Как только они расселись за столом, Лещинский положил на столешницу серебряную монету, украшенную сложным символом. Алхимик нахмурил брови: знак излучал особую энергию.

– Рассказывайте, – сказал Рудницкий.

– Из-за присутствия в монете металла после трансмутации она очень восприимчива к магическим процедурам, – начал Лещинский. – К сожалению, заклинаний, что идентифицируют алхимическое серебро, тут недостаточно, поскольку эти конкретные чары невозможно контролировать, и они обнаруживают даже самое маленькое количество металла после трансмутации. Однако имеется другой вариант: формула, распознающая символ силы. Предложенный мною способ является самым простым и увеличивает визуальную привлекательность предмета, на который нанесена.

Алхимик кивнул: монета блестела как зеркало и притягивала взгляд почти гипнотически.

– Таким образом, наша монета будет полностью защищена от подделки, – продолжил Лещинский. – Конечно, можно изменить пропорции металла, но никто, кроме адепта, не сможет нанести этот символ. Вся процедура требует не только чеканки, но и использования слова силы.

– Сколько адептов может знать это слово?

– Трудно сказать. Из того, что мне известно, на территории нашего государства таких пятеро, – ответил Лещинский.

– Значит, этот символ не настолько распространенный, но и не слишком редкий?

– Ну да.

– Это заклинание обнаруживает все символы силы или только этот конкретный?

– Все. Но никто не станет использовать другой символ. Если не считать связанных с этим проблем, они будут выглядеть совсем по-другому и не украсят монету. Это будет заметно невооруженным глазом!

– Насколько сложное это заклинание идентификации?

Лещинский, закусив губу, уставился в потолок.

– Среднего уровня, – сказал он после недолгих раздумий. – Обычный человек не справится с этим заклинанием, а вот маг запросто. Даже посредственный.

– Банки не согласятся оценивать монеты по ощущениям, на вид. Не в нынешней ситуации.

– Им и не нужно будет, – вмешался Вилланова. – Они наймут магов. В Варшаве их сейчас больше пяти сотен. А банков только чуть больше десятка.

Рудницкий поднял монету. На обратной стороне монеты был изображен орел в короне и надпись: «Польша».

– Чья это идея? – резко спросил он. – Почему не «Варшавская республика»?

– Это только тестовый образец, – оправдывался Лещинский. – Однако я считаю, что мы не должны отказываться от наших корней. Если мы разместим на монетах «Варшавская республика», все подумают, что мы не стремимся к большему.

– Каких «наших корней»?! – рявкнул алхимик. – Со времен польско-литовской унии ситуация немного изменилась!

– Я имел в виду польские этнические территории.

Вилланова нервно поправил галстук, обеспокоенный витавшей в воздухе ссорой, но Рудницкий успокоил его усталым жестом.

– Может, вы и правы, – произнес он. – В этом однозначно что-то есть. Но так или иначе насчет названия государства, какое будет на монете, будут решать политики. Господа, поздравляю вас, похоже, вы справились с этой проблемой!

– Мы справились, – несмело поправил его Вилланова. – Это была ваша идея, мы ее только доработали.

– Вы понимаете, что этот способ нужно запатентовать? – спросил Рудницкий. – Если у нас все получится, этим захотят воспользоваться и другие государства.

Лещинский молча кивнул.

– Господин Вилланова, приготовьте все необходимые документы, – распорядился алхимик. – Сколько вам нужно времени?

– День-два, поскольку я уже позволил себе приготовить черновик патентной заявки. Как вы это видите?

Рудницкий закашлялся, маскируя смех: по-видимому, оба молодых человека размышляли над тем, присвоит ли он себе это открытие или поделится с ними славой.

– Составьте заявку от имени нашей троицы на равных правах, – решил он. – Фамилии подайте в алфавитном порядке.

– Но наш вклад не может сравниться с вашим, – слабо возразил Лещинский.

