– Выходит, дети миссис Роуленд не знают, сколько денег им достанется из наследства дяди? – удивилась Кэтрин.
– Я не задумывалась об этом… – пожала острыми плечами миссис Лофтли. – Но, пожалуй, ты права. Им придется дождаться, когда жена их дядюшки достигнет возраста, не позволяющего иметь детей, и тогда, должно быть, наследство будет поделено и обретет для них конкретные размеры. Впрочем, доподлинно это неизвестно, мисс Фридделл могла что-нибудь напутать, или стряпчие имеют какие-то определенные указания по поводу средств, которые должны достаться каждому из детей в том или ином случае.
Пространные объяснения по данному вопросу не интересовали ни ту, ни другую, и вскоре Кэти направилась в свою комнату, чтобы проверить, нет ли пятен на ее нарядном платье.
Два часа спустя она услышала сквозь толстую дверь своей спальни легкий гул, сообщивший ей о том, что гости покинули свои комнаты и направились вниз, чтобы занять свои места в экипажах, предоставленных Джоном Хартом. Миссис Роуленд оказала любезность мисс Фридделл и ее подругам, предложив место в своем экипаже, а за тетушкой Мэриан и Кэтрин должна была приехать карета сына миссис Дримлейн.
Кэти подождала, пока шум в коридоре стихнет, и тоже направилась к выходу. Перед этим она провела едва ли не целый час перед зеркалом и все же не смогла удержаться и не заглянуть в него еще раз. Ей так редко нравилось то, что она в нем видела!
Сегодня ее бледно-розовое платье, отделанное расшитой крошечными розовыми бутонами тесьмой, прекрасно сидело на похудевшей фигурке, каштановые волосы были уложены Салли с благородной простотой, как подобает настоящей леди, а блестевшие от волнения серые глаза отвлекали внимание от покрасневших щек. Кэтрин волновалась сильнее, чем за все предыдущие дни, и порой ей отчаянно хотелось, чтобы прием у миссис Райдинг поскорее остался позади и они уже катили с тетушкой Мэриан назад в Кромберри, под верную старую кровлю «Охотников и свиньи».
Глава 4
Через три часа Кэтрин думала о том же – поскорее бы вернуться домой. Она и не заметила, когда стала называть старую гостиницу «домом», наверное, с тех пор прошел уже не один месяц. А старый дом доктора в Стоунфолле теперь казался ей лишь местом, где она родилась и где живет ее отец, единственный человек во всем городке, которого она любила всей душой, а не потому, что каждому человеку полагается любить свою семью.
Кэти до сих пор боялась свою мать, но уже давно избавилась от детского восхищения братом и сестрой, красивыми, умными и подающими большие надежды. Которые оправдались, что случается отнюдь не с каждым подающим надежды отпрыском. Особенно ее раздражал Джонатан, избравший духовную стезю не по воле сердца, а из практичных соображений, как источник благ, которыми он умело пользовался. И сейчас, наблюдая за Эммелиной, Кэтрин чувствовала растущий гнев.
После обеда, когда джентльмены еще не появились в гостиной, молодая миссис Хаддон сидела на почетном месте в окружении дам, с которыми приехала из Бата, но они не выглядели ее подругами.
Мисс Беррингтон предложила свою помощь старшей мисс Райдинг и сейчас разливала вместе с ней чай. Остальные дамы не пытались вовлечь Эммелину в общую беседу, впрочем, и они, оказавшись в обществе, уже не казались кружком избранных, как это было в старой гостинице дядюшки Томаса.
Миссис Пропсон уже несколько раз оспорила утверждения мисс Фридделл, и между ними воцарилось холодное молчание. Мисс Лэмбон поддакивала подруге, но ее внимание было сосредоточено на выставленных на чайном столе пирожных и тортах. Миссис Уиллинг явно скучала и поглядывала на дверь в ожидании мужчин.
Еще до обеда тетушка Мэриан слегка подтолкнула племянницу локтем, когда гости миссис Райдинг прогуливались по галерее и беседовали в ожидании приглашения к столу. Подле миссис Уиллинг оказался старший мистер Блантвилл, известный в округе своей слабостью к женскому полу. Несмотря на скандальную семейную историю, дамы из попечительского совета были вынуждены приглашать его на благотворительные обеды и ярмарки, ведь он жертвовал бедным куда более нескромные суммы, нежели те, с которыми готова была расстаться мисс Фридделл или даже сама миссис Райдинг!
Миссис Уиллинг, должно быть, никто не просветил насчет обстоятельств, при которых мистера Блантвилла покинула первая супруга, а о его второй жене, умершей вскоре после родов гувернантке, и вовсе не принято было говорить в приличном обществе Кромберри. И миссис Уиллинг с явным удовольствием беседовала с этим джентльменом приятной наружности, готовым очаровывать ее комплиментами, если только ему удастся вставить несколько слов посреди ее милой болтовни.
Но не эта пара привлекла внимание Кэтрин, хотя она и послушалась тетушку и посмотрела в ту сторону. Куда больше ее заинтересовало поведение младшего сына миссис Райдинг, пользующегося необыкновенной популярностью у молодых леди, Гарольда Райдинга.
Миссис Райдинг встречала гостей во главе своего семейства, и Кэтрин постаралась укрыться от ее требовательного взгляда за спиной миссис Трилл, владелицы самой большой в Кромберри модной лавки. Кэти с привычной досадой наблюдала, как переглядываются дочери и сын миссис Райдинг, разглядывая нарядных горожан, которые не могли похвастаться ни хорошим вкусом, ни происхождением, но отчаянно хотели если не обладать тем и другим, то хотя бы вращаться в одном кругу с теми, кто воспринимал это как данность.
За себя и свою тетушку Кэтрин могла не стыдиться, их туалеты выглядели если не самыми модными, то, по крайней мере, не вульгарными или потрепанными. Но кое-кто вызывал насмешку и у нее самой, что уж говорить о Райдингах! В такие моменты Кэти особенно сильно мучилась угрызениями совести, ведь она осуждала тех, кто думал о ближних своих точно так же, как она, но не утруждал себя, пытаясь это скрывать.
