Ее решимость поколебалась было, но тут же окрепла вновь.
– Не будешь ли так добр подойти к машине?
Вот и всё.
Сердце у меня дрогнуло, последняя надежда о нас с ней умерла, и я забрался в полицейский автомобиль, наблюдая за своими родными, пока Грэнтэм разворачивался. Видел потрясение и растерянность на их лицах. А потом заметил Дженис, свою мачеху. Та вышла на крыльцо, когда за нами поднялась пыль.
Она выглядела настоящей старухой, словно за последние пять лет постарела на все двадцать. Приподняла руку, прикрывая глаза от солнца, и даже издали я заметил, как эта рука дрожит.
Глава 14
Они повезли меня в город – мимо местного колледжа и окружающих его магазинов, потом по главной улице с ее юридическими конторами, зданием суда и кофейнями. Мимо проплыла высотка, в которой жила Робин. Люди высыпали под розовеющее небо, тени вытягивались. Ничегошеньки не изменилось. Ни за пять лет, ни за сто. Здесь имелись фасады, датирующиеся позапрошлым веком, предприятия, принадлежавшие уже пятым поколениям одной и той же семьи… И было еще кое-что, оставшееся всё в том же неизменном виде, – Адам Чейз, вечный подозреваемый.
– Не хотите объяснить, что все это значит? – спросил я.
– По-моему, вы и сами знаете, – отозвался Грэнтэм.
Робин ничего не сказала.
– Детектив Александер? – произнес я. Ее подбородок напрягся.
Мы свернули на боковую улочку, ведущую к железнодорожным путям. Отдел полиции Солсбери располагался в двух кварталах от главной улицы – новое двухэтажное задание из красного кирпича, с полицейскими машинами на стоянке и флагами на флагштоке. Грэнтэм поставил машину, и они сопроводили меня ко входу. Все проистекало крайне вежливо. Никаких наручников. Никакого «обезьянника». Грэнтэм любезно придержал дверь.
– Я думал, это дело округа, – заметил я. – Почему мы не в конторе шерифа?
Контора шерифа располагалась всего в четырех кварталах, в цокольном этаже под тюрьмой.
Ответил Грэнтэм:
– Нам подумалось, что вы предпочтете избежать тамошних помещений для допросов… Учитывая ваш предыдущий опыт.
Он говорил про то дело об убийстве. Меня забрали через четыре часа после того, как мой отец обнаружил тело Грея Уилсона – ноги в струящейся вдоль берега воде, ботинки стукаются о гладкий черный корень. Я до сих пор не знал, был ли он с Дженис, когда она отправилась к копам. Так и не выпало случая спросить, и я предпочитал думать, что он был столь же удивлен, как и я, когда появились наручники. Меня везли в одной из машин с маркировкой службы шерифа. Продранное сиденье. Отпечатки чьего-то лица и высохшая слюна на прозрачной перегородке. Меня отвели в комнату под тюрьмой и прессовали там целых три дня, часами. Я все отрицал, но они не слушали, так что в итоге я заткнулся. Больше не произнес ни единого слова, ни разу, но хорошо запомнил, каково это – ощущать вес всех этих этажей над тобой, всего этого бетона и стали. Тысяча тонн как минимум. Достаточно, чтобы выжать влагу даже из бетона.
– Как внимательно с вашей стороны, – сказал я, так до конца и не понимая, с сарказмом я это произнес или нет.
– Это была моя мысль. – Робин по-прежнему не смотрела на меня.
Они отвели меня в небольшую комнату с металлическим столом и зеркалом, на самом деле представляющим собой одностороннее смотровое стекло. Здание, может, было и другое, но комнатка ощущалась точно так же: маленькая, угловатая, давящая. Я сделал глубокий вдох. Тот же самый воздух, теплый и влажный. Сел там, где Грэнтэм велел мне сесть. Мне не понравилось выражение его лица, но я предположил, что у таких людей это уже нечто вроде условного рефлекса, когда они усаживаются с коповской стороны привинченного к полу стола, на слепой стороне смотрового зеркала. Робин присела рядом с ним, напряженно сложив руки на серой стали.
– Сначала о главном, мистер Чейз. Вы не под арестом, не задержаны. Это скорее беседа, а не допрос.
