– Будем брать языка!
– Пойдемте, – прошептал Лёшка сербам. – Посмотрим, как западные офицеры тут живут.
Перекинув через плечо свои пустые бурдюки, водоносы приблизились к шатру.
– Куда вы прёте, скоты! – вдруг вынырнул из темноты солдат с ружьём, с заметным презрением оглядывая этих грязных и мокрых водоносов со своими кожаными бурдюками на плечах.
– Мы хотели спросить у западных офицеров, не нужно ли им принести чистой воды, – правдоподобно захныкал Живан. – В два жбана у пушек мы уже залили из своих мешков, а сейчас вот и ещё пойдём за новой.
Солдат перехватил ружьё как палку и зашипел сербу прямо в глаза:
– Знаю я, зачем вы сюда прётесь! Хотите у этих неверных монет выпросить да?! Идите отсюда, всё равно они ничего вам здесь не дадут.
Лёшка в это время наблюдал за самими французами, что это были они, у него уже теперь никаких сомнений не было. Этот характерный язык он не с чьим бы уже не спутал. Половинка шатра была немного приподнята, и внутри его был виден стол, за которым сидело ещё несколько человек. На столе стояла целая батарея самых разных бутылок, а несколько из них и вовсе уже лежали прямо под столом, тускло отсвечивая в отблесках костра и факелов.
«Понятно, месью изволят здесь пить и играть в карты, конечно, что же ещё остаётся им делать этими долгими и скучными вечерами, вдали от своей Родины да на чужой войне. Ну, ничего, скоро повеселитесь, лягушатники, – зло подумал Лешка, окидывая всё вокруг быстрым взглядом. – Так, тут у них как бы внутренний двор, всё вокруг затенено, есть свой караульный, но это, конечно, не проблема. А вот как выкрасть французика и потом его вынести к реке, вот это как раз-то и будет их основная задача».
– Ладно, будем действовать по обстановке, – решил Егоров и потянул Живана за халат.
– Всё, всё уважаемый, мы уже уходим, – поклонился тот в последний раз караульному, и тройка отошла снова к затенённым пушкам.
– Будем брать языка, – прошептал Лёшка. Где у них здесь есть охрана, мы уже разглядели. Сейчас отвязываем у тёмного участка изгороди плетень от опорного кола, выходим как ни в чём не бывало наружу через караульный пост, а потом тихонько прокрадываемся вовнутрь, через подготовленный нами проём. Затем затаимся и ждём, что будет дальше.
Как спланировали, так егеря и сделали.
– Побольше воды несите, бездельники, нечего вам тут по половине мешка таскать! – прокричал им вслед караульный сержант и прикрыл за водоносами ворота.
Разведчики прошмыгнули в отвязанный проём. Пересекли через затенённый двор половину участка и стали ждать развития событий за наваленными тут огромной кучей корзинами. Ночь вступила в свои права, луны на небосводе не было, и видно было только то, что освещалось кострами или редкими факелами. Неподалёку от французского шатра прогуливался всё тот же турецкий караульный. Наконец и он угомонился и присел на лежащие поодаль ящики. Только лишь в самом в шатре раздавались громкие крики, и слышался звон посуды и бутылок.
«Да когда же они нажрутся-то! – думал с досадой Лёшка. – Если мы за два часа здесь не управимся, всё бесполезно будет, при рассвете-то далеко вообще не уйдёшь».
Наконец из-за полога шатра вылез первый клиент, постоял молча и пустил струю прямо на дорожку возле самого входа.
– Прощайте друзья, – крикнул он, сильно покачиваясь. – Я уже весьма утомился, да и проигрался сегодня в пух и прах. Пойду-ка я лучше к себе спать!
– Оставайся ещё, Жерар! – раздался из шатра нестройный гул голосов. – У тебя ведь есть, на что ещё играть, а ты опять смываешься при первом же крупном поражении. Скоро вот разобьём здесь этих тупых славян, и тогда мы все получим много денег от султана. Ну же, оставайся, друг?!
– Нет, нет, нет, – покачал Жерар головой. – Я просто сильно устал возиться с этими глупыми турками. Их учить высокому искусству войны всё равно, что курицу дрессировать. Пойду-ка я лучше спать! – и француз отправился мимо часового в сторону белеющих шатров.
– Да не останется он с нами, даже не уговаривайте вы его, – выкрикнули из шатра. – Наш Жерар нашёл тут в крепости какую-то пленную полячку у одного местного толстяка и теперь придаётся с ней усладой платной любви. Скажи, Жерар, так ли она хороша, чтобы за неё платить серебро?
Пьяный офицер ничего не сказал в ответ, он лишь махнул рукой и свернул в тёмный проход.
