— Ты хотел нас убить? — Вопрос Эрриана, заданный повседневным тоном, заставил меня похолодеть.

Выходит, мне не показалось и целился Астор действительно в смуглого.

— Хотел бы, снял бы первой же звездой, — прищурившись, ответил Крон.

— «Не хотел» и «не смог» — разные вещи, — не удержалась я.

— Что-о-о? — вопросили хором темные и Астор.

И если пришлые — изумленно, то рыжий — точно его обвинили в профнепригодности.

Пришлось просветить эту совсем не святую троицу о том, что своей «точностью», косящей гримов как моровое поветрие, рыжий обязан благослов… хм… проклятию из уст одной ведьмы.

— А чего такого? — Я развела руками в ответ на возмущенный взгляд Астора. — Я же тебя не лихорадкой с почесухой наградила. Все полезно и для дела. К тому же зачем мне магию зазря разбазаривать на нежить, когда у вас, господин Крон, так отлично получалось убивать гримов?

О том, что сил чаровать у меня попросту не осталось, я тактично умолчала. Пусть думают, что я поступила в исконно ведьмовских традициях: то бишь столкнула всех лбами, не растратив и капли магии, и наслаждалась зрелищем с высоты.

Именно в тот момент, когда взгляд рыжего начал метать громы и молнии в адрес одной ведьмы, мне почудились раскаты и треск. Ан нет, не показалось. Треск стал громче. Мелькнула шальная мысль: неужели Астор — стихийный маг? Но потом раздался крик Мажеты «а-а-а», и она поехала по крупу лошади вниз спиной вперед, держа в руках оторванный край плаща рыжего.

Это был тот самый неловкий момент, когда не мужчина контролирует ситуацию, а ситуация — мужчину. Рыжий рефлекторно обернулся.

Мажета оказалась прыткой девицей и успела, как крыша дома скорби, съехать. Рука Астора скользнула, и он в последний момент ухватился за лоскут, мгновением раньше отодранный от его плаща. Не сказать, чтобы это сильно помогло: теперь с каменного коня стали съезжать двое. Зато медленнее.

— Джером, спаси меня! — дурниной проревела на все кладбище Мажета.

Увы, смуглый не проявил чуткости, деликатности, расторопности. Да и вообще всем своим видом показал, что он из тех, на кого не только полагаться, но и облокачиваться не стоит.

— Да отпусти ты эту тряпку и прыгай вниз. Тут пару локтей лететь до земли, — посоветовал пожиратель.

Я про себя хмыкнула: Джером преуменьшил расстояние раз эдак в пять. Одним словом, темный, что с такого возьмешь? У сынов Мрака ничего путного нет: ни совести, ни чести, ни, как выяснилось, глазомера. Глазомера — особенно.

— Я разобьюсь! — истошно вопила Мажета, дрыгая ногами в башмаках, которые болтались как раз на высоте, которая так щедра на вывихи и растяжения. — Джери, поймай меня!

— Ага, — резко увлеченный прорехой на штанах и деловито осматривающий ее, согласился пожиратель. — Знаю я вас. Сначала только руки подставь, чтобы поймать, а потом с шеи снимать замучаешься.

А рыжий и его ноша между тем медленно продолжали спуск. Не успела я подумать, что такими темпами к вечеру эти двое самостоятельно окажутся на земле, как Астор сдуру схватился за каменную репицу хвоста.

Спустя миг мы поняли две вещи. Во-первых, мрамор — камень очень хрупкий, из него не то что памятники делать, куличики лепить опасно. Во-вторых, из полуаристократов выходят полноценные и весьма неплохие вандалы. Астор, лежавший на снегу и сжимавший в одной руке лоскут собственного плаща, в другой — отломившийся кусок мрамора, был наглядным тому подтверждением. Рядом напоказ стенала Мажета. Хотя, как по мне, рыжему досталось больше. И пока он не успел прийти в себя, я поспешила задать вопрос, который меня мучил с самого появления этого дуэта на кладбище:

— Мажета! Как вы так быстро нас нашли?

Та, охая и потирая то место, где спина заканчивает свое благородное название, недовольно буркнула:

— Он, — кивок в сторону рыжего, — когда мы из виду вас потеряли, сказал, что наверняка вы на кладбище будете. И не ошибся.

Наши взгляды сошлись на Асторе, который отбросил свои трофеи и медленно, держась за затылок, садился на снег.

— И откуда же такая проницательность? — глядя на рыжего с недобрым прищуром, вопросил Джером.

— Орать меньше надо на всю улицу, — поморщившись от боли, ответил Астор. — Сам же кричал ведьме, что нужна ее помощь на кладбище.

Джером действительно говорил не тихо. Но не орал же на всю улицу. Это какой слух у рыжего… И услышал ли? Или знал?

— Гримы — твоих рук дело? — Пожирателя сбить с намеченного курса было не так просто. Он пер напролом, прямо как инквизитор-одиночка с мечом на целый шабаш. Не сильно задумываясь о последствиях, зато пылая праведным гневом. — Заманил нас в ловушку, чтобы убить?

