— Я просто спросила. — Я стараюсь выглядеть равнодушной, но уверена, что мне это не удается. Какая-то часть меня желает, чтобы он выбрал ее, и тогда мне не придется быть плохой. Да, он обманул, но, по его словам, это ничего не значит. Он говорит, что хочет быть с нами, и даже если я хочу расстаться с ним, то останется часть моей жизни, которая связана с ним. — Извини. Это было слишком. Я просто нервничаю из-за вечеринки.

Аарон делает шаг вперед и убирает волосы с моего лица.

— Сможем ли мы вернуться к нашим прежним отношениям? — Его голос дрожит от надежды.

Я смотрю на него и вздыхаю.

— Я так не думаю. Я не смогу объяснить, на что было похоже — узнать о ваших отношениях, но это дало возможность увидеть, каким же был наш брак на самом деле, и я не смогу забыть этого. И, может быть, я не очень долго была с Лиамом, но я не знаю, смогу ли вернуться. Я знаю, что это ранит тебя, и мне это ненавистно. Я не ненавижу тебя. Я всегда буду любить тебя, в каком-то смысле.

— Я не сдамся. Я не дам тебе уйти так просто, — предупреждает он, прежде чем направиться в другую комнату.

Он знает меня, как никто другой. Аарон может выворачивать мое сердце так, что оно становится неузнаваемым, и это пугает меня, но это не от любви. Любить кого-то — это бескорыстие и отказ от своих желаний в пользу этого человека. Это благородно в свете знания того, что это может уничтожить твой мир, как, например, решение уйти. Как сейчас это делает мой любимый мужчина, потому что он любит меня.

Я спускаюсь по лестнице, и мои родители спешат ко мне.

— Привет, моя сладкая! — кричит мама и протягивает руки. Она направляется прямо к Аре, игнорируя меня.

— Здравствуй, мама, — смеюсь я.

— Привет, детка, — говорит отец, заключая меня в объятия. — Ты выглядишь так, будто собираешься на свидание. — Он оценивает меня по-отцовски.

— Совсем нет. — Я решаю не вдаваться в подробности. Мой отец всегда был очень оберегающим. Черт, Аарону даже не позволялось заходить в дом, пока мне не исполнилось восемнадцать. Он сидел и говорил о черном поясе, которого у него не было, и чистил ружье, которое, я клянусь, он купил, только когда мне исполнилось пятнадцать. Он только лает, но не кусает.

— Тебе не было бы более комфортно в джинсах? — спрашивает он и смеется.

— Перестань… как отель?

— Хорошо. Твоя мама хочет остаться еще на одну ночь для осмотра достопримечательностей Уильямсберга. У меня не получилось отвязаться от этого достаточно быстро. Эта женщина может тратить деньги, как никто другой. — Он качает головой, и моя мама игриво бьет его по груди.

— Где Аарон? — спрашивает она.

— В последний раз видела его наверху.

Она смотрит на отца и вздыхает. Должно быть, ее убивает то, что приходится держать рот на замке. Я уверена, у нее есть свое мнение о том, что я должна делать.

— Так, я думаю, ради Арабеллы ты должна постараться найти решение.

— Мама, — прерываю я ее.

Я не хотела порочить память об Аароне для наших семей, поэтому сохранила его неверность в секрете. Для них Аарон остается мужем года. Но сейчас, когда он вернулся, я рада, что промолчала об этом. Несмотря ни на что, это между нами, и о наших ошибках не нужно знать всем подряд.

— Нет. Я говорю, что он твой муж и ее отец. — Она поднимает руку, будто это всего лишь ее дружеский совет.

Я тянусь к Арабелле и решаю, что с меня хватит любезностей.

— Мы собираемся осмотреться, — улыбаюсь я и иду к Ринель, которая смеется над моим дискомфортом. Не много помощи от нее.

Вечеринка в самом разгаре, и я не могу удержаться и посматриваю на дверь в ожидании его. Как он может не показаться на ее празднике? Он был отцом Арабелле с тех пор, как она родилась. Он был с ней в больнице. Лиам заботился о ней, когда я болела, и носил ее на руках. Его отсутствие разрывает меня на части.

— Привет, это же моя крестница! — зовет Джексон, и Арабелла улыбается. Он притягивает меня и Арабеллу в объятия. — Вы обе выглядите ошеломительно.

— Мне кажется, она немного молода для тебя, малыш. — Кэтрин хихикает рядом с ним. Он закатывает глаза, когда берет Арабеллу на руки. — Привет!

— Кэтрин, ты выглядишь потрясающе! — говорю я, и мы обнимаемся. — Калифорния идет тебе на пользу.

Она отстригла свои волосы до плеч, и это прямое попадание. Теперь она обладает более классической красотой. Ее кожа бронзовая, и вокруг нее естественная аура.

— Умоляю, никак не подумаешь, что у тебя есть ребенок. Ты выглядишь потрясно, и это платье… — Мы обе понимающе улыбаемся. — В любом случае, я рада, что смогла быть здесь. Маффин рассказал мне обо всем, и если тебе что-то понадобится, пожалуйста, позвони мне. Он здесь?

