– Конечно, можешь, – улыбнулся без тени сомнения Лик. – Иди сюда.
Чуть помедлив, она встала в полный рост, дошла до края и шагнула вниз. И очень удивилась, когда он ее, действительно, поймал. Доверять мужчине было непривычно и странно. Именно мужчине, а не шефу. Полагаться на Лика, как на руководителя, она начала почти сразу.
Объятия были теплыми и крепкими, а перламутровые, излучающие мягкий свет глаза, казалось, проникали в самые тайные уголки сознания. Руся смущенно улыбнулась и отвела взгляд в надежде, что он поступит так же, и ошиблась. Отрываться от созерцания Лик не собирался. Будто что-то уникальное увидел, бесценное. Потратив вот так еще минуту, он все же отпустил ее.
– Садись, – в голосе его явно угадывалось недовольство и разочарование.
Инстинктивно страшась рассердить бога еще больше, Руся обогнула автомобиль и забралась на переднее сиденье. Всю дорогу от леса до телепорта они провели в тишине, если не считать коротких сухих, касающихся текущего дела, команд, которые он ей отдавал. И всю дорогу Руся безуспешно пыталась понять, чем провинилась.
– Это что ты натворила? – беззвучно уточнила баба Беря из-за спины Лика, когда они вошли в обитель. Вместо ответа внучка беспомощно развела руки в стороны.
– Это и есть Обитель шабаша? – недоверчиво уточнил бог, глядя на огромные концентрические круги из камней размером с кулак ребенка, выложенные на земле.
– Да, – кивнула Береслава и направилась прямиком к центру, перешагивая через кладку. – К слову, тебе придется с ней печати проходить.
Лик удивленно поднял брови. Старая ведьма рассмеялась.
– Сосуд-то ты забрал и частично сросся с ним. Или уже забыл про Шута?
Беря скрестила ноги, пустилась на землю в центре и, сощурившись, оглядела задумчивое выражение на лице бога.
– Что же ты, умный, а не сообразил раньше? Ну, ладно внуча моя. Ее не трогает этот паршивец, она и думать забыла. Сосредоточилась на наведении порядка внутри себя и на чувствах к тебе, но ты-то. – Старшая Козлова укоризненно покачала головой и, чуть помолчав, продолжила. – Когда-то давно Гуфо было одним из величайших семей шабаша. Я была еще неразумной, но уже избранной ученицей, когда старый дед Арно создал первый сосуд для больной дочери Барановых. Завести ребенка, знаешь ли, дело непростое для древнейших семей, а тогда и вовсе почти невозможное. Часто всю ту энергию, которая входила из Вселенной в будущее дитя, формируя его маниту, тельце нерожденного малыша не способно было вместить. Они погибали в утробе матери. Зато те, что появлялись на свет, обладали большой силой, умом, а, главное, равновесием. Девочка с первым сосудом родилась живая, здоровая, сильная, и все бы хорошо, но у изобретения был один недостаток. Магия аптекарей сама избирает сосуд в соответствии с количеством и сутью энергии. Так появились дети-изгои, те, чьи покровители Шут и Смерть. Затем отец Арно запятнал честь шабаша, лишив всю семью Гуфо магии, но это другая история. Все, потом поговорим. Начинайте, а то у нее вон уже зуб на зуб не попадает.
Лик перевел взгляд на Марусю и улыбнулся. Она стояла рядом совсем бледная, со стеклянными глазами. Эйдолон осторожно взял ее за руку и сжал холодные тонкие пальцы.
– Рыжик, – тихо прошептал он ей, отвлекая от невеселых мыслей.
– Да? – она повернулась к нему.
Лик склонился и, прижавшись щекой к рыжему виску, почти беззвучно произнес:
– Ночью ты не спала.
Затем отстранился и, не без удовольствия глядя в светящиеся стыдом и ужасом глаза, беспечно вслух продолжил:
– Куда идти? Что делать? Командуй.
Рыжик испуганно кивнула, издала забавный звук, напоминающий смесь рычания с писком, сжала ладонь Лика и побежала по ближайшей дорожке меж двух каменных кладок.
– Шустро, – словно издалека услышал Ликург насмешливый голос Береславы до того, как сознание его изменилось.
В конкретный момент времени Вселенная не бесконечна. Он – не тело и не личность. Он – часть энергии, существующей нигде и никогда. Рожденный из ничего, он движется с разной скоростью и в разных направлениях, сам являясь скоростью и местом. В каждое мгновение времени он являет собой время. Он – причина времени.
