровержимыми доказательствами, явно подготовился к ответному удару. Служебного оружия у Никласа с собой не было, но ключ из набора инструментов вполне мог пригодиться. Просто невероятно – ему приходится вооружаться подобным образом, готовясь сражаться с собственным тестем. Никлас на всякий случай положил ключ в карман брюк. Никаких других ниточек не оставалось, все указывало на виновность Рейнхарда. Он сломал ногу шестнадцатилетнему парню, который слишком сильно заинтересовался Карианне. Видимо, она как-то сказала, что он ей не очень нравится, а намеков не понимает. А до этого он писал ей письма, притворялся анонимным воздыхателем и осыпал ее комплиментами. Подумать только – отец писал любовные письма дочери, и тот принц, о котором так мечтала Карианне, на самом деле оказался просто ее сумасшедшим отцом!
Никлас подошел к дому сзади и заглянул в одно из освещенных окон. Рейнхард сидел в кресле-качалке и медленно покачивался вперед-назад, на коленях у него лежало что-то, похожее на пульт. Никлас ожидал увидеть тестя в состоянии боевой готовности и еще раз убедиться, что болезнь была притворной, но, строго говоря, ему это было не нужно. Убийца – Рейнхард.
Он открыл входную дверь и бесшумно вошел внутрь. Кровь так громко колотилась в венах, что Никласу показалось, что сейчас этот звук услышит Рейнхард в гостиной, и его разоблачат. Никлас остановился у кухонной двери, и вдруг услышал тихое вибрирование в кармане. Еще одна СМС. Никлас вытащил мобильник. Снова Линд и снова вопрос о том, где он и что происходит. Что происходит? Он собирался арестовать сумасшедшего убийцу, на совести которого три жизни. Убийцу, которым оказался его тесть. И только благодаря жестокости которого его жена, Кари-анне, продолжала жить. Он открыл дверь без стука и увидел покачивающееся пустое кресло. Никлас замер, не сводя глаз с кресла, пока то не остановилось. Он опустил руку в карман и нащупал ключ, затем зашел на кухню. Нет ли здесь другой двери? Не мог ли Рейнхард внезапно оказаться у него за спиной? Вроде бы нет, разве что тесть воспользовался окном. Кровь бешено колотилась в голове и в груди, все его тело напряглось, он замер, пытаясь соображать как можно быстрее.
И вдруг перед ним возник Рейнхард. Он прижал нож к шее своего зятя.
Глава 38
Карианне взрогнула. Смутное беспокойство усилилось и превратилось в уверенность – что-то случилось! Она оглянулась. Это был чисто инстинктивный жест, ведь она была у себя дома. И все-таки ей показалось, она почувствовала какое-то дуновение, и от этого ей стало еще тревожнее. Она поднялась и налила себе кофе, хотя вообще-то пить не хотелось, и опять села, не сводя глаз с окна. То, что сказал Никлас, было просто чудовищно и очень обидно, и она уже почти убедила себя в том, что это – лишь проявление его страха перед грядущей операцией. Его подозрения были совершенно беспочвенными, и она всерьез опасалась за душевное и умственное состояние мужа. Всего пара недель ушла у него на то, чтобы разгадать загадку, над которой весь город бился уже двадцать пять лет: жену он выбрал в качестве мотива, тестя, с которым у него уже много лет напряженные отношения, назначил убийцей. Карианне постаралась отогнать тревогу, но покой оказался недолговечным. Она просидела так, кажется, уже четверть часа, а может быть, всего полминуты, и ее вновь охватила тревога. В этот раз она почувствовала, что скоро с ней самой что-то произойдет, что-то плохое. Она поняла, что попала в беду.
Глава 39
Никлас успел заметить, что нож был маленьким, а потом увидел горящие глаза Рейнхарда. От усталого далекого взгляда не осталось и следа, рука, державшая нож, была вовсе не слабеющей дланью старика.
– Никлас! Как ты меня напугал! – Рейнхард опустил руку и тяжело дышал, восстанавливая силы. – Разве так можно!
Старик отбросил нож на скамью и тяжелыми шагами побрел к своему креслу.
