Они уже зашли на территорию школы, как со стороны парковки вдруг показался Селоустьев. Вероника машинально сжала руку Тимура. В ответ он тоже мягко стиснул ее ладонь, давая понять, что она в безопасности. Его самого эта встреча явно не тревожила. Он продолжал что-то ей рассказывать, никак не реагируя на Селоустьева. Вероника позавидовала такому спокойствию. Один вид психопата разом активизировал все ее внутренние сигналы тревоги. Внутри нее ревели сирены, приказывая бежать отсюда подальше. Она всеми силами пыталась не встречаться с безумцем глазами и вообще не обращать на него внимания, но все равно постоянно поглядывала в его сторону. Подсознательно, в целях безопасности ей нужно было держать Селоустьева в поле зрения. Поймав ее затравленный взгляд, тот нехорошо улыбнулся. Если бы кобра улыбалась перед тем, как совершить бросок, она бы наверняка делала это так же. Вдруг безумец замедлил ход, а затем и вовсе встал на месте. Он стоял, наблюдая за ней и Тимуром, сверля им спины, пока они не скрылись в дверях школы.
В раздевалке Тимур помог Веронике снять пальто, а когда она начала переобуваться, встал напротив и принялся изучающе на нее смотреть.
— Мне нравится твое платье. Придется нам с тобой сделать круг по школе. — Увидев замешательство на ее лице, он пояснил: — Мы должны сообщить общественности, что между нами все серьезно, ведь школа — это одна большая, дружная семья, где ни у кого нет секретов от других.
Вероника не стала спорить, она понимала, что глупо идти на попятную, когда ее мечты становятся явью. Она сама этого хотела, а, значит, должна встретить реакцию окружающих с гордо поднятой головой. Она написала подругам, чтобы не ждали ее в раздевалке, после чего Тимур повел ее на прогулку по первому этажу.
Скоро должен был хлынуть основной поток учеников, и Вероника начала паниковать. Она знала, что их пару сразу начнут обсуждать. От неприятных спазмов страха в животе она смогла избавиться, лишь оказавшись в пустующем коридоре правого крыла. Пока Тимур говорил, она украдкой его разглядывала. Обычно он ходил в школу в своих многочисленных спортивных штанах, но сегодня на нем были джинсы и простой черный джемпер. Это был тот самый случай из Риткиных монологов, когда простота вещей создавала стиль.
Его мужественная красота вкупе с неизменным ароматом превосходно подобранного парфюма заставила девушку позабыть о всех страхах, и уже через мгновение она заливисто смеялась над его очередной шуткой. Судя по всему, Тимур не врал, когда говорил, что ему нравится ее смех. Сначала он улыбался ей в ответ, а потом внезапно подхватил на руки.
— Ты совсем легкая, — сказал он и посмотрел ей в глаза.
Вероника сама не заметила, как ее правая рука обхватила его шею, и теперь ее лицо было совсем близко к нему. Ей хотелось улыбнуться, чтобы перестать смущаться его взгляда, но у нее ничего не вышло. В воздухе витало нечто странное. Она даже чувствовала его дыхание, пахнущее ментоловой жвачкой. Риткина сумка сползла с плеча и упала вниз. Его серые глаза гипнотизировали, сводили с ума, не давали ни малейшего шанса на сопротивление. Тимур прижал ее к себе и начал целовать.
Оказалось, что все книги врут. В них говорилось, что первый поцелуй дарит приятное и легкое ощущение парения в воздухе, невероятное счастье и трепет. Это было так, но почему-то они умалчивали, что взамен ты отдаешь свою душу. Вероника могла поклясться, что ощущает этот процесс на физическом уровне. Тимур был самым настоящим дьяволом, иначе как объяснить ту опьяняющую эйфорию, которую вызывал поцелуй с ним?
Ощущая целый фейерверк эмоций и чувств, Вероника, казалось, вообще перестала дышать. Сердце было готово выпрыгнуть из груди и разорваться на тысячи частиц, чтобы вновь собраться воедино. Он целовал ее медленно и нежно, как будто заранее знал, что у нее это впервые. На его губах еще сохранился вкус ментоловой жвачки, которая никогда ей не нравилась, но сейчас вдруг стала самой лучшей из всех.
Их прервал шум, доносившийся сзади. Скоро этот коридор заполнится учениками, поэтому им нужно идти. Тимур поставил Веронику на пол, и она чуть не упала, потому что ноги не желали слушаться. Но это было неважно. Она была уверена, что легко сможет парить над землей от счастья, если это потребуется.
Взяв ее под руку, чтобы она могла держать равновесие, Тимур повел ее обратно в холл. Нужно было сказать ему хоть что-то, но на ум лезли одни глупости, поэтому Вероника молчала, пока он, как ни в чем не бывало, что-то напевал себе под нос. Страхи, которые преследовали ее пару минут назад, перестали казаться серьезными. Теперь она была готова пройтись с Тимуром по школе хоть сто раз. Это больше ее не пугало. Весь ее мир перевернулся меньше, чем за минуту. Косые взгляды его поклонниц — теперь ничто, ведь только что исполнилось ее самое заветное желание!
Не успели они завернуть в холл, как на повороте показались Ласточкин и Шелепов.
— Вы, че, мутите? — пожав Тимуру руку, игривым тоном поинтересовался первый.
Спрашивал он вроде бы серьезно, но легкая полуулыбка Джоконды, играющая на его лице, говорила лучше всяких слов. Он как будто одновременно радовался за них двоих и был скептически настроен по поводу серьезности их союза. В ответ Тимур лишь усмехнулся и, притянув к себе Веронику, крепко обнял ее за талию. Это почему-то сильно смутило Валеру Шелепова. С самого начала беседы он старался не смотреть на нее, но его глаза против воли стремились в ее сторону. Короткими урывками он пожирал ее глазами, а затем старательно делал вид, что ему все равно.