Однако же внезапно с лица Гарри Райдинга исчезла усмешка, умело приправленная толикой истинной любезности, и он чуть выдвинулся вперед и широко, искренне улыбнулся. В это время миссис Райдинг уже сердечно поприветствовала миссис Роуленд и ее брата, за ними настала очередь леди из Бата. И среди них, Кэтрин ничуть не была этому удивлена, Гарольд тотчас приметил мисс Беррингтон. Отдохнувшая после долгого путешествия Агнес выглядела сегодня еще прелестнее, чем накануне. Она казалась феей в чудесном нежно-сиреневом платье, расшитом крошечными листьями и ягодами ежевики. Едва увидев ее в этом платье в холле миссис Райдинг, Кэти подумала, что никогда не встречала девушку красивее.
Гарри Райдинг задержал мисс Беррингтон возле себя какими-то ничего не значащими приветственными словами, и следовавшим за ней двум подругам мисс Фридделл пришлось остановиться. Миссис Райдинг обернулась, чтобы узнать, из-за чего в равномерном шествии гостей образовался затор, и повнимательнее взглянула на Агнес, которую сперва, должно быть, плохо разглядела среди других, более полных, леди в пышных туалетах.
Опытный взгляд этой дамы мгновенно отметил и красоту девушки, и ее элегантное платье, и, конечно же, от нее не ускользнуло, как загорелись глаза Гарри при виде мисс Беррингтон. Она нахмурилась, давая сыну понять, что он нарушает предписанный ход вещей, и Гарольд тотчас извиняюще улыбнулся мисс Беррингтон и приветствовал других дам почти с той же сердечностью.
Агнес прошла следом за Эммелиной и другими дамами в гостиную, а Кэтрин поспешила следом, надеясь поскорее увидеться с миссис Дримлейн. Старая леди была уже здесь, и Кэти с удовольствием наблюдала за тем, как она в веселом удивлении подняла брови, разглядывая дам из Бата, столь разительно отличавшихся от членов попечительского комитета Кромберри.
Кэтрин не осмелилась подойти к миссис Дримлейн, сидевшей на диване в компании столь же почтенных леди. Рядом с ними в кресле расположился судья Хоуксли, с которым миссис Дримлейн была дружна уже много лет и которому не раз оказывала помощь своими острыми суждениями. Судья приветливо кивнул мисс Хаддон и вновь вернулся к беседе.
До обеда Кэти провела время в обществе нескольких дам и девиц из городских семей, так или иначе причастных к благотворительной деятельности мисс Фридделл и ее попечительского совета. По неписаной традиции представители родовитых семейств держались особняком от горожан, и лишь старания мисс Фридделл, викария и еще нескольких леди и джентльменов, снующих от одного кружка к другому, должны были отчасти размыть эти границы.
За обедом Кэтрин и ее тетушка разлучились со своими гостьями. Они сидели на дальнем конце огромного стола и лишь с трудом могли разобрать, что говорит миссис Райдинг, то и дело обращавшаяся к кому-нибудь из гостей с вопросом или очередным напоминанием о завтрашней лекции миссис Роуленд.
После обеда дамы заняли две сообщающиеся друг с другом парадные гостиные, и миссис Райдинг откомандировала дочерей развлекать молодых женщин и юных девушек, а сама устроилась в кресле у одного из каминов и завела беседу с будущей невесткой и ее матерью.
«Как будто других гостей не существует!» – думала Кэтрин. Ей было скучно. Она уже успела разглядеть всех дам и их туалеты, и больше всего ее мучило отсутствие в руках альбома и карандаша. Тетушка Мэриан устроилась у чайного стола поближе к мисс Лэмбон и старалась участвовать в беседе миссис Пропсон и миссис Роуленд, а Кэтрин, как ни хотелось ей подсесть к Эммелине, не осмелилась сделать это. Она задавалась вопросом, обратил ли кто-нибудь внимание на их общую фамилию. Кэтрин не была уверена, что родство с племянницей владельцев гостиницы не повредит Эммелине в глазах этих самоуверенных дам.
Похоже, не одна Кэти скучала в роскошной гостиной миссис Райдинг. Другие гостьи, покончив со сплетнями, начали нетерпеливо поглядывать в сторону дверей в ожидании джентльменов. Кто-то вполголоса выразил сожаление, что миссис Райдинг не пригласила хотя бы парочку скрипачей, чтоб можно было потанцевать, а кто-то уже откровенно зевал, прикрывая рот веером или просто ладонью.
Лишь мисс Фридделл выглядела бодрой и воинственной, как обычно. Она как будто считала себя ответственной за сегодняшний прием, ведь это она пригласила на ежегодное заседание дам из Бата и получила их согласие. О том, что это миссис Райдинг осчастливила Кромберри визитом миссис Роуленд, мисс Фридделл, кажется, позабыла напрочь.
К Кэтрин подсели две юные особы, приехавшие сюда вместе с маменьками, как и опасалась миссис Райдинг. Увы, они не могли заинтересовать беседой даже Кэтрин, не говоря уж о джентльменах вроде Гарри Райдинга, ради которого, несомненно, эти девицы и позволили своим батюшкам отдохнуть у домашнего очага, подобно дядюшке Томасу. Болтовня их повторяла разговоры матушек, и Кэти скоро перестала их слушать, сожалея, что не может подойти к миссис Дримлейн, которая, кажется, задремала в уютном кресле, устроившись подальше от мисс Фридделл.
Наконец-то, наконец-то явились джентльмены! Кажется, миссис Райдинг незаметно приказала одному из лакеев намекнуть своему старшему сыну, выступавшему в роли хозяина дома, что дамы скучают и уже попросту не могут смотреть на пирожные и запеченные яблоки.
Мистер Блантвилл тотчас устремился к миссис Уиллинг, возле которой по случайному стечению обстоятельств оказалось свободное местечко. Гарри Райдинг с приветливой, но равнодушной улыбкой оглядел гостиную и без дальнейших проволочек направился к чайному столу, чтобы попросить чашку чая у мисс Беррингтон. Другие джентльмены нашли себе компанию сообразно своему вкусу или же долгу – кто-то собирался отдать должное десертам, а кто-то – уделить внимание супруге или хорошенькой юной леди, недостатка в которых не наблюдалось.
Как и следовало ожидать, среди приглашенных мужчин почти не было горожан, а джентльмены, разумеется, заняли место в своем привычном кругу. И городские девицы в очередной раз остались в одиночестве, досадуя, но не слишком – они привыкли к подобным маленьким разочарованиям. Надежда на рождественский благотворительный бал согревала их, несмотря на печальную судьбу бедняжки Дженни Морвейн, а пока они отчаянно строили глазки Гарри Райдингу, нескольким его приятелям и даже Лоренсу Блантвиллу.