– Могу я вызвать адвоката? – спросил я.
– Если вы считаете, что вам нужен адвокат, я, несомненно, позволю вам его вызвать.
Грэнтэм немного выждал, совершенно не двигаясь.
– Так желаете вызвать адвоката? – уточнил он.
Я посмотрел на Робин – на детектива Александер. Яркий свет добавил блеска ее волосам и жестких черт на лице.
– Давайте лучше побыстрей покончим со всем этим фарсом, – сказал я.
– Вот и отлично.
Грэнтэм включил магнитофон на запись, назвал дату, время и фамилии всех присутствующих. А потом откинулся назад, ничего не говоря. Молчание затянулось. Я выжидал. Наконец он подался ко мне.
– Первый раз мы общались в больнице в тот вечер, когда напали на Грейс Шеперд. Это так?
– Да.
– Вы виделись с мисс Шеперд ранее в тот день?
– Да.
– На мостках?
– Верно.
– Вы целовали ее?
– Она поцеловала меня.
– А потом убежала по тропе в южном направлении?
Я понял, что он делает, – подготавливает почву. Заставляет меня привыкнуть, расслабиться. Репетиция. Разминка. С подтверждением давно установленных фактов. Безобидных фактов. Просто два парня треплются о том о сем, переливают из пустого в порожнее.
– Может, сразу перейдем к делу?
Его губы поджались, когда я сбил его с ритма; потом он пожал плечами.
– Хорошо. Когда вы сказали мне, что мисс Шеперд от вас убежала, я спросил, стали ли вы ее преследовать, а вы ответили, что нет.
– Это вопрос?
– Вы погнались за мисс Шеперд, когда она стала от вас убегать?
Я посмотрел на Робин. Она казалась совсем маленькой на своем жестком стуле.
– Я не нападал на мисс Шеперд.
– Мы переговорили со всеми рабочими на ферме вашего отца. Один из них готов поклясться, что вы все-таки погнались за мисс Шеперд, когда она убежала от мостков. Она побежала, вы побежали следом. Я хочу знать, почему вы соврали нам об этом.
Вопрос меня не удивил. Я всегда знал, что кто-то мог видеть.
– Я не соврал. Вы спросили меня, погнался ли я за ней, а я ответил, что это было не того рода бегство. Вы сами заполнили пустые места.
– У меня не хватает терпения для словесных игр.
Я пожал плечами:
– Меня расстроило то, как закончился наш разговор. Она была не в себе. Я хотел продолжить. Я догнал ее, когда она футов на сто углубилась в деревья.
– Но нам ничего не сказал? – спросила Робин. Это был ее первый вопрос.
Я встретился с ней взглядом.
– Потому что вы спросили бы, про что был разговор.
Я подумал о последних словах, которые Грейс адресовала мне – о том, как она дрожала в тени низких сучьев.
– А это не ваше дело, – добавил я.
– Так я спрашиваю, – сказал Грэнтэм.
– Это личное.
– Вы соврали мне! – Теперь уже злобно. – Я хочу знать, что вы ей сказали!
Я медленно заговорил, чтобы он не пропустил ни единого слова:
– А вот хрена вам с два.
Грэнтэм поднялся со стула.
– На мисс Шеперд напали в полумиле от того места, и вы ввели нас в заблуждение относительно собственных действий в данный отрезок времени. Стоило вам вернуться в наши края, как вы для начала отправили двух человек в больницу, а потом оказались вовлечены – по крайней мере, опосредованно – в поджог метамфетаминовой лаборатории и применение огнестрельного оружия. Мы только что привезли труп с территории фермы вашего отца – труп, который вы каким-то удивительным образом якобы случайно обнаружили. Такого рода вещи нечасто случаются в округе Роуан. То, что я заинтригован вами, – это еще слабо сказано, мистер Чейз. Очень слабо сказано.
– Вы сказали, что я не задержан. Так?
– Совершенно верно.
– Тогда вот вам мой ответ. – Вытянув руку, я сунул ему под нос дулю.
Грэнтэм опять опустился на стул.
– Что вы делали в Нью-Йорке, мистер Чейз?
– Это совершенно не ваше дело, – ответил я.
– Если я свяжусь с властями в Нью-Йорке, что мне там про вас расскажут?
