– Дождь, ветер… как-то слишком, тебе не кажется?

Морган пожала плечами:

– Ну, как хочешь, Фредерик.

– По-моему, отличная ассоциация, – вставила Анабель. – И кажется, уже не в первый раз.

Они втроем сидели в маленькой комнате в глубине салона мадам Ламбер, прямо на полу, устланном мягкими ворсистыми коврами, на которых в полумраке виднелись смутные узоры. Как и в прочих внутренних комнатах салона, здесь не было окон, а стены прикрывали легкие ткани.

Морган зажгла еще несколько свечей к тем фонариком, которые и без того уже горели. Фредерика с Анабель ждали, поэтому их сразу провели внутрь. Верхнюю одежду они оставили еще при входе, но с волос гостей еще слетали капли влаги, которые явно и навели Морган на ассоциации.

Она неловко замялась при выходе.

– Слышала про твоего брата, – сказала она Фредерику.

– Ты и половины не знаешь.

– Мне жаль…

– Жаль, что не сожалеет он.

– Наверняка сожалеет. Но не знает, как сказать об этом тебе. К тому же… лучше так, нежели оставаться в том месте.

Фредерик ничего не ответил – он пришел в салон вовсе не за тем, чтобы обсуждать с Морган личные дела. Она еще стояла, не зная, то ли ей уйти, то ли остаться, но в этот момент вошла мадам Ламбер с подносом, и Морган торопливо вышла, претворив за собой дверь.

– Все в порядке? – спросила Шарлотта, ловко усаживаясь перед гостями и ставя накрытый легким покрывалом поднос.

Фредерик кивнул.

– Она еще учится, – вздохнула мадам. – Не вини ее.

– Нет, конечно. Но давай начнем.

– Конечно. Я рада, что вы оба сегодня здесь. Ани, я слышала, Линдон Кросби в Лондоне.

– Да уж, – ответила Анабель, – но первый вечер он решил провести не со мной.

Фредерик не смог сдержать улыбку, уж слишком ворчливыми казались слова Анабель – хотя в них не слышалось злобы, она вовсе не была против.

Тем временем, мадам одним отточенным движением сдернула тонкое покрывало, показывая поднос с двумя чашками и пузатым чайником, на котором выступал тонкий цветочный рисунок.

– По правде говоря, я удивилась, когда вы захотели чаю, – сказала мадам.

– Ты знаешь, я не люблю опиум, – ответила Анабель. – А мне тоже хотелось принять участие.

– Что ж, я заварила один из самых любимых.

– Со своими травами?

– А еще с имбирем и розовыми лепестками. Вам понравится.

Анабель распустила волосы, до того собранные в хвост, и тряхнула головой, чтобы они рассыпались по спине и просохли после дождя. На улице ливень стоял стеной, оставалось только удивляться, как быстро сегодня успела испортиться погода.

Мадам покачала головой:

– Ох, кажется, я забыла взять сахар. Анабель, ты ведь любишь сладкий чай? Ты не сходишь за ним на кухню? Морган поможет, если что.

– Конечно.

Легко поднявшись на ноги, девушка прошелестела юбкой мимо брата и мадам, на секунду впустив более яркий свет, а потом снова тихонько закрыла дверь. Сложив руки, в полумраке комнаты Шарлотта в упор посмотрела на Фредерика.

– А теперь рассказывай все. Я же знаю, ты бы не стал так частить, если бы тебе не была нужна помощь или совет.

– Но Ани…

– Морган ее задержит. Я хочу, чтобы ты рассказал все наедине.

Сдавшись, Фредерик неторопливо поведал обо всем, пока мадам Ламбер со спокойным и непроницаемым видом его слушала. Он действительно хотел о многом спросить, и был рад, что она догадалась отослать Анабель. Они все вместе попьют чаю и проведут хороший вечер. Но позже.

– Хорошо, – кивнула мадам, когда Фредерик закончил, – спрашивай то, что хочешь.

– Моя мать ведь приходила к тебе. Она когда-нибудь приводила Лиллиан? Ты ее знала?


– Видела пару раз. Но не была с ней близко знакома, если ты об этом.

– Скорее, мне интересно… как ты ее оцениваешь.

– Разговаривали ли с ней призраки? – спокойно спросила мадам. – Да, конечно. С твоей матерью тоже – но она не понимала шепотов, воспринимала их по-своему и следовала за тем, что сама вообразила. Но не хотела брать ответственность и тянула всех вокруг за собой. Как утопающий в болоте. Как в песчаной воронке, когда пытаешься выбраться, но стенки осыпаются. Поэтому духи отвернулись от нее, и твоя мать просто стала безумной.

