– Не открывайте окна, не оставайтесь по возможности в одиночестве.

– Они не тронут никого, кроме Фионы, возможно, вас… – обратилась я к магистру, отлепившись от стены. – Еще в опасности воздушники.

– Ну, конечно! Вьюга всегда в курсе! – взвилась Магда. – Может, потому, что это твоих рук дело?

– Нет, это не моих рук дело, – отозвалась я устало. Хотелось отдохнуть, а не спорить с идиоткой, но она не сдавалась.

– А чем докажешь?

К счастью, мне на помощь пришел Лестат.

– Заткнись, а? – осадил ее принц раздраженно. – И свали, наконец, к себе в комнату, бесполезное создание. Ты можешь что-то, кроме как орать, а?

Магда от возмущения открыла рот, а Лестат первым пошел по коридору. Я думала, он отправился к себе, бросив меня с Алишером, но принц повернулся у лестницы и сказал:

– Ну? Вьюга, ты идешь?

– Куда? – удивленно отозвалась я.

– В кабинет магистра.

– А меня кто-нибудь спросил? – недовольно буркнул Алишер.

– Нам есть что вам сказать. Так ведь, Вьюга?

– Да, есть, – согласилась я.

– Вот и пойдемте, а то до утра спать не ляжем, а уже хочется.

– Вам удалось что-то узнать во сне? – напряженно поинтересовался магистр, когда мы отошли на достаточное расстояние от недовольных студентов, которых не взяли с собой.

– Не совсем… – уклончиво заметила я, чувствуя, как к щекам приливает жар.

– Пришлось прерваться, – подтвердил Лестат, заставив меня смутиться еще сильнее, но Алишер кивнул, додумав сам.

– Фиона. Так, значит, вы ничего не узнали?

– Во сне – нет. Но я поняла кое-что во время нападения на Фиону. Точнее, подозрения у меня появились раньше, а теперь я почти на сто процентов уверена.

В кабинете Алишер указал на диван, а сам отправился в небольшой закуток за шкафом. Вернулся минут через пять с подносом, на котором стоял большой керамический чайник, три чашки и сладости в вазочке. По помещению поплыл жасминовый аромат.

– Ну что уставились? – недовольно буркнул магистр и поставил поднос на журнальный столик перед нами. – Ночь, спать вы мне не даете. Разговор вряд ли будет быстрым, давайте хоть чаю попьем.

– Ты спишь с девушкой моего друга, – обиженно заявил Лестат.

– Поэтому ты не будешь пить мой чай?

– Почему не буду? – удивился принц и схватился за ближайшую чашку. Подумал и выгреб из вазочки несколько маленьких сдобных печенек.

– Может быть, тебе налить? – Алишер даже не скрывал издевку в голосе. Лестат сжал зубы, но протянул чашку.

Я понимала, это его злит. Алишер не оправдывался и не пытался объяснить свое поведение, хотя, по мнению Лестата, был обязан это сделать.

Алишер протянул и мне чашку с ароматным чаем, и я с наслаждением сделала большой глоток, а после этого начала рассказывать:

– Я с самого начала знала, что не смогла бы вызвать такую лавину, а значит, было замешано какое-то постороннее колдовство. Я долго думала, пока не пришла к пониманию – лучше всего вьюгу усиливает ветер, поэтому, скорее всего, его и использовали для того, чтобы организовать непогоду и сход лавины. Если предположить, что кто-то видел, как я расстроена, предполагал выброс силы, тогда нужно было немного усилить мою магию ветром, и все. Не нужен даже сильный маг, главное – правильно подгадать ситуацию и момент. Единственное, не могу понять, как тот, кто это сделал, мог предположить, что именно в тот день я расстанусь с парнем, расстроюсь и можно будет воплотить в жизнь этот план? Но другого объяснения у меня нет.

– Ты считаешь, во всем виноваты маги воздуха? Но как это объясняет их исчезновение из академии? Не думаешь же ты, что они, включая Вейна, виноваты? – нахмурившись, спросил Лестат.

– Я не знаю, кто виноват. Это догадки, которые подводят меня к тому, что я поняла действительно четко. Те снежные духи, которые постоянно появляются в академии, странные. Они ненормальные.

– Почему?

– Вот помнишь Писца?

– Да. – Лестат улыбнулся. – Прикольная и иногда полезная зверюшка, только засранец слишком любит спать у меня на кровати. А он мокрый.

– Вот он настоящий снежный дух.

– А те остальные не настоящие? – уточнил Алишер, который до этого просто внимательно меня слушал.

– Я давно подозревала, а потом едва не погибла от их действий, и подозрения окрепли. Духи не хотели навредить, они пытались мне что-то сказать, но не понимали как. Снежные духи, как правило, могут донести до снежной ведьмы свою мысль. Потом духи появились на вечеринке и вот сейчас у Фионы. Что они сделали?


– Все разгромили и чуть не убили несколько человек.

– Духи сначала увидели Алишера и Фиону, потом вечеринку в комнате Вейна и разозлились. Их выгнали, но они пришли разбираться с Фионой. Исключая духов, кого эти события могли разозлить так сильно? Кто бы действовал именно так, если бы был здесь? Ну же, Лестат, думай.

– Вейн… – потрясенно прошептал парень.

– Именно. – Я кивнула. – Так бы действовал Вейн. А теперь – что мы имеем. Один за другим исчезают воздушники, но появляются агрессивные и обидчивые снежные духи, которые упорно пытаются донести до нас какую-то мысль. Вы улавливаете, о чем я?

– Ты считаешь, студенты-воздушники, включая Вейна, превратились в снежных духов. Но как?