Когда Тимур и Вероника вышли в холл, десятки пар глаз сразу устремились в их сторону. Парни подолгу задерживали взгляд на ее платье. На их лицах не было ни ревности, ни злости — одно лишь праздное любопытство, чего нельзя было сказать о девушках. Те ревностно осматривали соперницу и перешептывались друг с другом. Со стороны все они напоминали клубок змей, с шипением извивающихся в своем тесном гнезде.
С интересом наблюдая за реакцией окружающих, Вероника продолжала идти вперед с высоко поднятой головой, не чувствуя ни тени смущения. Ею снова овладела какая-то безумная эйфория. Рядом с ней шел самый лучший парень на Земле, а остальное уже не имело значения.
Когда они проходили мимо переполненной раздевалки, Тимур сказал, что забыл что-то в куртке. Вероника хотела подождать его снаружи, но он потащил ее вслед за собой. Они подошли к вешалкам десятого «Б», и он, не отпуская ее руки, принялся здороваться с одноклассниками. Создавалось впечатление, что он хвастается ею, как охотник тушей оленя. Риткины слова тревожным воспоминанием пронеслись в голове: «Для таких, как он, любая девушка — не более, чем трофей». Червячок сомнения уже начал прогрызать себе путь в ее мысли. Вероника не желала на это реагировать и только сильнее прижималась к Тимуру, пока тот старательно делал вид, что ищет что-то в кармане куртки.
Мимо них с каменным лицом прошла Алена Романова. Она села на скамейку и начала переобуваться, разглядывая Тимура и его новую пассию. Уходя, она якобы случайно задела ее плечом. Вышло довольно грубо. «Зинаида после такого выдрала бы ей все волосы, не разбираясь, случайное это было столкновение или нет» — подумала Вероника, глядя вслед удаляющейся Алене, но было уже поздно как-то реагировать.
В раздевалку зашли два одноклассника Тимура и сразу же начали обсуждать с ним какой-то футбольный матч. Оба периодически поглядывали на Веронику, и эти взгляды ей решительно не нравились. Она чувствовала себя курицей-гриль, которая крутится на вертеле внутри уличной палатки перед глазами у прохожих, понимая, что каждый из них не прочь отщипнуть от нее крылышко или ножку. Тимуру же, напротив, доставляло радость подобное внимание. Периодически он брал девушку за руку или обнимал за талию, демонстрируя всем, что она принадлежит только ему.
В проходе показалась кудрявая голова Коли Бобарыкина. Увидев Веронику, он улыбнулся и помахал ей рукой.
— Привет, Вероник, а что ты здесь… — Он замялся, потому что заметил рядом с ней Тимура. — А… Ясно. Кстати, тебе очень идет этот цвет… Да и платье красивое! Ну ладно, еще увидимся!
Он повесил куртку и пакет со сменкой на крючок и спешно ретировался, даже не подождав своего приятеля Игоря Старкова, который зашел в раздевалку вслед за ним. Веронике стало неловко. Конечно же, Коля сразу понял, что она начала встречаться с Тимуром. И, разумеется, это известие было для него не из приятных. Подумав, что как-нибудь обязательно пригласит его на чай с пирожками, она потянула Тимура за рукав с намеком, что уже устала здесь торчать. Тот сразу же закончил обсуждать футбол и повел ее к выходу.
В холле она заметила своих подруг, сидящих на скамейке в компании старосты десятого «Г» Оли Мартьяновой. Все они понимающе переглянулись. Зинаида сложила большой и указательный пальцы колечком в знак поддержки, заставив Веронику улыбнуться.
До начала урока оставалось меньше десяти минут, и Тимур решил проводить девушку до кабинета истории. Когда они дошли до места, он мягко прислонил ее к стене и на прощание поцеловал в щеку. Отпечаток его губ обжигал кожу, и на мгновение Вероника снова потеряла ориентацию в пространстве. Ее взгляд затуманился, на лице появилась блаженная улыбка. Это все просто не могло быть правдой! Ей не верилось, что это не сон, и сейчас Ритка не крикнет ей на ухо «подъем!».
Тимур уже хотел было идти к себе на урок, как сзади к ним подошла Влада Мальцева. Ее подружки стояли чуть поодаль и, хихикая, о чем-то перешептывались. Влада привалилась к стене прямо напротив Тимура. Делая вид, что не замечает присутствия Вероники, она проговорила:
— Смотри, Хан, а я надела ту самую юбку… — Слегка приподняв подол и без того короткой юбки, она продемонстрировала линию чулок. — Потрогай материал, он такой бархатистый на ощупь…
«Вот дура-то, на улице от силы плюс три градуса по Цельсию, а она надела чулки» — подумала Вероника, ожидая, что же ответит Тимур. Если он вдруг начнет заигрывать с Мальцевой, то все будет кончено. Какие-то остатки гордости у нее все же имелись, так что она не собиралась терпеть подобные выходки.
Тимур неожиданно наклонился к лицу Влады и тихо сказал:
— Мальцева, видишь вон того паренька возле кабинета английского?
— Вижу, а при чем тут он?
— При том, что он стоит один, и ему наверняка очень скучно. Пойди развлеки его разговорами о материале своей юбки, ага?
Влада обиженно фыркнула, развернулась на каблуках и ушла обратно к своим подругам. В это время к кабинету подошли Зинаида с Олей. Вероника попрощалась с Тимуром и вместе с ними направилась в класс. Ей не терпелось рассказать подруге обо всем, что случилось за последние полчаса. Но, как оказалось, у Зинаиды тоже было, о чем поведать. Плюхнувшись на свое место, она загадочно произнесла:
— Каспраныч, мы тут провели мониторинг мнений насчет вас с Ханиным и узнали много чего интересного. Стоило всего лишь немного посидеть на лавочке в холле, и для нас открылись все школьные тайны и сплетни без цензуры!
Добрую половину урока Зинаида делилась всем, что довелось услышать, благо учительница истории как обычно полу-дремала за своим столом.