Ричард Дримлейн приветливо улыбнулся Кэтрин, а судья Хоуксли даже остановился возле девушки, чтобы сказать добродушный старомодный комплимент перед тем, как пойти и разбудить миссис Дримлейн. Девицы из Кромберри тут же с завистью уставились на мисс Хаддон. По словам Бетси Харт, Кэтрин стала довольно известной особой в городе. Еще бы, оказаться в самой гуще скандальных историй с убийствами и ограблениями! И осмелиться высказывать собственное мнение о происходящем не кому-нибудь, а самому судье Хоуксли и главному констеблю Грейтону! Вот к чему приводит дружба с такой леди, как миссис Дримлейн, угробившей собственную невестку! То, что доброе имя старой дамы было восстановлено, а ее сын просил у матери прощения и примирился с ней, словно бы выпало из памяти горожан. И мисс Хаддон казалась молодым девушкам и их матушкам неподходящей компанией. К счастью для Кэти, Бет не все рассказывала своей юной приятельнице, иначе ее тоска из-за отсутствия лучшей подруги стала бы грызть девушку еще сильнее.
Пока же Кэти оставалось только продолжать пить чай и наблюдать за другими гостями – занятия, безусловно, приятные, но не в таком же количестве!
– Увы, мадам, я состою в браке вот уже четыре года, и моя супруга до сих пор не подарила мне наследника. – Мистер Макнил сидел неподалеку от Кэтрин, и она невольно слышала его разговор с молодой миссис Дримлейн. – Но я очень надеюсь, что вскоре судьба будет добрее ко мне, и после визита в Кромберри наша семья обретет то, о чем так долго мечтает!
– О, несомненно! – Кажется, молодая женщина была озадачена оптимизмом мистера Макнила, говорить она продолжила после паузы. – Вы, должно быть, очень привязаны к вашей сестре, раз решили сопровождать ее в Кромберри в это время года!
– Разумеется, мы очень близки с моей дорогой Инес! – радостно заговорил толстяк. – Я всегда находил у старшей сестры утешение и поддержку, если мне доставалось от моих учителей за леность и шалости! Уже тогда она помогала тем, кто был чем-либо обделен, а после того, как выросла, нашла свое призвание в помощи ближним!
– Поразительная женщина! – Миссис Ричард Дримлейн не принимала деятельного участия в благотворительном комитете, занятая воспитанием сыновей – у мальчиков, по новой методе, не было гувернантки, но о достижениях миссис Роуленд последние несколько дней твердили во всех гостиных на двадцать миль в округе.
– Вы даже не представляете, мадам, как много ей удается сделать, как будто Господь Бог нарочно сотворил для нее сутки продолжительностью часов пятьдесят! – Довольный собственной шуткой, мистер Макнил громко захохотал и тут же обернулся в сторону сестры.
Кэтрин подумала, что этот джентльмен ведет себя точно как ее дядюшка Томас: тот тоже постоянно опасался почувствовать на себе укоризненный взгляд жены, если его манеры оказывались неподходящими для общества, в котором он в данный момент находился.
Улыбнувшись этому сравнению, Кэти тоже повернула голову, чтобы взглянуть на миссис Роуленд – заметила ли она, что ее брат несколько несдержан, чему, вероятно, есть причина, извлеченная из погребов миссис Райдинг.
Похоже, миссис Роуленд не услышала хохот в общем гуле или же ее мысли были заняты чем-то другим – к своему изумлению, Кэтрин увидела в ее взгляде чувство, которое она без колебаний назвала бы ненавистью, не получай она от старших постоянно напоминаний о том, что еще плохо разбирается в людях.
Как бы там ни было, миссис Роуленд глядела на кого-то с глубокой неприязнью, и Кэти осторожно повернулась, стремясь определить, кого эта значительная личность испепеляет взглядом. Еще больше она была удивлена, когда поняла, что миссис Роуленд смотрит на дальний край стола, за которым расположились миссис Лофтли и Эммелина.
По рукам Кэтрин пробежали мурашки. «Неужели ей так не понравилось, что им с братом пришлось остановиться в «Охотниках и свинье»? Мисс Фридделл, должно быть, сообщила ей, что моя тетя не пожелала принять их в своей гостинице без оплаты. Но разве миссис Роуленд нуждается? У нас очень скромная плата за номера, а комнаты удобны и красивы! Как же ей не стыдно быть такой лицемеркой, при ее-то благородном призвании!»
Кто-то обратился к миссис Роуленд с каким-то замечанием, и лицо ее вновь стало любезным и приветливым, взгляд смягчился. А Кэтрин остаток вечера думала о том, что, пожалуй, она ошиблась. Может быть, у миссис Роуленд разыгралась мигрень, заболел зуб или что-нибудь другое и она смотрела на тетушку Мэриан, даже не видя ее?
Скорей всего, так оно и было, ведь несколько часов спустя, когда гостьи миссис Лофтли желали ей и друг другу доброй ночи, стоя в холле гостиницы, ни о какой неприязни нельзя было и подумать. Казалось, здесь собрались самые близкие подруги, а мистер Макнил, поднимавшийся по лестнице и то и дело посылавший дамам воздушные поцелуи, выглядел этаким перезрелым купидоном.
В этом образе Кэти и решила изобразить его в своем альбоме. Ложась спать, она размышляла о том, как, право же, скучно она провела бы время в доме миссис Райдинг, если бы к ней внезапно не подсел Лоренс Блантвилл и не развлек ее лондонскими анекдотами, героями которых были весьма известные особы. Засыпая, Кэти думала об этом молодом человеке с признательностью, несмотря на то, что некоторые, да что там, большинство его историй навряд ли предназначались для ушей молодой девушки. После того, как он покончил с пикантными историями, Лоренс поразил все ее чувства неожиданным предложением, которое следовало хорошенько обдумать, но от которого совершенно невозможно было отказаться.
Глава 5
Незадолго до полудня Кэтрин ненадолго осталась одна в маленькой кладовке в приходском доме и тут же воспользовалась возможностью присесть на старый сундук и передохнуть.