– Позвольте мне это решать. И еще: я думаю, что в будущем наш патент принесет большую прибыль, однако я хотел бы продать его нашему правительству за символический рубль. Как вам это?

Вилланова сразу же кивнул, Лещинский мгновение колебался, но также согласился с румянцем стыда на щеках.

– Господин Лещинский, вы не могли бы мне составить компанию по дороге в отель?

– Конечно.

«Я становлюсь настоящим бизнесменом, – подумал Рудницкий, – коль могу заметить возможности даже в такой ситуации. Кто знает, может, скоро я стану настоящим отельным магнатом? Если доживу…»






* * *


Несколько первых минут прошли в молчании. Лещинский ждал, пока алхимик начнет разговор. Однако Рудницкий не спешил, предпочитая незаметно понаблюдать за собеседником, ведь ошибка могла дорого ему обойтись. Прежде всего он подтвердил свои первые предположения – костюм, хотя и сшит у первоклассного портного, точно не принадлежал Лещинскому, рукава были слишком длинными, а пиджак слишком обтягивал грудь молодого человека. Да и одеколон, которым пользовался друг Вилланова, был самым дешевым. Вывод? У господина Лещинского были финансовые трудности.

– Сколько вам лет? – наконец спросил алхимик.

– Двадцать три, – сразу же ответил молодой человек.

– Вы принимали участие в войне?

– Да, семнадцатый пехотный полк.

Легкий, почти незаметный прищур глаз и вертикальная морщинка между бровями говорили о том, что это не одна из любимых тем Лещинского.

– Где именно вы воевали?

– Под Радзимином.

– Звание?

– Подпоручик.

– Вы не остались в армии?

– Мне предлагали, но… – Молодой человек пожал плечами. – Я пиромаг. Но у меня слабый желудок, – добавил он с невеселой ухмылкой.

– Я так понимаю, что военная карьера не является пределом ваших мечтаний?

– Точно нет.

– Но если бы было нужно, вы встали бы на оборону Варшавы?

В этот раз Лещинский думал дольше, но наконец неохотно кивнул.

– А что с гражданскими? Вы бы воспользовались своим талантом, чтобы защитить их? В ситуации серьезной угрозы?

Впервые с момента разговора в глазах молодого человека появилось раздражение.

– Насколько серьезной?

– Ну, например, если их атакует какой-то маг или Проклятый, – спокойно пояснил Рудницкий.

– Ваше превосходительство, я не люблю предположений, – скривился Лещинский.

Под суровым взглядом алхимика он опустил глаза.

– Я буду их защищать, как любой нормальный человек, – сказал он.

– Вы работаете?

Рудницкий ожидал возмущений – парень беспокойно заерзал, а его щеки снова покраснели, – однако Лещинский не собирался возмущаться.

– Сейчас работаю… время от времени, – едва слышно пробормотал он. – Возможно, мне придется пересмотреть предложение насчет армии, у меня мама больна.

– Сколько вам предлагают? – с неподдельным интересом спросил алхимик.

– Пятьдесят рублей серебром. В месяц. Я знаю, что нигде столько не заработаю, но меня пугает перспектива убивать людей по чьему-то приказу, пусть и мотивированному. Может, у меня слабый характер или…

– Не говорите ерунды, – рявкнул на него Рудницкий. – Все с вами в порядке, просто вы еще не пришли в себя.

– Вы думаете, что это пройдет? – с сомнением спросил молодой человек.

– Пройдет, – заверил его алхимик. – После нашего наступления меня целый месяц рвало, я не мог спать, а от каждого громкого звука меня кидало в холодный пот. Сейчас все вернулось в норму. Почти все.

– Вы тоже…

– Да! И точно убил намного больше людей. И тут нечем хвастаться, – добавил он тише.

Видимое на лице Лещинского ошеломление неизвестно почему развеселило алхимика.

– Неужели я нашел праведника, который не слушает сплетен и не читает «Варшавский курьер», – пробурчал он себе под нос.

– Что?