А я смотрела на Астора во все глаза. Сейчас он подходил на роль убийцы темных, даже слишком.

— Господа темные, а вас в ваших обвинениях не смущает тот факт, что я, вообще-то, подданный Светлой империи. А твари, нежить — по вашей части. К тому же я не маг. Совершенно.

В словах, сказанных вроде бы серьезно, мне почудилась неуловимая насмешка превосходства. Эрриан подошел к медленно поднимавшемуся рыжему. Снег скрипнул под подошвами сапог лунного. Вроде бы простой, знакомый с детства звук сейчас мне показался особенно тревожным. Будто трещали кости.

— Чтобы призвать тварей, достаточно и амулета. Впрочем, дабы пообещать демону пять капель силы, тоже необязательно, как выяснилось недавно, проваливаться во Мрак, — сухо обронил Эрриан. И добавил: — Светлый, ты готов поклясться, что не мыслишь нас убить?

Вот и прозвучал самый главный вопрос. И, увы, я как никто другой знала, что Астор не может дать на него тот ответ, который сохранил бы ему жизнь. Даже если он метил той звездой в грима, даже если он не вызывал демона… Послание из столицы четко предписывало: уничтожить темных.

Астор и Эрриан смотрели друг другу в глаза. Вызов. Молчаливый поединок, в котором мне чудилась песнь пьяной от крови стали. И… дзинь!

Судя по тому, как вскинулись все, даже Мажета, последняя слуховая галлюцинация была коллективной. Мы повернули головы на звук. Я не сразу поняла, что это было соло моего котелка. Того самого, который я напялила на голову грима. Сейчас он лежал у одной из оград. Подбежав к котлу, я увидела, что на его боку отражается морда инкуба. Злая такая морда.

Демон пытался безрезультатно освободиться от грима. Я оценила вмятины на котелке, которых изрядно прибавилось, впечатлилась абсолютно вогнутым днищем и пробитой кованой оградкой могилы и поняла, как издохла тварь. Она просто организовала сама себе летальное сотрясение, пытаясь забодать ограду с нахлобученным на глаза котлом. Сказать, что инкуб был в восторге, оказавшись между молотом и наковальней, — значит позорно промолчать. Демона настолько распирали чувства, что он просто не мог ими не поделиться. Жаль, что оные были преимущественно непечатные.

Когда же я взяла котелок и он, обложив всех и каждого из нас пресветлыми богами, пошел на второй круг, у меня появилась идея.


— Кажется, я знаю, как выяснить, Крон ли призвал демона. — Я обернулась к остальным, прижимая к груди ценного матерящегося свидетеля. — Мы устроим им очную ставку!

— С котлом? — изумился рыжий.

— Со светлым? — в свою очередь возмутился демон, от неожиданности перейдя на нормальную речь.

Такое единодушие лишь укрепило меня в вере, что я на правильном пути. Эрриан идею перекрестного допроса поддержал. Правда, по итогам очной ставки выяснилось, что Астор никак не может быть тем самым призвавшим. Демон даже поклялся, что с рыжим у того ничего общего. Причина была весьма веской: у светлого не имелось при себе тех самых пяти капель силы, что посулил за исполнение заказа маг, вызвавший инкуба из Мрака. Арр их просто не ощущал. Ни в крови рыжего, ни в амулетах, что были на Асторе. Конечно, это не исключало того, что светлый мог просто снять с себя накопитель. Но обычно маги предпочитали не расставаться с подобной ценностью. И хотя рыжий был лишен дара…

Но самое главное, на момент вызова инкуба у светлого было алиби: тот вечер он, на свою удачу, провел в гостях у господина Тортиша — главного и единственного судьи Хеллвиля. Что делал? Вел светский разговор и спаивал хозяйский фикус бренди, пока никто не видит. Почему не пил сам? Не хотел травиться убойной дозой приворотного зелья, которое так щедро плеснула в его бокал госпожа Тортиш — матушка переспелой девицы на выданье, готовая даже преступить закон, лишь бы выдать дочь замуж. Желательно повыгоднее, ну или как придется. Рассказывая о зелье, рыжий та-а-ак выразительно посмотрел на меня.

— Приворотами не торгую. — Я демонстративно скрестила руки на груди. — Я законопослушная темная ведьма. Бычий корень для мужской силы — это пожалуйста, гламурею, чтобы стать краше, — без проблем. Так что не знаю, где госпожа Тортиш достала зелье, но точно не у меня. Я подсудными делами не занимаюсь.

— Именно поэтому тебя три раза жгли на костре? — невинно уточнил Джером.

— Два с половиной, — недовольно поправила я.

— С каким ударом колокола ты ушел из дома судьи? — уточнил Эрриан.

Хоть лунный и опустил меч во время разговора, но тот все еще был обнажен. Рука Астора тоже весьма выразительно покоилась у пояса. Как раз оттуда он, помнится, и доставал метательные звезды.

