– Гм, – Винсент задумался, и его взгляд снова упал на блокнот. – А можешь поискать информацию о другом человеке? Доктор Эдуард Стивенсон.
– Он тоже пропал?
– Если бы. И он живее всех живых. Но я хочу знать все детали о нем, абсолютно все. Кем были его родители, есть ли у него братья-сестры. Кажется, у него была первая жена, они развелись очень давно. Найди ее. Лиллиан была его второй женой.
– Дети от одного из браков?
– Нет. Уж это бы Винни знал.
В глазах Софии прочиталось такое недоумение, что Винсент мог не сомневаться, никакого Винни она не знает – и работает слишком недавно, чтобы уметь не демонстрировать свои эмоции.
– И еще кое-что, София.
– Найти какого-нибудь мертвеца, мистер Уэйнфилд?
– Нет, отнеси моему брату вот эти бумаги. Он и так ждал их еще вчера.
И это было основной причиной, почему Винсент ни за что бы не хотел передавать их лично. Но София забрала папу с бумагами и вышла из кабинета.
Продолжать читать дневник Винсенту не хотелось, желания работать было еще меньше. Поднявшись, он размял затекшие плечи и открыл жалюзи на окне – уже достаточно стемнело, чтобы чувствительные глаза Винсента не ощущали света. Он любил сумерки – то мутное время, когда солнце уже не грело, но и ночные огни еще не успели расцвести.
Винсент сам не мог точно объяснить причину, но от дневника Лиллиан у него невольно мурашки шли по телу. Милая комната в доме Стивенсона перестала казаться милой. И Винсент был уверен, если он увидит эти злосчастные цветочки узора сейчас, то они покажутся мрачными.
У него не выходил из головы разговор с Фредериком в той комнате. Куда бы могла пойти Лиллиан? Она не знала ничего больше и никого больше. Некуда ей было уходить. Особенно учитывая, что она была маленькой, когда умерла ее мать, а Леонард собственным-то детям не уделял много внимания. Но у близнецов были они сами. А у Лиллиан – только замкнутые клиники, психушки и дождь на стекле.
Поэтому Винсент был уверен, что она сбежала от Стивенсона. Но куда она могла пойти? Она не просто не знала никого, она даже толком жизни-то не знала. А если она от кого-то и пряталась, то от кого? От Стивенсона? Или от своих призраков?
Дверь раскрылась, и Винсент обернулся, чтобы отчитать Софию (а он был уверен, что Алессандра никогда не позволит себе входить без стука). В дверях кабинета действительно стояла София, но выражение ее лица не располагало к вопросам. Винсент даже не мог сходу решить, испуганное оно или растерянное.
– Винсент, твой брат… тебе лучше самому поговорить с ним.
Не став дослушивать, Винсент прошел мимо Софии, только остановился, чтобы уточнить «где?». Когда же он подходил к залу для совещаний, то услышал Фредерика еще издалека. Перед дверью мялась его испуганная секретарша, но не решалась заходить внутрь. Да и мало кто хотел бы – в коридоре хорошо было слышно, как Фредерик на кого-то кричит.
Даже Винсент невольно помедлил перед дверью. Насколько он помнил, в последний раз Фредерик кричал на Анабель, и тогда был серьезный повод. А до этого… в школе? Когда его напарник не сделал свою часть выданного задания, и они провалили работу, которую Фредерик предвкушал неделю.
Толкнув дверь, Винсент вошел в комнату для совещаний. Как раз в тот момент, когда четверо или пятеро сидящих за столом были готовы провалиться сквозь землю. Фредерик стоял перед ними, уперев руки в стол и, похоже, был не доволен. Очень недоволен.
Винсент не собирался выяснять, что происходит. Он просто подошел к Фредерику и положил ему руку на плечо. Тот выпрямился, и, похоже, был готов закричать и на брата. Но Винсент невозмутимо сказал:
– Успокойся, Рик.
Повернувшись к сидящим, Винсент кивнул:
– А вы идите.
Когда они торопливо выскочили из зала, Фредерик все еще стоял, смотря на Винсента, а тот покачал головой:
– Если они не уволятся, то станут образцовыми сотрудниками. Просто чтобы больше тебя не злить. Что случилось?
– Я… по правде говоря, сам не знаю, что на меня нашло.
Голос Фредерика звучал хрипловато, хотя уже спокойно. По крайней мере, он больше не пытался кричать.
– Садись, – Винсент заставил его сесть на пластиковый стул, – выпей водички и успокойся. А я сделаю свет поменьше, пока у меня глаза не вытекли.
