– Слышь, магик, давай быстрее! – вдруг взвизгнул Дженго. – Совсем хреново. Бабы какие-то за вами стоят! Зенки вылупили!

– Уже не спасти. Он видит гиан. Он переходит, – выдохнула Альба.

– Говори, где искать кузнеца! – Марис тряхнул Дженго.

– Спаси меня, магик! – захрипел Дженго.

– Где его искать?! – взревел Марис.

Дженго уже не разбирал слов, обращённых к нему. Из его горла вырвался очередной хрип. Он судорожно вцепился в Мариса одной рукой, другой вытащил какой-то свёрток из-за пазухи.

– Во…Возьми. Спаси! Я не хочу…

Он замолчал. Глаза закатились, руки безвольно опустились. Марис начал тормошить разбойника.

– Да чтоб тебя! – выругался он. – Собака, сдох в самый неподходящий момент.

В свёртке, выпавшем из руки мёртвого разбойника, Сергос узнал свой кошель. Марис оставил бессмысленные попытки растолкать бандита и тоже обратил внимание на свёрток.

– Что это он мне пихал?

Марис поднял кошель и принялся рассматривать.

– Это мой. Там были…

– Сапфиры, – потрясённо пробормотал Марис.

Он успел распустить мешочек и высыпал камни на ладонь.

– Верно, на ярмарке хотел загнать, вот и таскал с собой, – он пересчитал камни, – Тринадцать. Ни одного не продал, – Марис нервно расхохотался.

Сергос подошёл к Марису и принял из его рук камни. Гианы подтянулись ближе. Сергос направился к ним.

– Я возвращаю ваше сокровище, – обратился он к той гиане, что говорила с ними.

Существо долго всматривалось в его лицо, потом отрицательно повертело головой.

– В этом нет смысла. Их касался человек, они для нас теперь бесполезны. Мать говорит, чтоб вы оставили их себе.

– Мать говорит? – удивился Сергос.

Гиана кивнула.

– Мать смотрит нашими глазами и видит всё, что видим мы. Она ждёт вас в своих чертогах. Она откроет вам туманные тропы вслед за той, с которой вы бились. Мать говорит, теперь так должно.

– Похоже, приглашение придётся принимать, – вступил в разговор Марис. – Нам нужно найти Чёрную. Она делает браслеты!

– И она знает что-то о моем отце, – добавила Альба. – Вдруг ей известно, что с ним случилось.

– Кстати, да, – кивнул Марис. – Нам нужно её найти. Если Мать гиан готова нам в этом помочь, стало быть надо почтить её своим визитом. Я так считаю. Сергос?

У Сергоса голова шла кругом от водоворота событий, в который их затянуло. Почти прогулочная поездка превращалась, уже превратилась, в опасное путешествие, исход которого с каждым мгновением становился все более туманным. Идти с гианами было откровенно страшновато, и Сергос не стыдился этого чувства. Не боятся только глупцы, которые не могут оценить возможных опасностей, и те, кому нечего терять. Он не относился ни ко вторым, ни, без лишней скромности, к первым. Но то, что произошло с Альбой, не было случайностью. И эти чудовищные браслеты. Чёрную нужно было найти.

– Мы пойдём с вами, – наконец сказал Сергос. – Я только разберусь со своими людьми.

– Мы подождём, человече, – отозвалась гиана.

Двоих оставшихся в живых наёмников Сергос на месте боя с разбойниками так и не нашёл. В первые несколько мгновений он подумал о самом худшем, но среди обескровленных тел их не было. Лошадей не было тоже.

Что ж, он всё равно бы не стал брать их с собой. Остаётся только надеяться, что они благополучно выберутся из леса.

Тело Винса сожгли в наспех сооружённом из сухих веток погребальном костре, отдав командиру наёмников последние почести. Сергос не решился спросить у Альбы, что она сделала с последним выдохом Винса, но внутренне он понимал, что наёмник отдал свою жизнь дважды.

– Мы готовы, – сообщил Сергос гианам.

Одной рукой он сжимал руку Альбы, другой – Мариса. Как-то очень по-детски, но так было спокойнее.

Гианы снова выстроились кругом, и живой туман поглотил Существ и людей.






Глава восьмая

Тёмная руда




Ночью случились первые заморозки.