– А Лиллиан?

– Она слушала духов. Но тогда была всего лишь маленькой девочкой, которую тетя решила показать мне, прежде чем отправлять в клинику.

– И что ты сказала моей матери?

– То же, что и тебе. Ей это не понравилось – Мадлен считала, что она сама является главным проводником духов. И желательно единственным.

– И Лиллиан отослали в клинику.

Фредерик невольно поежился: он никогда не задумывался о подобной стороне, но ведь мать действительно могла решить, что «говорить с духами» должна лишь она одна, и ради этого стоит отослать племянницу как можно дальше. Отец, безусловно, поддержал бы такое решение.

– Лиллиан тогда осталась сиротой? – спросила мадам.

– Да. В детстве она приезжала несколько раз с тетей Маргарет, но в тот раз оставалась у нас на несколько месяцев. А после исчезла, как нам объяснили, в клинику. Но мы тогда были слишком маленькими, чтобы задавать вопросы, а позже и просто… забыли. Я полагал, Лиллиан давно умерла.

– А она умерла?

Фредерик нахмурился:

– По правде говоря, я не знаю. Доктор Стивенсон ничего не говорил. И… Винсент тоже.

– Ну так выясни.

– Думаешь, мне стоит лезть в историю Лиллиан?

– Ты уже в нее залез. Иначе не стал бы говорить о ней сегодня.

– Возможно, ты права. Возможно, мне стоит выяснить, что случилось с Лиллиан и вспомнить о кузине столько лет спустя. Или поговорить с ней, если она жива.

Мадам Ламбер ловко придвинула обе фарфоровые чашки друг к другу и аккуратно налила в них чай. Тут же по маленькой комнате разлился пряный аромат, в котором Фредерик действительно смог учуять имбирь, розы – и что-то еще, неуловимое. Как воспоминание, которое возникает на границе сознания, но ускользает, не дается в руки, не встает четкой картинкой.

– Скоро вернется Анабель, – сказала мадам. – Поэтому спрашивай, что еще хотел.

– Ты всегда говоришь о призраках и духах. Но сегодня ты сказала, что мать была просто безумна. Значит, это не одно и тоже?

– Конечно, нет. Не все, кто заявляет, что видит фей, действительно их видит, – она аккуратно взяла одну чашку и передала ее Фредерику. – Но на самом деле, ты ведь хотел спросить не это? Ты хотел спросить, духи ли вернулись к Винсенту? Конечно. Я уже не раз говорила об этом.

– Он никогда не интересовался духами.

– Духам абсолютно плевать, интересовался или нет. Они хотят быть услышанными. И Винсент более открыт им, нежели ты. Быстрее начнет слушать.

– Чем я? – нахмурился Фредерик, принимая чашку.

– Ты быстрее готов поверить в призраков – но ты не готов их слушать. А им нужен тот, кто поймет. Кто последует за ними.

– Поэтому он оказался в психушке.

– Но Винсент пошел за Лиллиан. Возможно, это именно то, что было нужно. Поэтому теперь тебе надо довести дело до конца и выяснить все о Лиллиан.

Фредерик покачал головой, поудобнее перехватывая чашку. Сколько он помнил, мадам всегда была готова поговорить о духах и призраках – хотя никогда не навязывала свою точку зрения. Но она искренне считала, что потусторонний мир пытается связаться с нашим и не просто так, а чтобы донести что-то. Винсент никогда в это не верил, первым признавая, что подобные штуки – всего лишь выверты сознания.

Даже после того, что все они видели в Доме на тот Хэллоуин, спустя год после смерти Лукаса, Винсент первый же сказал, что надо было меньше пить абсента и курить опиума, тогда не пришлось бы страдать коллективным глюком. Но именно эти «галлюцинации» заставили Анабель вспомнить, что она совершила. Именно они окончательно прогнали тень Лукаса от Уэйнфилдов.

Так может, не важно, совпадение было или «духи вели», как любит утверждать мадам Ламбер? По правде говоря, Фредерик и сам не знал, во что верит он сам. Он только по-прежнему знал, что не хочет во все это погружаться. Но только сейчас ему пришла в голову мысль, что возможно, никто его не спросит.

Фредерик уже слышал шаги Анабель, но не мог не сказать мадам:

– Он не верит в духов. И считает это просто безумием.

– Но духи верят в него.





4