С самого утра она в компании других девиц, дочерей и племянниц дам из попечительского комитета, украшала зал для выступления миссис Роуленд. К счастью, миссис Лофтли и еще одна дама предоставили в распоряжение мисс Фридделл своих лакеев, и стулья были расставлены уже к девяти часам. Остальными приготовлениями надлежало заниматься бедным девушкам, этим солдатам мисс Фридделл, не обладавшим никакими званиями, а потому долженствующим беспрекословно выполнять приказы старших.
На стулья в первых рядах следовало разложить подушки, чтобы смягчить самым значительным гостям неизбежную усталость, сопровождающую подобные мероприятия. В вазы, собранные еще покойным викарием Фридделлом наподобие дани по всем приличным домам, девушки ставили худосочные осенние цветы и редкие оранжерейные букеты, присланные миссис Райдинг и другими богатыми леди, а также, разумеется, мистером Блантвиллом, который мог позволить себе содержать самую большую оранжерею в округе. Нужно было сложить в аккуратные стопки буклеты, во множестве привезенные миссис Роуленд, чтобы затем раздавать их входящим в зал. Накрыть в небольшой комнате рядом с залом столы с легкой закуской, где избранная публика сможет отдохнуть в перерывах между выступлениями и дискуссиями. И сделать еще множество других вещей под недовольное брюзжание мисс Фридделл, которой хотелось, чтоб приходской дом сегодня затмил все другие подобные залы, сколько бы их там ни повидали миссис Роуленд и дамы из Бата.
В коротком коридорчике, ведущем из подсобных помещений к главному залу, послышались шаги и голоса. Кэти приготовилась встать со своего сундука, лишь только дверная ручка начнет поворачиваться, и сделать вид, что она осматривает чайный сервиз, выставленный на маленьком столике, чтобы отобрать надтреснутые или грязные чашки.
Но шаги затихли возле другой двери. Кэтрин узнала голос мисс Фридделл, провожавшей миссис Роуленд в небольшую комнатку, где выступающие на подобных заседаниях обычно проводили некоторое время в сосредоточенной тишине, чтобы настроиться на выступление, привести в порядок мысли и записи.
Мисс Фридделл, должно быть, ушла, ее грузные шаги вскоре затихли, и Кэтрин облегченно вздохнула и снова принялась смотреть в узкое зарешеченное окно на мокрое кладбище. Этот унылый вид не мог огорчить девушку, ведь ее мысли занимал вчерашний разговор с молодым джентльменом. Нет-нет, ничего романтичного в нем не было, но Кэти, пожалуй, обрадовалась бы меньше, предложи ей Лоренс Блантвилл руку и сердце вместо того, чтобы заказать портрет своей сестры.
После того как Лоренсу надоело пытаться затмить своего батюшку на поприще остроумия и умения занять беседой даму, юноша заговорил серьезнее:
– Мисс Хаддон, я слышал от этой милой старой дамы, миссис Дримлейн, что вы превосходно рисуете. То же говорил и судья Хоуксли, при этом намекая, что ваш талант помог найти преступника.
– Уверена, сэр, судья немного преувеличил, он, как и миссис Дримлейн, очень добр ко мне, – пролепетала враз покрасневшая Кэти именно то, что положено было ей отвечать на эту реплику.
– Ну, если преувеличение незначительно, мы не будем принимать его во внимание, – весело ответил Лоренс и тут же продолжил: – Моей сестре Дафне через месяц исполнится тринадцать, и мне хочется подарить ей что-нибудь необычное. Она удивительно рыжая, тощая и вертлявая девчонка, совсем как ее кошка, и мне пришло в голову, что изобразить их обеих на портрете было бы занятной проделкой. Если бы вы взялись за этот портрет, я бы попытался уговорить их хотя бы по четверти часа в день сидеть неподвижно. Или хотя бы делать вид. Что скажете, мисс Хаддон?
Если Кэтрин и растерялась поначалу, упоминание о возможности проявить себя как художник тотчас взбодрило ее. И первое, что ей пришло в голову, было опасение не найти времени выполнить заказ юного джентльмена.
– О, мистер Блантвилл, вам, должно быть, известно, что я служу в гостинице моего дядюшки, и эта работа отнимает у меня столько времени и сил… Боюсь, я не смогу выполнить вашу просьбу, если только…
– Если только что? – живо переспросил Лоренс.
– Если только вы не сможете хотя бы несколько раз привезти вашу сестру в «Охотников и свинью», – пробормотала Кэтрин, не готовая ответить на это предложение решительным отказом.
– Разумеется, я уже думал об этом. Мне известно о том, что вы находитесь в рабстве у вашего дядюшки, и мы с сестрой охотно сбежим с собственных галер, чтобы немного развлечься и отвлечь вас. Обстановка в вашей гостиной ничуть не хуже той, что у нас, а на фоне того большого старого камина Даффи можно изобразить этакой ведьмой, помешивающей свое колдовское варево. – Темные глаза молодого Блантвилла горели огнем, свойственным только юношам, замыслившим очередную шалость.
– Так вы хотите… не настоящий портрет, а карикатуру на вашу сестру? – Кэтрин ушам своим не могла поверить – подарить сестре портрет в образе ведьмы, представить девочку из родовитой и некогда уважаемой семьи в таком виде?!
– Боже мой, конечно же, да! – Блантвилл едва сдерживался, чтобы не расхохотаться, и то лишь потому, что держал в руке чашку с горячим чаем. – Даффи ни за что не позволит написать ее парадный портрет и добавить его в галерею давно почивших скучных Блантвиллов. В конце концов, ее мать была гувернанткой, о чем сестрица не устает напоминать и мне, и нашему отцу, когда мы пытаемся воззвать к ее здравому смыслу, подобающему воспитанной леди.
– К тому же миссис Дримлейн шепнула мне, что вам лучше всего удаются именно насмешки над своими знакомыми. Хотел бы я увидеть ваш альбом!
Кэтрин сделала вид, что не расслышала его последние слова. В этот миг она испытывала отнюдь не дружеские чувства к миссис Дримлейн, так легкомысленно выдавшей ее секрет постороннему. Как она могла так обойтись с Кэтрин! Так пренебречь доверием своей юной подруги! Позднее им придется поговорить об этом, хоть Кэти пока и не знала, как приступить к упрекам, которые она готова была обрушить на миссис Дримлейн.