Две восьмиклассницы, очевидно влюбленные в Тимура, обсуждали сложившуюся ситуацию, стоя прямо напротив наблюдательного поста Зинаиды, Иры и Оли, в качестве которого ими была выбрана скамейка возле зеркала в холле. Весь разговор восьмиклассниц сводился к проклятьям в сторону Вероники, которую они называли не иначе, как «эта сука».
Алена Романова, Олеся Кошелькова и Диана Виноградова из десятого «Б», проходя мимо зеркала, выразили коллективную мысль, что «Каспранская просто ему дала, вот он с ней и ходит». Спустя минуту, трое парней из того же класса поставили высокую оценку фигуре Вероники посредством восторженной фразы «Отличная жопа!».
Сестры Кириллюк подошли прямо к наблюдательной скамейке и обратились к Ире: «Приходько, передай Каспранской, что Хан просто на нее поспорил. Он должен с ней переспать, и тогда Ласточкин заплатит ему пять тысяч. Мы только что в раздевалке слышали, стопроцентная информация».
— Даже Шкаф бы понял, что все это бред, — прокомментировала вышеперечисленное Зинаида. — Какой идиот станет спорить с Ханиным на пять косарей, если вся школа знает, что ты и так сходишь по нему с ума? Нет, ну мы-то, конечно, знаем, что ты бы не стала с ним спать, но остальные ведь думают иначе. Ладно, слушай дальше…
Не успели сестры Кириллюк уйти, как из раздевалки вылетела разъяренная Влада Мальцева, которую под руки тут же подхватили подружки. Зинаиде с девчонками удалось расслышать только одну фразу: Мальцева заявила подругам, что во время долгих и весьма откровенных переписок в сети, Ханин недвусмысленно намекал ей на серьезные отношения, и случилось это буквально на прошлой неделе.
— Это тоже бред, — сказала Зинаида. — Ханин ведет свои извращенские переписки с половиной города. И что-то не похоже, что он горит желанием вступать в серьезные отношения с каждой лярвой. Это просто смешно. Не перебивай, это еще не все! Мы ж специально сели возле зеркала… Так вот, не прогадали, скажу я тебе!
Поправляя перед зеркалом волосы, Катя Баринова, бывшая девушка Тимура, высказала своей однокласснице мысль, что тот не способен на отношения продолжительностью больше пары недель, так что «Каспранской можно только посочувствовать». В это время у одного парня из «В» класса развязались шнурки, и пока он завязывал их, присев аккурат напротив наблюдательного поста, его друг в красках описывал, что бы сделал с Каспранской, окажись он с ней наедине. Парень со шнурками просто его высмеял, а затем, заметив недобрый взгляд Зинаиды, эти двое спешно ретировались. Потом из раздевалки вышел Коля Бобарыкин. Его остановила учительница, которая преподавала химию у «А» и «Б» классов. Пока они о чем-то беседовали, к ним подошел его одноклассник Игорь Старков. Когда учительница ушла, Коля что-то сказал Игорю, и тот в знак утешения похлопал его по плечу. Проходя мимо лавочки, Старков закатил глаза в ответ на какую-то реплику друга. До девчонок донесся обрывок его фразы: «Слушай, да она двух слов связать не может, невелика потеря».
— Господи, ему-то я что сделала? — возмутилась Вероника. — Я с этим Старковым ни разу даже не общалась.
— Не кипятись, Каспраныч, может, это он и не о тебе вовсе.
— Сама-то в это веришь?
— Не особо, — призналась Зинаида. — Честно говоря, у меня аж руки чесались всечь ему по хребтине за такие слова, так ведь не докажешь потом, что всекла за дело! Теоретически он мог говорить о ком угодно.
— Да и фиг с ним, ты лучше послушай, что скажу…
— Погоди, я ж не договорила!
Когда Зинаида, Ира и Оля поднимались на второй этаж, впереди них шли две учительницы. Первой была милая, приветливая женщина лет пятидесяти по имени Светлана Васильевна, которая преподавала МХК, а второй — классная руководительница десятого «Б» Валентина Геннадьевна, учительница физики. Она вела свой предмет у всех, кроме «Г» класса.
— Валь, а ты заметила, какая красивая пара образовалась между нашими старшеклассниками? — восторгалась Светлана Васильевна. — Я видела, как ваш новенький шел за руку с Вероникой из десятого «Г». Любо-дорого посмотреть. Молодые, веселые, оба — как с картинки!
— Им бы об учебе думать, а не о любви и свиданках, — возразила вечно хмурая Валентина Геннадьевна. — Особенно Каспранской, которая и так уже в «Г» классе. Дальше ей падать просто некуда. У них там в головах действительно такое «гэ», мама не горюй! Я у них физику не веду, но, знаете, наслышана. Хотя, чего я вам рассказываю, конечно, знаете. Вы ведь у них преподаете. Я не удивлюсь, если они на радостях еще и ребеночка нам заделают. Всю статистику лицею испоганят, скатимся до уровня девятой общеобразовательной. У них там в каждом квартале — по три аборта.
— В общем, ничего нового, — резюмировала Зинаида. — Одни завистники, придурки и… учителя. Но если что, я это все рассказываю не для того, чтобы ты тут расстроилась. Просто тебе полезно знать, какие сейчас настроения в школе. Думаю, завистливые курицы скоро начнут тебя задирать. Сейчас ты для них — главный раздражитель. Так что будь готова применить на практике все, что мы с тобой учили. Если че, я подсоблю, ты меня знаешь.
Вероника ничуть не расстроилась. Она вполне ожидала, что женская половина школы будет не в восторге. Примерно то же самое было, когда Тимур ходил за ручку с Бариновой. Ее тоже пару дней все ненавидели, а потом успокоились. Но Зинаида была права — ее, Веронику, начнут задирать. Она и раньше мало кому нравилась, а сейчас ее дела в сфере коммуникаций с другими учениками пойдут и того хуже. Но почему-то ей совсем не было страшно. За последнее время произошло столько разных событий, которые так или иначе повлияли на ее мировосприятие, что она уже никогда не станет прежней. Конечно, до уровня Зинаиды по части решения конфликтных ситуаций ей было еще далеко, но обидеть ее теперь будет не так-то просто.