Ощущая за спиной теплое, знакомое, за совсем короткий срок ставшее таким родным маниту, Руся дождалась пока бабушка откроет доступ к глобальному репозиторию и приступила к загрузке исходного кода симулятора и данных. Это была не первая ее печать. Процесс соединения личной энергии с магией Обители она знала наизусть. Поросшие лишайником и мхом камни, что образовывали спираль, представляли собой сложнейший механизм, разработанный и собранный древними аптекарями. Вселенная распорядилась так, что потомки утратили большую часть знаний и навыков первого круга. Нынешний шабаш пользовался остаточными знаниями, искал утерянные и бережно хранил каждую крупицу. Скомпилировав и запустив симулятор, Маруся загрузила данные и испуганно выдохнула, но тут же попыталась взять себя в руки. На этот раз она оказалась посреди галактики, стремительно меняющейся во времени.
Тихий зов заставил Лика измениться, стать тем, что сотворил он сам. На окраине пыльной спирали его ждал его собственный источник, сложное углеродное создание. Она звала его, затягивая в условное подобие своей же спирали. Здесь, в защищенном и ограниченном пространстве она старалась восстановить искусственно нарушенное равновесие энергии. Лик без труда обосновался в хрупком теле и помог найти и исправить ошибку, затем еще одну и еще. Не появился зрительный аппарат – нет больше привычных форм созданий, или сместилась траектория маленькой планеты – нет больше спутника. Он уже делал нечто подобное в бою с ангелом. Тысячи временных цепей, каждая из которых влечет за собой иную ветвь будущего, но верной он должен считать только одну. Которую именно – решать не приходилось, Рыжик всегда знала ответ.
Малые крупицы Вселенной сотворили теоретическую модель собственной галактики и учились сопровождать ее. Зрелище занятное и завораживающее. Что если бы блохи научились заботиться о здоровье волка, которого грызут? Лик улыбнулся этой странной мысли и открыл глаза. Прямо перед ним раскинулся голубой небосвод, и щеку обжигал желтый карлик. Шивасана – полезный опыт единения с миром после тяжелой, изматывающей работы.
– Да-а-а, внучек. – В поле зрения бога появилась Береслава. – Удивил, бабушку. Прямо очень удивил.
Эйдолон лениво повел плечом. О чем ведет речь старая ведьма, он не понял и не очень стремился. Думать вообще не хотелось.
– Ли-ик, – шепотом испуганно позвала Маруся. Ее лицо появилось рядом с лицом старшей Козловой.
– Что, Рыжик? – Он протянул руку и коснулся веснушчатого носа.
– Что-что, – проворчала Беря. – У несчастного аптекаря теперь два ученика в составе одной энергетической структуры. Это как теперь прикажешь шабашу объяснять? И ладно бы объединение – еще куда не шло. Бывало в истории, задокументировано, примут. Но как мне доложить, что вторая часть структуры – бог?..
– Она меня моим именем назвала, – прервал тираду Береславы Ликург.
– Чего? – растерялась пожилая женщина в то время, как ее внучка рядом покраснела.
– Она никогда не зовет меня по имени. Никогда не касается сама, никогда не улыбается открыто, не смотрит ласково. Всегда только прячется и убегает.
Береслава фыркнула и поднялась с земли.
– Вставай, давай, бедный, несчастный! Она тебя месяц знает в целом, и неделю, как потенциального жениха! – ведьма всплеснула руками. – И то ж ведь сам навязался! Ах, эти боги! Ну, почему именно бог? Вселенная, почему бог? Бабки-то примут, а вот с дедами шабаша возникнут проблемы. Ох, возникнут…
Продолжая бормотать, аптекарь вернулась в центр спирали и ушла в переход, оставив Марусю с Ликургом наедине.
– Сам навязался, – беззвучно повторил Лик и нехотя сел. Сознание медленно возвращалось в реальность. Рыжик сидела рядом. Бледная и смущенная. Уверенности в себе ее внешний вид Эйдолону не добавил. И без того уставший, он почувствовал себя эмоционально истощенным.
– Сам навязался, – грустно вздохнул Лик и попытался встать. Попытка успехом не увенчалась. Рыжик вдруг резко потянулась к нему и поцеловала. Не очень удачно – скорость сближения не рассчитала и вместо поцелуя у нее получился отличный боевой выпад. Не очень в губы – удар пришелся по носу. Но так Лику понравилось даже больше, потому что расширенные от испуга и собственной отчаянной смелости глаза стали еще больше, и, исходя из принципа «чем быстрее, тем лучше», Рыжик срочно попыталась загладить вину. Пряча улыбку, Лик сидел, морщился от несуществующей боли и наслаждался осторожными, бережными прикосновениями прохладных тонких пальцев к лицу и легкими невинными поцелуями.