Я отвернулся.
– Не будешь ли так добр подойти к машине?
Вот и всё.
Сердце у меня дрогнуло, последняя надежда о нас с ней умерла, и я забрался в полицейский автомобиль, наблюдая за своими родными, пока Грэнтэм разворачивался. Видел потрясение и растерянность на их лицах. А потом заметил Дженис, свою мачеху. Та вышла на крыльцо, когда за нами поднялась пыль.
Она выглядела настоящей старухой, словно за последние пять лет постарела на все двадцать. Приподняла руку, прикрывая глаза от солнца, и даже издали я заметил, как эта рука дрожит.
Глава 14
Они повезли меня в город – мимо местного колледжа и окружающих его магазинов, потом по главной улице с ее юридическими конторами, зданием суда и кофейнями. Мимо проплыла высотка, в которой жила Робин. Люди высыпали под розовеющее небо, тени вытягивались. Ничегошеньки не изменилось. Ни за пять лет, ни за сто. Здесь имелись фасады, датирующиеся позапрошлым веком, предприятия, принадлежавшие уже пятым поколениям одной и той же семьи… И было еще кое-что, оставшееся всё в том же неизменном виде, – Адам Чейз, вечный подозреваемый.
– Не хотите объяснить, что все это значит? – спросил я.
– По-моему, вы и сами знаете, – отозвался Грэнтэм.
Робин ничего не сказала.
– Детектив Александер? – произнес я. Ее подбородок напрягся.
Мы свернули на боковую улочку, ведущую к железнодорожным путям. Отдел полиции Солсбери располагался в двух кварталах от главной улицы – новое двухэтажное задание из красного кирпича, с полицейскими машинами на стоянке и флагами на флагштоке. Грэнтэм поставил машину, и они сопроводили меня ко входу. Все проистекало крайне вежливо. Никаких наручников. Никакого «обезьянника». Грэнтэм любезно придержал дверь.
– Я думал, это дело округа, – заметил я. – Почему мы не в конторе шерифа?
Контора шерифа располагалась всего в четырех кварталах, в цокольном этаже под тюрьмой.
Ответил Грэнтэм:
– Нам подумалось, что вы предпочтете избежать тамошних помещений для допросов… Учитывая ваш предыдущий опыт.
Он говорил про то дело об убийстве. Меня забрали через четыре часа после того, как мой отец обнаружил тело Грея Уилсона – ноги в струящейся вдоль берега воде, ботинки стукаются о гладкий черный корень. Я до сих пор не знал, был ли он с Дженис, когда она отправилась к копам. Так и не выпало случая спросить, и я предпочитал думать, что он был столь же удивлен, как и я, когда появились наручники. Меня везли в одной из машин с маркировкой службы шерифа. Продранное сиденье. Отпечатки чьего-то лица и высохшая слюна на прозрачной перегородке. Меня отвели в комнату под тюрьмой и прессовали там целых три дня, часами. Я все отрицал, но они не слушали, так что в итоге я заткнулся. Больше не произнес ни единого слова, ни разу, но хорошо запомнил, каково это – ощущать вес всех этих этажей над тобой, всего этого бетона и стали. Тысяча тонн как минимум. Достаточно, чтобы выжать влагу даже из бетона.
– Как внимательно с вашей стороны, – сказал я, так до конца и не понимая, с сарказмом я это произнес или нет.
– Это была моя мысль. – Робин по-прежнему не смотрела на меня.
Они отвели меня в небольшую комнату с металлическим столом и зеркалом, на самом деле представляющим собой одностороннее смотровое стекло. Здание, может, было и другое, но комнатка ощущалась точно так же: маленькая, угловатая, давящая. Я сделал глубокий вдох. Тот же самый воздух, теплый и влажный. Сел там, где Грэнтэм велел мне сесть. Мне не понравилось выражение его лица, но я предположил, что у таких людей это уже нечто вроде условного рефлекса, когда они усаживаются с коповской стороны привинченного к полу стола, на слепой стороне смотрового зеркала. Робин присела рядом с ним, напряженно сложив руки на серой стали.
– Сначала о главном, мистер Чейз. Вы не под арестом, не задержаны. Это скорее беседа, а не допрос.
– Могу я вызвать адвоката? – спросил я.