Остаток урока Вероника рассказывала подруге обо всем, что успело произойти с начала дня. О подробностях поцелуя она сперва хотела умолчать, но в итоге не смогла удержаться и выложила все подчистую.
— А я вижу, дело набирает серьезные обороты, — присвистнула Зинаида. — Верон, ты это… Держи себя в узде, ладно? Мало ли что там у него на уме. Через две недели тебе вообще нужно будет сказать ему «давай, пока», помнишь? Таков был план.
— Все в порядке, Зин, я полностью контролирую ситуацию. Через две недели сделаю, что обещала. Но сейчас дайте мне хоть немного почувствовать себя счастливой, ведь скоро ничего этого не будет. — Вероника вздохнула, и в ее глазах вдруг появились слезы. К счастью, подруга ничего не заметила, потому что слезы мгновенно высохли, даже не успев стечь по щекам. — Я бы хотела, чтобы это было навсегда, но так не бывает. Не с Ханиным. Все мы его знаем. И уж лучше я закончу это сама, чем позволю ему в очередной раз потешить эго за мой счет.
Вероника действительно не верила в искренность Тимура. Она бы очень хотела поверить, но факты говорили сами за себя. Условно еще вчера он смотрел сквозь нее, как будто ее не существует, а сегодня внезапно воспылал к ней чувствами. Что-то здесь явно было не так, поэтому она не собиралась отклоняться от плана по закрытию гештальта. Две недели. У нее есть всего две недели.
На второй перемене Тимур зашел в кабинет русского языка и литературы, взял Веронику за руку и повел в коридор. Уходя, она виновато посмотрела на Зинаиду, но та просто махнула рукой, что означало «да иди уже, все нормально».
Они снова бродили по школе, болтая обо всем на свете: о предстоящей прогулке с Диего, об училке физики, у которой, по словам Тимура, начался климакс, и теперь она будто с цепи сорвалась, о футболе, увлечении Шелепова бальными танцами, которое он старательно скрывал ото всех, и даже о молочных коржиках из столовой. Вероника обратила внимание, что на этот раз окружающие уже воспринимали их пару, как нечто само собой разумеющееся. Шепот за их спиной не прекращался, и доброжелательности в чужих взглядах не прибавилось, но зато на них больше не таращились, как на музейные экспонаты.
Тимур проводил девушку обратно до кабинета, когда уже прозвенел звонок. На протяжении всего урока по русскому языку он писал ей смски. Она всегда думала, что обычно парни пишут девушкам любовные послания или что-то вроде этого, но Тимур просто дурачился.
Романова попросила меня дать ей ластик, но у нее была такая интонация, как будто я сжег ее дом.
Павлов хочет знать, как там Павлик. Он хочет выиграть его назад, но я больше не играю в карты на переменах, так что Павлик останется с тобой, обещаю.
А почему Росомаху все называют Росомахой? У нее же нет лезвий между пальцами. Или вы пытались отравить ее ядом, и она выжила?
Веронике всегда становилось смешно от его манеры перескакивать с тему на тему. Его непосредственность очень подкупала.
На следующей перемене повторилось все то же самое. Тимур снова зашел за ней в класс и повел гулять. Казалось, еще вчера она бесконечно торчала возле кабинетов, где у десятого «Б» должны были быть занятия, в надежде, что он выйдет в коридор, и она сможет его увидеть. А сейчас он сам приходит к ней, при всех берет ее за руку и ведет за собой.
— Ханин, на большой перемене на нее не рассчитывай, она наша! — крикнула на прощание Зинаида.
Веронике не очень нравилось ходить кругами по школьным коридорам, но вместе с Тимуром это превращалось в самое лучшее развлечение. На этот раз они не стали совершать полный круг, а просто остановились возле окон второго этажа. Как раз напротив кабинета, куда только что зашел Селоустьев.
— Может, пойдем куда-нибудь в другое место? — с опаской глядя в ту сторону, взмолилась Вероника.
Ей показалось странным, что Тимур вдруг решил остановиться именно здесь. Она была уверена, что он сделал это нарочно, и не хотела участвовать в этой игре. Очевидно, для него это было лишним поводом продемонстрировать, кто здесь победитель. Этим он напоминал избалованного ребенка, который дразнит пса, сидящего на цепи. Рано или поздно цепь может не выдержать, и тогда пес вырвется на свободу, а что будет дальше — и подумать страшно. В планы Вероники уж точно не входило становиться объектом соревнования между Тимуром и Селоустьевым. Это не приведет ни к чему хорошему. Даже если психопат действительно увлечен новой жертвой, старая не должна лишний раз попадаться ему на глаза. Вдруг в его голове что-то перемкнет, и он снова начнет на нее охотиться?
— Зачем уходить? Скоро закончится перемена, а здесь самый красивый вид из окна.
Подхватив Веронику на руки, Тимур усадил ее на подоконник, а сам встал напротив. Не успела она придумать предлог, чтобы поскорее отсюда убраться, как дверь приоткрылась. Из кабинета вышли несколько ребят, среди которых был и Селоустьев. Подшучивая друг над другом, ребята двинулись в сторону уборных. Костя презрительно глядел им вслед. Затем наконец заметил у окна знакомые лица. Полоснув по Веронике беглым взглядом, он переключил внимание на Тимура, который стоял к нему спиной. Хищный оскал и безумный блеск в глазах выдавали в Косте психически не стабильного человека. Сегодня он почему-то излучал жизнелюбие. С интересом разглядывая Тимура, безумец периодически ухмылялся. Вероника не была уверена, что смогла правильно интерпретировать его выражение лица, но выглядел он вполне довольным, она бы даже сказала, самодовольным. Как будто только что выиграл всероссийскую олимпиаду по химии.
