— А почему нога разложилась? Он не ввел бальзамирующий состав?

— Когда вводите бальзамирующую жидкость, вы должны массировать конечности, чтобы состав мог протечь в них и заменить собой кровь, — ответил директор. — Я предполагаю, что он этого не сделал или был недостаточно терпелив. В любом случае нечто — возможно, сгусток крови — не дало бальзамирующей жидкости затечь в левую ногу. И ваш убийца этого не заметил.

— Так я и думала.

— Кроме того, — продолжил Вернон, — рот — абсолютно провальная работа.

— Рот?

— Взгляните, у этих двух жертв рот закрыт. Он был зашит. Но у первой жертвы его не зашили, и он открыт.

— Верно, — заметила Зои. — Я полагала, что убийца делал некое заявление. Вроде как он затыкает им рот или…

— Вы не поняли, — сказал Вернон. — Вам следует зашить рот. В противном случае он останется открытым, и это будет дурно выглядеть. Посмотрите на лицо первой жертвы. Она не выглядит безмятежной. Она выглядит удивленной… или напуганной.

Зои уставилась на снимки, впервые обратив внимание на выражение лиц. Абрамсон был прав. Зашитые рты придавали двум последним жертвам умиротворенный вид.

— Ясно… То есть вы считаете, что он дошел до этого не сразу?

— О, я уверен. Посмотрите, как он сделал этих двоих. Явно выяснил, как делать правильно. Я хочу сказать, что видел и лучше. Но для любителя это очень хорошая работа.

— А как он мог это выяснить? Ему требовался какой-то учитель?

— Думаю, если постараться, вы сможете найти эти сведения в Интернете. Конечно, если учитесь таким способом, вы будете допускать ошибки. Вроде рта у этой…

Он указал на снимок Моник Сильвы, второй жертвы. На снимке был крупный план лица.

— Видите края губ? И вот это почернение? — спросил Абрамсон, показывая обесцвеченные точки. — Это разложение. Он не продезинфицировал рот. До начала работы следует продезинфицировать рот, нос и глаза.

— Третье тело не разложилось, — заметила Зои, изучая фотографию Кристы.

В ярком солнечном свете лицо мертвой женщины казалось безупречным, разве что кожа была серовата.

— Возможно, он этому научился, — взглянув на снимок, сказал Вернон. — Она определенно забальзамирована лучше, хотя он использовал меньше краски, чем у первой жертвы, и кожа слишком серая.

— А почему он мог добавить меньше краски? — спросила Зои.

— Не представляю. Возможно, экспериментировал… Пытался добиться лучших результатов? Или просто краска кончилась?

Лучших результатов? Зои задумалась. Первое тело было найдено лежащим на траве, прямое как доска. Второе стояло на мосту, держась руками за перила. Третье нашли сидящим на пляже, лицо закрыто руками, колени согнуты — совсем живая поза.

— Забальзамированное тело, — произнесла она. — Насколько оно гибкое?

— Совершенно не гибкое — по крайней мере, если использовать стандартную методику бальзамирования, — ответил Вернон. — Оно очень жесткое.

— А если изменить концентрацию… что вы туда кладете?

— Формальдегид? — с ноткой веселого изумления сказал Вернон. — Тогда тело станет более гибким. Но оно будет быстрее разлагаться.

— Насколько быстрее?

— Недели или месяцы вместо лет. Может, даже дни. Зависит от концентрации.

— Мог он играть с концентрацией? Чтобы сделать тело гибче?

— Конечно, но зачем?

— Пока не знаю, — задумчиво протянула Зои. — Пока не знаю…





Глава 18




Доктор Бернстайн в тот день не появлялся и не отвечал на телефон. Мартинес временно передал Зои его место в оперативной комнате. Старый и хлипкий стол продолжал шататься, не замечая бесчисленных бумажек, подсунутых ею под все четыре ножки. Но, несмотря на его шаткость и запятнанную исцарапанную столешницу, было что-то успокаивающее в собственном рабочем месте, пусть и временном. Сейчас Зои сидела и разглядывала страницу из блокнота, лежащего перед ней на столе. Занимаясь профилированием, она привыкла записывать первые идеи при помощи ручки и бумаги. До сих пор Зои написала следующее: «Убийца — мужчина; убийство предумышленное, есть признаки, что это серийные убийства на сексуальной почве». Она раздраженно нахмурилась. Может, пузырьковая диаграмма приведет мысли в порядок… Нарисовала пузырь и написала внутри «Фантазии».