– Если вы считаете, что вам нужен адвокат, я, несомненно, позволю вам его вызвать.
Грэнтэм немного выждал, совершенно не двигаясь.
– Так желаете вызвать адвоката? – уточнил он.
Я посмотрел на Робин – на детектива Александер. Яркий свет добавил блеска ее волосам и жестких черт на лице.
– Давайте лучше побыстрей покончим со всем этим фарсом, – сказал я.
– Вот и отлично.
Грэнтэм включил магнитофон на запись, назвал дату, время и фамилии всех присутствующих. А потом откинулся назад, ничего не говоря. Молчание затянулось. Я выжидал. Наконец он подался ко мне.
– Первый раз мы общались в больнице в тот вечер, когда напали на Грейс Шеперд. Это так?
– Да.
– Вы виделись с мисс Шеперд ранее в тот день?
– Да.
– На мостках?
– Верно.
– Вы целовали ее?
– Она поцеловала меня.
– А потом убежала по тропе в южном направлении?
Я понял, что он делает, – подготавливает почву. Заставляет меня привыкнуть, расслабиться. Репетиция. Разминка. С подтверждением давно установленных фактов. Безобидных фактов. Просто два парня треплются о том о сем, переливают из пустого в порожнее.
– Может, сразу перейдем к делу?
Его губы поджались, когда я сбил его с ритма; потом он пожал плечами.
– Хорошо. Когда вы сказали мне, что мисс Шеперд от вас убежала, я спросил, стали ли вы ее преследовать, а вы ответили, что нет.
– Это вопрос?
– Вы погнались за мисс Шеперд, когда она стала от вас убегать?
Я посмотрел на Робин. Она казалась совсем маленькой на своем жестком стуле.
– Я не нападал на мисс Шеперд.
– Мы переговорили со всеми рабочими на ферме вашего отца. Один из них готов поклясться, что вы все-таки погнались за мисс Шеперд, когда она убежала от мостков. Она побежала, вы побежали следом. Я хочу знать, почему вы соврали нам об этом.
Вопрос меня не удивил. Я всегда знал, что кто-то мог видеть.
– Я не соврал. Вы спросили меня, погнался ли я за ней, а я ответил, что это было не того рода бегство. Вы сами заполнили пустые места.
– У меня не хватает терпения для словесных игр.
Я пожал плечами:
– Меня расстроило то, как закончился наш разговор. Она была не в себе. Я хотел продолжить. Я догнал ее, когда она футов на сто углубилась в деревья.
– Но нам ничего не сказал? – спросила Робин. Это был ее первый вопрос.
Я встретился с ней взглядом.
– Потому что вы спросили бы, про что был разговор.
Я подумал о последних словах, которые Грейс адресовала мне – о том, как она дрожала в тени низких сучьев.
– А это не ваше дело, – добавил я.
– Так я спрашиваю, – сказал Грэнтэм.
– Это личное.
– Вы соврали мне! – Теперь уже злобно. – Я хочу знать, что вы ей сказали!
Я медленно заговорил, чтобы он не пропустил ни единого слова:
– А вот хрена вам с два.
Грэнтэм поднялся со стула.
– На мисс Шеперд напали в полумиле от того места, и вы ввели нас в заблуждение относительно собственных действий в данный отрезок времени. Стоило вам вернуться в наши края, как вы для начала отправили двух человек в больницу, а потом оказались вовлечены – по крайней мере, опосредованно – в поджог метамфетаминовой лаборатории и применение огнестрельного оружия. Мы только что привезли труп с территории фермы вашего отца – труп, который вы каким-то удивительным образом якобы случайно обнаружили. Такого рода вещи нечасто случаются в округе Роуан. То, что я заинтригован вами, – это еще слабо сказано, мистер Чейз. Очень слабо сказано.
– Вы сказали, что я не задержан. Так?
– Совершенно верно.
– Тогда вот вам мой ответ. – Вытянув руку, я сунул ему под нос дулю.
Грэнтэм опять опустился на стул.
– Что вы делали в Нью-Йорке, мистер Чейз?
– Это совершенно не ваше дело, – ответил я.
– Если я свяжусь с властями в Нью-Йорке, что мне там про вас расскажут?
Я отвернулся.