Тимуру явно было весело. Селоустьева он не видел, но по выражению лица Вероники догадывался, что тот стоит прямо у него за спиной. Правда, веселье длилось недолго — через минуту Костя с улыбкой скрылся в классе.
Девушку пугали такие разительные перемены. Кто знает, чему он так радуется. Может быть, начал принимать сильнодействующие медикаменты, специально созданные для психов? Или период осеннего обострения миновал, и все агрессивные безумцы снова стали душками? Как бы то ни было, все это казалось очень странным.
В раздевалке Тимур помог Веронике снять пальто, а когда она начала переобуваться, встал напротив и принялся изучающе на нее смотреть.
— Мне нравится твое платье. Придется нам с тобой сделать круг по школе. — Увидев замешательство на ее лице, он пояснил: — Мы должны сообщить общественности, что между нами все серьезно, ведь школа — это одна большая, дружная семья, где ни у кого нет секретов от других.
Вероника не стала спорить, она понимала, что глупо идти на попятную, когда ее мечты становятся явью. Она сама этого хотела, а, значит, должна встретить реакцию окружающих с гордо поднятой головой. Она написала подругам, чтобы не ждали ее в раздевалке, после чего Тимур повел ее на прогулку по первому этажу.
Скоро должен был хлынуть основной поток учеников, и Вероника начала паниковать. Она знала, что их пару сразу начнут обсуждать. От неприятных спазмов страха в животе она смогла избавиться, лишь оказавшись в пустующем коридоре правого крыла. Пока Тимур говорил, она украдкой его разглядывала. Обычно он ходил в школу в своих многочисленных спортивных штанах, но сегодня на нем были джинсы и простой черный джемпер. Это был тот самый случай из Риткиных монологов, когда простота вещей создавала стиль.
Его мужественная красота вкупе с неизменным ароматом превосходно подобранного парфюма заставила девушку позабыть о всех страхах, и уже через мгновение она заливисто смеялась над его очередной шуткой. Судя по всему, Тимур не врал, когда говорил, что ему нравится ее смех. Сначала он улыбался ей в ответ, а потом внезапно подхватил на руки.
— Ты совсем легкая, — сказал он и посмотрел ей в глаза.
Вероника сама не заметила, как ее правая рука обхватила его шею, и теперь ее лицо было совсем близко к нему. Ей хотелось улыбнуться, чтобы перестать смущаться его взгляда, но у нее ничего не вышло. В воздухе витало нечто странное. Она даже чувствовала его дыхание, пахнущее ментоловой жвачкой. Риткина сумка сползла с плеча и упала вниз. Его серые глаза гипнотизировали, сводили с ума, не давали ни малейшего шанса на сопротивление. Тимур прижал ее к себе и начал целовать.
Оказалось, что все книги врут. В них говорилось, что первый поцелуй дарит приятное и легкое ощущение парения в воздухе, невероятное счастье и трепет. Это было так, но почему-то они умалчивали, что взамен ты отдаешь свою душу. Вероника могла поклясться, что ощущает этот процесс на физическом уровне. Тимур был самым настоящим дьяволом, иначе как объяснить ту опьяняющую эйфорию, которую вызывал поцелуй с ним?
Ощущая целый фейерверк эмоций и чувств, Вероника, казалось, вообще перестала дышать. Сердце было готово выпрыгнуть из груди и разорваться на тысячи частиц, чтобы вновь собраться воедино. Он целовал ее медленно и нежно, как будто заранее знал, что у нее это впервые. На его губах еще сохранился вкус ментоловой жвачки, которая никогда ей не нравилась, но сейчас вдруг стала самой лучшей из всех.
Их прервал шум, доносившийся сзади. Скоро этот коридор заполнится учениками, поэтому им нужно идти. Тимур поставил Веронику на пол, и она чуть не упала, потому что ноги не желали слушаться. Но это было неважно. Она была уверена, что легко сможет парить над землей от счастья, если это потребуется.
Взяв ее под руку, чтобы она могла держать равновесие, Тимур повел ее обратно в холл. Нужно было сказать ему хоть что-то, но на ум лезли одни глупости, поэтому Вероника молчала, пока он, как ни в чем не бывало, что-то напевал себе под нос. Страхи, которые преследовали ее пару минут назад, перестали казаться серьезными. Теперь она была готова пройтись с Тимуром по школе хоть сто раз. Это больше ее не пугало. Весь ее мир перевернулся меньше, чем за минуту. Косые взгляды его поклонниц — теперь ничто, ведь только что исполнилось ее самое заветное желание!
Не успели они завернуть в холл, как на повороте показались Ласточкин и Шелепов.
— Вы, че, мутите? — пожав Тимуру руку, игривым тоном поинтересовался первый.
Спрашивал он вроде бы серьезно, но легкая полуулыбка Джоконды, играющая на его лице, говорила лучше всяких слов. Он как будто одновременно радовался за них двоих и был скептически настроен по поводу серьезности их союза. В ответ Тимур лишь усмехнулся и, притянув к себе Веронику, крепко обнял ее за талию. Это почему-то сильно смутило Валеру Шелепова. С самого начала беседы он старался не смотреть на нее, но его глаза против воли стремились в ее сторону. Короткими урывками он пожирал ее глазами, а затем старательно делал вид, что ему все равно.
Когда Тимур и Вероника вышли в холл, десятки пар глаз сразу устремились в их сторону. Парни подолгу задерживали взгляд на ее платье. На их лицах не было ни ревности, ни злости — одно лишь праздное любопытство, чего нельзя было сказать о девушках. Те ревностно осматривали соперницу и перешептывались друг с другом. Со стороны все они напоминали клубок змей, с шипением извивающихся в своем тесном гнезде.
С интересом наблюдая за реакцией окружающих, Вероника продолжала идти вперед с высоко поднятой головой, не чувствуя ни тени смущения. Ею снова овладела какая-то безумная эйфория. Рядом с ней шел самый лучший парень на Земле, а остальное уже не имело значения.