Приняв ее молчание за согласие с его доводами, Блантвилл перешел к конкретным договоренностям.
– Я не задумывалась об этом… – пожала острыми плечами миссис Лофтли. – Но, пожалуй, ты права. Им придется дождаться, когда жена их дядюшки достигнет возраста, не позволяющего иметь детей, и тогда, должно быть, наследство будет поделено и обретет для них конкретные размеры. Впрочем, доподлинно это неизвестно, мисс Фридделл могла что-нибудь напутать, или стряпчие имеют какие-то определенные указания по поводу средств, которые должны достаться каждому из детей в том или ином случае.
Пространные объяснения по данному вопросу не интересовали ни ту, ни другую, и вскоре Кэти направилась в свою комнату, чтобы проверить, нет ли пятен на ее нарядном платье.
Два часа спустя она услышала сквозь толстую дверь своей спальни легкий гул, сообщивший ей о том, что гости покинули свои комнаты и направились вниз, чтобы занять свои места в экипажах, предоставленных Джоном Хартом. Миссис Роуленд оказала любезность мисс Фридделл и ее подругам, предложив место в своем экипаже, а за тетушкой Мэриан и Кэтрин должна была приехать карета сына миссис Дримлейн.
Кэти подождала, пока шум в коридоре стихнет, и тоже направилась к выходу. Перед этим она провела едва ли не целый час перед зеркалом и все же не смогла удержаться и не заглянуть в него еще раз. Ей так редко нравилось то, что она в нем видела!
Сегодня ее бледно-розовое платье, отделанное расшитой крошечными розовыми бутонами тесьмой, прекрасно сидело на похудевшей фигурке, каштановые волосы были уложены Салли с благородной простотой, как подобает настоящей леди, а блестевшие от волнения серые глаза отвлекали внимание от покрасневших щек. Кэтрин волновалась сильнее, чем за все предыдущие дни, и порой ей отчаянно хотелось, чтобы прием у миссис Райдинг поскорее остался позади и они уже катили с тетушкой Мэриан назад в Кромберри, под верную старую кровлю «Охотников и свиньи».
Глава 4
Через три часа Кэтрин думала о том же – поскорее бы вернуться домой. Она и не заметила, когда стала называть старую гостиницу «домом», наверное, с тех пор прошел уже не один месяц. А старый дом доктора в Стоунфолле теперь казался ей лишь местом, где она родилась и где живет ее отец, единственный человек во всем городке, которого она любила всей душой, а не потому, что каждому человеку полагается любить свою семью.
Кэти до сих пор боялась свою мать, но уже давно избавилась от детского восхищения братом и сестрой, красивыми, умными и подающими большие надежды. Которые оправдались, что случается отнюдь не с каждым подающим надежды отпрыском. Особенно ее раздражал Джонатан, избравший духовную стезю не по воле сердца, а из практичных соображений, как источник благ, которыми он умело пользовался. И сейчас, наблюдая за Эммелиной, Кэтрин чувствовала растущий гнев.
После обеда, когда джентльмены еще не появились в гостиной, молодая миссис Хаддон сидела на почетном месте в окружении дам, с которыми приехала из Бата, но они не выглядели ее подругами.
Мисс Беррингтон предложила свою помощь старшей мисс Райдинг и сейчас разливала вместе с ней чай. Остальные дамы не пытались вовлечь Эммелину в общую беседу, впрочем, и они, оказавшись в обществе, уже не казались кружком избранных, как это было в старой гостинице дядюшки Томаса.
Миссис Пропсон уже несколько раз оспорила утверждения мисс Фридделл, и между ними воцарилось холодное молчание. Мисс Лэмбон поддакивала подруге, но ее внимание было сосредоточено на выставленных на чайном столе пирожных и тортах. Миссис Уиллинг явно скучала и поглядывала на дверь в ожидании мужчин.
Еще до обеда тетушка Мэриан слегка подтолкнула племянницу локтем, когда гости миссис Райдинг прогуливались по галерее и беседовали в ожидании приглашения к столу. Подле миссис Уиллинг оказался старший мистер Блантвилл, известный в округе своей слабостью к женскому полу. Несмотря на скандальную семейную историю, дамы из попечительского совета были вынуждены приглашать его на благотворительные обеды и ярмарки, ведь он жертвовал бедным куда более нескромные суммы, нежели те, с которыми готова была расстаться мисс Фридделл или даже сама миссис Райдинг!
Миссис Уиллинг, должно быть, никто не просветил насчет обстоятельств, при которых мистера Блантвилла покинула первая супруга, а о его второй жене, умершей вскоре после родов гувернантке, и вовсе не принято было говорить в приличном обществе Кромберри. И миссис Уиллинг с явным удовольствием беседовала с этим джентльменом приятной наружности, готовым очаровывать ее комплиментами, если только ему удастся вставить несколько слов посреди ее милой болтовни.
Но не эта пара привлекла внимание Кэтрин, хотя она и послушалась тетушку и посмотрела в ту сторону. Куда больше ее заинтересовало поведение младшего сына миссис Райдинг, пользующегося необыкновенной популярностью у молодых леди, Гарольда Райдинга.
Миссис Райдинг встречала гостей во главе своего семейства, и Кэтрин постаралась укрыться от ее требовательного взгляда за спиной миссис Трилл, владелицы самой большой в Кромберри модной лавки. Кэти с привычной досадой наблюдала, как переглядываются дочери и сын миссис Райдинг, разглядывая нарядных горожан, которые не могли похвастаться ни хорошим вкусом, ни происхождением, но отчаянно хотели если не обладать тем и другим, то хотя бы вращаться в одном кругу с теми, кто воспринимал это как данность.
За себя и свою тетушку Кэтрин могла не стыдиться, их туалеты выглядели если не самыми модными, то, по крайней мере, не вульгарными или потрепанными. Но кое-кто вызывал насмешку и у нее самой, что уж говорить о Райдингах! В такие моменты Кэти особенно сильно мучилась угрызениями совести, ведь она осуждала тех, кто думал о ближних своих точно так же, как она, но не утруждал себя, пытаясь это скрывать.