Три тени мелькнули за его спиной, раздался глухой стук, и егеря затащили оглушённого француза за пологи, туда, где в полной темноте стояли ряды орудий.
Теперь всё нужно было делать очень быстро. Лёшка проверил языка – вроде бы дышит, хотя Петар приложил его по затылку хорошо. Подпоручик сдёрнул с одного из зарядных ящиков полотняный белый полог, забил матерчатый кляп в рот пленному и кивнул сербам:
– Заматывайте его плотнее.
Как вынести оглушённого из огромного лагеря? Пришлось снова повторяться, Егоров видел лишь один способ отсюда выбраться. И через пять минут троица вытащила обёрнутого полотном, словно саваном, мумию француза через уже подготовленный заранее проём. По пути к реке их остановили раз пять, и каждый раз его ответ, что они несут покойника, умершего от плохой болезни убирал все вопросы и сомнения у караульных. Никто проверять подлинность тела не полез, что они враги себе, что ли, были?!
– Быстро, быстро уходим, нам всего-то часов пять или шесть осталось до рассвета! – скомандовал отряду Егоров. – Языка тащат по очереди наши здоровяки, Кудряш, ты несёшь первым. Потом тебя сменяет Тимоха, а дальше уже Ермолай. И проверьте у него кляп во рту, чтобы он не заорал, когда очнётся. Ходу, братцы, ходу!
Полтора часа команда выбиралась из тростниковых зарослей поймы реки, уходя в сторону от турецкого лагеря. Затем все поднялись на косогор берега и кинулись бегом по степному участку. Сейчас главным было пересечь эти десять вёрст открытого пространства, дальше уже начнутся перелески, ну а там будет и сам лес. С восточной стороны послышался топот конного отряда. Неужели в стане всё-таки заметили пропажу артиллериста и теперь во все концы выслали разъезды? Если это так, то жить егерям осталось всего-то ничего! В ровной степи от конной погони пешим не уйти. Команда приготовилась уже принять свой последний бой, но разъезд проскакал мимо, буквально в двух десятках шагов.
– Вперёд! – махнул рукой Егоров, и гонка снова продолжилась.
С правой руки краешек неба уже начал светлеть, и командир увидел впереди большое тёмное пятно. Уже три более мелких перелеска они оставили позади, этот же представлял собой весьма крупную рощицу, к тому же сплошь заросшую кустарником.
– Схоронимся в ней, – решил командир, и егеря нырнули под лесной полог. Солнце всходило, освещая всё вокруг, оглядевшись, все поняли, что место было выбрано довольно удачно, вокруг было несколько более мелких лесных участков. Этот же был самым большим и густым. В самой его середине сейчас егеря и затаились.
– Командир, очнулся язык-то, брыкается вон и мычит что-то, – пробасил Ваня Кудряш, глядя своими круглыми глазами на Егорова.
– Тащи его сюда, Вань, говорить будем, и Гусева ещё с Живаном и Цыганом позови, – распорядился подпоручик и присел на толстое бревно.
Похоже, французу было очень плохо, его бледно-синий цвет лица говорил, что ночные возлияния не прошли для его организма даром, а тут ещё этот удар по затылку и потом многочасовая тряска по пересечённой местности.
Но он же был французский дворянин, офицер, и его глаза гневно сверкали на осунувшемся лице.
– Ноги развязать, руки пока оставьте связанными, кляп изо рта не вынимать – распорядился Лёшка и усмехнулся, увидев, как месью брыкнул в гневе ногой, когда его развязывали солдаты.
– Слушайте меня внимательно, уважаемый шевалье, и сразу же прошу вас извинить меня за мой плохой французский. Во всём виноват ваш соотечественник, скверный, знаете ли, был из него учитель, – начал разговор Алексей.
– Итак, сейчас вы находитесь среди русских егерей, и я их командир, подпоручик императорской армии Егоров Алексей Петрович. От того, станете ли вы с нами сотрудничать, зависит, выберетесь ли вы вообще живым из этого леса или останетесь навсегда в нём. Надеюсь, вы меня поняли, месью?
Француз помолчал и потом нехотя кивнул головой.
«Ну ладно, начало контакта есть», – подумал Лёшка.
– Вынимайте у него кляп. И я предупреждаю: один лишь ваш специальный или даже неосторожный крик, и вот он перережет вам горло! – и Егоров перечеркнул горло ребром ладони, кивая на Цыгана. – Федя, шугани французика, покажи, как ты глотки плохим людям режешь, только пострашнее уж.
Уговаривать Цыгана было не нужно, такой цирк он всегда любил. И скоро шевалье понял, какой страшной может быть его смерть.
– Ну всё, вынимай, – кивнул Алексей, и Кудряш вытащил изо рта тряпку.
