Мне с детства внушали, что заклинания передаются из поколения в поколение как внутри семей, так и среди ведьм одного шабаша. Мы ревностно оберегали эти знания, записывая в гримуары слова и последовательность действий, дополняя их именами ведьм, преуспевших в заклинаниях. Опытные ведьмы обучали молодых членов шабаша, веля точно следовать по их стопам. Они знали все нюансы каждого заклинания и опыт своих предшественниц, применявших его.
– Прядильщикам это дано, – ответила Благочестивая Олсоп.
– Я ни разу не слышал о прядильщиках, – осторожно возразил Мэтью.
– О них слышали лишь немногие. Мы, господин Ройдон, тайна. Даже ведьмы о нас толком ничего не знают, не говоря уже о варгах. Вы привыкли иметь дело с секретами и хранить, думаю, тоже умеете. – Старуха озорно ему подмигнула.
– Должен вам сказать, Благочестивая Олсоп, что я прожил уже немало лет. Мне трудно поверить, чтобы ведьмы в течение долгого времени могли скрывать от других пород существование прядильщиков. Может, это очередная игра Хаббарда?
– Я слишком стара для игр, месье де Клермон. Да, я знаю, кто вы на самом деле и какое положение занимаете в нашем мире. – (Такого Мэтью явно не ожидал услышать.) – Вы лишь думаете, что умеете надежно прятать правду от ведьм. На самом деле это не так.
– Возможно, не так, – угрожающе промурлыкал Мэтью.
Его тон не испугал старуху, а лишь позабавил.
– Детишек вроде Джеффри и Джона вы еще можете напугать своим грозным видом. И впечатлительных демонов вроде вашего дружка Кристофера. А меня вы не напугаете. – Старая ведьма перестала усмехаться. – Прядильщики таятся, потому что когда-то нас выслеживали и убивали, как и рыцарей вашего отца. Наша сила нравилась далеко не всем. И вы прекрасно знаете: выжить легче, если твои враги считают тебя мертвым.
– Но кому понадобилось охотиться на прядильщиков и зачем?
Я надеялась, что ответ не вернет нас к давнишней вражде между вампирами и ведьмами.
– Нас уничтожали не варги и не демоны, а другие ведьмы, – спокойно ответила Благочестивая Олсоп. – Они нас боятся, потому что мы другие. Страх порождает сначала презрение, потом ненависть. Знакомая история. В свое время ведьмы уничтожали целые семьи, чтобы их дети не выросли и тоже не стали прядильщиками. Немногие уцелевшие стали прятать своих детей. Любовь родителей к ребенку имеет великую силу, в чем вы оба скоро убедитесь.
– Вы знаете и про ребенка, – прошептала я, и руки сами собой потянулись к животу.
– Да, – кивнула Благочестивая Олсоп. – Диана, твое прядение уже имеет большую силу. Ты не сможешь долго утаивать это от других ведьм.
– Ребенок! – У Сюзанны округлились глаза. – Ведьма и варг зачали ребенка?!
– Не всякая ведьма способна на такое. Эта магия доступна только прядильщикам. Теперь ты понимаешь, Сюзанна: богиня избрала тебя для этой миссии не просто так. Не просто так она позвала сюда и меня. Ты повитуха, и все твои способности в ближайшем будущем очень понадобятся.
– У меня нет навыков, чтобы помочь госпоже Ройдон, – возразила Сюзанна.
– Ты столько лет помогаешь женщинам разрешиться от бремени, – напомнила ей Благочестивая Олсоп.
– Теплокровным женщинам, у которых рождаются теплокровные дети! – негодующе воскликнула Сюзанна. – А не существам вроде…
– У варгов такие же руки и ноги, как и у всех нас, – перебила повитуху Благочестивая Олсоп. – Не думаю, что этот ребенок родится иным.
– Если у варга по десять пальцев на руках и ногах, это еще не значит, что у него есть душа, – заявила Сюзанна, с нескрываемым подозрением глядя на Мэтью.
– Сюзанна, я тебе удивляюсь. Я вижу душу господина Ройдона столь же ясно, как твою. Может, ты опять наслушалась речей своего мужа – всех его нелепых россказней о зле, исходящем от варгов и демонов?
– А если и наслушалась? – поджала губы Сюзанна.