– Я услышал какой-то звук, поэтому стал прислушиваться. И понял, что кто-то здесь есть и явно собирается на меня напасть, – Рейнхард все еще тяжело дышал. – Ты меня напугал, когда заходил сегодня, понимаешь? Сначала я очень разозлился, эти твои чудовищные обвинения… а потом задумался…
Никлас все еще стоял посреди комнаты. Он все еще не мог прийти в себя.
– Садись, Никлас. Мне тяжело даже корчить из себя страшилище, не говоря уж о том, чтобы держать нож для фруктов на вытянутой руке. Казалось, Рейнхард действительно лишился сил.
– Я не делал того, в чем ты меня обвиняешь, Никлас.
– Оскар Нильссен, – сказал Никлас и вдруг понял, что все еще сжимает в руках разводной ключ.
– Ничего мне не говорит.
– Он был одним из поклонников Карианне. А потом ты положил этому конец.
Рейнхард с трудом покачал головой.
– Не помню никакого Оскара Нильссена.
– Ты читал ее письма, ты все знал.
– Только самые первые, буквально несколько штук. Я не был уверен, что все получится. Боялся, что кто-нибудь начнет писать ей из чистого баловства. Ну, знаешь, напишет ей что-нибудь типа «больная уродина» или что-то такое. Я хотел оградить ее. Но все писали очень добрые письма. И поэтому я перестал их читать. Клянусь, Никлас. Я прочел только несколько первых писем. И больше их не вскрывал.
– Чучело рыси, которое ты ей отдал…
– И что с ним?
– Почему ты отдал его именно сейчас?
– Сейчас? Она получила его в тот день, когда вы переехали. Мне хотелось ее порадовать, я знал, что она обрадуется.
То есть в тот момент, когда напали на Эллен Стеен, рысь находилась в доме у самого Никласа! Но это невозможно!
– Я хочу увидеть письма, – сказал Никлас, все еще не до конца понимая, что значит все то, о чем он только что узнал.
Рейнхард посмотрел ему в глаза:
– А Карианне знает?
– Я бы не хотел ей пока говорить.
– Пока ты не уверен на сто процентов?
– Пока не пойму, как именно ей рассказать.
– Вы его видели?
Нильссен покачал головой.
– На нем была темная одежда и шапка-шлем на голове. Он был похож на чертова ниндзя.
– Вы помните, как он выглядел? Высокий или низкий? Худой или толстый?
– Я видел только очертания, но эта картинка встает у меня перед глазами каждый день вот уже много лет. Я действительно испытал шок. И, Бог свидетель, я много раз думал, кто бы это мог быть. Как у большинства мальчишек, у меня были друзья и враги, но никому я не сделал ничего такого, чтобы заслужить подобное злодеяние. К тому же, все это касалось Карианне.
– Откуда вы знаете?
– Потому что он сказал мне, чтобы я держался от нее подальше, не то переломает мне обе ноги. И сделает калекой на всю жизнь.
От этих слов Никлас похолодел.
– Очень долго я жил в страхе, даже боялся выходить из дома после темноты. И если я случайно встречал Кари-анне, например, в магазине, то начинал паниковать и пытался как можно быстрее сбежать. Я с ужасом представлял себе, что он может увидеть нас вместе.
– Вы никому об этом не говорили?
– Он пообещал, что, если я скажу об этом хоть одной живой душе, последствия будут плачевными. Так что вы второй человек, кому я рассказываю. Кроме вас об этом знает только моя жена.
– Когда он говорил с вами…
– Он бормотал и изменил голос.
– Голос был молодой или не очень?
Нильссен задумался.
– Взрослый, я думаю, хотя я не уверен.
– В общем-то, я услышал все, что мне было нужно.
– Знаете что. Хотя это просто мое ощущение, все эти годы я думал, что это был ее отец.
Никлас почувствовал, как растворяются в воздухе последние пять процентов сомнений.
– Почему?
– Потому что в нем было что-то… нездоровое. Он берег ее так, словно она была непорочной девой.
Никлас сглотнул.
– Я цепенел при виде его. Как он ее защищал… Я знаю, она была серьезно больна, но все-таки…
– Вы встречались с ним после того случая?
– Конечно, этого сложно было избежать, но, едва завидев его, я сразу сворачивал. Даже сейчас, несмотря на то, что я вырос, я стараюсь не встречаться с ним, когда бываю в Бергланде.
– Но вы никогда ему ничего не говорили?
– Нет.
– Спасибо за откровенность.