Минуты две француз отплёвывался и дышал полным ртом, только сверкая вокруг глазами. Наконец он сплюнул на землю и заговорил с каким-то гневным повизгиванием в голосе.
– Как вы только смеете так обращаться с подданным его величества короля Франции Людовика XV? Я, шевалье, капитан Королевского бомбардирского полка Жерар де Лорм, требую немедленных извинений и готов принять от вас почётную капитуляцию. Обещаю, что в этом случае, исходя из статуса военнопленных, вам всем сохранят жизнь, а вам, подпоручик, хоть вы вовсе и не похожи на настоящего офицера, оставят при себе личную шпагу. И знайте, что турки меня будут очень искать и поднимут на ноги все свои конные части!
– Записывай, Гусев, самую суть разговора записывай, зря я тебя, что ли, сейчас к этому балаболу позвал, – кивнул на француза Егоров. – Вот видишь, уже хоть что-то есть интересного из беседы – капитан Королевского бомбардирского полка Жерар де Лорм собственной персоной перед нами, и это ещё только начало его песни.
И он снова обернулся к французу.
– Значит, говорите, предлагаете нам капитуляцию, а мне так даже и шпагу оставите как военнопленному?
– Именно так, – спесиво выпятил губы шевалье.
– Ну-ну, – усмехнулся Лёшка. – Тогда слушайте меня внимательно один раз, и больше я уже повторяться не буду. Мы-то, может быть, и попадаем в случае сдачи в плен под определение статуса военнопленного. Но вот вы, господин Жерар де Лорм, вовсе нет. Россия ведёт войну с Турцией, и захваченные в плен с обоих этих враждебных сторон военнослужащие попадают под это определение. Вы же вовсе нет. Да-да, вы, капитан, сейчас тут находитесь в положении бандита или же пирата, ведь с Францией-то у нас нет войны, и представлять эту страну сейчас вы никак не можете. За деньги одной из воюющих сторон вы хотите убивать солдат другой стороны, но вы ведь не подданный воюющей Османской империи. Значит, вы находитесь в глазах Российской империи тут незаконно и, по сути своей, пиратом как раз-то сейчас и являетесь. А с пиратами поступают обычно как? Так что я вправе прямо сейчас отдать команду, и вас за минуту вздёрнут на ближайшем суку. Вам всё теперь ясно?! Да, и искать нас и вас с нами никто даже не будет, ведь вас украли турецкие водоносы – сакка, и вынесли из лагеря тайно. А для всех остальных вы ушли после попойки в крепость к своей пленной польке, проводить с ней весьма долгий и тайный досуг. Мы всё про вас знаем, Жерар, всё!
Такой логики и вывода от этого разговора француз явно не ждал и буквально «завис» на пару минут.
– Чтобы вам лучше думалось, господин капитан Королевской бомбардирской роты, вот вам ещё один повод для размышления, – решил окончательно добить шевалье Егоров. – Сдаваться в плен мы ни за что не будем, по своей сути мы ведь все смертники перед османами и личные враги очень влиятельных тамошних сил. Поглядите на эти волчьи хвосты на наших картузах. Думаю, вы видели такие же именно на шапках конной султанской гвардии – беслы. Итак, если нашей команде будет угрожать малейшая опасность – вы будете первый, кого мы убьём, опять же, повторюсь, исходя из вашего особого статуса пирата. И с нас за это никто и никогда не спросит. А убьёт вас вот он, посмотрите на него! – и Лёшка опять кивнул на насторожившегося Федьку.
Тому хватило лишь подмигивания командира, чтобы он всё сразу же понял, и уже через секунду он своим длинным кинжалом с каким-то садистским наслаждением начал резать кусок вяленого мяса, закинул его в рот и, разжевывая, с жуткими глазами навыкате в упор уставился на капитана.
– Он у нас из Сибири, – развёл руками Алексей. – Жерар, это в Тартарии за Уральскими горами. Я даже и не знаю, чем они там питались, но когда его забирали в рекруты, то у него отобрали ожерелье с человеческими ушами. И он нам рассказывал, что его избу на толстой цепи всегда караулил большой медведь. Так что вы уж его не нервируйте и без моего разрешения не издавайте при нём ни звука, а то он очень нервничает.
– Да, и жаловаться вам на нас некому, представьте сами, что скажет ваш король, когда ему придёт нота из нашего посольства о вашем нахождении в османском войске. Для Франции вас тут нет, господин Жерар, учтите это! И никто теперь за вас не заступится. У вас теперь один шанс выжить – это полное сотрудничество с нами. Итак, быстро рассказывайте, где вы служили, как вас вербовали в Турцию, сколько обещали платить, сколько новых пушек поставлено Султану?! Ну же, Жерар, говорите или мы все сейчас уходим к остальной команде и оставляем вас один на один с этим человеком с Сибири!