– Тогда ты просто дура. Ведьмы способны видеть правду, даже если их мужья и городят разную чушь.
– Все не так просто, как получается у тебя на словах, – пробормотала Сюзанна.
– Просто, если мы сами не начнем усложнять. Среди нас появилась долгожданная прядильщица, и теперь нам надо строить замыслы на будущее.
– Благодарю вас, Благочестивая Олсоп, – сказал Мэтью. Ему стало легче, что он не одинок в своих суждениях. – Вы правы. Диане нужно получить необходимые знания, и как можно быстрее. Она не может рожать здесь.
– Это, господин Ройдон, не зависит только от вашего решения. Если ребенку суждено родиться в Лондоне, значит в Лондоне он и родится.
– Диана здесь чужая, – сказал Мэтью и быстро добавил: – Я имел в виду Лондон.
– С Божьего благословения это я тоже поняла. Но поскольку она не просто прядильщица, а еще и умеет обращаться с нитями времени, переезд в другое место ничего не изменит. Диана и в Кентербери, и в Йорке быстро стала бы заметной.
– Вы знаете и этот наш секрет. – Мэтью холодно посмотрел на старуху. – А поскольку вы так много знаете о нас, то наверняка усмотрели и такую особенность: Диана не вернется в свое время одна. Вместе с ней вернусь я и наш ребенок. Вам необходимо научить ее, как это сделать.
Мэтью начинал брать руководство встречей на себя, что означало поворот к худшему.
– Господин Ройдон, обучение вашей жены – теперь моя главная задача… если, конечно, вы не имеете более обширных познаний по части прядильщиков и они превосходят мои.
– Мой муж знает, что это целиком касается ведьм, – сказала я старухе и взяла Мэтью за руку. – Он не станет вмешиваться.
– Стану, поскольку Благочестивая Олсоп должна понимать все, что касается моей жены и меня, – заявил Мэтью, поворачиваясь ко мне. – И даже твое обучение не может целиком касаться ведьм. Вдруг среди них найдутся враждебно настроенные к тебе и ребенку?
– Так, значит, это ведьма тебя поранила, а не варг, – тихо сказала Благочестивая Олсоп. – Я уловила боль и поняла, что к этому причастна ведьма. Но я думала, она как раз лечила тебя, а не калечила. Во что превратился мир, если одна ведьма осмеливается истязать другую?
– А вдруг та ведьма тоже догадалась, что Диана – прядильщица? – спросил у старухи Мэтью.
Мне как-то в голову не приходило, что Сату могла об этом знать. Сказанное Благочестивой Олсоп об отношении ведьм к прядильщикам могло относиться и к Питеру Ноксу и его прихвостням в Конгрегации. Они тоже могут заподозрить, что я скрываю эту тайну. Кровь забурлила в моих жилах. Мэтью взял меня за руку, сжав ладонь между своих.
– Такое возможно, но утверждать не берусь, – вздохнула Благочестивая Олсоп. – Как бы то ни было, мы должны сделать все, что в наших силах, и за время, отпущенное богиней Диане на приготовления к будущему.
– Подождите! – не выдержала я, хлопнув ладонью по столу. Кольцо Изабо звонко ударило по щербатому дереву. – Вы так говорите, будто я опытная прядильщица. А я даже свечку зажечь не могу. Мои способности связаны с магией. У меня в крови ветер, вода и даже огонь.
– Если я смогла увидеть душу твоего мужа, тебя вряд ли удивит, что я увидела и твою силу. Но что бы тебе самой ни казалось, ты никакая не огненная ведьма. И не водяная тоже. Ты не в состоянии повелевать природными стихиями. Если бы ты сдуру попыталась это сделать, стихии бы тебя погубили.
– Я чуть не потонула в собственных слезах, – упрямо возразила я. – А ради спасения Мэтью я убила варга стрелой ведьминого огня. Моя тетка распознала это по запаху.
– Огненной ведьме не нужны стрелы. Огонь вылетает из нее и мгновенно достигает цели. – Благочестивая Олсоп покачала головой. – Дитя мое, то были всего лишь прядения, сотканные из горя и любви. Богиня наделила тебя прекрасной способностью заимствовать нужные тебе силы, но полной власти над ними не дала.
– Заимствовать, – повторила я.
Мне вспомнились обескураживающие события последних месяцев. Вспышки магической силы, которая никогда не вела себя так, как требовалось мне.