Он больше не чувствовал усталости, только легкую грусть оттого, что придется остановить Рыжика и вернуться к работе, и досаду из-за явного приступа жалости к себе. Эмоция была минутная, подарившая ему нежность любимой, но все же постыдная и недопустимая для сильного, взрослого, уважающего себя мужчины. Вызвать сочувствие – простой, короткий и самый недостойный способ получить любовь женщины. Лик сердито поджал губы, тряхнул головой и отстранился.
– Пойдем.
Руся испуганно отпрянула. Она окончательно перестала понимать, что делать с этим странным богом. Сначала ведет себя так, как будто уже все сам за двоих решил, командует, потом расстраивается, что не получает желаемого внимания, получает внимание и вот, пожалуйста! Недоволен тем, что получил, и снова командует.
– Бабуля, я так понимаю, ушла совсем?
Рыжик кивнула. Вид у нее был откровенно растерянный.
– Значит и нам пора.
Лик поднялся сам и помог встать Русе. Старая ведьма ему была уже не нужна. Получив печать, он стал не только учеником, но и частью магии аптекарей. Обитель сама предоставила ему необходимые сведения. Все, что требовалось от Эйдолона, переварить новые знания.
– Семья Гуфо когда-то давно была частью шабаша. Ты знала?
– Нет, – Рыжик недовольно поджала губы.
– Ты что? Обиделась? – тут же поймал ее Лик.
Она отрицательно покачала головой и едва ли не бегом направилась к своей метле, сиротливо ожидающей хозяйку у подножия холма.
Бог улыбнулся и пошагал следом. С трудностями взаимопонимания он еще разберется, а пока нужно было вернуться в город и узнать, что удалось выяснить Бабалу-Айе и остальным. Времени у них было достаточно.
Адская, всепоглощающая боль заполняла сознание Жени. Она не чувствовала ничего, кроме боли. Боль заполняла каждую клетку тела уже вечность.
– Упрямая, – проник под черепную коробку чужой голос, усилив и без того невыносимые ощущения. – Долго еще будешь сопротивляться? Позволь ей поглотить тебя.
Одновременно со словами чужака Женя услышала страшный животный стон, не сразу распознав свой собственный голос. И это отняло ее последние силы. Она так хотела продолжить сражаться, но больше не могла. На смену боли пришла пустота, такая же абсолютная.
– Умница, – резюмировал мучитель. – А теперь дыши.
Она послушалась и сделала первый за вечность глубокий вздох.
– Еще.
Женя повторила. А потом еще. И еще. Снова и снова она наполняла легкие воздухом, ощущая его на вкус.
– Слышишь кровь?
Стоило незнакомцу произнести это, как она почувствовала биение собственного сердца.
– Слышишь себя?
Женя нахмурилась. Себя?
– Пустота. Какая она? – подсказал чужак.
Пустота? Женя оглянулась на нее и вдруг, неожиданно даже для самой себя, взлетела. Свет резанул глаза, щеку царапнули острые ветки. Не на шутку испугавшись, она зажмурилась и отпрянула, но только сильнее запуталась в густой кроне.
– Ти-ихо, девочка, – мягко протянул Дингир. – Все хорошо. Тихо.
Голос его доносился откуда-то снизу. Замерев, Женя тяжело дышала и боялась открыть глаза. Она до безумия хотела позвать на помощь, но не помнила, как это делается.
– Посмотри на меня. Не бойся. Слышишь? Вот, умница. А теперь сложи крылья. Я поймаю.
Чуть поколебавшись, она исполнила просьбу и ненадолго оказалась в объятиях гиены.
– Хороший у нас с тобой эксперимент вышел, правда? – глаза Гуниду сияли азартом. – Удачный.
Женя снова запаниковала, оттолкнула от себя Дингира, развернулась и стремглав понеслась сквозь лес, не разбирая дороги.
– Говорить не забудь, – донесся до нее крик, а следом громкий неестественно счастливый смех. Его обладатель будто праздновал какую-то одному ему известную победу.
– Итого: они у нас все были беременные, – Лои бросил документы на капот рядом с мадемуазель Марусей и устало потер глаза. Кремер едва успел поймать папку и не дать ей скатиться на землю.