– Пишите, Гусев, пишите, – кивнул Лёшка, вслушиваясь в сбивчивую речь капитана. – Пишите, не зря же вы учили французский в Сибири.
Находясь в роще, команда вела постоянное наблюдение за окрестностями. Подзорная труба Алексея была здесь большим подспорьем. Никакой особой активности в окрестностях пока не наблюдалось. Проходили неспешно в отдалении конные турецкие дозоры, с северной стороны в сторону крепости проскакал по набитой копытами дороге приличный отряд. Всё было пока как обычно.
– Не спохватились пока французика, – решил Лёшка.
Всё это было на руку егерям. До ночи время у них ещё будет, а там, пока турки поднимут тревогу да поищут его в самой крепости. Потом найдут эту польку с её толстым хозяином да допросят хорошо. Так что до утра время у них точно было. Как же хорошо, что не срезали они этого часового у французского шатра, а рука-то ведь так чесалась. Зато вот теперь у них была большая фора по времени.
– Бегом, бегом, братцы, не останавливаться, быстрее, – подбадривал егерей командир. – Лес уже рядом, нужно успеть в нём укрыться, а уж в нём они нас точно потом не найдут.
Вот уже четвёртый час после небольшого привала неслась особая команда егерей в северном направлении, подгоняя не привычного к такому темпу француза, бегущего вообще среди них налегке.
До рассвета оставалось ещё часа полтора-два, когда впереди показалась его тёмная громада леса. Передовая тройка Тимофея первой нырнула в чащу, проверяя кустарник опушки. Всё было тихо, засады здесь не было. И авангард подал свой сигнал криком совы – «всё в порядке, опасности нет».
– Вперёд! – махнул рукой Егоров. – Пошли, пошли, пошли!
И одна за другой фигуры в маскировочных сетях нырнули за тёмный полог леса. Вот и последние две прикрывающие отход тройки во главе с самим командиром попятились с оружием наготове вслед за остальными. Самое плохое – это расслабляться в конце выхода, когда думаешь, что уже всё уже закончилось и все теперь удачно выбрались. На памяти был прошлый отход с тем захваченным толстым османским инженером на плечах. Скольким людям он стоил жизни в Лёшкиной команде под самый уже конец этого поиска. Но тогда-то они сильно наследили, вырезав всю охрану сапёра. И Егоров в какой раз похвалил себя за сдержанность. Всё, теперь все были в лесу, и Лёшка нырнул за первый куст опушки, а где-то в степи и по дальним перелескам уже скакали конные дозоры, тщательно осматривая всё вокруг и ища следы врагов.
Лес проходили не спеша, тихо и осторожно. Впереди шли самые лучшие егеря-лесовики, с их природным острым зрением, слухом и чуйкой были они в своём деле здесь незаменимы. Раза три натыкались у вырубок и у лесных тропинок на небольшие засады, видели как-то в отдалении и конный отряд, мелькнувший в редколесье. Показалось даже, что знакомые шапки с волчьими хвостами на тех всадниках узнали. Но пронесло и на этот раз, а на шестой день команда вышла к месту встречи с гусарами.
– Задание выполнено, ваше высокоблагородие, – докладывал Егоров выскочившему в ночной сорочке и спешно натягивающему камзол барону. – Новые орудия нашли, захвачен важный пленный, от которого получена ценная информация!
– Стой, Алексей, подожди пока, – остановил его Генрих. – Сам с пленником подождёшь у меня в кабинете, возьмёшь пару своих человек конвоирами. Команду отправляй на постой, нечего ей тут перед штабом всем глаза мозолить, а я сейчас пойду главного квартирмейстера разбужу.
Дело было действительно столь важным, что был поднят сам начальник главного штаба армии, получивший недавно бригадирское звание, Денисов Иван Фёдорович, с ещё несколькими высшими штаб-офицерами. Вот им-то всем и доложил подпоручик итоги своего выхода.
– У крепости Журжи собрано более 8 тысяч регулярной пехоты, в основном из янычар, и около 40 тысяч конницы, также в большинстве из состава регулярной кавалерии. Командует всем этими войском сераскир Эмир-Махмет.
– Там же у крепости собрано более 120 орудий, 52 из которых новой системы, стоящей на вооружении Франции, я лично их видел, и по моим прикидкам, это полевые и полковые орудия 8– и 12-фунтовики с возможностью маневрирования на поле боя. Также при них имеются зарядные повозки и всё прочее снаряжение. Топчу турецкой армии прошли переподготовку французскими офицерами. В собранной у Журжи армии французов их 12. Виноват, теперь уже 11, один сидит в соседней комнате под караулом.
– Чтоо?! Вы выкрали французского офицера из-под Журжи?! – Денисов аж вскочил с места, не веря только что им здесь услышанному.
