Я посмотрел на дом, как будто мог видеть сквозь стены.

– Нет на подъездной дорожке? – переспросил я, осознавая, насколько это глупо звучит.

– Нет. Я оставила ее там. А теперь ее нет.

– Какая у вас машина? – Я очень хотел ей помочь.

– Шевроле Импала, шестидесятого года. С жестким верхом. Синяя. С вмятиной на заднем бампере со стороны пассажирского сиденья – какой-то псих на парковке врезался в нее и уехал, не сказав ни слова.

– Я не видел на подъездной дорожке машину, когда пришел сюда, – сказал я.

– Уверен? Я ведь точно оставила ее там.

– Нет, я ее не видел.

– Ну и что с ней случилось? – спросила она, как будто я мог знать ответ.

Я пожал плечами.

– Может, вы позвоните в полицию и скажете, что ее… нет?

Я чуть не брякнул «украли», но в последний момент остановился. Вид у миссис Доусон был сконфуженный.

– Да… наверное, так и сделаю, – несколько растерянно согласилась она и обвела глазами двор, как будто машина играла с ней в прятки и могла оказаться где-угодно. Я вернулся к работе, надеясь, что до вечера успею доделать ряд, над которым трудился. Солнце уже двигалось к горизонту, и скоро пора было возвращаться домой, кормить Скелета и поесть самому. Еще мне хотелось по дороге заглянуть к Хэнку и рассказать, как прошел день, наверное, не упоминая о загадочном исчезновении машины.

Я закончил ряд, стряхнул грязь с ног и обрезанных джинсов, вытер руки о футболку. Поставил подносы возле дома и постучал в дверь миссис Доусон. Вновь залаяла Йоги.

– Да, Джек, заходи! – крикнула миссис Доусон. Я открыл дверь. Она говорила с кем-то, кого я не видел. – Это Джек, мой садовник, – сказала она, когда я вошел в комнату. Рядом с ней стоял полицейский и брал у нее показания. Он подозрительно посмотрел на меня, будто я мог оказаться вором. Я протянул ему руку, но он ее не пожал, решив держаться со мной свысока, как многие представители власти вели себя с детьми.

– Ты давно здесь работаешь? – спросил он.

– С двух часов, – ответил я.

– Нет, – сказал он, и на его лице промелькнуло раздражение от того, что ему приходится иметь дело с таким идиотом. – Я имею в виду, ты давно работаешь садовником у миссис Доусон?

Я посмотрел на миссис Доусон, прежде чем вновь повернуться к нему.

– С двух часов.

Полицейского наконец осенило.

– А, так это твой первый рабочий день?

На этих словах его тон стал еще подозрительнее, как будто он уже нашел преступника.

– Да. Я начал здесь работать сегодня в два часа, – подтвердил я и, желая снять с себя подозрения, добавил: – Когда я пришел, машины уже не было.

– Значит, ты заметил, что ее нет? Это не показалось тебе странным?

Я чувствовал себя участником комического дуэта Эбботта и Костелло[5].

– Почему это должно было показаться мне странным, – удивился я, – если я здесь первый раз?

– Так ты здесь первый раз? – спросил он, как будто это было непонятно.

– Ну конечно! До сегодняшнего дня я тут никогда не был.

– Тогда откуда ты знал, куда идти? Ты что, просто шел по улице и подумал – не нужен ли этой леди садовник?

Миссис Доусон наконец сочла нужным вмешаться.

– Я нашла Джека через нашего общего друга, – сказала она. – Он сообщил Джеку мой адрес. Поверьте мне, офицер, Джек никак не мог украсть мою машину.

Офицер, по-видимому считавший себя гибридом Шерлока Холмса с Джо Фрайдеем[6], уставился на меня. Выражение его лица свидетельствовало о сильном нежелании отказываться от своей теории. Я обратил внимание на фамилию на его бейджике: Хикс. Она показалась мне знакомой. Я вспомнил, что фамилия того Карла, у которого я отбил рыбу, тоже Хикс. Полицейский вполне мог быть его старшим братом, потому что для отца был слишком молодым, а фамилия Хикс была не самой популярной в Дентоне. У меня в голове появился вопрос, знает ли он обо мне и моих отношениях с Карлом.

– Кто ваш общий друг? – спросил офицер Хикс. Мы с миссис Доусон ответили одновременно.

– Зачем вам это знать? – спросил я.

