Почти не останавливаясь, Винсент нашел ключ где-то под половицей и открыл дверь.

– Пойду включу электричество, а ты располагайся.

Только оказавшись внутри, Фэй поняла, что ей и самой не хотелось приезжать в Дом. Но с удивлением она оглядывала прихожую и видела, что та действительно изменилась.

Еще большие изменения ожидали Фэй, когда она зашла в гостиную. Такая же обширная, как и раньше, она обзавелась камином и новой мебелью, пол стал другим, а стены обшили панелями. В целом, помещение выглядело смутно знакомым, но совершенно иным. Конечно же, невольно взгляд Фэй упал на подножие лестницы, где когда-то бывали кровавые пятна. Но теперь и пол был новым, и даже, кажется, сама лестница.

Обернувшись, Фэй посмотрела на дверь и с удивлением увидела, кое-что все-таки осталось неизменным: над входом все также красовалась надпись Лукаса «Твоя Башня рухнет, когда тебя будет соблазнять Дьявол».

– Только кухня не изменилась. – сказал Винсент, заходя в гостиную. – Она и без того была хороша. Наверху комнаты избавились от хлама… хотя признаюсь, я не удержался и наполнил их новым. Ты не представляешь, сколько потрясающих вещей можно найти на блошиных рынках!

Он развел руками, как будто охватывая Дом.

– От Сохо, конечно, далековато, но пережить можно. Как тебе?

– Впечатляет. По крайней мере, выглядит не так мрачно, как раньше.

– Спасибо, что привезла. Но если ты не хочешь быть тут, конечно, я тебя не держу.

– Ну, одного я тебя точно не оставлю.

– Спасибо. Но тогда нам придется съездить за продуктами. И вечером можно опробовать камин.

– Хочешь сказать им еще никто не пользовался?

Винсент покачал головой. Фэй показалось, он хочет снять очки, но в доме было настолько светло, насколько вообще может быть осенним днем, когда светит солнце. Сумерки начнутся не раньше, чем через несколько часов.

– Ты не хочешь отдохнуть? – предложила Фэй. – Ты кашлял в дороге…

– От простуды еще никто не умирал. Но ты права, я бы не отказался еще поспать. Присоединишься ко мне?

– Мне кажется, ты предлагаешь вовсе не спать. Поэтому – нет. Отдохни.

Винсент уже поднимался по лестнице, когда Фэй его окликнула:

– Винс, а ты не боишься, что кошмары здесь будут сильнее?

Он пожал плечами:

– Вот и узнаем.

Но вопреки опасениям Фэй, никаких кошмаров и прочих призраков не было. Она вздрагивала от каждого шороха, но Винсент, похоже, спал спокойно, а у нее был целый день. И девушка потратила его на то, чтобы исследовать обновленный дом – и признать, что он действительно хорош. Потом она проверила Винсента, но он крепко спал, и Фэй, натянув пальто и перчатки, отправилась на прогулку.

К ее удивлению, местность вокруг Дома оказалась на удивление живописной. Недалеко расположился лес, тут же было и огромное поле, поросшее высокой травой, сейчас стоявшей совершенно сухой. Наверное, когда выпадет снег, тут станет особенно красиво. Фэй могла предположить, что если Винсент выбирал дом по истории, то Фредерик наверняка руководствовался в том числе и живописным расположением.

Достав телефон, Фэй позвонила сестре. Через пару протяжных гудков Офелия взяла трубку. Но говорить начала так, будто это она позвонила:

– У вас все в порядке?

– Да, отлично.

– Где вы?

– В Доме.

– Серьезно? – удивилась Офелия. – Вот уж не думала, что Винсент поедет именно туда.

– Похоже, Дом стал совсем другим.

– Если у него новые обои, это еще не значит, что под ними нет старых призраков.

– Ну спасибо, успокоила.

Офелия на другом конце трубки только хмыкнула:

– Если что, не стесняйся звонить.

– Да уж не буду. Как Анабель и Фредерик?

– Ани не хочет ни с кем разговаривать. Надеюсь, она не наделает глупостей – поговорю с тобой и попытаюсь достучаться, – Офелия явно улыбнулась, – в прямом смысле, она закрылась в комнате. Рик… скажем так, бывали дни и получше. Я бы не советовала никому попадаться ему под горячую руку.

– А ты…


– Я знаю, что ему нужно время.

После разговора с сестрой, Фэй еще некоторое время постояла у поля, наблюдая, как ветер в осенней тишине шевелит высохшие стебли, и как туман пеленой окутывает местность. Когда у нее начали мерзнуть ноги, она вернулась в Дом, как раз в наползающих сумерках.