– Пойдемте, – прошептал Лёшка сербам. – Посмотрим, как западные офицеры тут живут.
Перекинув через плечо свои пустые бурдюки, водоносы приблизились к шатру.
– Куда вы прёте, скоты! – вдруг вынырнул из темноты солдат с ружьём, с заметным презрением оглядывая этих грязных и мокрых водоносов со своими кожаными бурдюками на плечах.
– Мы хотели спросить у западных офицеров, не нужно ли им принести чистой воды, – правдоподобно захныкал Живан. – В два жбана у пушек мы уже залили из своих мешков, а сейчас вот и ещё пойдём за новой.
Солдат перехватил ружьё как палку и зашипел сербу прямо в глаза:
– Знаю я, зачем вы сюда прётесь! Хотите у этих неверных монет выпросить да?! Идите отсюда, всё равно они ничего вам здесь не дадут.
Лёшка в это время наблюдал за самими французами, что это были они, у него уже теперь никаких сомнений не было. Этот характерный язык он не с чьим бы уже не спутал. Половинка шатра была немного приподнята, и внутри его был виден стол, за которым сидело ещё несколько человек. На столе стояла целая батарея самых разных бутылок, а несколько из них и вовсе уже лежали прямо под столом, тускло отсвечивая в отблесках костра и факелов.
«Понятно, месью изволят здесь пить и играть в карты, конечно, что же ещё остаётся им делать этими долгими и скучными вечерами, вдали от своей Родины да на чужой войне. Ну, ничего, скоро повеселитесь, лягушатники, – зло подумал Лешка, окидывая всё вокруг быстрым взглядом. – Так, тут у них как бы внутренний двор, всё вокруг затенено, есть свой караульный, но это, конечно, не проблема. А вот как выкрасть французика и потом его вынести к реке, вот это как раз-то и будет их основная задача».
– Ладно, будем действовать по обстановке, – решил Егоров и потянул Живана за халат.
– Всё, всё уважаемый, мы уже уходим, – поклонился тот в последний раз караульному, и тройка отошла снова к затенённым пушкам.
– Будем брать языка, – прошептал Лёшка. Где у них здесь есть охрана, мы уже разглядели. Сейчас отвязываем у тёмного участка изгороди плетень от опорного кола, выходим как ни в чём не бывало наружу через караульный пост, а потом тихонько прокрадываемся вовнутрь, через подготовленный нами проём. Затем затаимся и ждём, что будет дальше.
Как спланировали, так егеря и сделали.
– Побольше воды несите, бездельники, нечего вам тут по половине мешка таскать! – прокричал им вслед караульный сержант и прикрыл за водоносами ворота.
Разведчики прошмыгнули в отвязанный проём. Пересекли через затенённый двор половину участка и стали ждать развития событий за наваленными тут огромной кучей корзинами. Ночь вступила в свои права, луны на небосводе не было, и видно было только то, что освещалось кострами или редкими факелами. Неподалёку от французского шатра прогуливался всё тот же турецкий караульный. Наконец и он угомонился и присел на лежащие поодаль ящики. Только лишь в самом в шатре раздавались громкие крики, и слышался звон посуды и бутылок.
«Да когда же они нажрутся-то! – думал с досадой Лёшка. – Если мы за два часа здесь не управимся, всё бесполезно будет, при рассвете-то далеко вообще не уйдёшь».
Наконец из-за полога шатра вылез первый клиент, постоял молча и пустил струю прямо на дорожку возле самого входа.
– Прощайте друзья, – крикнул он, сильно покачиваясь. – Я уже весьма утомился, да и проигрался сегодня в пух и прах. Пойду-ка я лучше к себе спать!
– Оставайся ещё, Жерар! – раздался из шатра нестройный гул голосов. – У тебя ведь есть, на что ещё играть, а ты опять смываешься при первом же крупном поражении. Скоро вот разобьём здесь этих тупых славян, и тогда мы все получим много денег от султана. Ну же, оставайся, друг?!
– Нет, нет, нет, – покачал Жерар головой. – Я просто сильно устал возиться с этими глупыми турками. Их учить высокому искусству войны всё равно, что курицу дрессировать. Пойду-ка я лучше спать! – и француз отправился мимо часового в сторону белеющих шатров.
– Да не останется он с нами, даже не уговаривайте вы его, – выкрикнули из шатра. – Наш Жерар нашёл тут в крепости какую-то пленную полячку у одного местного толстяка и теперь придаётся с ней усладой платной любви. Скажи, Жерар, так ли она хороша, чтобы за неё платить серебро?
Пьяный офицер ничего не сказал в ответ, он лишь махнул рукой и свернул в тёмный проход.