Здесь, в Черногорье, зима вступала в свои права всегда намного раньше, чем на равнине, но в этот раз всё же слишком рано. Трава, ещё зелёная, хоть и потускневшая, деревья, листья которых едва начали желтеть, стены бревенчатого дома, что укрылся в тени склона от ветра, – всё было покрыто инеем. Снежные кристаллы искрились и переливались в рассветных лучах солнца, показавшегося из-за горы.

На крыльце дома стояла светловолосая женщина. Она была крупной, рослой, но при этом её фигура была не лишена приятных округлостей. Женщина появилась, едва небо начало светлеть. Было до неприятного свежо, дыхание оборачивалось облачками пара, а нежданный холод всё норовил проникнуть под шерстяную накидку, в которую она зябко куталась, но женщина не торопилась уходить в дом. Она внимательно смотрела в сторону дороги, идущей с гор.

Женщину звали Натлика и она ждала возвращения своего мужа. Старая штольня, находившаяся ниже по склону, окончательно истощилась, и Ивон, муж Натлики, отправился на поиски новых месторождений руды. Благо, в этих горах было много заброшенных выработок и ещё больше нетронутых пещер, где горные породы залегали неглубоко, и их добыча была делом сравнительно простым, доступным горняку-единоличнику. Ивон добывал руду, выплавлял из неё металл, ковал изделия в своей кузне, продавал их на ярмарках и этим жил. Он производил немного, но был мастером своего дела, поэтому его изделия высоко ценились. Ему одинаково хорошо удавалось и оружие, и украшения, и какие-то хозяйственные мелочи.

Черногорье формально являлось частью княжества Лих, но в действительности было ничейной землёй, потому что княжества Лих как такового больше не существовало. Последний законный князь Лиха умер, не оставив прямых наследников. Вдове князя какое-то время удавалось удерживать власть, но потом все же разгорелась междоусобица и предательский кинжал под ребро снял проблему наличия княгини. Самопровозглашённые князьки сменяли один другого, а княжество меж тем приходило в упадок. Междоусобица постепенно сошла на нет, но к этому времени Лих был разорён. На его земли, и на богатое рудами Черногорье в том числе, никто из соседей не претендовал – у Штольма было достаточно своих месторождений и внутренних проблем, а богатый, благополучный, золотой Гарден и вовсе мало интересовала экспансия. Лих распался на кучку самостоятельных поселений, горные выработки опустели, зато люди вроде Ивона получили огромную свободу действий. Теперь все месторождения Черногорья были к его услугам, и никакой десятины князю. Князя-то нет.

Как ни странно, Натлике тоже нравилось жить в этой глуши. Она помогала Ивону в кузне, занималась хозяйством и, если бы не тайна, которая омрачала всё её существование и вынуждала лгать мужу, она могла бы назвать себя очень счастливой.

Натлика была магом. И сколько себя помнила, скрывала это.

Когда Сила проявила себя впервые, благо, это случилось без посторонних, родители сказали маленькой Натлике, что она проклята и должна приложить все усилия, чтобы никто не узнал о проклятии. И Натлика, послушная дочь, чётко выполняла наказ родителей, ничем себя не выдавая, все время гася в себе искру магии. Искра сопротивлялась, разгораясь огнём и терзая, но воля отличала Натлику ещё с детства и она справлялась с собой.

Хуже было с тем, что она видела вокруг. Существа. По большей части они сторонились людей и не причиняли вреда, если их не трогали, но были и исключения. Однажды ей пришлось просто стоять и смотреть, как ундины утаскивали соседского мальчика, с которым она дружила, под воду. Она чувствовала, что ей достаточно приказать и они его отпустят, но не сделала ничего. Существ видят только проклятые. Приказывать существам могут только проклятые. А она проклятой быть не хотела. Даже случайно увиденная тень ящерки в огне или зависший в воздухе дух заставляли Натлику трястись от страха выдать себя. Это было ещё одной причиной того, что ей нравилось Черногорье. Здесь Существ почти не водилось, огонь был просто огнём, вода – водой, а в лесах нужно было опасаться только зверья. Удивительно, учитывая, что горы, леса и пещеры были излюбленным местом обитания Существ.