Однако же внезапно с лица Гарри Райдинга исчезла усмешка, умело приправленная толикой истинной любезности, и он чуть выдвинулся вперед и широко, искренне улыбнулся. В это время миссис Райдинг уже сердечно поприветствовала миссис Роуленд и ее брата, за ними настала очередь леди из Бата. И среди них, Кэтрин ничуть не была этому удивлена, Гарольд тотчас приметил мисс Беррингтон. Отдохнувшая после долгого путешествия Агнес выглядела сегодня еще прелестнее, чем накануне. Она казалась феей в чудесном нежно-сиреневом платье, расшитом крошечными листьями и ягодами ежевики. Едва увидев ее в этом платье в холле миссис Райдинг, Кэти подумала, что никогда не встречала девушку красивее.
Гарри Райдинг задержал мисс Беррингтон возле себя какими-то ничего не значащими приветственными словами, и следовавшим за ней двум подругам мисс Фридделл пришлось остановиться. Миссис Райдинг обернулась, чтобы узнать, из-за чего в равномерном шествии гостей образовался затор, и повнимательнее взглянула на Агнес, которую сперва, должно быть, плохо разглядела среди других, более полных, леди в пышных туалетах.
Опытный взгляд этой дамы мгновенно отметил и красоту девушки, и ее элегантное платье, и, конечно же, от нее не ускользнуло, как загорелись глаза Гарри при виде мисс Беррингтон. Она нахмурилась, давая сыну понять, что он нарушает предписанный ход вещей, и Гарольд тотчас извиняюще улыбнулся мисс Беррингтон и приветствовал других дам почти с той же сердечностью.
Агнес прошла следом за Эммелиной и другими дамами в гостиную, а Кэтрин поспешила следом, надеясь поскорее увидеться с миссис Дримлейн. Старая леди была уже здесь, и Кэти с удовольствием наблюдала за тем, как она в веселом удивлении подняла брови, разглядывая дам из Бата, столь разительно отличавшихся от членов попечительского комитета Кромберри.
Кэтрин не осмелилась подойти к миссис Дримлейн, сидевшей на диване в компании столь же почтенных леди. Рядом с ними в кресле расположился судья Хоуксли, с которым миссис Дримлейн была дружна уже много лет и которому не раз оказывала помощь своими острыми суждениями. Судья приветливо кивнул мисс Хаддон и вновь вернулся к беседе.
До обеда Кэти провела время в обществе нескольких дам и девиц из городских семей, так или иначе причастных к благотворительной деятельности мисс Фридделл и ее попечительского совета. По неписаной традиции представители родовитых семейств держались особняком от горожан, и лишь старания мисс Фридделл, викария и еще нескольких леди и джентльменов, снующих от одного кружка к другому, должны были отчасти размыть эти границы.
За обедом Кэтрин и ее тетушка разлучились со своими гостьями. Они сидели на дальнем конце огромного стола и лишь с трудом могли разобрать, что говорит миссис Райдинг, то и дело обращавшаяся к кому-нибудь из гостей с вопросом или очередным напоминанием о завтрашней лекции миссис Роуленд.
После обеда дамы заняли две сообщающиеся друг с другом парадные гостиные, и миссис Райдинг откомандировала дочерей развлекать молодых женщин и юных девушек, а сама устроилась в кресле у одного из каминов и завела беседу с будущей невесткой и ее матерью.
«Как будто других гостей не существует!» – думала Кэтрин. Ей было скучно. Она уже успела разглядеть всех дам и их туалеты, и больше всего ее мучило отсутствие в руках альбома и карандаша. Тетушка Мэриан устроилась у чайного стола поближе к мисс Лэмбон и старалась участвовать в беседе миссис Пропсон и миссис Роуленд, а Кэтрин, как ни хотелось ей подсесть к Эммелине, не осмелилась сделать это. Она задавалась вопросом, обратил ли кто-нибудь внимание на их общую фамилию. Кэтрин не была уверена, что родство с племянницей владельцев гостиницы не повредит Эммелине в глазах этих самоуверенных дам.
Похоже, не одна Кэти скучала в роскошной гостиной миссис Райдинг. Другие гостьи, покончив со сплетнями, начали нетерпеливо поглядывать в сторону дверей в ожидании джентльменов. Кто-то вполголоса выразил сожаление, что миссис Райдинг не пригласила хотя бы парочку скрипачей, чтоб можно было потанцевать, а кто-то уже откровенно зевал, прикрывая рот веером или просто ладонью.
Лишь мисс Фридделл выглядела бодрой и воинственной, как обычно. Она как будто считала себя ответственной за сегодняшний прием, ведь это она пригласила на ежегодное заседание дам из Бата и получила их согласие. О том, что это миссис Райдинг осчастливила Кромберри визитом миссис Роуленд, мисс Фридделл, кажется, позабыла напрочь.
К Кэтрин подсели две юные особы, приехавшие сюда вместе с маменьками, как и опасалась миссис Райдинг. Увы, они не могли заинтересовать беседой даже Кэтрин, не говоря уж о джентльменах вроде Гарри Райдинга, ради которого, несомненно, эти девицы и позволили своим батюшкам отдохнуть у домашнего очага, подобно дядюшке Томасу. Болтовня их повторяла разговоры матушек, и Кэти скоро перестала их слушать, сожалея, что не может подойти к миссис Дримлейн, которая, кажется, задремала в уютном кресле, устроившись подальше от мисс Фридделл.
Наконец-то, наконец-то явились джентльмены! Кажется, миссис Райдинг незаметно приказала одному из лакеев намекнуть своему старшему сыну, выступавшему в роли хозяина дома, что дамы скучают и уже попросту не могут смотреть на пирожные и запеченные яблоки.
Мистер Блантвилл тотчас устремился к миссис Уиллинг, возле которой по случайному стечению обстоятельств оказалось свободное местечко. Гарри Райдинг с приветливой, но равнодушной улыбкой оглядел гостиную и без дальнейших проволочек направился к чайному столу, чтобы попросить чашку чая у мисс Беррингтон. Другие джентльмены нашли себе компанию сообразно своему вкусу или же долгу – кто-то собирался отдать должное десертам, а кто-то – уделить внимание супруге или хорошенькой юной леди, недостатка в которых не наблюдалось.
Как и следовало ожидать, среди приглашенных мужчин почти не было горожан, а джентльмены, разумеется, заняли место в своем привычном кругу. И городские девицы в очередной раз остались в одиночестве, досадуя, но не слишком – они привыкли к подобным маленьким разочарованиям. Надежда на рождественский благотворительный бал согревала их, несмотря на печальную судьбу бедняжки Дженни Морвейн, а пока они отчаянно строили глазки Гарри Райдингу, нескольким его приятелям и даже Лоренсу Блантвиллу.