Три тени мелькнули за его спиной, раздался глухой стук, и егеря затащили оглушённого француза за пологи, туда, где в полной темноте стояли ряды орудий.
Теперь всё нужно было делать очень быстро. Лёшка проверил языка – вроде бы дышит, хотя Петар приложил его по затылку хорошо. Подпоручик сдёрнул с одного из зарядных ящиков полотняный белый полог, забил матерчатый кляп в рот пленному и кивнул сербам:
– Заматывайте его плотнее.
Как вынести оглушённого из огромного лагеря? Пришлось снова повторяться, Егоров видел лишь один способ отсюда выбраться. И через пять минут троица вытащила обёрнутого полотном, словно саваном, мумию француза через уже подготовленный заранее проём. По пути к реке их остановили раз пять, и каждый раз его ответ, что они несут покойника, умершего от плохой болезни убирал все вопросы и сомнения у караульных. Никто проверять подлинность тела не полез, что они враги себе, что ли, были?!
– Быстро, быстро уходим, нам всего-то часов пять или шесть осталось до рассвета! – скомандовал отряду Егоров. – Языка тащат по очереди наши здоровяки, Кудряш, ты несёшь первым. Потом тебя сменяет Тимоха, а дальше уже Ермолай. И проверьте у него кляп во рту, чтобы он не заорал, когда очнётся. Ходу, братцы, ходу!
Полтора часа команда выбиралась из тростниковых зарослей поймы реки, уходя в сторону от турецкого лагеря. Затем все поднялись на косогор берега и кинулись бегом по степному участку. Сейчас главным было пересечь эти десять вёрст открытого пространства, дальше уже начнутся перелески, ну а там будет и сам лес. С восточной стороны послышался топот конного отряда. Неужели в стане всё-таки заметили пропажу артиллериста и теперь во все концы выслали разъезды? Если это так, то жить егерям осталось всего-то ничего! В ровной степи от конной погони пешим не уйти. Команда приготовилась уже принять свой последний бой, но разъезд проскакал мимо, буквально в двух десятках шагов.
– Вперёд! – махнул рукой Егоров, и гонка снова продолжилась.
С правой руки краешек неба уже начал светлеть, и командир увидел впереди большое тёмное пятно. Уже три более мелких перелеска они оставили позади, этот же представлял собой весьма крупную рощицу, к тому же сплошь заросшую кустарником.
– Схоронимся в ней, – решил командир, и егеря нырнули под лесной полог. Солнце всходило, освещая всё вокруг, оглядевшись, все поняли, что место было выбрано довольно удачно, вокруг было несколько более мелких лесных участков. Этот же был самым большим и густым. В самой его середине сейчас егеря и затаились.
– Командир, очнулся язык-то, брыкается вон и мычит что-то, – пробасил Ваня Кудряш, глядя своими круглыми глазами на Егорова.
– Тащи его сюда, Вань, говорить будем, и Гусева ещё с Живаном и Цыганом позови, – распорядился подпоручик и присел на толстое бревно.
Похоже, французу было очень плохо, его бледно-синий цвет лица говорил, что ночные возлияния не прошли для его организма даром, а тут ещё этот удар по затылку и потом многочасовая тряска по пересечённой местности.
Но он же был французский дворянин, офицер, и его глаза гневно сверкали на осунувшемся лице.
– Ноги развязать, руки пока оставьте связанными, кляп изо рта не вынимать – распорядился Лёшка и усмехнулся, увидев, как месью брыкнул в гневе ногой, когда его развязывали солдаты.
– Слушайте меня внимательно, уважаемый шевалье, и сразу же прошу вас извинить меня за мой плохой французский. Во всём виноват ваш соотечественник, скверный, знаете ли, был из него учитель, – начал разговор Алексей.
– Итак, сейчас вы находитесь среди русских егерей, и я их командир, подпоручик императорской армии Егоров Алексей Петрович. От того, станете ли вы с нами сотрудничать, зависит, выберетесь ли вы вообще живым из этого леса или останетесь навсегда в нём. Надеюсь, вы меня поняли, месью?
Француз помолчал и потом нехотя кивнул головой.
«Ну ладно, начало контакта есть», – подумал Лёшка.
– Вынимайте у него кляп. И я предупреждаю: один лишь ваш специальный или даже неосторожный крик, и вот он перережет вам горло! – и Егоров перечеркнул горло ребром ладони, кивая на Цыгана. – Федя, шугани французика, покажи, как ты глотки плохим людям режешь, только пострашнее уж.
Уговаривать Цыгана было не нужно, такой цирк он всегда любил. И скоро шевалье понял, какой страшной может быть его смерть.
– Ну всё, вынимай, – кивнул Алексей, и Кудряш вытащил изо рта тряпку.