Чуть позже сверху спустился Винсент, отлично выспавшийся без всяких снов. И Фэй подумала, что возможно, зря она волновалась о Доме. Сейчас он казался тихим местом.





Еще больше Фэй полюбила Дом вечером, когда после ужина Винсент затопил камин, и они уселись перед ним на новом диване, который именно ради этой цели тут и поставили.

Винсент оделся в уютный теплый свитер и сидел, попивая кофе, Фэй устроилась рядом с ним, ощущая на лице тепло от горящего огня. Вообще-то в Доме имелось отопление и отличное, но было что-то волшебное в том, чтобы вот так сидеть перед настоящим камином.

– Хорошо, ты умеешь обращаться с этой штукой, – сказала Фэй, – я даже не представляю, с какой стороны подойти к камину.

– В колледже у меня был друг, какой-то потомственный лорд, чрезвычайно гордившийся своим происхождением.

– Важная пташка.

– Напыщенный индюк. Но пару раз он приглашал в гости в свое родовое поместье. Мне кажется, они там до сих пор устраивают охоту с гончими. Но камин у него был, он и научил обращаться.

Фэй попробовала представить огромный особняк настоящего лорда, но воображение только услужливо подставляло ей дома, увиденные в каких-то исторических сериалах. К роскоши она не привыкла и с трудом могла представить ее в жизни.

– Спрашивай, – мягко сказал Винсент, – я же знаю, ты хочешь спросить.

– Ну… ты все затеял из-за бумаги? Обычной бумаги?

– Нет, конечно. Скорее, надеялся, что раз доктор Стивенсон так тщательно ее скрывает, в ней есть тайна. И разгадка, которая поможет мне.

– Но ведь это просто плохие сны.

– Не только. Но я боюсь вовсе не их и даже не призраков. В конце концов, мне плевать, даже если я на самом деле стану психом.

Фэй замерла, боясь прерывать Винсента, желая, чтобы он сказал все до конца. И он продолжил:

– Я знаю, моя мать в приступе своего безумия убила и себя, и отца. Возможно, я не был примерным сыном, но Леонард такого не заслуживал. Я видел, как Анабель была ослеплена и в этом ослеплении убила Лукаса – того, кого она любила. Именно этого я боюсь – что все кошмары и призраки заставят меня причинить вред.

Невольно Фэй вспомнила о шрамах на руках Винсента, тех шрамах, что скрывались под татуировками, но все равно существовали.

– Я боюсь, что снова буду спасаться от призраков известным мне способом – и снова увижу то выражение на лице Рика, как в те дни…

– Но разве ты не видел его сегодня?

– Видел. Поэтому, возможно, уже проиграл.

Фэй уже пожалела, что завела этот разговор. Да, она хотела знать. Но теперь ей казалось, она залезла слишком глубоко, туда, где ей вовсе не стоит быть. Она никогда не слышала Винсента таким и не была уверена, что хочет слышать.

Но она сама начала этот разговор и стоит довести его до конца. Иначе на второй раз Фэй не хватит.

– А Лиллиан? Кем она вам приходится?

– Сестрой. Двоюродной. Ее родители рано умерли, и я помню ее маленькой девочкой. Помню, как она делала и говорила странные вещи. А потом исчезла, и мы отлично знали, куда ее отправили. Потом она была то в одной клинике, то в другой, этим занимался отец.

– Вы поддерживали связь?

– Стыдно сказать, но ее след потерялся со смертью отца. Он не оставил никаких бумаг, и мы даже не знали, где она. Но ее бы все равно никто никогда не выпустил. Она была слишком безумна.

Двоюродная сестра… и внезапно Фэй поняла, почему, возможно, близнецы всегда оберегали Анабель. У них был пример кузины, о которой никто не заботился, и она не видела ничего, кроме унылых одинаковых стен. Вряд ли другие клиники веселее Хартвуд Хилла.

– Я должна спросить еще кое-что, Винсент. Если ты так боишься и не хочешь снов… и призраков, то почему не пить таблетки? Я имею ввиду, не снотворное, а другие, более сильные.

– Я пробовал, это не заканчивается ничем хорошим.

– Для тебя?

– Для всех.

С удивлением Фэй посмотрела на Винсента, но тот смотрел на огонь в камине и, как ни странно, продолжал:

– Для меня мир просто становится плоским и серым, я как будто перестаю существовать. Но через какое-то время это влияет и на Рика. Понимаешь, – Винсент замялся, – мы с ним близнецы, братья, лучшие друзья… единое целое. Мы не отделимы. А эти таблетки означают, что мы с ним потеряем друг друга.

– Эгоистично.

– Да. Но и Рика это убьет.