— Я собираюсь забрать ее и пройтись. Женщины любят мужчин с детьми, — говорит Джексон и направляется на кухню с Арой.

— Такой идиот, — усмехается Кэтрин. — Итак… он здесь?

— Который? — спрашиваю я.

— Оба, полагаю.

— Аарон где-то здесь. Возможно, с Марком.

Она кивает, и мы переходим в более тихое место. Арабелла у Джексона, и, возможно, он кормит ее Бог знает чем, но прямо сейчас мне все равно.

— Уверена, он придет. — Кэтрин похлопывает меня по руке.

И мне хочется быть уверенной в этом. Я весь день борюсь с желанием написать ему, но мне нужно беречь силы. Нужно, чтобы он сам пришел ко мне, так как я продолжаю бегать за ним, но он меня игнорирует. Я скучаю по нему.


Прибывают еще нескольких гостей, и моя надежда потихоньку тает. Ринель и Кэтрин занимают меня и стараются удержать от погружения в хандру. Это не тот Лиам, которого я знаю. Тот Лиам сделал бы для нас всё.

— Скоро вернусь, — говорю я Ринель, и она кивает.

В прихожей я в кого-то врезаюсь.

— Мне так жа… — Слова замирают на моем языке, когда я поднимаю взгляд и вижу его. Мой пульс ускоряется, когда он берет меня за руки.

— Привет, — говорит Лиам, все еще не отпуская меня.

Я концентрируюсь на дыхании и стараюсь не обращать внимания на его прикосновения. Мне так сильно хочется его поцеловать, что это причиняет боль.

— Не была уверена, что ты придешь.

— Я должен был сначала помочь другу. Я бы не пропустил день рождения Арабеллы.

Его руки и звук низкого голоса накрывают меня, и я дрожу.

— Замерзла? — спрашивает он, заметив мою дрожь.

Лиам отпускает меня и осматривает с головы до ног. Он пристально смотрит на мою кожу, а затем на платье. У него перехватывает дыхание, когда он возвращается к моим губам. Решив усложнить его участь, я медленно облизываю губы. Он следит за моим языком и прижимается своим телом к моему.

Я прислоняюсь к стене, и его тепло окутывает меня.

— Ты пытаешься уничтожить меня? — Его низкий голос звучит у моего уха. — Ты хочешь, чтобы я потерял голову, милая?

Я тихо стону от этого ласкового обращения.

— Нет.

— Серьезно? Потому что ты делаешь именно это.

Я выпрямляюсь и пристально смотрю на него.

— Ты сам в этом виноват.

— Ты заставляешь меня ненавидеть единственного человека, которого я не должен ненавидеть. Ты даже не представляешь, как я расстроен. Как я борюсь с желанием прийти сюда ночью и забрать тебя из его дома. Как мне пришлось разбить свой телефон, чтобы перестать звонить тебе. Я умоляю тебя... иди переоденься.

Мольба Лиама полна горечи, и как бы мне ни хотелось облегчить его боль, я не буду.

Я толкаю его, и он отступает.

— Мне нужно встречать гостей. Ты можешь побыть здесь. — Я делаю шаг к нему, и он отступает. — Ты мог бы быть в моем доме каждую ночь, но тебе необходимо пространство. Все эти муки идут в комплекте. — Я поворачиваюсь на каблуках и возвращаюсь на вечеринку, надеясь, что в это время он смотрит на мою задницу.

Лиам стоит в стороне почти весь вечер вместе с Куинн и Эштон. Они разговаривают, но он не отводит от меня взгляд. Я могу чувствовать, как он смотрит на меня, и почти ощущаю его враждебность от того, что Аарон находится возле нас.

Аарон делает все возможное, чтобы дать мне пространство, но я стараюсь приобщать его. Однако он ведет себя странно. Похоже на то, будто он не здесь. Все чувствуют себя неуютно. Хотя он, возможно, никогда не был очень общительным, но, по крайней мере, принимал участие в разговорах. А сейчас он только отвечает на вопросы, которые задают непосредственно ему.

Я не могу помочь, но беспокоюсь, что это может быть слишком для него.

— Тебе нужен перерыв? — спрашиваю его тихо.

— Мне нужно прилечь, — признается он.

— Поднимайся наверх. Мы не будем есть торт, пока ты не вернешься. — Я касаюсь его руки, и он вздрагивает.

Он тут же пытается успокоить меня.

— Прости. Я просто…

— Тебе не нужно объяснять.

Аарон отворачивается, но затем оглядывается назад.

— Мне очень жаль, Ли. За все.

— Мне тоже жаль.

И мне на самом деле жаль. Мне жаль, что мы дошли до такого. Что мы не можем вернуться в прошлое, где нет ни любовной интрижки, ни других людей, только мы. Может быть, если бы я так отчаянно не нуждалась в семье, все могло бы быть иначе, но суть в том, что иногда извинения не могут излечить боль. Иногда боль так глубока, что никакие слова не могут исцелить повреждения. И осознание того, что человек, по которому вы месяцами скорбели, спал с другой женщиной, относится к такой боли.