Ричард Дримлейн приветливо улыбнулся Кэтрин, а судья Хоуксли даже остановился возле девушки, чтобы сказать добродушный старомодный комплимент перед тем, как пойти и разбудить миссис Дримлейн. Девицы из Кромберри тут же с завистью уставились на мисс Хаддон. По словам Бетси Харт, Кэтрин стала довольно известной особой в городе. Еще бы, оказаться в самой гуще скандальных историй с убийствами и ограблениями! И осмелиться высказывать собственное мнение о происходящем не кому-нибудь, а самому судье Хоуксли и главному констеблю Грейтону! Вот к чему приводит дружба с такой леди, как миссис Дримлейн, угробившей собственную невестку! То, что доброе имя старой дамы было восстановлено, а ее сын просил у матери прощения и примирился с ней, словно бы выпало из памяти горожан. И мисс Хаддон казалась молодым девушкам и их матушкам неподходящей компанией. К счастью для Кэти, Бет не все рассказывала своей юной приятельнице, иначе ее тоска из-за отсутствия лучшей подруги стала бы грызть девушку еще сильнее.
Пока же Кэти оставалось только продолжать пить чай и наблюдать за другими гостями – занятия, безусловно, приятные, но не в таком же количестве!
– Увы, мадам, я состою в браке вот уже четыре года, и моя супруга до сих пор не подарила мне наследника. – Мистер Макнил сидел неподалеку от Кэтрин, и она невольно слышала его разговор с молодой миссис Дримлейн. – Но я очень надеюсь, что вскоре судьба будет добрее ко мне, и после визита в Кромберри наша семья обретет то, о чем так долго мечтает!
– О, несомненно! – Кажется, молодая женщина была озадачена оптимизмом мистера Макнила, говорить она продолжила после паузы. – Вы, должно быть, очень привязаны к вашей сестре, раз решили сопровождать ее в Кромберри в это время года!
– Разумеется, мы очень близки с моей дорогой Инес! – радостно заговорил толстяк. – Я всегда находил у старшей сестры утешение и поддержку, если мне доставалось от моих учителей за леность и шалости! Уже тогда она помогала тем, кто был чем-либо обделен, а после того, как выросла, нашла свое призвание в помощи ближним!
– Поразительная женщина! – Миссис Ричард Дримлейн не принимала деятельного участия в благотворительном комитете, занятая воспитанием сыновей – у мальчиков, по новой методе, не было гувернантки, но о достижениях миссис Роуленд последние несколько дней твердили во всех гостиных на двадцать миль в округе.
– Вы даже не представляете, мадам, как много ей удается сделать, как будто Господь Бог нарочно сотворил для нее сутки продолжительностью часов пятьдесят! – Довольный собственной шуткой, мистер Макнил громко захохотал и тут же обернулся в сторону сестры.
Кэтрин подумала, что этот джентльмен ведет себя точно как ее дядюшка Томас: тот тоже постоянно опасался почувствовать на себе укоризненный взгляд жены, если его манеры оказывались неподходящими для общества, в котором он в данный момент находился.
Улыбнувшись этому сравнению, Кэти тоже повернула голову, чтобы взглянуть на миссис Роуленд – заметила ли она, что ее брат несколько несдержан, чему, вероятно, есть причина, извлеченная из погребов миссис Райдинг.
Похоже, миссис Роуленд не услышала хохот в общем гуле или же ее мысли были заняты чем-то другим – к своему изумлению, Кэтрин увидела в ее взгляде чувство, которое она без колебаний назвала бы ненавистью, не получай она от старших постоянно напоминаний о том, что еще плохо разбирается в людях.
Как бы там ни было, миссис Роуленд глядела на кого-то с глубокой неприязнью, и Кэти осторожно повернулась, стремясь определить, кого эта значительная личность испепеляет взглядом. Еще больше она была удивлена, когда поняла, что миссис Роуленд смотрит на дальний край стола, за которым расположились миссис Лофтли и Эммелина.
По рукам Кэтрин пробежали мурашки. «Неужели ей так не понравилось, что им с братом пришлось остановиться в «Охотниках и свинье»? Мисс Фридделл, должно быть, сообщила ей, что моя тетя не пожелала принять их в своей гостинице без оплаты. Но разве миссис Роуленд нуждается? У нас очень скромная плата за номера, а комнаты удобны и красивы! Как же ей не стыдно быть такой лицемеркой, при ее-то благородном призвании!»
Кто-то обратился к миссис Роуленд с каким-то замечанием, и лицо ее вновь стало любезным и приветливым, взгляд смягчился. А Кэтрин остаток вечера думала о том, что, пожалуй, она ошиблась. Может быть, у миссис Роуленд разыгралась мигрень, заболел зуб или что-нибудь другое и она смотрела на тетушку Мэриан, даже не видя ее?
Скорей всего, так оно и было, ведь несколько часов спустя, когда гостьи миссис Лофтли желали ей и друг другу доброй ночи, стоя в холле гостиницы, ни о какой неприязни нельзя было и подумать. Казалось, здесь собрались самые близкие подруги, а мистер Макнил, поднимавшийся по лестнице и то и дело посылавший дамам воздушные поцелуи, выглядел этаким перезрелым купидоном.
В этом образе Кэти и решила изобразить его в своем альбоме. Ложась спать, она размышляла о том, как, право же, скучно она провела бы время в доме миссис Райдинг, если бы к ней внезапно не подсел Лоренс Блантвилл и не развлек ее лондонскими анекдотами, героями которых были весьма известные особы. Засыпая, Кэти думала об этом молодом человеке с признательностью, несмотря на то, что некоторые, да что там, большинство его историй навряд ли предназначались для ушей молодой девушки. После того, как он покончил с пикантными историями, Лоренс поразил все ее чувства неожиданным предложением, которое следовало хорошенько обдумать, но от которого совершенно невозможно было отказаться.
Глава 5
Незадолго до полудня Кэтрин ненадолго осталась одна в маленькой кладовке в приходском доме и тут же воспользовалась возможностью присесть на старый сундук и передохнуть.