Он действительно покинул свой кабинет так стремительно, что не успел захватить темные очки, и теперь яркие лампы под потолком комнаты совещаний нестерпимо жгли. Приглушив свет, Винсент вздохнул с облегчением и поморгал, ожидая, пока глаза придут в норму. После этого он набрал в кулере воды и подал Фредерику пластиковый стаканчик. Тот принял его без возражений.
– По мне, так не все так ужасно, – Винсент кивнул на график на бумаге.
Фредерик покрутил стаканчик в руках, не поднимая головы.
– Ты прав. Но я так разозлился.
– Придется выдать им премию. Ты спал сегодня?
– Не особенно.
– Я так понимаю, призраки и тебя продолжают беспокоить?
Фредерик кивнул.
– Но ты так и не видишь ничего определенного?
– Нет. Только какие-то неясные сны, видения, шепоты…
– Если их игнорировать, они не исчезнут. Уж поверь мне. Но для начала стоит поспать. Ложись.
– Что, прямо здесь?
– Не здесь, а вон там, – Винсент кивнул в сторону дивана. – Зачем-то же он здесь стоит.
– Но рабочий день еще не закончен…
– Для тебя – закончен. Сюда все равно никто не рискнет зайти в ближайшее тысячелетие.
Фредерик не стал возражать. Поставив пустой пластиковый стаканчик на стол, он поднялся и замер в растерянности. Но Винсент ненавязчиво подтолкнул его к дивану. А когда тот улегся, Винсент сам сел на пол, облокотившись спиной на диван. Так что его голова лежала рядом с головой Фредерика.
Но Винсент спать не собирался. Он слушал дыхание брата и смотрел на безликий офисный потолок. И думал, что здесь не хватает приклеенных звезд.
Кросби ощущал некоторую ответственность за происходящее, поэтому не мог не зайти к братьям, прежде чем уйти. Они оба сидели в гостиной и пили кофе, но Кросби не знал, они действительно молчали до его прихода, или прекратили разговоры из-за него.
– Ну, все готово почти что, – сказал Кросби.
Фредерик кивнул, как будто ожидал. И спросил:
– Анабель тоже собралась?
– Конечно.
– Она не зайдет попрощаться?
– Если вы хотите.
– По правде говоря, нет. Хотя до сих пор не считаю ваш отъезд хорошей идеей.
Они обсуждали все раньше, но Фредерик как не был уверен, так и сейчас его явно одолевали сомнения. Хотя еще пару дней назад Кросби сказал, что пора ему прекратить пользоваться гостеприимством Уэйнфилдов, и пора уже съехать. Но вместо того, чтобы снимать номер в отеле, Кросби быстро нашел собственную квартиру. В которую вместе с ним уезжала и Анабель.
– Да брось, Рик, – Винсент облокотился на спинку дивана позади сидящего брата. – Отпусти ее.
– Наверное, ты прав.
– Конечно, прав. Хватит опекать Ани, она давно не маленькая.
– Это уж точно.
– Позволь ей совершать свои ошибки – и отвечать за них.
У Кросби создалось впечатление, что он слышит разговор, который до того неоднократно происходил между близнецами, теми или иными словами, но с одинаковым смыслом. Он не стал ничего говорить, но знал, что Винсент еще до того попрощался с Анабель. Фредерик этого делать не стал.
Тем временем, Винсент выпрямился и посмотрел на Кросби:
– Как продвигаются твои дела?
– Ну, отец устроил скандал, когда я заявил, что не собираюсь возвращаться в Америку. Я нашел нескольких инвесторов, но пока переговоры с ними продолжаются. И я все больше размышляю о той идеей, которую предлагал ты, Винс.
– Которую? Открыть бар или порножурнал?
– Как бы не привлекала меня мысль о втором – все-таки первое.
– Иногда ты выражаешься так, будто мы тоже инвесторы, которых надо запутать.
– Эй, я никого не путаю.
Винсент поднял обе руки, как будто признавая, что ничего такого он не имел ввиду.
– Как бы то ни было, – сказал он, – я рад, что ты остаешься в Лондоне.
– Главное, не зови меня охотиться за призраками.
– Уж как пойдет.
Кросби еще некоторое время пробыл в гостиной, но Винсент явно думал о чем-то другом и был рассеян, а Фредерик предпочитал молчать, даже не изображая, что участвует в разговоре, или тот его волнует. В какой-то момент он вздрогнул и посмотрел на Кросби таким странным взглядом, что Линдону стало не по себе. Он даже не сразу понял, что Фредерик смотрит вовсе не на него, а за него.
