В том числе, при участии морпехов, оборудовали место под штатное размещение «Корда» – распоряжение начальства, с формулировкой «на всякий случай». Можно сказать, «дули на воду» после экстрима с бронепалубником. Да и всей критичности истории с английскими крейсерами.
Тут же на площадке «соколовцы» со своей беспилотной техникой, которые в удобстве эксплуатации своих «птичек» (взлет – посадка) закономерно «прописались» в вертолетном ангаре: установили на правый борт катапульту, настроили второй БПЛА с ретранслятором связи, протестировали системы. Запросили на мостик подтверждение.
– Андрей Анатольевич, – отозвался с трубки вахтенный, – звонят с юта. Пускать?
– Да. Конечно! – ответил за капитана начбезопасности.
– Спрашивают – тот, что за бухтой присматривает, его вертать?
– Э-э-э… – замешкался помощник.
– Нет пока. Пусть повисит в экономном режиме, – занято, просматривая вахтенный журнал, ответил уже сам Чертов, – сейчас связь с наместником установим и все, что видим, онлайн озвучим. Так оперативней получится.
– Думаешь, наместник там на стреме, только и ждет? – усомнился Шпаковский. – Да и связь, это такое дело…
– Я-я-я… м-м-м… поторопил бы… – не поднимая головы, с третьего захода «родил» кэп, – поторопил бы я события. «Дрейк» регулярно каждые три часа выходил шифротелеграфом, видимо, взывает к подельнику «Кресси».
Мощность сигнала говорит, что крейсер все еще у Командоров. Но откуда мы знаем, какие были договоренности и планы у бриттов? Может, поморзянят, поморзянят, да и попрутся сюда. И про Бечевинскую бухту – на «Кресси» явно знали, а вдруг и на «Дрейке» шкипер окажется таким же подкованным в местной гео графии? Опять же нельзя исключать, что на подранке восстановят передатчик, и тогда…
– И тогда надо тут же забить мусором радиоволну, – немедленно отреагировал начальник связи, – мои ребята денно и нощно дежурят, отслеживают эфир. Пойду, кстати.
– Пойди.
– А мы пока по кофе! Свежак из зерен намолол! «Потрапезничаем?» – зная, что не откажутся, предложил штурман.
– Валяй.
– И на меня! – напоследок взвыл начсвязи. – Я вернусь…
Крылатому ретранслятору до необходимой точки коммуникации по горизонтали всего тридцать километров. Гористая топография полуострова, закрывающая Авачинскую бухту, требовала подъема дрона на большую высоту.
Но на все про все – двадцать, от силы тридцать минут.
– Птичка уже на месте, а контакта-то нет! – Заявился из радиорубки начальник службы.
– О, дела! Может, ретранслятор того?
– Нет. «Несущая» идет, – качнул головой в ответ, – не надо было раньше времени нашего парня с «Лены» снимать. Там, он говорит, «маркони» местный – и сам «тяжелый» на все новое, и в помощниках у него совсем недоучка-студент.
– Не тянет? Или того… закоротил чего?
– Велика премудрость, – недовольно буркнул начсвязи.
– Я же говорил, я же говорил, – дважды повторил Шпаковский, – скоро сказка сказывается…
– Прекрати, – оборвал капитан и, хмурясь, вполне в логике предположил: – Если там кондуктор-телеграфист один, он и не на вахте может оказаться, а аппаратуру нашу и вовсе выключил.
– Отстучать им на телеграфной частоте? – подумал вслух Шпаковский. – Так радиоэхо и до Командоров мазнет. Вдруг на «Дрейке» всполошатся? Сюда почапают.
– Подождем, – решил Чертов, – эй! Где там кофе?
– Уже! – Обозначился с необходимым штурман и сам же стал разливать по кружкам, наполнив мостик ароматом:
– Так что – ждем? …пьем?
– Ждем.
– В таком случае вы мне вот что разъясните! Понимаю, история с англичанами, как и вообще с нами, выходит за пределы обыденности. Но Алексеев… штудировал я давеча про Его Квантунское Величество. Преизрядно воинственный дядька был, прожектами царя засыпал, вплоть до нанесения флотом по япошкам упреждающего удара, равно как они «приголубили» порт-артурскую эскадру. Но супротив императорской воли и политики Петербурга пойти не осмелился. А тут, ты гляди – вопреки приказу, всенепременно решил разделаться с обидчиками. Обстоятельства?
– Наверное, тут и я в какой-то степени его подтолкнул, – звякал ложечкой Чертов, – успел уже немного рассказать – как оно будет (или было) в истории.
– А я вот гляжу, наш штурман медленно, но уверенно переходит на манеру эпохи, – улыбаясь, подметил Шпаковский, – в плане – изъясняться.
– Ну, дык… пообщаешься, нахватаешься от всяких гостюющих. Обратили внимание, что и наместник иногда уже вставляет наши «измы».
– Людское свойство социума – вбирать и раздавать, – сфилософствовал кэп, – но сама тенденция мне нравится. Если он принимает «наше» – невольно становится на нашу сторону. Лишнее лобби при дворе не помешает. Я ему (когда в привате потолковали) коротко про Первую мировую, про союзничков-не союзничков, откуда ружьишки для революционеров и на чьи денежки. Тока-тока до «февральской» и отречения не дошел, а он не удержался от фатального соблазна – спросил, когда ему предстоит, как ты, Вадик, сказал, «своим ходом». Ну, я и сказал.
– И на фига?
– Так уж получилось. Он, ясное дело, погрустнел, но адекватно… мол: «я уже немолодой человек, все одно мне недолго». И даже обрадовался, что еще больше десятки коптить…
– Есть связь! – прервал вахтенный на телефоне.