– Хэнк Питт… – начала она, но внезапно остановилась, видимо, поскольку я сказал то, что сказал. Я не знал, что еще она ляпнет, но был рад хотя бы тому, что она не договорила.

– Джек, он просто выполняет свою работу, – сказала миссис Доусон.


– Он просто думает, на кого повесить собак, чтобы хорошо выглядеть, – заявил я. Сердито взглянув на меня, офицер Хикс закрыл свой блокнот и сказал:

– Ну что ж, миссис Доусон, Дентон – маленький город. Уверен, мы быстро выясним, кто взял вашу машину покататься.

Презрительно взглянув на меня, он добавил:

– И кто мог ему помочь.

После того как он ушел, я наконец не выдержал.

– Почему они вечно все вешают на детей? – возмущался я. – А Хэнк уж точно вообще ни при чем!

– Успокойся, Джек. Я понимаю, полицейские не всегда справедливы, но, при всем уважении к тебе, очень многие преступления в наше время совершают подростки.

– Что-то я не видел его поблизости, когда мне чуть почки не отбили, – буркнул я, но, по счастью, она не расслышала мои слова или не придала им значения. Я не хотел ей об этом рассказывать, просто вырвалось в порыве злости.

– Они найдут мою машину и поймут, что ты тут ни при чем.

– Я не буду, затаив дыхание, ждать извинений, – сказал я.

– Во сколько ты завтра придешь? – спросила она, доставая кошелек.

– Когда вам удобно.

– В восемь не слишком рано?

Тут мне подумалось, куда же подевалась та суровая женщина.

– Нет, нет, отлично.

Она протянула мне три доллара.

– Миссис Доусон, мы же договорились на два, – удивился я.

– Я знаю, но ты проделал такую отличную работу, и тебе пришлось выслушивать грубости офицера.

– Но ведь вы не считаете, что он мне грубил, – сказал я.

– Если я защищала его право задавать вопросы, это не значит, что я одобряю его тон, – ответила она и выпустила Йоги из комнаты, где заперла ее, когда пришел офицер Хикс. Я положил деньги в карман и побрел к двери. Йоги сидела возле нее и, когда я приблизился, тявкнула. Наклонившись, я погладил собаку.

– Бог ты мой, – воскликнула миссис Доусон и выразительно посмотрела на меня. – Обычно она терпеть не может незнакомцев. Наверное, ты особенный, Джек.

Я ушел, размышляя обо всем, что случилось. Мне даже пришла в голову мысль, что, если каждый день с миссис Доусон будет полон драм, как сегодня, надо будет настоять на лишнем долларе.

Я заглянул в «Грейсонс», взял себе колу, а Скелету – резиновую кость, потом пошел к Хэнку, но его не оказалось дома. Я подумал, что он может быть в «Кирби», и поднялся по холму, чтобы посмотреть, там ли он.

Сунув голову в дверь, я увидел папу, чистившего устрицы. Он меня не заметил, и я смог разглядеть, что в баре Хэнка тоже нет. Но, когда я уже собирался идти прочь, он вышел из мужского туалета в дальнем углу бара, позади двух бильярдных столов, за одним из которых два парня лет двадцати играли в «восьмерку». Хэнк увидел меня, и на его лице появилось вопросительное выражение. Я жестом поманил его на улицу, и он вышел.

– Ну, как тебе миссис Доусон? – сразу же спросил он.

– Очень странная. Но я здесь не поэтому, – сказал я, затем немного помолчал и добавил: – Кто-то украл ее машину.

Хэнк посмотрел на меня, нахмурился.

– Серьезно?

– Ага. Пришел коп, стал задавать вопросы и все такое.

Хэнк кивнул, а я продолжил:

– Коп решил, что это сделал я.

– Ты?

– Да, и настаивал на своем. Он может и к вам прийти.

– Ко мне-то почему?

– Потому что вы порекомендовали меня миссис Доусон.

Хэнк вновь кивнул.

– Да все нормально, – попытался успокоить его я, – я уже привык, что взрослые вечно винят во всем меня.

С минуту Хэнк смотрел на меня, прежде чем сказать, что мне не о чем беспокоиться, и если я не сделал ничего плохого, то никаких проблем у меня не возникнет. Глупо, конечно. Мне еще не было тринадцати, но я уже понимал – это не так. Людей постоянно незаслуженно обвиняют. Некоторые вообще не вызывают ничего, кроме подозрений и неприязни.