Но когда Кросби обернулся, он не увидел ничего, кроме пустого и темного коридора. Он не стал спрашивать.
– Он тоже пропал?
– Если бы. И он живее всех живых. Но я хочу знать все детали о нем, абсолютно все. Кем были его родители, есть ли у него братья-сестры. Кажется, у него была первая жена, они развелись очень давно. Найди ее. Лиллиан была его второй женой.
– Дети от одного из браков?
– Нет. Уж это бы Винни знал.
В глазах Софии прочиталось такое недоумение, что Винсент мог не сомневаться, никакого Винни она не знает – и работает слишком недавно, чтобы уметь не демонстрировать свои эмоции.
– И еще кое-что, София.
– Найти какого-нибудь мертвеца, мистер Уэйнфилд?
– Нет, отнеси моему брату вот эти бумаги. Он и так ждал их еще вчера.
И это было основной причиной, почему Винсент ни за что бы не хотел передавать их лично. Но София забрала папу с бумагами и вышла из кабинета.
Продолжать читать дневник Винсенту не хотелось, желания работать было еще меньше. Поднявшись, он размял затекшие плечи и открыл жалюзи на окне – уже достаточно стемнело, чтобы чувствительные глаза Винсента не ощущали света. Он любил сумерки – то мутное время, когда солнце уже не грело, но и ночные огни еще не успели расцвести.
Винсент сам не мог точно объяснить причину, но от дневника Лиллиан у него невольно мурашки шли по телу. Милая комната в доме Стивенсона перестала казаться милой. И Винсент был уверен, если он увидит эти злосчастные цветочки узора сейчас, то они покажутся мрачными.
У него не выходил из головы разговор с Фредериком в той комнате. Куда бы могла пойти Лиллиан? Она не знала ничего больше и никого больше. Некуда ей было уходить. Особенно учитывая, что она была маленькой, когда умерла ее мать, а Леонард собственным-то детям не уделял много внимания. Но у близнецов были они сами. А у Лиллиан – только замкнутые клиники, психушки и дождь на стекле.
Поэтому Винсент был уверен, что она сбежала от Стивенсона. Но куда она могла пойти? Она не просто не знала никого, она даже толком жизни-то не знала. А если она от кого-то и пряталась, то от кого? От Стивенсона? Или от своих призраков?
Дверь раскрылась, и Винсент обернулся, чтобы отчитать Софию (а он был уверен, что Алессандра никогда не позволит себе входить без стука). В дверях кабинета действительно стояла София, но выражение ее лица не располагало к вопросам. Винсент даже не мог сходу решить, испуганное оно или растерянное.
– Винсент, твой брат… тебе лучше самому поговорить с ним.
Не став дослушивать, Винсент прошел мимо Софии, только остановился, чтобы уточнить «где?». Когда же он подходил к залу для совещаний, то услышал Фредерика еще издалека. Перед дверью мялась его испуганная секретарша, но не решалась заходить внутрь. Да и мало кто хотел бы – в коридоре хорошо было слышно, как Фредерик на кого-то кричит.
Даже Винсент невольно помедлил перед дверью. Насколько он помнил, в последний раз Фредерик кричал на Анабель, и тогда был серьезный повод. А до этого… в школе? Когда его напарник не сделал свою часть выданного задания, и они провалили работу, которую Фредерик предвкушал неделю.
Толкнув дверь, Винсент вошел в комнату для совещаний. Как раз в тот момент, когда четверо или пятеро сидящих за столом были готовы провалиться сквозь землю. Фредерик стоял перед ними, уперев руки в стол и, похоже, был не доволен. Очень недоволен.
Винсент не собирался выяснять, что происходит. Он просто подошел к Фредерику и положил ему руку на плечо. Тот выпрямился, и, похоже, был готов закричать и на брата. Но Винсент невозмутимо сказал:
– Успокойся, Рик.
Повернувшись к сидящим, Винсент кивнул:
– А вы идите.
Когда они торопливо выскочили из зала, Фредерик все еще стоял, смотря на Винсента, а тот покачал головой:
– Если они не уволятся, то станут образцовыми сотрудниками. Просто чтобы больше тебя не злить. Что случилось?
– Я… по правде говоря, сам не знаю, что на меня нашло.
Голос Фредерика звучал хрипловато, хотя уже спокойно. По крайней мере, он больше не пытался кричать.
– Садись, – Винсент заставил его сесть на пластиковый стул, – выпей водички и успокойся. А я сделаю свет поменьше, пока у меня глаза не вытекли.