Когда они проходили мимо переполненной раздевалки, Тимур сказал, что забыл что-то в куртке. Вероника хотела подождать его снаружи, но он потащил ее вслед за собой. Они подошли к вешалкам десятого «Б», и он, не отпуская ее руки, принялся здороваться с одноклассниками. Создавалось впечатление, что он хвастается ею, как охотник тушей оленя. Риткины слова тревожным воспоминанием пронеслись в голове: «Для таких, как он, любая девушка — не более, чем трофей». Червячок сомнения уже начал прогрызать себе путь в ее мысли. Вероника не желала на это реагировать и только сильнее прижималась к Тимуру, пока тот старательно делал вид, что ищет что-то в кармане куртки.
Мимо них с каменным лицом прошла Алена Романова. Она села на скамейку и начала переобуваться, разглядывая Тимура и его новую пассию. Уходя, она якобы случайно задела ее плечом. Вышло довольно грубо. «Зинаида после такого выдрала бы ей все волосы, не разбираясь, случайное это было столкновение или нет» — подумала Вероника, глядя вслед удаляющейся Алене, но было уже поздно как-то реагировать.
В раздевалку зашли два одноклассника Тимура и сразу же начали обсуждать с ним какой-то футбольный матч. Оба периодически поглядывали на Веронику, и эти взгляды ей решительно не нравились. Она чувствовала себя курицей-гриль, которая крутится на вертеле внутри уличной палатки перед глазами у прохожих, понимая, что каждый из них не прочь отщипнуть от нее крылышко или ножку. Тимуру же, напротив, доставляло радость подобное внимание. Периодически он брал девушку за руку или обнимал за талию, демонстрируя всем, что она принадлежит только ему.
В проходе показалась кудрявая голова Коли Бобарыкина. Увидев Веронику, он улыбнулся и помахал ей рукой.
— Привет, Вероник, а что ты здесь… — Он замялся, потому что заметил рядом с ней Тимура. — А… Ясно. Кстати, тебе очень идет этот цвет… Да и платье красивое! Ну ладно, еще увидимся!
Он повесил куртку и пакет со сменкой на крючок и спешно ретировался, даже не подождав своего приятеля Игоря Старкова, который зашел в раздевалку вслед за ним. Веронике стало неловко. Конечно же, Коля сразу понял, что она начала встречаться с Тимуром. И, разумеется, это известие было для него не из приятных. Подумав, что как-нибудь обязательно пригласит его на чай с пирожками, она потянула Тимура за рукав с намеком, что уже устала здесь торчать. Тот сразу же закончил обсуждать футбол и повел ее к выходу.
В холле она заметила своих подруг, сидящих на скамейке в компании старосты десятого «Г» Оли Мартьяновой. Все они понимающе переглянулись. Зинаида сложила большой и указательный пальцы колечком в знак поддержки, заставив Веронику улыбнуться.
До начала урока оставалось меньше десяти минут, и Тимур решил проводить девушку до кабинета истории. Когда они дошли до места, он мягко прислонил ее к стене и на прощание поцеловал в щеку. Отпечаток его губ обжигал кожу, и на мгновение Вероника снова потеряла ориентацию в пространстве. Ее взгляд затуманился, на лице появилась блаженная улыбка. Это все просто не могло быть правдой! Ей не верилось, что это не сон, и сейчас Ритка не крикнет ей на ухо «подъем!».
Тимур уже хотел было идти к себе на урок, как сзади к ним подошла Влада Мальцева. Ее подружки стояли чуть поодаль и, хихикая, о чем-то перешептывались. Влада привалилась к стене прямо напротив Тимура. Делая вид, что не замечает присутствия Вероники, она проговорила:
— Смотри, Хан, а я надела ту самую юбку… — Слегка приподняв подол и без того короткой юбки, она продемонстрировала линию чулок. — Потрогай материал, он такой бархатистый на ощупь…
«Вот дура-то, на улице от силы плюс три градуса по Цельсию, а она надела чулки» — подумала Вероника, ожидая, что же ответит Тимур. Если он вдруг начнет заигрывать с Мальцевой, то все будет кончено. Какие-то остатки гордости у нее все же имелись, так что она не собиралась терпеть подобные выходки.
Тимур неожиданно наклонился к лицу Влады и тихо сказал:
— Мальцева, видишь вон того паренька возле кабинета английского?
— Вижу, а при чем тут он?
— При том, что он стоит один, и ему наверняка очень скучно. Пойди развлеки его разговорами о материале своей юбки, ага?
Влада обиженно фыркнула, развернулась на каблуках и ушла обратно к своим подругам. В это время к кабинету подошли Зинаида с Олей. Вероника попрощалась с Тимуром и вместе с ними направилась в класс. Ей не терпелось рассказать подруге обо всем, что случилось за последние полчаса. Но, как оказалось, у Зинаиды тоже было, о чем поведать. Плюхнувшись на свое место, она загадочно произнесла:
— Каспраныч, мы тут провели мониторинг мнений насчет вас с Ханиным и узнали много чего интересного. Стоило всего лишь немного посидеть на лавочке в холле, и для нас открылись все школьные тайны и сплетни без цензуры!
Добрую половину урока Зинаида делилась всем, что довелось услышать, благо учительница истории как обычно полу-дремала за своим столом.
Две восьмиклассницы, очевидно влюбленные в Тимура, обсуждали сложившуюся ситуацию, стоя прямо напротив наблюдательного поста Зинаиды, Иры и Оли, в качестве которого ими была выбрана скамейка возле зеркала в холле. Весь разговор восьмиклассниц сводился к проклятьям в сторону Вероники, которую они называли не иначе, как «эта сука».
Алена Романова, Олеся Кошелькова и Диана Виноградова из десятого «Б», проходя мимо зеркала, выразили коллективную мысль, что «Каспранская просто ему дала, вот он с ней и ходит». Спустя минуту, трое парней из того же класса поставили высокую оценку фигуре Вероники посредством восторженной фразы «Отличная жопа!».