Минуты две француз отплёвывался и дышал полным ртом, только сверкая вокруг глазами. Наконец он сплюнул на землю и заговорил с каким-то гневным повизгиванием в голосе.
– Как вы только смеете так обращаться с подданным его величества короля Франции Людовика XV? Я, шевалье, капитан Королевского бомбардирского полка Жерар де Лорм, требую немедленных извинений и готов принять от вас почётную капитуляцию. Обещаю, что в этом случае, исходя из статуса военнопленных, вам всем сохранят жизнь, а вам, подпоручик, хоть вы вовсе и не похожи на настоящего офицера, оставят при себе личную шпагу. И знайте, что турки меня будут очень искать и поднимут на ноги все свои конные части!
– Записывай, Гусев, самую суть разговора записывай, зря я тебя, что ли, сейчас к этому балаболу позвал, – кивнул на француза Егоров. – Вот видишь, уже хоть что-то есть интересного из беседы – капитан Королевского бомбардирского полка Жерар де Лорм собственной персоной перед нами, и это ещё только начало его песни.
И он снова обернулся к французу.
– Значит, говорите, предлагаете нам капитуляцию, а мне так даже и шпагу оставите как военнопленному?
– Именно так, – спесиво выпятил губы шевалье.
– Ну-ну, – усмехнулся Лёшка. – Тогда слушайте меня внимательно один раз, и больше я уже повторяться не буду. Мы-то, может быть, и попадаем в случае сдачи в плен под определение статуса военнопленного. Но вот вы, господин Жерар де Лорм, вовсе нет. Россия ведёт войну с Турцией, и захваченные в плен с обоих этих враждебных сторон военнослужащие попадают под это определение. Вы же вовсе нет. Да-да, вы, капитан, сейчас тут находитесь в положении бандита или же пирата, ведь с Францией-то у нас нет войны, и представлять эту страну сейчас вы никак не можете. За деньги одной из воюющих сторон вы хотите убивать солдат другой стороны, но вы ведь не подданный воюющей Османской империи. Значит, вы находитесь в глазах Российской империи тут незаконно и, по сути своей, пиратом как раз-то сейчас и являетесь. А с пиратами поступают обычно как? Так что я вправе прямо сейчас отдать команду, и вас за минуту вздёрнут на ближайшем суку. Вам всё теперь ясно?! Да, и искать нас и вас с нами никто даже не будет, ведь вас украли турецкие водоносы – сакка, и вынесли из лагеря тайно. А для всех остальных вы ушли после попойки в крепость к своей пленной польке, проводить с ней весьма долгий и тайный досуг. Мы всё про вас знаем, Жерар, всё!
Такой логики и вывода от этого разговора француз явно не ждал и буквально «завис» на пару минут.
– Чтобы вам лучше думалось, господин капитан Королевской бомбардирской роты, вот вам ещё один повод для размышления, – решил окончательно добить шевалье Егоров. – Сдаваться в плен мы ни за что не будем, по своей сути мы ведь все смертники перед османами и личные враги очень влиятельных тамошних сил. Поглядите на эти волчьи хвосты на наших картузах. Думаю, вы видели такие же именно на шапках конной султанской гвардии – беслы. Итак, если нашей команде будет угрожать малейшая опасность – вы будете первый, кого мы убьём, опять же, повторюсь, исходя из вашего особого статуса пирата. И с нас за это никто и никогда не спросит. А убьёт вас вот он, посмотрите на него! – и Лёшка опять кивнул на насторожившегося Федьку.
Тому хватило лишь подмигивания командира, чтобы он всё сразу же понял, и уже через секунду он своим длинным кинжалом с каким-то садистским наслаждением начал резать кусок вяленого мяса, закинул его в рот и, разжевывая, с жуткими глазами навыкате в упор уставился на капитана.
– Он у нас из Сибири, – развёл руками Алексей. – Жерар, это в Тартарии за Уральскими горами. Я даже и не знаю, чем они там питались, но когда его забирали в рекруты, то у него отобрали ожерелье с человеческими ушами. И он нам рассказывал, что его избу на толстой цепи всегда караулил большой медведь. Так что вы уж его не нервируйте и без моего разрешения не издавайте при нём ни звука, а то он очень нервничает.
– Да, и жаловаться вам на нас некому, представьте сами, что скажет ваш король, когда ему придёт нота из нашего посольства о вашем нахождении в османском войске. Для Франции вас тут нет, господин Жерар, учтите это! И никто теперь за вас не заступится. У вас теперь один шанс выжить – это полное сотрудничество с нами. Итак, быстро рассказывайте, где вы служили, как вас вербовали в Турцию, сколько обещали платить, сколько новых пушек поставлено Султану?! Ну же, Жерар, говорите или мы все сейчас уходим к остальной команде и оставляем вас один на один с этим человеком с Сибири!