Фантазии всегда были краеугольным камнем серийных убийц на сексуальной почве. Обычно они грезили и фантазировали о сексуальном насилии. Со временем эти фантазии становились все более изощренными и жестокими. И, когда они становились совсем детальными, мужчина начинал действовать, стараясь реализовать их.

Зои провела линию от пузырька, нарисовала на ее конце еще один и написала в нем: «Власть или Ненависть?»


Психологи-профайлеры старой школы часто заявляли, что серийные убийцы на сексуальной почве делятся на две группы. Фантазии «властолюбца» крутились вокруг сексуального насилия, а убийство было его побочным продуктом. «Ненавистниками» двигали злоба и садизм.

Зои уставилась на обе группы. На самом деле не подходила ни одна. Фантазии явно были очень значимой частью этих убийств, что вроде бы указывало на «ненавистника», но мотивация столь же явно была связана с властью. Зои зачеркнула оба слова, потом закрасила их мелкими злыми штрихами. Здесь все намного сложнее.

Она провела новую линию от центрального пузырька и попыталась придумать нечто иное. Потом добавила еще несколько линий. Теперь рисунок напоминал солнце. Зои пририсовала тучку и двух птичек.

Предполагается, что она занимается профилированием убийцы, а вместо этого рисует дурацкие картинки…

Бентли встала и огляделась. Сзади, за своим столом, сидел агент Грей и читал отчет о вскрытии Кристы Баркер.

— Агент Грей, — произнесла она как можно формальнее, — не могли бы вы ненадолго посидеть со мной? Мне нужно поговорить об убийце.

Мужчина развернул кресло в ее сторону и, нахмурившись, ответил:

— О’кей. Я спрошу Мартинеса, не хочет ли он присоединиться.

Зои уже жалела, что обратилась к Тейтуму, а не к Мартинесу. Что толку от агента, который сначала выслушает ее теории, а потом начнет перечислять все пункты, где она могла ошибиться? Ничего хорошего из этого не выйдет. Но теперь уже поздно передумывать.

Мартинес сказал, что у него есть полчаса до совещания с капитаном. Все трое прошли в переговорную комнату и уселись. Кто-то уже прикрепил к одной из досок фотографии тела Кристы Баркер, а снизу повесил хронологию событий. Зои понадеялась, что они найдут убийцу раньше, чем закончатся доски. Красный кружок на карте сейчас отмечал пляж на Огайо-стрит, а красный крестик — квартал у Брайтон-парка, где Криста работала в ту ночь, когда ее видели в последний раз. По отметкам на карте было очевидно, что убийца не ограничивается определенным районом Чикаго.

— Я думаю, мы можем начать сужать круг подозреваемых, — сказала Зои, глядя на Мартинеса.

Лейтенант и агент Грей сидели рядом с одной стороны стола. Зои сидела напротив.

Мартинес кивнул:

— Хорошая мысль.

— Нам известно, что наш объект — мужчина. Сегодня утром я консультировалась с бальзамировщиком, и тот подтвердил мои предположения. Убийца не работает в похоронном бюро, или если работает, то начал совсем недавно.

Зои прикусила губу. Сейчас будет сложный момент. Каждая деталь, которую она добавит к профилю, сузит круг подозреваемых, но, если она внесет неверную деталь, полиция может вообще пропустить убийцу, разыскивая человека, который лучше подходит к профилю.