Сестры Кириллюк подошли прямо к наблюдательной скамейке и обратились к Ире: «Приходько, передай Каспранской, что Хан просто на нее поспорил. Он должен с ней переспать, и тогда Ласточкин заплатит ему пять тысяч. Мы только что в раздевалке слышали, стопроцентная информация».
— Даже Шкаф бы понял, что все это бред, — прокомментировала вышеперечисленное Зинаида. — Какой идиот станет спорить с Ханиным на пять косарей, если вся школа знает, что ты и так сходишь по нему с ума? Нет, ну мы-то, конечно, знаем, что ты бы не стала с ним спать, но остальные ведь думают иначе. Ладно, слушай дальше…
Не успели сестры Кириллюк уйти, как из раздевалки вылетела разъяренная Влада Мальцева, которую под руки тут же подхватили подружки. Зинаиде с девчонками удалось расслышать только одну фразу: Мальцева заявила подругам, что во время долгих и весьма откровенных переписок в сети, Ханин недвусмысленно намекал ей на серьезные отношения, и случилось это буквально на прошлой неделе.
— Это тоже бред, — сказала Зинаида. — Ханин ведет свои извращенские переписки с половиной города. И что-то не похоже, что он горит желанием вступать в серьезные отношения с каждой лярвой. Это просто смешно. Не перебивай, это еще не все! Мы ж специально сели возле зеркала… Так вот, не прогадали, скажу я тебе!
Поправляя перед зеркалом волосы, Катя Баринова, бывшая девушка Тимура, высказала своей однокласснице мысль, что тот не способен на отношения продолжительностью больше пары недель, так что «Каспранской можно только посочувствовать». В это время у одного парня из «В» класса развязались шнурки, и пока он завязывал их, присев аккурат напротив наблюдательного поста, его друг в красках описывал, что бы сделал с Каспранской, окажись он с ней наедине. Парень со шнурками просто его высмеял, а затем, заметив недобрый взгляд Зинаиды, эти двое спешно ретировались. Потом из раздевалки вышел Коля Бобарыкин. Его остановила учительница, которая преподавала химию у «А» и «Б» классов. Пока они о чем-то беседовали, к ним подошел его одноклассник Игорь Старков. Когда учительница ушла, Коля что-то сказал Игорю, и тот в знак утешения похлопал его по плечу. Проходя мимо лавочки, Старков закатил глаза в ответ на какую-то реплику друга. До девчонок донесся обрывок его фразы: «Слушай, да она двух слов связать не может, невелика потеря».
— Господи, ему-то я что сделала? — возмутилась Вероника. — Я с этим Старковым ни разу даже не общалась.
— Не кипятись, Каспраныч, может, это он и не о тебе вовсе.
— Сама-то в это веришь?
— Не особо, — призналась Зинаида. — Честно говоря, у меня аж руки чесались всечь ему по хребтине за такие слова, так ведь не докажешь потом, что всекла за дело! Теоретически он мог говорить о ком угодно.
— Да и фиг с ним, ты лучше послушай, что скажу…
— Погоди, я ж не договорила!
Когда Зинаида, Ира и Оля поднимались на второй этаж, впереди них шли две учительницы. Первой была милая, приветливая женщина лет пятидесяти по имени Светлана Васильевна, которая преподавала МХК, а второй — классная руководительница десятого «Б» Валентина Геннадьевна, учительница физики. Она вела свой предмет у всех, кроме «Г» класса.
— Валь, а ты заметила, какая красивая пара образовалась между нашими старшеклассниками? — восторгалась Светлана Васильевна. — Я видела, как ваш новенький шел за руку с Вероникой из десятого «Г». Любо-дорого посмотреть. Молодые, веселые, оба — как с картинки!
— Им бы об учебе думать, а не о любви и свиданках, — возразила вечно хмурая Валентина Геннадьевна. — Особенно Каспранской, которая и так уже в «Г» классе. Дальше ей падать просто некуда. У них там в головах действительно такое «гэ», мама не горюй! Я у них физику не веду, но, знаете, наслышана. Хотя, чего я вам рассказываю, конечно, знаете. Вы ведь у них преподаете. Я не удивлюсь, если они на радостях еще и ребеночка нам заделают. Всю статистику лицею испоганят, скатимся до уровня девятой общеобразовательной. У них там в каждом квартале — по три аборта.
— В общем, ничего нового, — резюмировала Зинаида. — Одни завистники, придурки и… учителя. Но если что, я это все рассказываю не для того, чтобы ты тут расстроилась. Просто тебе полезно знать, какие сейчас настроения в школе. Думаю, завистливые курицы скоро начнут тебя задирать. Сейчас ты для них — главный раздражитель. Так что будь готова применить на практике все, что мы с тобой учили. Если че, я подсоблю, ты меня знаешь.
Вероника ничуть не расстроилась. Она вполне ожидала, что женская половина школы будет не в восторге. Примерно то же самое было, когда Тимур ходил за ручку с Бариновой. Ее тоже пару дней все ненавидели, а потом успокоились. Но Зинаида была права — ее, Веронику, начнут задирать. Она и раньше мало кому нравилась, а сейчас ее дела в сфере коммуникаций с другими учениками пойдут и того хуже. Но почему-то ей совсем не было страшно. За последнее время произошло столько разных событий, которые так или иначе повлияли на ее мировосприятие, что она уже никогда не станет прежней. Конечно, до уровня Зинаиды по части решения конфликтных ситуаций ей было еще далеко, но обидеть ее теперь будет не так-то просто.
Остаток урока Вероника рассказывала подруге обо всем, что успело произойти с начала дня. О подробностях поцелуя она сперва хотела умолчать, но в итоге не смогла удержаться и выложила все подчистую.