С самого утра она в компании других девиц, дочерей и племянниц дам из попечительского комитета, украшала зал для выступления миссис Роуленд. К счастью, миссис Лофтли и еще одна дама предоставили в распоряжение мисс Фридделл своих лакеев, и стулья были расставлены уже к девяти часам. Остальными приготовлениями надлежало заниматься бедным девушкам, этим солдатам мисс Фридделл, не обладавшим никакими званиями, а потому долженствующим беспрекословно выполнять приказы старших.
На стулья в первых рядах следовало разложить подушки, чтобы смягчить самым значительным гостям неизбежную усталость, сопровождающую подобные мероприятия. В вазы, собранные еще покойным викарием Фридделлом наподобие дани по всем приличным домам, девушки ставили худосочные осенние цветы и редкие оранжерейные букеты, присланные миссис Райдинг и другими богатыми леди, а также, разумеется, мистером Блантвиллом, который мог позволить себе содержать самую большую оранжерею в округе. Нужно было сложить в аккуратные стопки буклеты, во множестве привезенные миссис Роуленд, чтобы затем раздавать их входящим в зал. Накрыть в небольшой комнате рядом с залом столы с легкой закуской, где избранная публика сможет отдохнуть в перерывах между выступлениями и дискуссиями. И сделать еще множество других вещей под недовольное брюзжание мисс Фридделл, которой хотелось, чтоб приходской дом сегодня затмил все другие подобные залы, сколько бы их там ни повидали миссис Роуленд и дамы из Бата.
В коротком коридорчике, ведущем из подсобных помещений к главному залу, послышались шаги и голоса. Кэти приготовилась встать со своего сундука, лишь только дверная ручка начнет поворачиваться, и сделать вид, что она осматривает чайный сервиз, выставленный на маленьком столике, чтобы отобрать надтреснутые или грязные чашки.
Но шаги затихли возле другой двери. Кэтрин узнала голос мисс Фридделл, провожавшей миссис Роуленд в небольшую комнатку, где выступающие на подобных заседаниях обычно проводили некоторое время в сосредоточенной тишине, чтобы настроиться на выступление, привести в порядок мысли и записи.
Мисс Фридделл, должно быть, ушла, ее грузные шаги вскоре затихли, и Кэтрин облегченно вздохнула и снова принялась смотреть в узкое зарешеченное окно на мокрое кладбище. Этот унылый вид не мог огорчить девушку, ведь ее мысли занимал вчерашний разговор с молодым джентльменом. Нет-нет, ничего романтичного в нем не было, но Кэти, пожалуй, обрадовалась бы меньше, предложи ей Лоренс Блантвилл руку и сердце вместо того, чтобы заказать портрет своей сестры.
После того как Лоренсу надоело пытаться затмить своего батюшку на поприще остроумия и умения занять беседой даму, юноша заговорил серьезнее:
– Мисс Хаддон, я слышал от этой милой старой дамы, миссис Дримлейн, что вы превосходно рисуете. То же говорил и судья Хоуксли, при этом намекая, что ваш талант помог найти преступника.
– Уверена, сэр, судья немного преувеличил, он, как и миссис Дримлейн, очень добр ко мне, – пролепетала враз покрасневшая Кэти именно то, что положено было ей отвечать на эту реплику.
– Ну, если преувеличение незначительно, мы не будем принимать его во внимание, – весело ответил Лоренс и тут же продолжил: – Моей сестре Дафне через месяц исполнится тринадцать, и мне хочется подарить ей что-нибудь необычное. Она удивительно рыжая, тощая и вертлявая девчонка, совсем как ее кошка, и мне пришло в голову, что изобразить их обеих на портрете было бы занятной проделкой. Если бы вы взялись за этот портрет, я бы попытался уговорить их хотя бы по четверти часа в день сидеть неподвижно. Или хотя бы делать вид. Что скажете, мисс Хаддон?
Если Кэтрин и растерялась поначалу, упоминание о возможности проявить себя как художник тотчас взбодрило ее. И первое, что ей пришло в голову, было опасение не найти времени выполнить заказ юного джентльмена.
– О, мистер Блантвилл, вам, должно быть, известно, что я служу в гостинице моего дядюшки, и эта работа отнимает у меня столько времени и сил… Боюсь, я не смогу выполнить вашу просьбу, если только…
– Если только что? – живо переспросил Лоренс.
– Если только вы не сможете хотя бы несколько раз привезти вашу сестру в «Охотников и свинью», – пробормотала Кэтрин, не готовая ответить на это предложение решительным отказом.
– Разумеется, я уже думал об этом. Мне известно о том, что вы находитесь в рабстве у вашего дядюшки, и мы с сестрой охотно сбежим с собственных галер, чтобы немного развлечься и отвлечь вас. Обстановка в вашей гостиной ничуть не хуже той, что у нас, а на фоне того большого старого камина Даффи можно изобразить этакой ведьмой, помешивающей свое колдовское варево. – Темные глаза молодого Блантвилла горели огнем, свойственным только юношам, замыслившим очередную шалость.
– Так вы хотите… не настоящий портрет, а карикатуру на вашу сестру? – Кэтрин ушам своим не могла поверить – подарить сестре портрет в образе ведьмы, представить девочку из родовитой и некогда уважаемой семьи в таком виде?!
– Боже мой, конечно же, да! – Блантвилл едва сдерживался, чтобы не расхохотаться, и то лишь потому, что держал в руке чашку с горячим чаем. – Даффи ни за что не позволит написать ее парадный портрет и добавить его в галерею давно почивших скучных Блантвиллов. В конце концов, ее мать была гувернанткой, о чем сестрица не устает напоминать и мне, и нашему отцу, когда мы пытаемся воззвать к ее здравому смыслу, подобающему воспитанной леди.
– К тому же миссис Дримлейн шепнула мне, что вам лучше всего удаются именно насмешки над своими знакомыми. Хотел бы я увидеть ваш альбом!
Кэтрин сделала вид, что не расслышала его последние слова. В этот миг она испытывала отнюдь не дружеские чувства к миссис Дримлейн, так легкомысленно выдавшей ее секрет постороннему. Как она могла так обойтись с Кэтрин! Так пренебречь доверием своей юной подруги! Позднее им придется поговорить об этом, хоть Кэти пока и не знала, как приступить к упрекам, которые она готова была обрушить на миссис Дримлейн.
Приняв ее молчание за согласие с его доводами, Блантвилл перешел к конкретным договоренностям.