Он действительно покинул свой кабинет так стремительно, что не успел захватить темные очки, и теперь яркие лампы под потолком комнаты совещаний нестерпимо жгли. Приглушив свет, Винсент вздохнул с облегчением и поморгал, ожидая, пока глаза придут в норму. После этого он набрал в кулере воды и подал Фредерику пластиковый стаканчик. Тот принял его без возражений.
– По мне, так не все так ужасно, – Винсент кивнул на график на бумаге.
Фредерик покрутил стаканчик в руках, не поднимая головы.
– Ты прав. Но я так разозлился.
– Придется выдать им премию. Ты спал сегодня?
– Не особенно.
– Я так понимаю, призраки и тебя продолжают беспокоить?
Фредерик кивнул.
– Но ты так и не видишь ничего определенного?
– Нет. Только какие-то неясные сны, видения, шепоты…
– Если их игнорировать, они не исчезнут. Уж поверь мне. Но для начала стоит поспать. Ложись.
– Что, прямо здесь?
– Не здесь, а вон там, – Винсент кивнул в сторону дивана. – Зачем-то же он здесь стоит.
– Но рабочий день еще не закончен…
– Для тебя – закончен. Сюда все равно никто не рискнет зайти в ближайшее тысячелетие.
Фредерик не стал возражать. Поставив пустой пластиковый стаканчик на стол, он поднялся и замер в растерянности. Но Винсент ненавязчиво подтолкнул его к дивану. А когда тот улегся, Винсент сам сел на пол, облокотившись спиной на диван. Так что его голова лежала рядом с головой Фредерика.
Но Винсент спать не собирался. Он слушал дыхание брата и смотрел на безликий офисный потолок. И думал, что здесь не хватает приклеенных звезд.
Кросби ощущал некоторую ответственность за происходящее, поэтому не мог не зайти к братьям, прежде чем уйти. Они оба сидели в гостиной и пили кофе, но Кросби не знал, они действительно молчали до его прихода, или прекратили разговоры из-за него.
– Ну, все готово почти что, – сказал Кросби.
Фредерик кивнул, как будто ожидал. И спросил:
– Анабель тоже собралась?
– Конечно.
– Она не зайдет попрощаться?
– Если вы хотите.
– По правде говоря, нет. Хотя до сих пор не считаю ваш отъезд хорошей идеей.
Они обсуждали все раньше, но Фредерик как не был уверен, так и сейчас его явно одолевали сомнения. Хотя еще пару дней назад Кросби сказал, что пора ему прекратить пользоваться гостеприимством Уэйнфилдов, и пора уже съехать. Но вместо того, чтобы снимать номер в отеле, Кросби быстро нашел собственную квартиру. В которую вместе с ним уезжала и Анабель.
– Да брось, Рик, – Винсент облокотился на спинку дивана позади сидящего брата. – Отпусти ее.
– Наверное, ты прав.
– Конечно, прав. Хватит опекать Ани, она давно не маленькая.
– Это уж точно.
– Позволь ей совершать свои ошибки – и отвечать за них.
У Кросби создалось впечатление, что он слышит разговор, который до того неоднократно происходил между близнецами, теми или иными словами, но с одинаковым смыслом. Он не стал ничего говорить, но знал, что Винсент еще до того попрощался с Анабель. Фредерик этого делать не стал.
Тем временем, Винсент выпрямился и посмотрел на Кросби:
– Как продвигаются твои дела?
– Ну, отец устроил скандал, когда я заявил, что не собираюсь возвращаться в Америку. Я нашел нескольких инвесторов, но пока переговоры с ними продолжаются. И я все больше размышляю о той идеей, которую предлагал ты, Винс.
– Которую? Открыть бар или порножурнал?
– Как бы не привлекала меня мысль о втором – все-таки первое.
– Иногда ты выражаешься так, будто мы тоже инвесторы, которых надо запутать.
– Эй, я никого не путаю.
Винсент поднял обе руки, как будто признавая, что ничего такого он не имел ввиду.
– Как бы то ни было, – сказал он, – я рад, что ты остаешься в Лондоне.
– Главное, не зови меня охотиться за призраками.
– Уж как пойдет.
Кросби еще некоторое время пробыл в гостиной, но Винсент явно думал о чем-то другом и был рассеян, а Фредерик предпочитал молчать, даже не изображая, что участвует в разговоре, или тот его волнует. В какой-то момент он вздрогнул и посмотрел на Кросби таким странным взглядом, что Линдону стало не по себе. Он даже не сразу понял, что Фредерик смотрит вовсе не на него, а за него.
Но когда Кросби обернулся, он не увидел ничего, кроме пустого и темного коридора. Он не стал спрашивать.