Чуть помедлив, она встала в полный рост, дошла до края и шагнула вниз. И очень удивилась, когда он ее, действительно, поймал. Доверять мужчине было непривычно и странно. Именно мужчине, а не шефу. Полагаться на Лика, как на руководителя, она начала почти сразу.
Объятия были теплыми и крепкими, а перламутровые, излучающие мягкий свет глаза, казалось, проникали в самые тайные уголки сознания. Руся смущенно улыбнулась и отвела взгляд в надежде, что он поступит так же, и ошиблась. Отрываться от созерцания Лик не собирался. Будто что-то уникальное увидел, бесценное. Потратив вот так еще минуту, он все же отпустил ее.
– Садись, – в голосе его явно угадывалось недовольство и разочарование.
Инстинктивно страшась рассердить бога еще больше, Руся обогнула автомобиль и забралась на переднее сиденье. Всю дорогу от леса до телепорта они провели в тишине, если не считать коротких сухих, касающихся текущего дела, команд, которые он ей отдавал. И всю дорогу Руся безуспешно пыталась понять, чем провинилась.
– Это что ты натворила? – беззвучно уточнила баба Беря из-за спины Лика, когда они вошли в обитель. Вместо ответа внучка беспомощно развела руки в стороны.
– Это и есть Обитель шабаша? – недоверчиво уточнил бог, глядя на огромные концентрические круги из камней размером с кулак ребенка, выложенные на земле.
– Да, – кивнула Береслава и направилась прямиком к центру, перешагивая через кладку. – К слову, тебе придется с ней печати проходить.
Лик удивленно поднял брови. Старая ведьма рассмеялась.
– Сосуд-то ты забрал и частично сросся с ним. Или уже забыл про Шута?
Беря скрестила ноги, пустилась на землю в центре и, сощурившись, оглядела задумчивое выражение на лице бога.
– Что же ты, умный, а не сообразил раньше? Ну, ладно внуча моя. Ее не трогает этот паршивец, она и думать забыла. Сосредоточилась на наведении порядка внутри себя и на чувствах к тебе, но ты-то. – Старшая Козлова укоризненно покачала головой и, чуть помолчав, продолжила. – Когда-то давно Гуфо было одним из величайших семей шабаша. Я была еще неразумной, но уже избранной ученицей, когда старый дед Арно создал первый сосуд для больной дочери Барановых. Завести ребенка, знаешь ли, дело непростое для древнейших семей, а тогда и вовсе почти невозможное. Часто всю ту энергию, которая входила из Вселенной в будущее дитя, формируя его маниту, тельце нерожденного малыша не способно было вместить. Они погибали в утробе матери. Зато те, что появлялись на свет, обладали большой силой, умом, а, главное, равновесием. Девочка с первым сосудом родилась живая, здоровая, сильная, и все бы хорошо, но у изобретения был один недостаток. Магия аптекарей сама избирает сосуд в соответствии с количеством и сутью энергии. Так появились дети-изгои, те, чьи покровители Шут и Смерть. Затем отец Арно запятнал честь шабаша, лишив всю семью Гуфо магии, но это другая история. Все, потом поговорим. Начинайте, а то у нее вон уже зуб на зуб не попадает.
Лик перевел взгляд на Марусю и улыбнулся. Она стояла рядом совсем бледная, со стеклянными глазами. Эйдолон осторожно взял ее за руку и сжал холодные тонкие пальцы.
– Рыжик, – тихо прошептал он ей, отвлекая от невеселых мыслей.
– Да? – она повернулась к нему.
Лик склонился и, прижавшись щекой к рыжему виску, почти беззвучно произнес:
– Ночью ты не спала.
Затем отстранился и, не без удовольствия глядя в светящиеся стыдом и ужасом глаза, беспечно вслух продолжил:
– Куда идти? Что делать? Командуй.
Рыжик испуганно кивнула, издала забавный звук, напоминающий смесь рычания с писком, сжала ладонь Лика и побежала по ближайшей дорожке меж двух каменных кладок.
– Шустро, – словно издалека услышал Ликург насмешливый голос Береславы до того, как сознание его изменилось.
В конкретный момент времени Вселенная не бесконечна. Он – не тело и не личность. Он – часть энергии, существующей нигде и никогда. Рожденный из ничего, он движется с разной скоростью и в разных направлениях, сам являясь скоростью и местом. В каждое мгновение времени он являет собой время. Он – причина времени.