— Убийца очень умен, — сказала она. — Похоже, он очень быстро изучил процесс бальзамирования, но почти наверняка занимался этим самостоятельно, учась на своих ошибках. С первой жертвой сделал несколько грубых ошибок, со второй ошибок почти нет, а третья обработана настолько хорошо, что удостоилась похвалы бальзамировщика, с которым я разговаривала. Это говорит о хороших технических навыках. Кроме того, у него редкая организованность.

— Откуда такой вывод? — спросил Мартинес.

— Самостоятельное и упорное изучение такого сложного процесса требует уровня самодисциплины, не свойственного большинству людей.

Лейтенант подался вперед, делая пометки в блокноте. Тейтум со скучающим лицом откинулся на спинку стула, сложив руки на груди.

— Теперь несколько довольно очевидных заключений. У убийцы есть квартира или дом и машина. Последняя нужна ему, чтобы забирать проституток с улиц, а потом увозить их тела; вдобавок жертвы были найдены в разных, удаленных друг от друга районах. Моник и Кристу забальзамировали не у них дома; значит, убийца делал это в каком-то месте, которое считал безопасным. Это также свидетельствует, что он живет один.

— Или у него есть мастерская, — заметил Тейтум.

Зои кивнула.

— Да, это вполне возможный вариант. Далее: убийца достаточно силен, чтобы дотащить забальзамированные тела Моник Сильвы и Кристы Баркер до тех мест, где он их оставил, — продолжила она. — Поэтому я сказала бы, что мы ищем сильного мужчину, но угрожающе он не выглядит.

— Почему?

— Потому что и Моник, и Криста согласились с ним поехать, — ответила Зои. — Кристал сказала нам, что Криста отказалась бы поехать с мужчиной, который подозрительно выглядел. Она вела себя осторожнее, чем большинство панельных девушек. Будь у него опасная внешность, она предупредила бы своего сутенера и убедилась, что тот присмотрит за ней, или просто отказала бы клиенту. Это приводит меня к мысли, что он ездит на приличной или хорошо ухоженной машине.

— Вы не думаете, что это тот парень, которого описала Кристал? Мужик с татуировками? — спросил Мартинес.

— Сильно сомневаюсь. Будь это некто настолько примечательный, люди его заметили бы. Я читала в отчетах, что вы получили несколько общих описаний внешности последнего клиента Моник Сильвы. Если б он как-то выделялся, у вас имелись бы очень подробные описания. И, опять же, я сомневаюсь, что она села бы к нему в машину.

— О’кей, звучит логично.

— Далее… первая жертва была студенткой школы искусств. Он напал на нее прямо в ее доме и оставался там, пока не забальзамировал тело. Но вторая и третья жертвы были проститутками. Вероятно, он заплатил, чтобы они поехали с ним, а потом убил их в безопасном месте.

— Он мог убить их на улице или в переулке, — заметил Мартинес.

— Тогда зачем их связывать? — спросил Тейтум. — Когда он их связывал, они были еще живы; на улице таким не займешься. Намного проще уговорить их поехать к нему.

Лейтенант неохотно кивнул.

— Вторая и третья жертвы — классические цели серийного убийцы, — продолжила Зои. — Рискованная деятельность, высокая уязвимость. Но как сюда укладывается студентка Сьюзен Уорнер? И пусть он наметил ее в качестве цели, зачем оставаться у нее дома? Почему его не тревожило возможное появление соседки и бойфренда?

— Он знал, что они не появятся, — сказал Тейтум. — Он был с ней знаком.

Зои кивнула, почувствовав легкую тень признательности, но ничем ее не выдала.

— Итак, движущей силой для серийного убийцы на сексуальной почве являются его фантазии. В некий момент фантазировать становится невмоготу, и он их воплощает. Но реальности никогда не удается оправдать фантазии, и убийца хочет попробовать снова. В следующий раз сделать лучше. Наш убийца был как-то знаком со Сьюзен Уорнер и, возможно, фантазировал о ее убийстве. Он знал, что та живет одна и что она беззащитна. Однажды ночью он наносит удар. Но дела идут не так, как он ожидал. Бальзамирование прошло не лучшим образом, и теперь он хочет сделать все заново, но лучше.