– Пишите, Гусев, пишите, – кивнул Лёшка, вслушиваясь в сбивчивую речь капитана. – Пишите, не зря же вы учили французский в Сибири.
Находясь в роще, команда вела постоянное наблюдение за окрестностями. Подзорная труба Алексея была здесь большим подспорьем. Никакой особой активности в окрестностях пока не наблюдалось. Проходили неспешно в отдалении конные турецкие дозоры, с северной стороны в сторону крепости проскакал по набитой копытами дороге приличный отряд. Всё было пока как обычно.
– Не спохватились пока французика, – решил Лёшка.
Всё это было на руку егерям. До ночи время у них ещё будет, а там, пока турки поднимут тревогу да поищут его в самой крепости. Потом найдут эту польку с её толстым хозяином да допросят хорошо. Так что до утра время у них точно было. Как же хорошо, что не срезали они этого часового у французского шатра, а рука-то ведь так чесалась. Зато вот теперь у них была большая фора по времени.
– Бегом, бегом, братцы, не останавливаться, быстрее, – подбадривал егерей командир. – Лес уже рядом, нужно успеть в нём укрыться, а уж в нём они нас точно потом не найдут.
Вот уже четвёртый час после небольшого привала неслась особая команда егерей в северном направлении, подгоняя не привычного к такому темпу француза, бегущего вообще среди них налегке.
До рассвета оставалось ещё часа полтора-два, когда впереди показалась его тёмная громада леса. Передовая тройка Тимофея первой нырнула в чащу, проверяя кустарник опушки. Всё было тихо, засады здесь не было. И авангард подал свой сигнал криком совы – «всё в порядке, опасности нет».
– Вперёд! – махнул рукой Егоров. – Пошли, пошли, пошли!
И одна за другой фигуры в маскировочных сетях нырнули за тёмный полог леса. Вот и последние две прикрывающие отход тройки во главе с самим командиром попятились с оружием наготове вслед за остальными. Самое плохое – это расслабляться в конце выхода, когда думаешь, что уже всё уже закончилось и все теперь удачно выбрались. На памяти был прошлый отход с тем захваченным толстым османским инженером на плечах. Скольким людям он стоил жизни в Лёшкиной команде под самый уже конец этого поиска. Но тогда-то они сильно наследили, вырезав всю охрану сапёра. И Егоров в какой раз похвалил себя за сдержанность. Всё, теперь все были в лесу, и Лёшка нырнул за первый куст опушки, а где-то в степи и по дальним перелескам уже скакали конные дозоры, тщательно осматривая всё вокруг и ища следы врагов.
Лес проходили не спеша, тихо и осторожно. Впереди шли самые лучшие егеря-лесовики, с их природным острым зрением, слухом и чуйкой были они в своём деле здесь незаменимы. Раза три натыкались у вырубок и у лесных тропинок на небольшие засады, видели как-то в отдалении и конный отряд, мелькнувший в редколесье. Показалось даже, что знакомые шапки с волчьими хвостами на тех всадниках узнали. Но пронесло и на этот раз, а на шестой день команда вышла к месту встречи с гусарами.
– Задание выполнено, ваше высокоблагородие, – докладывал Егоров выскочившему в ночной сорочке и спешно натягивающему камзол барону. – Новые орудия нашли, захвачен важный пленный, от которого получена ценная информация!
– Стой, Алексей, подожди пока, – остановил его Генрих. – Сам с пленником подождёшь у меня в кабинете, возьмёшь пару своих человек конвоирами. Команду отправляй на постой, нечего ей тут перед штабом всем глаза мозолить, а я сейчас пойду главного квартирмейстера разбужу.
Дело было действительно столь важным, что был поднят сам начальник главного штаба армии, получивший недавно бригадирское звание, Денисов Иван Фёдорович, с ещё несколькими высшими штаб-офицерами. Вот им-то всем и доложил подпоручик итоги своего выхода.
– У крепости Журжи собрано более 8 тысяч регулярной пехоты, в основном из янычар, и около 40 тысяч конницы, также в большинстве из состава регулярной кавалерии. Командует всем этими войском сераскир Эмир-Махмет.
– Там же у крепости собрано более 120 орудий, 52 из которых новой системы, стоящей на вооружении Франции, я лично их видел, и по моим прикидкам, это полевые и полковые орудия 8– и 12-фунтовики с возможностью маневрирования на поле боя. Также при них имеются зарядные повозки и всё прочее снаряжение. Топчу турецкой армии прошли переподготовку французскими офицерами. В собранной у Журжи армии французов их 12. Виноват, теперь уже 11, один сидит в соседней комнате под караулом.
– Чтоо?! Вы выкрали французского офицера из-под Журжи?! – Денисов аж вскочил с места, не веря только что им здесь услышанному.