Ощущая за спиной теплое, знакомое, за совсем короткий срок ставшее таким родным маниту, Руся дождалась пока бабушка откроет доступ к глобальному репозиторию и приступила к загрузке исходного кода симулятора и данных. Это была не первая ее печать. Процесс соединения личной энергии с магией Обители она знала наизусть. Поросшие лишайником и мхом камни, что образовывали спираль, представляли собой сложнейший механизм, разработанный и собранный древними аптекарями. Вселенная распорядилась так, что потомки утратили большую часть знаний и навыков первого круга. Нынешний шабаш пользовался остаточными знаниями, искал утерянные и бережно хранил каждую крупицу. Скомпилировав и запустив симулятор, Маруся загрузила данные и испуганно выдохнула, но тут же попыталась взять себя в руки. На этот раз она оказалась посреди галактики, стремительно меняющейся во времени.
Тихий зов заставил Лика измениться, стать тем, что сотворил он сам. На окраине пыльной спирали его ждал его собственный источник, сложное углеродное создание. Она звала его, затягивая в условное подобие своей же спирали. Здесь, в защищенном и ограниченном пространстве она старалась восстановить искусственно нарушенное равновесие энергии. Лик без труда обосновался в хрупком теле и помог найти и исправить ошибку, затем еще одну и еще. Не появился зрительный аппарат – нет больше привычных форм созданий, или сместилась траектория маленькой планеты – нет больше спутника. Он уже делал нечто подобное в бою с ангелом. Тысячи временных цепей, каждая из которых влечет за собой иную ветвь будущего, но верной он должен считать только одну. Которую именно – решать не приходилось, Рыжик всегда знала ответ.
Малые крупицы Вселенной сотворили теоретическую модель собственной галактики и учились сопровождать ее. Зрелище занятное и завораживающее. Что если бы блохи научились заботиться о здоровье волка, которого грызут? Лик улыбнулся этой странной мысли и открыл глаза. Прямо перед ним раскинулся голубой небосвод, и щеку обжигал желтый карлик. Шивасана – полезный опыт единения с миром после тяжелой, изматывающей работы.
– Да-а-а, внучек. – В поле зрения бога появилась Береслава. – Удивил, бабушку. Прямо очень удивил.
Эйдолон лениво повел плечом. О чем ведет речь старая ведьма, он не понял и не очень стремился. Думать вообще не хотелось.
– Ли-ик, – шепотом испуганно позвала Маруся. Ее лицо появилось рядом с лицом старшей Козловой.
– Что, Рыжик? – Он протянул руку и коснулся веснушчатого носа.
– Что-что, – проворчала Беря. – У несчастного аптекаря теперь два ученика в составе одной энергетической структуры. Это как теперь прикажешь шабашу объяснять? И ладно бы объединение – еще куда не шло. Бывало в истории, задокументировано, примут. Но как мне доложить, что вторая часть структуры – бог?..
– Она меня моим именем назвала, – прервал тираду Береславы Ликург.
– Чего? – растерялась пожилая женщина в то время, как ее внучка рядом покраснела.
– Она никогда не зовет меня по имени. Никогда не касается сама, никогда не улыбается открыто, не смотрит ласково. Всегда только прячется и убегает.
Береслава фыркнула и поднялась с земли.
– Вставай, давай, бедный, несчастный! Она тебя месяц знает в целом, и неделю, как потенциального жениха! – ведьма всплеснула руками. – И то ж ведь сам навязался! Ах, эти боги! Ну, почему именно бог? Вселенная, почему бог? Бабки-то примут, а вот с дедами шабаша возникнут проблемы. Ох, возникнут…
Продолжая бормотать, аптекарь вернулась в центр спирали и ушла в переход, оставив Марусю с Ликургом наедине.
– Сам навязался, – беззвучно повторил Лик и нехотя сел. Сознание медленно возвращалось в реальность. Рыжик сидела рядом. Бледная и смущенная. Уверенности в себе ее внешний вид Эйдолону не добавил. И без того уставший, он почувствовал себя эмоционально истощенным.
– Сам навязался, – грустно вздохнул Лик и попытался встать. Попытка успехом не увенчалась. Рыжик вдруг резко потянулась к нему и поцеловала. Не очень удачно – скорость сближения не рассчитала и вместо поцелуя у нее получился отличный боевой выпад. Не очень в губы – удар пришелся по носу. Но так Лику понравилось даже больше, потому что расширенные от испуга и собственной отчаянной смелости глаза стали еще больше, и, исходя из принципа «чем быстрее, тем лучше», Рыжик срочно попыталась загладить вину. Пряча улыбку, Лик сидел, морщился от несуществующей боли и наслаждался осторожными, бережными прикосновениями прохладных тонких пальцев к лицу и легкими невинными поцелуями.