– Теперь понятно, почему эти способности появляются и исчезают. Оказывается, они и не были целиком моими.
– Никакая ведьма не смогла бы удержать в себе столь громадную силу, не нарушив равновесия миров. Прядильщица с осторожностью прикасается к окружающей ее магии и переливает магическую силу в новую форму.
– Но заклинания… Они исчисляются тысячами. Я уже не говорю про разные заговоренные предметы и зелья. И все это не более чем заимствования?
Я провела рукой по лбу. От места, что Филипп пометил своей кровью, веяло холодом.
– Пойми, Диана: все заклинания пришли откуда-то. Их породили мгновения нужды, страстной тоски, брошенного вызова. Обстоятельства, на которые невозможно было ответить никаким иным способом. И пришли они не из пустоты, а от кого-то.
– От первой ведьмы, – прошептала я.
Кое-кто из ведьм, да и не только они, считали «Ашмол-782» самым первым гримуаром: книгой, содержащей изначальные заклинания и заклятия, созданные нашей породой. Это дополнительно связывало меня с таинственным манускриптом. Я посмотрела на Мэтью.
– От первой прядильщицы, – деликатно поправила меня Благочестивая Олсоп. – И от тех, кто последовал за ней. Еще раз говорю тебе, Диана: прядильщицы не просто ведьмы. Возьми Сюзанну. Она сильная ведьма, а ее знаниям земной магии позавидует любая из наших здешних сестер. Но при всех ее дарованиях, создать новое заклинание она не может. А ты можешь.
– Я даже не представляю, с чего начать, – отбрыкивалась я.
– Ты высидела этого цыпленка, – напомнила мне Благочестивая Олсоп, указав на спящий желтый комочек.
– Я всего лишь пыталась разбить яйцо! – возразила я.
Мне вдруг вспомнились мои неудачи со стрельбой из лука. Стрелы летели мимо цели. То же было у меня и с магией.
– Нет, ты не пыталась разбить яйцо, иначе мы бы сейчас лакомились дивным заварным кремом Сюзанны. Твой разум был устремлен к чему-то другому.
Цыпленок согласился со старой ведьмой, испустив громкий протяжный писк.
Благочестивая Олсоп была права. Мой разум занимали совсем другие мысли: наш ребенок и заботы о нем. Сумеем ли воспитать его надлежащим образом и уберечь от опасностей? Вот какие мысли занимали мою голову.
Я молча кивнула.
– Так я и думала, – ответила Благочестивая Олсоп и тоже кивнула.
– Но я не произносила никаких слов, не совершала никаких ритуалов, ничего не создавала. – Я усиленно цеплялась за уроки Сары. – Я просто мысленно задавала вопросы. Не скажу, чтобы слишком уж хорошие и правильные.
– Магия начинается с желания. Слова приходят позже. Гораздо позже, – пояснила Благочестивая Олсоп. – И даже тогда прядильщица не всегда может свести свое заклинание к нескольким строчкам, годным для применения другими ведьмами. Некоторые прядения сопротивляются, как бы мы ни старались. Это значит, пользоваться ими можем только мы, и больше никто. Потому-то нас и боятся.
– «В начале всего – отсутствие и желание», – прошептала я.
Так начиналось стихотворение, сопровождавшее единственную страницу из «Ашмола-782», которую кто-то прислал моим родителям. Прошлое вновь столкнулось с настоящим. Теперь, когда в пыльном углу вспыхнули золотистые и голубые нити, я не отвела глаза. Благочестивая Олсоп тоже видела их сияние. А вот Мэтью с Сюзанной, как ни вглядывались, не видели ничего примечательного.
– Вот-вот, – откликнулась старуха. – Смотри, как время чувствует твое отсутствие и хочет, чтобы ты вернулась, вплелась в свою прежнюю жизнь.
Благочестивая Олсоп сияла не хуже нитей. Она даже захлопала в ладоши, словно я цветными карандашами нарисовала красивый домик и ей захотелось приклеить картинку на дверцу своего холодильника.
– Но время пока еще не готово к твоему возвращению. Иначе голубые нити светились бы намного ярче.
– Вы так говорите, как будто возможно смешение магии с колдовством, – сказала я, по-прежнему испытывая замешательство. – Колдовство применяет заклинания, а магия – это унаследованная способность повелевать стихиями: воздухом, огнем, водой.