– У нее все хорошо? У Карианне?
Что он мог ответить?
– Она счастливо замужем, – сказал Никлас и улыбнулся. – За хорошим человеком, который ее очень любит.
В машине он заметил, что на телефоне мигали четыре неотвеченных вызова, из которых три были от Линда. Кроме этого, пришла еще эсэмэска от него же, в которой он спрашивал, почему Никлас не отвечает. А все потому, что Никлас переключил телефон в бесшумный режим и так и оставил. До последней схватки.
На обратном пути он мысленно прокручивал перед глазами все те годы, что он был знаком с Рейнхардом. В свете последних событий особое, острое внимание, которое отец уделял благополучию дочери, становилось еще ярче. Никлас вспомнил все вопросы, которые задавал ему Рейнхард, чтобы убедиться, что передал эстафетную палочку в надежные руки. Но задолго до этого, в состоянии глубокого отчаянья, Рейнхард все-таки оступился и позволил себе решать судьбы других людей, чтобы добыть то, чего не приносили молитвы. Он украл одну жизнь, чтобы спасти другую. Но не остановился. Он поставил себе цель – сделать дочь счастливой, неважно, какой ценой, и сурово расправлялся с теми, кто, по его мнению, мог этому помешать. Внезапно Никлас понял, что его самого внимательно изучали с самого первого дня. Карианне согласилась стать его женой исключительно с одобрения Рейнхарда. И если бы он оступился и не обеспечил жене счастье, которого та заслуживала, по мнению ее отца, то и с ним что-нибудь случилось бы.
Мысль о том, что Рейнхард холодно и расчетливо расправился бы и с ним, если бы так было нужно для счастья Карианне, разозлила его. Подъехав во второй раз за сегодняшний вечер к дому, где выросла его жена, Никлас понял, что воспринимает тестя как совершенно чужого человека, считает его холодным убийцей-психопатом, который вполне заслужил унижение и наказание.
Свернув во двор, он погасил фары, осторожно и очень медленно подъехал к заброшенному сараю и остановился. Машины за домом не было. Первый снег еще не выпал, и тусклый свет из окон затухал уже в нескольких метрах от дома.
Никлас почти дошел до дома, когда его вдруг осенило: Рейнхард вовсе не был больным слабым стариком и, поняв, что подозрения подтвердились неопровержимыми доказательствами, явно подготовился к ответному удару. Служебного оружия у Никласа с собой не было, но ключ из набора инструментов вполне мог пригодиться. Просто невероятно – ему приходится вооружаться подобным образом, готовясь сражаться с собственным тестем. Никлас на всякий случай положил ключ в карман брюк. Никаких других ниточек не оставалось, все указывало на виновность Рейнхарда. Он сломал ногу шестнадцатилетнему парню, который слишком сильно заинтересовался Карианне. Видимо, она как-то сказала, что он ей не очень нравится, а намеков не понимает. А до этого он писал ей письма, притворялся анонимным воздыхателем и осыпал ее комплиментами. Подумать только – отец писал любовные письма дочери, и тот принц, о котором так мечтала Карианне, на самом деле оказался просто ее сумасшедшим отцом!
Никлас подошел к дому сзади и заглянул в одно из освещенных окон. Рейнхард сидел в кресле-качалке и медленно покачивался вперед-назад, на коленях у него лежало что-то, похожее на пульт. Никлас ожидал увидеть тестя в состоянии боевой готовности и еще раз убедиться, что болезнь была притворной, но, строго говоря, ему это было не нужно. Убийца – Рейнхард.
Он открыл входную дверь и бесшумно вошел внутрь. Кровь так громко колотилась в венах, что Никласу показалось, что сейчас этот звук услышит Рейнхард в гостиной, и его разоблачат. Никлас остановился у кухонной двери, и вдруг услышал тихое вибрирование в кармане. Еще одна СМС. Никлас вытащил мобильник. Снова Линд и снова вопрос о том, где он и что происходит. Что происходит? Он собирался арестовать сумасшедшего убийцу, на совести которого три жизни. Убийцу, которым оказался его тесть. И только благодаря жестокости которого его жена, Кари-анне, продолжала жить. Он открыл дверь без стука и увидел покачивающееся пустое кресло. Никлас замер, не сводя глаз с кресла, пока то не остановилось. Он опустил руку в карман и нащупал ключ, затем зашел на кухню. Нет ли здесь другой двери? Не мог ли Рейнхард внезапно оказаться у него за спиной? Вроде бы нет, разве что тесть воспользовался окном. Кровь бешено колотилась в голове и в груди, все его тело напряглось, он замер, пытаясь соображать как можно быстрее.