Он больше не чувствовал усталости, только легкую грусть оттого, что придется остановить Рыжика и вернуться к работе, и досаду из-за явного приступа жалости к себе. Эмоция была минутная, подарившая ему нежность любимой, но все же постыдная и недопустимая для сильного, взрослого, уважающего себя мужчины. Вызвать сочувствие – простой, короткий и самый недостойный способ получить любовь женщины. Лик сердито поджал губы, тряхнул головой и отстранился.
– Пойдем.
Руся испуганно отпрянула. Она окончательно перестала понимать, что делать с этим странным богом. Сначала ведет себя так, как будто уже все сам за двоих решил, командует, потом расстраивается, что не получает желаемого внимания, получает внимание и вот, пожалуйста! Недоволен тем, что получил, и снова командует.
– Бабуля, я так понимаю, ушла совсем?
Рыжик кивнула. Вид у нее был откровенно растерянный.
– Значит и нам пора.
Лик поднялся сам и помог встать Русе. Старая ведьма ему была уже не нужна. Получив печать, он стал не только учеником, но и частью магии аптекарей. Обитель сама предоставила ему необходимые сведения. Все, что требовалось от Эйдолона, переварить новые знания.
– Семья Гуфо когда-то давно была частью шабаша. Ты знала?
– Нет, – Рыжик недовольно поджала губы.
– Ты что? Обиделась? – тут же поймал ее Лик.
Она отрицательно покачала головой и едва ли не бегом направилась к своей метле, сиротливо ожидающей хозяйку у подножия холма.
Бог улыбнулся и пошагал следом. С трудностями взаимопонимания он еще разберется, а пока нужно было вернуться в город и узнать, что удалось выяснить Бабалу-Айе и остальным. Времени у них было достаточно.
Адская, всепоглощающая боль заполняла сознание Жени. Она не чувствовала ничего, кроме боли. Боль заполняла каждую клетку тела уже вечность.
– Упрямая, – проник под черепную коробку чужой голос, усилив и без того невыносимые ощущения. – Долго еще будешь сопротивляться? Позволь ей поглотить тебя.
Одновременно со словами чужака Женя услышала страшный животный стон, не сразу распознав свой собственный голос. И это отняло ее последние силы. Она так хотела продолжить сражаться, но больше не могла. На смену боли пришла пустота, такая же абсолютная.
– Умница, – резюмировал мучитель. – А теперь дыши.
Она послушалась и сделала первый за вечность глубокий вздох.
– Еще.
Женя повторила. А потом еще. И еще. Снова и снова она наполняла легкие воздухом, ощущая его на вкус.
– Слышишь кровь?
Стоило незнакомцу произнести это, как она почувствовала биение собственного сердца.
– Слышишь себя?
Женя нахмурилась. Себя?
– Пустота. Какая она? – подсказал чужак.
Пустота? Женя оглянулась на нее и вдруг, неожиданно даже для самой себя, взлетела. Свет резанул глаза, щеку царапнули острые ветки. Не на шутку испугавшись, она зажмурилась и отпрянула, но только сильнее запуталась в густой кроне.
– Ти-ихо, девочка, – мягко протянул Дингир. – Все хорошо. Тихо.
Голос его доносился откуда-то снизу. Замерев, Женя тяжело дышала и боялась открыть глаза. Она до безумия хотела позвать на помощь, но не помнила, как это делается.
– Посмотри на меня. Не бойся. Слышишь? Вот, умница. А теперь сложи крылья. Я поймаю.
Чуть поколебавшись, она исполнила просьбу и ненадолго оказалась в объятиях гиены.
– Хороший у нас с тобой эксперимент вышел, правда? – глаза Гуниду сияли азартом. – Удачный.
Женя снова запаниковала, оттолкнула от себя Дингира, развернулась и стремглав понеслась сквозь лес, не разбирая дороги.
– Говорить не забудь, – донесся до нее крик, а следом громкий неестественно счастливый смех. Его обладатель будто праздновал какую-то одному ему известную победу.
– Итого: они у нас все были беременные, – Лои бросил документы на капот рядом с мадемуазель Марусей и устало потер глаза. Кремер едва успел поймать папку и не дать ей скатиться на землю.