– Твоя идея насчет интенданта, предложение назначить меня главным по снабжению… это утешительный приз?
– Что ты имеешь в виду?
– Это способ удержать меня здесь? Я имею в виду, держать меня в тылу. Когда начнется заварушка с лагерями, меня оставят здесь ждать и надеяться, что хоть кто-то вернется целым и невредимым?
– Думаешь, пока ты занимаешься поиском припасов, мы отправимся штурмовать лагерь? – сказала я. – Конечно нет. И, если уж на то пошло, Коул запаниковал только потому, что ты не сказал ему, куда пойдешь. И я отреагировала точно так же, потому что ты просто ушел. Если придется, ты сможешь себя защитить, и мне это известно. Но знает ли об этом Коул?
– Он понятия не имеет, через что я прошел… что мне приходилось делать. Он ведет себя так, будто я даже пистолет держать не умею. – Лиам вцепился в мою рубашку, сминая ее на спине. – А я умею. Гарри успел меня научить. Я просто не хочу стрелять, пока не возникнет крайней необходимости.
– Так и должно быть, – согласилась я. – Иногда я поверить не могу, что все это случилось с нами. И я все думаю, когда же это стало для нас таким простым, таким естественным – поднять пистолет и прицелиться, будто так и должно быть. Мне придется учить других детей стрелять, и я понятия не имею, как с этим справлюсь. Я даже не знаю, как сделать так, чтобы они все равно понимали, что учиться убивать – это ужасно.
– Может, все не обязательно случится вот так, – тихо произнес Лиам. – Может, нам и не придется идти в наступление с оружием в руках.
Даже если бы Лиам предложил сразу пойти ва-банк и застрелить Грея, я удивилась бы меньше. Мой план освобождения лагеря основывался на том, который он сам вместе со своей группой разработал в Ист-Ривере. И оба варианта подразумевали, что нам придется прибегнуть к силе.
– Нет, сражение будет настоящим, – возразила я. – Нас должны воспринимать всерьез. Просто… я не могу смириться с тем, что после этого станет с детьми. Что произойдет, если они обнаружат, что теперь умеют убивать, умеют спускать курок. Мы можем научить их сохранять спокойствие, дадим мишени, на которых можно потренироваться, но мы точно заставляем выпить яд, который изменит их навсегда. Я знаю, что мы говорим о жертве и что они сами решат, готовы ли ее принести. Но мне не дает покоя цена. Я со страхом думаю о том, во что мы сами превратимся в конце пути.
Посмотри, во что уже превратились мы сами. Перед моим внутренним взором проплыло заплаканное лицо Зу и тут же сменилось признанием Толстяка о том, какой ценой он стал охотником за головами, и воспоминанием о том, как в него стреляли. И все это заслонило разбитое лицо Лиама. Теперь все эти образы в моей памяти были связаны воедино. Они никогда не исчезнут, даже когда все закончится.
– Думаю, они понимают больше, чем тебе кажется, – заметил парень, проведя пальцем по мочке моего уха. – Дети, которые не принадлежали к Лиге, находились в бегах годами. Наивных несмышленышей среди них нет. Они хотят выжить так же отчаянно, как и мы. Мы придумаем, как обеспечить им безопасность – насколько это возможно. Мы позаботимся о них.
– Этого достаточно?
– Будет достаточно. – Поцелуй Лиама был невыносимо нежным. – Я так скучал. По нашим разговорам.
Когда он это сказал и таким счастливым голосом, мне сразу стало невыносимо стыдно.
– За пределами этих стен творится что-то безумное, – пробормотал Лиам, касаясь ладонью моих растрепанных волос. – Давай просто останемся здесь, ты и я, хотя бы ненадолго?
Вот в чем заключалась главная опасность. Одно мгновение, и я ощущаю себя свободной и легкой, потому что на какое-то время Лиам снял с меня этот груз. В нем содержались ответы на каждое сомнение и на каждый мучительный вопрос. Точка отсчета в моем мире сместилась, и новой оказался он – прекрасный и совершенный. Мне не нужно было думать о том, что я сделала, и о том, что случится с нами через пять минут.
Может, он никогда и не простит меня – полностью, всем сердцем, и думать об этом сейчас мне не хотелось. Если я не смогу раскрыть ему каждый свой секрет, рассказать все, что у меня на сердце, по крайней мере, я смогу оставаться рядом – так, как сейчас. Он искал утешения, и я тоже.
Я кивнула и легонько коснулась губами кожи у него за ухом – едва заметно, будто выдохнула. Реакция была мгновенной – Лиам вздрогнул, и я почувствовала искушение повторить это снова и снова. Он навис надо мной, а я подалась ему навстречу, и наши ноги переплелись. Парень прижался ко мне, наши губы соединились, и я замерла, ощутив, как соприкасаются и наши тела.
Лиам поднял голову, оперся локтями о кровать по бокам от моей головы и, нахмурившись, всматривался в мое лицо. Я почувствовала, что краснею, что жар заливает шею и грудь. Это случалось уже не в первый раз. Я чувствовала, как сильно он хочет меня, но здесь, в этой комнате, на этой кровати от меня будто требовалось какое-то решение. К которому я не была готова.