И вдруг перед ним возник Рейнхард. Он прижал нож к шее своего зятя.
Глава 38
Карианне взрогнула. Смутное беспокойство усилилось и превратилось в уверенность – что-то случилось! Она оглянулась. Это был чисто инстинктивный жест, ведь она была у себя дома. И все-таки ей показалось, она почувствовала какое-то дуновение, и от этого ей стало еще тревожнее. Она поднялась и налила себе кофе, хотя вообще-то пить не хотелось, и опять села, не сводя глаз с окна. То, что сказал Никлас, было просто чудовищно и очень обидно, и она уже почти убедила себя в том, что это – лишь проявление его страха перед грядущей операцией. Его подозрения были совершенно беспочвенными, и она всерьез опасалась за душевное и умственное состояние мужа. Всего пара недель ушла у него на то, чтобы разгадать загадку, над которой весь город бился уже двадцать пять лет: жену он выбрал в качестве мотива, тестя, с которым у него уже много лет напряженные отношения, назначил убийцей. Карианне постаралась отогнать тревогу, но покой оказался недолговечным. Она просидела так, кажется, уже четверть часа, а может быть, всего полминуты, и ее вновь охватила тревога. В этот раз она почувствовала, что скоро с ней самой что-то произойдет, что-то плохое. Она поняла, что попала в беду.
Глава 39
Никлас успел заметить, что нож был маленьким, а потом увидел горящие глаза Рейнхарда. От усталого далекого взгляда не осталось и следа, рука, державшая нож, была вовсе не слабеющей дланью старика.
– Никлас! Как ты меня напугал! – Рейнхард опустил руку и тяжело дышал, восстанавливая силы. – Разве так можно!
Старик отбросил нож на скамью и тяжелыми шагами побрел к своему креслу.
– Я услышал какой-то звук, поэтому стал прислушиваться. И понял, что кто-то здесь есть и явно собирается на меня напасть, – Рейнхард все еще тяжело дышал. – Ты меня напугал, когда заходил сегодня, понимаешь? Сначала я очень разозлился, эти твои чудовищные обвинения… а потом задумался…
Никлас все еще стоял посреди комнаты. Он все еще не мог прийти в себя.
– Садись, Никлас. Мне тяжело даже корчить из себя страшилище, не говоря уж о том, чтобы держать нож для фруктов на вытянутой руке. Казалось, Рейнхард действительно лишился сил.
– Я не делал того, в чем ты меня обвиняешь, Никлас.
– Оскар Нильссен, – сказал Никлас и вдруг понял, что все еще сжимает в руках разводной ключ.
– Ничего мне не говорит.
– Он был одним из поклонников Карианне. А потом ты положил этому конец.
Рейнхард с трудом покачал головой.
– Не помню никакого Оскара Нильссена.
– Ты читал ее письма, ты все знал.
– Только самые первые, буквально несколько штук. Я не был уверен, что все получится. Боялся, что кто-нибудь начнет писать ей из чистого баловства. Ну, знаешь, напишет ей что-нибудь типа «больная уродина» или что-то такое. Я хотел оградить ее. Но все писали очень добрые письма. И поэтому я перестал их читать. Клянусь, Никлас. Я прочел только несколько первых писем. И больше их не вскрывал.
– Чучело рыси, которое ты ей отдал…
– И что с ним?
– Почему ты отдал его именно сейчас?
– Сейчас? Она получила его в тот день, когда вы переехали. Мне хотелось ее порадовать, я знал, что она обрадуется.
То есть в тот момент, когда напали на Эллен Стеен, рысь находилась в доме у самого Никласа! Но это невозможно!
– Я хочу увидеть письма, – сказал Никлас, все еще не до конца понимая, что значит все то, о чем он только что узнал.
Рейнхард посмотрел ему в глаза:
– А Карианне знает?
– Я бы не хотел ей пока говорить.
– Пока ты не уверен на сто процентов?
– Пока не пойму, как именно ей рассказать.