Шаги Ивона она услышала гораздо раньше, чем увидела его самого. Рванулась с места, выбежала на дорогу, так же резко остановилась, оправила одежду, волосы и уже более спокойным шагом пошла навстречу мужу, вышедшему из-за поворота.

– Ты так долго, я волновалась, – Натлика прильнула к нему.

Ивон похлопал её по спине свободной рукой, на накидке остался грязный след. Другой рукой он придерживал заплечный мешок, набитый чем-то тяжёлым.

– Да ушёл далеко. Гору почти обошёл, и там пещера. Интересная такая: насквозь гору пробивает. Я её всю прошёл и вышел вот тут, совсем рядом, – он махнул рукой в сторону гор. – Как сразу не увидел вход с этой стороны, понять не могу. Но сходил не зря, – он чуть повернулся, демонстрируя ей мешок, – я такой руды не видел никогда, вообще ни на что не похожа. Посмотрим, что из неё выплавится.

– Покажи, – Натлика потянулась к мешку.

– Успеешь ещё, – Ивон отстранился от неё. – Покорми меня лучше, голодный как зверь.

– Ой, да, конечно, пойдём скорее.

Закончив с едой, Ивон забил трубку и закурил. Табак из Тореса был дорог, но Ивон вполне мог себе его позволить. На каждой ярмарке он обязательно закупался им впрок, никогда не позволяя своим запасам истощиться. Ароматный дым окутал его, принеся с собой приятную расслабленность. Ивон затягивался, выпускал колечки дыма и наблюдал за женой, хлопочущей по дому. Их взгляды встретились, он несколько раз хлопнул по коленке, поманил Натлику к себе.

– Ох, и хорошая ты у меня баба!

Ивон по-хозяйски её ощупал, притянув к себе и не выпуская трубку изо рта.

– Иди, ложись, я сейчас приду, – он шлёпнул её по заду и расхохотался её смущённому «Ой».

Взял он её быстро, толком не раздеваясь, лишь приспустив свои штаны да задрав её сорочку. Удовлетворившись, он уткнулся в её пышную грудь и почти сразу же уснул. Натлика любовно погладила его по голове, что-то промурлыкала себе под нос и тоже провалилась в сон.

Проснулась она поздним вечером. Ивона рядом не было. Смекнув, что он в кузне, она быстро оделась и направилась туда.

Снаружи заметно похолодало, поднявшийся ветер нёс с гор снежную крупу. Луна уже взошла и была сегодня тёмно-красной. Натлику охватило смутное беспокойство.

Горячий воздух кузни пахнул ей в лицо, когда она вошла. Ивон был там. Натлика ожидала, что внезапная тревога её отпустит, когда она увидит мужа, но этого почему-то не произошло.

– О, хорошо, что ты пришла! – муж её заметил. – Как раз хотел идти за тобой. Иди, смотри, что я сделал.

Натлика двинулась к нему. У Ивона в руках была какая-то небольшая, блестящая в отсветах огня печи, вещица. Но прежде, чем Натлика подошла к нему на достаточное расстояние, чтобы рассмотреть то, что он держал в руках, её внимание привлёк кусок руды, лежащий на рабочем столе.

Чёрный камень, блестящий, нет, скорее слегка мерцающий своим собственным светом. Он, действительно, был не похож ни на что. Разве что на осколок звёздного неба. Натлика, будто заворожённая, потянулась к нему, коснулась.

Она с трудом смогла удержать крик, сдавивший её горло. Руда была полна проклятой силы. Источала её. Сама была окаменевшей силой. И она наполняла Натлику, проникая в кончики пальцев, разносясь по телу.

Каким-то нечеловеческим усилием воли Натлика отдёрнула руку. Огонь горел под её кожей, бежал по жилам, заполнял собой все её естество. Голос Ивона донёсся до неё откуда-то издалека. Сама она не могла вымолвить ни слова.

– Чего ты так уставилась-то на эту руду? Комок породы. Вот, смотри, что может сделать из этой грязи мастер!

Ивон выставил вперёд руку и на раскрытой ладони Натлика увидела изящный браслет тёмного металла.

Она с ужасом поняла, что Ивон собирается надеть его ей на руку. Немота отпустила её, но было уже поздно.

– Нет! Не надевай это на меня! Огонь! – заверещала она за мгновение до того, как браслет сомкнулся на её руке.

И – пламя, сжигавшее её все годы, потухло.