– Не обязательно идти дальше, – негромко сказал он. – Я не хочу, чтобы ты думала, что обязана что-то делать. Это уже невероятно, чертовски восхитительно.
Пальцы скользнули по моей груди, пробежались по краю моего спортивного лифчика. Все его внимание до последней капли снова сконцентрировалось на моих губах.
– Но если… когда я выйду наружу, я обязательно постараюсь добыть…
Лиам нервничал, путая слова, но я поняла, что он имеет в виду, и внутри меня вспыхнула искра радости, которая росла, раскручиваясь по спирали. Он хотел этого так сильно, чтобы все продумать заранее, даже о необходимой предосторожности.
– Неважно, сколько тебе понадобится… Дни, недели, годы… Когда ты будешь готова, тогда и я тоже. Хорошо?
Заметил ли он: всего-то несколько слов, а мое сердце уже стучит как бешеное. Я тоже видела, как бьется пульс на его шее, но дрожащие руки выдавали его еще сильнее.
Я обхватила Лиама за талию, снова притянув к себе.
– Что же мне с тобой делать? – спросила я лишь отчасти в шутку.
Едва заметная улыбка на его лице стала шире, когда наши губы снова оказались совсем близко.
– О, ты можешь кое-что попробовать…
– Это что, например, – поддразнила его я, отстраняясь, в то время как он снова меня настигал. Лиам нетерпеливо хмыкнул. – То, из-за чего у нас будут проблемы?
– Да ты сама проблема, – парировал он. – Капитан Проблема и все такое.
Я притянула Лиама к себе, и его смех оборвался. Когда мы соприкоснулись губами, в моем поцелуе больше не было напряжения – он был медленным, сладостным, ленивым. Впервые в жизни я почувствовала, что у меня действительно есть время. Мы можем идти вперед не торопясь. Исследовать этот новый для нас мир.
– Давай пропускать ужин? – предложила я, когда его теплый рот коснулся моего горла.
– Ладно, – прошептал он, – договорились.
Я не чувствовала себя ни застенчивой, ни неловкой, когда мои руки снова скользнули ему под рубашку, начали задирать ее вверх, пока наконец не сняли. Я слышала, как Лиам шептал мое имя, хрипло, на выдохе, и это действовало на меня как наркотик. Я хотела слышать это снова. Снова и снова, и снова, и снова…
Кто-то робко постучался в дверь.
Тяжело дыша, Лиам отстранился от меня. Глаза его пылали, волосы были дико всклокочены.
«Ни звука, – подумала я, – и они уйдут».
Похоже, так и произошло. Я тихонько выдохнула, а Лиам снова устроился надо мной, заслонив остальную часть комнаты своими широкими плечами. И тут дверь, затрещав, начала открываться.
Лиам вскочил так быстро, что врезался головой в верхний ярус кровати и чуть с нее не свалился. Холодный воздух обдал мою кожу – опустив глаза, я обнаружила, что в какой-то момент моя собственная рубашка таинственным образом исчезла, оказавшись на другом конце тонкого матраса.
– Погоди! – рявкнул Лиам. – Секунду!
Я натянула рубашку прямо через голову, а парень наклонился, чтобы поднять с пола свою. Сложенный кусочек бумаги выпал из заднего кармана его штанов и мягко спланировал на пол. Спотыкаясь, Лиам ринулся к двери, чтобы не дать ей распахнуться до конца. Поймав ее на полпути, Лиам закрыл собой проем, не позволяя пришедшему заглянуть внутрь или зайти.
– Эй, прости, – послышался застенчивый голос, – но там лейка душа прямо взбесилась. Как думаешь, сможешь починить?
Лиам сразу успокоился.
– Сейчас не слишком подходящее время…
– Всю ванную затопило, и, слушай, прости, я вообще не ожидал, что это случится…
– Все в порядке, – вздохнул Лиам, оглянувшись на меня. Его лицо воплощало собой просьбу о прощении. «Всего одну минутку» – так я должна была расшифровать этот поднятый указательный палец.
Как только дверь захлопнулась, я решила привести в порядок его кровать, вернув на место одеяло, которое тоже оказалось на полу. Внезапно я наступила на что-то теплое. И это точно не был пол, выложенный плиткой по всему Ранчо.
Наклонившись, я подняла кусочек бумаги. Тот самый, который выпал из его джинсов. Сложенный в несколько раз в квадратный конвертик, от удара о землю он открылся. Нужно было бы напомнить себе, что этого делать не стоит, но я уже читала напечатанные буквы.
Тебя зовут Лиам Стюарт. Тебе восемнадцать лет. Твои родители – Гарри и Грейс Стюарты. Коул – твой брат, Клэр была твоей сестрой. Ты был в лагере, в Каледонии, но сбежал. Ист-Ривер сгорел. Ты потерялся. Теперь ты решил остаться в Лодае, потому что ты хочешь быть вместе с Толстяком, Зу и Руби. Ты хочешь быть здесь и помогать им. Не уходи, даже если они тебя уговаривают. НЕ УХОДИ. Руби может забирать твои воспоминания, но то, что ты чувствуешь, – правда. Ты любишь ее, ты любишь ее, ты любишь ее.