— А я вижу, дело набирает серьезные обороты, — присвистнула Зинаида. — Верон, ты это… Держи себя в узде, ладно? Мало ли что там у него на уме. Через две недели тебе вообще нужно будет сказать ему «давай, пока», помнишь? Таков был план.
— Все в порядке, Зин, я полностью контролирую ситуацию. Через две недели сделаю, что обещала. Но сейчас дайте мне хоть немного почувствовать себя счастливой, ведь скоро ничего этого не будет. — Вероника вздохнула, и в ее глазах вдруг появились слезы. К счастью, подруга ничего не заметила, потому что слезы мгновенно высохли, даже не успев стечь по щекам. — Я бы хотела, чтобы это было навсегда, но так не бывает. Не с Ханиным. Все мы его знаем. И уж лучше я закончу это сама, чем позволю ему в очередной раз потешить эго за мой счет.
Вероника действительно не верила в искренность Тимура. Она бы очень хотела поверить, но факты говорили сами за себя. Условно еще вчера он смотрел сквозь нее, как будто ее не существует, а сегодня внезапно воспылал к ней чувствами. Что-то здесь явно было не так, поэтому она не собиралась отклоняться от плана по закрытию гештальта. Две недели. У нее есть всего две недели.
На второй перемене Тимур зашел в кабинет русского языка и литературы, взял Веронику за руку и повел в коридор. Уходя, она виновато посмотрела на Зинаиду, но та просто махнула рукой, что означало «да иди уже, все нормально».
Они снова бродили по школе, болтая обо всем на свете: о предстоящей прогулке с Диего, об училке физики, у которой, по словам Тимура, начался климакс, и теперь она будто с цепи сорвалась, о футболе, увлечении Шелепова бальными танцами, которое он старательно скрывал ото всех, и даже о молочных коржиках из столовой. Вероника обратила внимание, что на этот раз окружающие уже воспринимали их пару, как нечто само собой разумеющееся. Шепот за их спиной не прекращался, и доброжелательности в чужих взглядах не прибавилось, но зато на них больше не таращились, как на музейные экспонаты.
Тимур проводил девушку обратно до кабинета, когда уже прозвенел звонок. На протяжении всего урока по русскому языку он писал ей смски. Она всегда думала, что обычно парни пишут девушкам любовные послания или что-то вроде этого, но Тимур просто дурачился.
Романова попросила меня дать ей ластик, но у нее была такая интонация, как будто я сжег ее дом.
Павлов хочет знать, как там Павлик. Он хочет выиграть его назад, но я больше не играю в карты на переменах, так что Павлик останется с тобой, обещаю.
А почему Росомаху все называют Росомахой? У нее же нет лезвий между пальцами. Или вы пытались отравить ее ядом, и она выжила?
Веронике всегда становилось смешно от его манеры перескакивать с тему на тему. Его непосредственность очень подкупала.
На следующей перемене повторилось все то же самое. Тимур снова зашел за ней в класс и повел гулять. Казалось, еще вчера она бесконечно торчала возле кабинетов, где у десятого «Б» должны были быть занятия, в надежде, что он выйдет в коридор, и она сможет его увидеть. А сейчас он сам приходит к ней, при всех берет ее за руку и ведет за собой.
— Ханин, на большой перемене на нее не рассчитывай, она наша! — крикнула на прощание Зинаида.
Веронике не очень нравилось ходить кругами по школьным коридорам, но вместе с Тимуром это превращалось в самое лучшее развлечение. На этот раз они не стали совершать полный круг, а просто остановились возле окон второго этажа. Как раз напротив кабинета, куда только что зашел Селоустьев.
— Может, пойдем куда-нибудь в другое место? — с опаской глядя в ту сторону, взмолилась Вероника.
Ей показалось странным, что Тимур вдруг решил остановиться именно здесь. Она была уверена, что он сделал это нарочно, и не хотела участвовать в этой игре. Очевидно, для него это было лишним поводом продемонстрировать, кто здесь победитель. Этим он напоминал избалованного ребенка, который дразнит пса, сидящего на цепи. Рано или поздно цепь может не выдержать, и тогда пес вырвется на свободу, а что будет дальше — и подумать страшно. В планы Вероники уж точно не входило становиться объектом соревнования между Тимуром и Селоустьевым. Это не приведет ни к чему хорошему. Даже если психопат действительно увлечен новой жертвой, старая не должна лишний раз попадаться ему на глаза. Вдруг в его голове что-то перемкнет, и он снова начнет на нее охотиться?
— Зачем уходить? Скоро закончится перемена, а здесь самый красивый вид из окна.
Подхватив Веронику на руки, Тимур усадил ее на подоконник, а сам встал напротив. Не успела она придумать предлог, чтобы поскорее отсюда убраться, как дверь приоткрылась. Из кабинета вышли несколько ребят, среди которых был и Селоустьев. Подшучивая друг над другом, ребята двинулись в сторону уборных. Костя презрительно глядел им вслед. Затем наконец заметил у окна знакомые лица. Полоснув по Веронике беглым взглядом, он переключил внимание на Тимура, который стоял к нему спиной. Хищный оскал и безумный блеск в глазах выдавали в Косте психически не стабильного человека. Сегодня он почему-то излучал жизнелюбие. С интересом разглядывая Тимура, безумец периодически ухмылялся. Вероника не была уверена, что смогла правильно интерпретировать его выражение лица, но выглядел он вполне довольным, она бы даже сказала, самодовольным. Как будто только что выиграл всероссийскую олимпиаду по химии.
Тимуру явно было весело. Селоустьева он не видел, но по выражению лица Вероники догадывался, что тот стоит прямо у него за спиной. Правда, веселье длилось недолго — через минуту Костя с улыбкой скрылся в классе.
Девушку пугали такие разительные перемены. Кто знает, чему он так радуется. Может быть, начал принимать сильнодействующие медикаменты, специально созданные для психов? Или период осеннего обострения миновал, и все агрессивные безумцы снова стали душками? Как бы то ни было, все это казалось очень странным.