— С двенадцатым.

М-да… Неувязочка. В это время на мой фееричный полет и то, как я удираю от одержимого, уже глазел старик-аптекарь. Но лунный не был бы лунным, если бы не задал еще несколько вопросов. Во сколько Крон пришел? Был ли в гостях неотлучно? Кто может это подтвердить?

— Я прибыл в шесть. До того составлял документ в канцелярии. Там тоже были свидетели, которые видели меня и могут это подтвердить. Перечислить имена? — Голос Астора звучал спокойно, уверенно, отстраненно.

У меня создалось впечатление, что рыжий уже не единожды испытал на своей шкуре, что значит допрос. Причем не только подобный сегодняшнему, когда ты почти свободен и вопросы задают, желая разобраться, а не по кругу, чтобы уличить во лжи.

— Зайти в гости к судье — твоя инициатива? — задал очередной вопрос Эрриан.

Я глянула теперь на темного. А он точно Меч Властелина? Не главный дознаватель или каратель? Уж больно правильные вопросы задает.

— Есть приглашения, от которых не стоит отказываться, если не хочешь осложнить себе жизнь. — Губы Астора исказила кривая улыбка.

Да уж, в этом плане я рыжего понимала: судья Тортиш был той еще прободной язвой. К тому же жутко злопамятный. Уязвленный отказом, он мог весьма насолить стряпчему. Для Крона, конечно, не смертельно, но неприятно.

В общем, от визита рыжего к судье больше всего пострадал фикус: полночи возлияний. Кстати, сомневаюсь, что приворотный эликсир был действенным. Наверняка его купили из-под полы на ярмарке в Тонневиле, куда судья со своим семейством ездил каждую осень. Хотя путь до городка был и неблизкий — занимал седмицу, если не больше.

Пока мы четверо были заняты допросом, одна шустрая девица — тем, как бы подобраться к «суженому». Мажету совершенно не интересовали призывы, покушения, алиби и одержимый служка. Нет. Ее задачей был Джером.

Завидная хеллвильская невеста действовала, как опытная гончая, подбираясь к жертве и отрезая ей пути отступления. Шаг. Один. Второй. Третий. Бросок, и ее челюст… — простите — руки сомкнулись на запястье Джерома. Смуглый от такого захвата непроизвольно дернулся, махнул свободной рукой, в которой держал второй парный клинок друга и… На кладбище получилось бы на одну отрубленную дурную голову больше, если бы не Эрриан.

Я увидела, как сталь высекла искры из стали. Два лезвия крестом застыли в пяди от резко побледневшего лица Мажеты.

— Никогда. Ко мне. Не. Подкрадывайся, — отчеканил пожиратель, отводя меч.

Мажета, хотя сейчас и походила цветом на снег, а ее бескровные губы тряслись, лишь еще крепче сжала руку темного и, заикаясь, упрямо произнесла:

— Не отп-п-пущу.

— Это еще почему? — искренне удивился Джером, отводя клинок.

Эрриан тоже убрал свой меч.

— Т-ты меня нев-винности лишил. Теп-иерь мой от-тец меня убьет, если я, обесчещенная, домой без мужа приду.

— Какой невинности? — возмутился смуглый, словно речь шла о предательстве темного властелина, всей империи, ну и Бездны до кучи. — Я тебя всего лишь поцеловал в той таверне. Ну, в углу потискал. От этого точно женщиной не станешь!

— Откуда тебе знать, как женщиной становятся, ты же мужчина! — разъярилась уязвленная Мажета настолько, что даже румянец на щеках появился.

— Вот поэтому и знаю, — рявкнул в ответ брюнет. — Я, как мужчина, в этом процессе должен был принимать непосредственное участие.

— Не важно! — Девицу уже было не остановить. — Я все равно не отступлюсь. Ты мой суженый! Мы будем вместе! Мне так ведьма нагадала.

Если бы взглядом можно было убивать, то я была бы не просто трупом, а трупом трупа, столь выразительно на меня посмотрел Джером. Ну, спасибо, Мажета, удружила…

— А может, ты все-таки убийца? — Я с надеждой обратилась к Астору, желая перевести тему разговора. — У тебя вон, я смотрю, неплохо получается. — Я кивнула на грима, в башке которого как раз торчала метательная звезда.

— Даже не надейся, ведьма, — отчеканил Астор.

— Вот именно, даже не надейся, Магда, — в тон ему вторил Джером.

Похоже, темный имел в виду все же кое-что другое: например, чтобы я и не пыталась улизнуть от расправы за «нагаданное счастье». И я вдруг как-то отчетливо осознала, что на этом кладбище, да и не только на нем, самое спокойное место — за спиной Эрриана.

А когда я поняла, о чем только что подумала… Захотелось взвыть. Ну почему, почему именно этот темный? Что, неужели во всей Светлой империи не нашлось ни одного человека, в которого Магда Фокс могла бы влюбиться? А в том, что я именно влюбилась, сомнений уже почти не было.