– Кто научил тебя такой чепухе? – фыркнула Благочестивая Олсоп, шокировав Сюзанну. – Магия и колдовство – две дороги, что пересекаются в лесу. Прядильщица встает на перекрестке. Одна нога у нее на дороге магии, вторая – на дороге колдовства. Сама она находится в промежутке, где силы обеих дорог наивысшие.
Время воспротивилось этому откровению, заставив цыпленка возмущенно пискнуть.
– «Ты всегда была странной, не такой, как все ведьмы», – удивленно пробормотала я.
Еще в Мэдисоне призрак Бриджит Бишоп предупреждал меня о столь уязвимом положении и сопутствующих опасностях.
– Прежде чем мы переместились сюда, мне явился призрак моей далекой прародительницы Бриджит Бишоп. Она сказала, что такова моя судьба. Должно быть, она знала, что я прядильщица.
– Прядильщикам это дано, – ответила Благочестивая Олсоп.
– Я ни разу не слышал о прядильщиках, – осторожно возразил Мэтью.
– О них слышали лишь немногие. Мы, господин Ройдон, тайна. Даже ведьмы о нас толком ничего не знают, не говоря уже о варгах. Вы привыкли иметь дело с секретами и хранить, думаю, тоже умеете. – Старуха озорно ему подмигнула.
– Должен вам сказать, Благочестивая Олсоп, что я прожил уже немало лет. Мне трудно поверить, чтобы ведьмы в течение долгого времени могли скрывать от других пород существование прядильщиков. Может, это очередная игра Хаббарда?
– Я слишком стара для игр, месье де Клермон. Да, я знаю, кто вы на самом деле и какое положение занимаете в нашем мире. – (Такого Мэтью явно не ожидал услышать.) – Вы лишь думаете, что умеете надежно прятать правду от ведьм. На самом деле это не так.
– Возможно, не так, – угрожающе промурлыкал Мэтью.
Его тон не испугал старуху, а лишь позабавил.
– Детишек вроде Джеффри и Джона вы еще можете напугать своим грозным видом. И впечатлительных демонов вроде вашего дружка Кристофера. А меня вы не напугаете. – Старая ведьма перестала усмехаться. – Прядильщики таятся, потому что когда-то нас выслеживали и убивали, как и рыцарей вашего отца. Наша сила нравилась далеко не всем. И вы прекрасно знаете: выжить легче, если твои враги считают тебя мертвым.
– Но кому понадобилось охотиться на прядильщиков и зачем?
Я надеялась, что ответ не вернет нас к давнишней вражде между вампирами и ведьмами.
– Нас уничтожали не варги и не демоны, а другие ведьмы, – спокойно ответила Благочестивая Олсоп. – Они нас боятся, потому что мы другие. Страх порождает сначала презрение, потом ненависть. Знакомая история. В свое время ведьмы уничтожали целые семьи, чтобы их дети не выросли и тоже не стали прядильщиками. Немногие уцелевшие стали прятать своих детей. Любовь родителей к ребенку имеет великую силу, в чем вы оба скоро убедитесь.
– Вы знаете и про ребенка, – прошептала я, и руки сами собой потянулись к животу.
– Да, – кивнула Благочестивая Олсоп. – Диана, твое прядение уже имеет большую силу. Ты не сможешь долго утаивать это от других ведьм.
– Ребенок! – У Сюзанны округлились глаза. – Ведьма и варг зачали ребенка?!
– Не всякая ведьма способна на такое. Эта магия доступна только прядильщикам. Теперь ты понимаешь, Сюзанна: богиня избрала тебя для этой миссии не просто так. Не просто так она позвала сюда и меня. Ты повитуха, и все твои способности в ближайшем будущем очень понадобятся.
– У меня нет навыков, чтобы помочь госпоже Ройдон, – возразила Сюзанна.
– Ты столько лет помогаешь женщинам разрешиться от бремени, – напомнила ей Благочестивая Олсоп.
– Теплокровным женщинам, у которых рождаются теплокровные дети! – негодующе воскликнула Сюзанна. – А не существам вроде…
– У варгов такие же руки и ноги, как и у всех нас, – перебила повитуху Благочестивая Олсоп. – Не думаю, что этот ребенок родится иным.