– Представления не имею, но думаю, это связано с тем самым первым заклинанием. Кто-то связал зимнюю стихию и магию воздуха. Как это дало такой результат?.. Представления не имею. Даже больше, я не уверена, что думаю правильно. Но это многое бы объяснило.

Я замолчала, сразу почувствовав себя неловко. Словно сказала какую-то несусветную дичь, к тому же Алишер и Лестат молчали.

– Понимаю, звучит глупо… – начала я оправдываться. – Но…

– Нет. – Алишер покачал головой и мрачно уставился в чашку. – Не глупо. Твоя теория действительно многое объясняет и подтверждает сведения, которые у меня есть. Нечто подобное я начал подозревать сам.

– Если у тебя есть сведения, почему о них не знал я? – Лестат прищурился, и от него повеяло надменностью и холодом почти монаршей особы. Когда парень становился таким, я чувствовала себя особенно неуютно.

– Потому что эти сведения тебе не понравятся, – сказал Алишер.

– Ты мне и так не нравишься, – решил вспомнить свои обиды Лестат.

А Алишер фыркнул и сказал:

– Я поговорил с Фионой…

– И не только поговорил, как я понимаю…

– Вейн вел себя странно в последнее время, – продолжил Алишер, проигнорировав очередную шпильку. – Был возбужденным, увлекся стихийной магией.

– Конечно, у него же зачет в этом полугодии. Тут и я увлекся бы, – отозвался Лестат. – И Вейн всегда вел себя странно. Странность – его второе имя. Я допускаю, что из-за стечения обстоятельств и какого-то хитрого заклинания Вейн стал зимним духом. На самом деле он бы пришел в ярость…

– Не начинай, – сморщился магистр.

– Да подожди! – Лестат отмахнулся. – Он пришел бы в ярость, если бы узнал, что в его комнате вечеринка. Я и согласился на ее проведение, потому что подумал: если он прячется, то после такого точно появится. Не выдержит надругательства над своим домом. И если Вьюга права, так все и вышло. Провокация сработала.

– Только вот, Лестат, судя по всему, Вейн не жертва. Он причина всего этого. Он создал заклинание и не смог удержать стихию, поэтому пострадал сам и поэтому до сих пор страдают другие. Ему было нужно сорвать твою помолвку. Вряд ли им двигали дружеские чувства.

– Вейн не предатель, – спокойно и уверенно заявил Лестат.

– Откуда ты знаешь?

– Он мой друг, – раздраженно выпалил принц. Я понимала его злость, но все же доводы Алишера были убедительны. Я тоже считала, Вейн замешан. Началось все с него. Но свое мнение вслух озвучивать не спешила.

– Друзья, бывает, предают. – Алишер продолжал гнуть свою линию.

– Такие, как Вейн, нет. И я докажу тебе это, только вот сначала нужно разобраться в ситуации и его найти.

– Я говорю про Вейна не потому, что хочу доказать твою неправоту. Просто хотя бы где-то в глубине души допусти, что это мог быть он.

– Зачем?

– Ты знал его лучше, чем кто-либо. Лучше, чем Фиона. Ты можешь понять, зачем ему это и как он это сделал?

– Ему не нужно было срывать помолвку и устраивать апокалипсис в академии. Вейну вообще было наплевать, на какой принцессе я женюсь, поверь. Но как это было сделано, постараюсь понять. А сейчас, если разговор окончен, вы как хотите, а я спать.

Идея со сном мне показалась здравой, да и Алишер не стал нас задерживать. Мои догадки восприняли нормально, только вот ничего нам они не дали. Если студенты стали снежными духами, как их расколдовать и вообще можно ли это сделать?

Лестат умчался на бешеной скорости. Я успела увидеть только его спину. Удивительно. Мне казалось, он снова начнет приставать ко мне с разговорами и попытками выяснить отношения. Интересно, что заставило его передумать?

В комнате меня ждала Тейна. Она расхаживала по гостиной и совершенно не аристократически грызла ногти.

– Рассказывай! – нетерпеливо велела пифия. – Я хотела увязаться за вами, но Алишер так на меня зыркнул, что я не рискнула. Решила подождать новостей тут.

Отказать подруге я не могла, поэтому еще раз озвучила свои догадки, дополнения Алишера и рассказала, как разозлился Лестат, который услышал о возможном предательстве Вейна.

– Знаешь… – Тейна вздохнула. – Я не говорила ему об этом, так как предвидела реакцию, но еще тогда, когда пыталась искать Вейна через зеркало, почувствовала, что он как-то связан с той бурей. В видении было слишком много снега, слишком много белого. Не должна была я видеть это, когда занималась поисками человека. Значит, мой дар не смог показать Вейна, но четко указал на причину. И эта причина связана с ним и его исчезновением. Дар работает именно так. Я долго над этим размышляла и, несмотря на то что все закрутилось и времени было мало, нашла возможность сходить в библиотеку. Только вот Лестату говорить бесполезно, он не поверит, пока не убедится сам. И даже если убедится, будет искать Вейну оправдания.

– Но почему? – удивилась я. – Это же довольно очевидно. И Алишер, и ты говорите об одном.

– Потому что Вейн единственный настоящий друг Лестата. Единственный, кому Лестат доверяет, как себе. Они вместе с детских лет. Собственно, даже в эту академию Вейн попал только благодаря Лестату. У него нет необходимой силы, точнее, есть, но она стабильна. Вейн двинутый головой, а не магически, – усмехнулась Тейна. – Бесплатно, как тебя, его бы не взяли, а учиться платно… вряд ли его родители могут себе это позволить…

– Я думала, Вейн богат.