Я перечитала эти слова еще раз, а потом еще раз, пытаясь их осмыслить. Я понимала значения слов, слова складывались в предложения, но мой ум отказывался их воспринимать. Они исчезали, прежде чем я успевала связать их друг с другом.
Руби может забирать твои воспоминания…
Это была его записка, адресованная самому себе, на будущее. Лиам был уверен, что однажды снова окажется жертвой моих способностей. Это была шпаргалка. На всякий случай, потому что моего слова ему было недостаточно. Я могла обещать ему снова и снова, что никогда больше не ворвусь в его сознание, но это ничего не значило. Однажды я это уже сделала. Доверие между нами уже было разрушено.
Холод пробрал меня до самого сердца. Резкое потрясение – переход от его тепла к этому леденящему открытию – оказалось для меня слишком много. Я почувствовала себя пеплом, который смели в сторону после того, как огонь наконец-то потух. Ты такая дура, такая дура, такая дура. Он не доверяет тебе, что бы он ни говорил.
– Постой.
Это слово остановило свободное падение, которому я уже отдалась, и ощущение, что я падаю или захлебываюсь водой, мгновенно ослабело. Я произнесла это слово еще раз, успокаивая мысли, убеждая свое сердце не выскакивать из груди. Я повторила его опять, а потом еще раз, и еще – пока мой голос, похожий сухой скрежет, снова не обрел привычное звучание.
Я ходила по комнате взад и вперед, стараясь прервать поток мыслей, заполонивших мое сознание. В коридоре раздались шаги – чьи-то босые ноги шлепали по плитке. Я запаниковала и едва успела засунуть записку в коробку с компакт-диском, как Лиам уже входил в комнату.
Он был мокрый: левое плечо, правая нога, штаны сзади, ткань под коленями. И его лицо выражало смирение, как у того, кого только что насильственным путем объявили святым.
Я нацепила на лицо улыбку и затаила дыхание в надежде, что это поможет мне не заплакать. Одного только вида его лица было достаточно, чтобы сорвать ту повязку, которой я закрыла больное место.
– Итаааак, – протянул он, отбрасывая с лица мокрые волосы, – похоже, мне больше не стоит говорить, что я кое-что понимаю в сантехнике. Потому что кое-что – это знать, как повернуть кран, чтобы включить или выключить воду… Что? Я так жалко выгляжу?
– Нет… нет, вовсе нет, – пробормотала я.
– Что не так? – Лиам шагнул ко мне. – Твой голос звучит так…
– Я только что увидела, что уже почти семь, – объяснила я. – Коул хочет, чтобы мы поднялись наверх и обсудили план насчет лагерей. Нам нужно… нам нужно идти.
Парень наморщил лоб, но все же открыл мне дверь. Когда я проходила мимо него, он поймал меня за плечо, разворачивая к себе. Капля воды скатилась с его волос, оставила след на щеке, на подбородке – он с усилием сглотнул – на горле. Лиам изучающе рассматривал меня, а я отводила взгляд, не в силах смотреть ему в глаза, и мне удалось не вздрогнуть, когда он наклонился и нежно поцеловал меня в щеку.
Дети еще только начали набиваться в компьютерный класс, присоединяясь к Зеленым, которые переставляли столы, растаскивая их вдоль стен и разрушая привычные аккуратные ряды. Нико снова завладел ноутбуком и местом у дальней стены, спиной к нам. Все остальные уселись лицом к белой доске с въевшимися следами от маркера. Рядом с доской к стене была приклеена скотчем карта США.
Толстяк стоял перед картой, втыкая в нее красные канцелярские кнопки, а Вайда что-то ему читала – названия городов? – глядя в распечатку.
– Прекрасно сработано, это твое шаманство с памятью, дорогуша, – увидев нас, заявила девушка. – Считай, что твоя задница заслужила прощение за то, что не явилась таскать всю эту хрень в гараже.
Не открывая от карты растопыренных пальцев, Толстяк оглянулся.
– Если мы хотим разыскать какие-то из этих групп, у нас есть четыре хороших варианта. По меньшей мере десять детей скрываются в одном только Вайоминге.
– Если уже не перебрались на другое место, – возразил Лиам.
– Ну и кто теперь мистер Безнадежность? – огрызнулся Толстяк.
Что бы Лиам ни собирался ответить, момент был упущен – его брат, как торнадо, ворвался в комнату. Рядом с ним шла сенатор Круз, и вид у нее был довольный. Отсвет радости, редкий гость на ее лице, делал ее на десять лет моложе. Встретив мой взгляд, женщина улыбнулась и едва заметно утвердительно кивнула.
Значит, она сделала это. Ей удалось добыть для нас топливо и оружие.
Зу, Хина и Кайли появились в дверях последними и осторожно пробрались через сидящих на полу детей, чтобы устроиться рядом с нами.