* * *
Описать состояние английского корабля, его положение относительно берега, крен, количество уцелевших стволов, место стоянки от входа в бухту, место лагеря на берегу, рельеф прилегающей местности – все это просили… требовали обстоятельно и пристрастно. Сначала Алексеев, затем гарнитуру выпросил Трусов, опять передал адмиралу, продолжая виться «за кадром»: «ваше высокопревосходительство, спросите…».
– Загорелись! – уважительно подметил лейтенант Волков. – Серьезненький подход. Профессиональный. Живьем брать демона будут. В смысле абордажить.
– А им иначе никак. У них на «Лене» калибры, если только в упор долбить, – со знанием дела просветил штурман, – ночью подойти и с пистолетной дистанции из всех стволов. У англа бортовые батареи и в спонсонах орудия, даже на максимальном угле возвышения, вряд ли будут опасны – крен! А вот башни… видели – у носовой ствол градусов на пятнадцать вверх торчит.
– Трусов докладывал, что носовую башню они заставили замолчать, – вставил свои «пять копеек» Шпаковский, – да и видок у нее весьма потрепанный. Впрочем, и починить вполне смогли. Кормовая, зараза, как раз на выход торчит. Он же, как шел, так и ткнулся в берег под острым углом.
– У нас в снаряге к гранатометам есть кумулятивные боеприпасы. Подойти сперва по-тихому на «зодиаке» авангардом и сжечь, короче, нейтрализовать башню. Да и ночи нынче темные, а мы с ПНВ «Лену» выведем на прямой прицельный бой, – в тоне Волкова поднывало желанием – в рейд хотел. Однако уже был в курсе заявления капитана: «все, мы свою долю участия в военных заварушках исполнили, покрыли с лихвой. Не считайте меня уж каким-то особо мнительным, но чуется мне, что лимит везения мы исчерпали».
А потому и говорил лейтенант, косясь то на начальника безопасности, который поддерживал все военные начинания, то с затравкой на кэпа, типа «а вдруг клюнет?».
Не клюнул. Но услышал, судя по сурово поджатым губам:
– Все. БПЛА пока вернуть. Ждем. Вахта в режиме наблюдения – через радио и РЛС. Если что, я у себя.
Начбезопасности, Вадим Валерьевич… тоже не поддержал, совершенно нейтрально прокомментировал:
– Интересно, о чем подумал Трусов, когда мы данные онлайн давали – что у нас дозорный отряд на сопке сидит и каким-нибудь гелиографом инфу о противнике передает?
* * *
Наместник и его «мстительный отряд», как не замедлил поерничать Шпаковский, объявился только через четыре с половиной часа, но еще засветло.
Двум точкам на радаре не удивились, посчитав, что с «Леной» выдвинулся уже подготовленный для имитации «Ямала» бывший американский угольщик. Однако вскоре определили, что метка на мониторе совсем не «жирная», а наоборот – идет что-то совсем малотоннажное.
После подставы, вылившейся в стычку с английскими крейсерами, ко всем неясностям относились с особой подозрительностью, и как только УКВ-связь стала приемлемая, запросили разъяснений.
На диалог вышел сам Алексеев, и пока «Лену» с сопровождением вели по радару к месту дрейфа ледокола, адмирал внес ясность: в целях усиления сил, вспомогательному крейсеру придан вооруженный пароход на две тысячи тонн с местным экипажем и дружиной из ополченцев, та самая промысловая шхуна-браконьер, что перехватил и привел в Петропавловск «Рион».
Оказывается, радеющий за дальние границы империи Зиновий Петрович «подарил» сей конфискат камчатской администрации. По рожественской-же доброте душевной «дабы чинить хищническому рыбо– и звероловству препятствие и догляд», выделил на вооружение судна пушки с перехваченной у японцев «Маньчжурии».
Пушки не ахти какие, но донимаемые постоянным браконьерством американских промысловиков, а в связи с войной так просто разбойничьими набегами японцев, камчатцы с энтузиазмом установили вооружение на дареное судно, без затей переименовав его в «Камчадал». И даже успели сходить в рейд на Шумшу, где в пух и прах разгромили японский гарнизон, вернувшись с пленными и трофеями военного назначения.
– Я ж говорю, – радовался чужим успехам Шпаковский, – «отряд мстителей», неуловимых. Лихой народ!
* * *
Два парохода легли в дрейф на правом борту.
Шлюпка с «Лены задержалась немного у неказистого однотрубника, на палубе которого, впрочем, заметно выпячивались пушки и, приняв людей, мягко под веслами пошла к «Ямалу».
В этот визит на борт атомохода наместник ступил с немногочисленным сопровождением, которое, однако, подобранно было и уместней, и более по делу.
Сразу узнали офицеров штаба Алексеева – каперанга и гвардейского полковника.
Затем по трапу, несмотря на перебинтованную руку, взлетел Трусов.
– Берлинского я отстранил от командования крейсером, – просветил о кадровых перестановках адмирал, – есть нарекания по службе. Ныне «Лену» принял капитан первого ранга Трусов Евгений Александрович. Временно. Прошу любить и жаловать.
Из «рюриковцев» был еще мичман, командующий абордажной партией.
И еще двое из местных, представленных как шкипер вооруженного парохода «Камчадал» и начальник камчатской обороны – отставной штабс-капитан, возглавлявший отряд ополченцев и казаков.
– Срок нам вытребован невесть какой, но сие лихое дело всенепременно сподручней провести нынешней же ночью, – решительно заявил адмирал.