– Если у варга по десять пальцев на руках и ногах, это еще не значит, что у него есть душа, – заявила Сюзанна, с нескрываемым подозрением глядя на Мэтью.
– Сюзанна, я тебе удивляюсь. Я вижу душу господина Ройдона столь же ясно, как твою. Может, ты опять наслушалась речей своего мужа – всех его нелепых россказней о зле, исходящем от варгов и демонов?
– А если и наслушалась? – поджала губы Сюзанна.
– Тогда ты просто дура. Ведьмы способны видеть правду, даже если их мужья и городят разную чушь.
– Все не так просто, как получается у тебя на словах, – пробормотала Сюзанна.
– Просто, если мы сами не начнем усложнять. Среди нас появилась долгожданная прядильщица, и теперь нам надо строить замыслы на будущее.
– Благодарю вас, Благочестивая Олсоп, – сказал Мэтью. Ему стало легче, что он не одинок в своих суждениях. – Вы правы. Диане нужно получить необходимые знания, и как можно быстрее. Она не может рожать здесь.
– Это, господин Ройдон, не зависит только от вашего решения. Если ребенку суждено родиться в Лондоне, значит в Лондоне он и родится.
– Диана здесь чужая, – сказал Мэтью и быстро добавил: – Я имел в виду Лондон.
– С Божьего благословения это я тоже поняла. Но поскольку она не просто прядильщица, а еще и умеет обращаться с нитями времени, переезд в другое место ничего не изменит. Диана и в Кентербери, и в Йорке быстро стала бы заметной.
– Вы знаете и этот наш секрет. – Мэтью холодно посмотрел на старуху. – А поскольку вы так много знаете о нас, то наверняка усмотрели и такую особенность: Диана не вернется в свое время одна. Вместе с ней вернусь я и наш ребенок. Вам необходимо научить ее, как это сделать.
Мэтью начинал брать руководство встречей на себя, что означало поворот к худшему.
– Господин Ройдон, обучение вашей жены – теперь моя главная задача… если, конечно, вы не имеете более обширных познаний по части прядильщиков и они превосходят мои.
– Мой муж знает, что это целиком касается ведьм, – сказала я старухе и взяла Мэтью за руку. – Он не станет вмешиваться.
– Стану, поскольку Благочестивая Олсоп должна понимать все, что касается моей жены и меня, – заявил Мэтью, поворачиваясь ко мне. – И даже твое обучение не может целиком касаться ведьм. Вдруг среди них найдутся враждебно настроенные к тебе и ребенку?
– Так, значит, это ведьма тебя поранила, а не варг, – тихо сказала Благочестивая Олсоп. – Я уловила боль и поняла, что к этому причастна ведьма. Но я думала, она как раз лечила тебя, а не калечила. Во что превратился мир, если одна ведьма осмеливается истязать другую?
– А вдруг та ведьма тоже догадалась, что Диана – прядильщица? – спросил у старухи Мэтью.
Мне как-то в голову не приходило, что Сату могла об этом знать. Сказанное Благочестивой Олсоп об отношении ведьм к прядильщикам могло относиться и к Питеру Ноксу и его прихвостням в Конгрегации. Они тоже могут заподозрить, что я скрываю эту тайну. Кровь забурлила в моих жилах. Мэтью взял меня за руку, сжав ладонь между своих.
– Такое возможно, но утверждать не берусь, – вздохнула Благочестивая Олсоп. – Как бы то ни было, мы должны сделать все, что в наших силах, и за время, отпущенное богиней Диане на приготовления к будущему.
– Подождите! – не выдержала я, хлопнув ладонью по столу. Кольцо Изабо звонко ударило по щербатому дереву. – Вы так говорите, будто я опытная прядильщица. А я даже свечку зажечь не могу. Мои способности связаны с магией. У меня в крови ветер, вода и даже огонь.
– Если я смогла увидеть душу твоего мужа, тебя вряд ли удивит, что я увидела и твою силу. Но что бы тебе самой ни казалось, ты никакая не огненная ведьма. И не водяная тоже. Ты не в состоянии повелевать природными стихиями. Если бы ты сдуру попыталась это сделать, стихии бы тебя погубили.
– Я чуть не потонула в собственных слезах, – упрямо возразила я. – А ради спасения Мэтью я убила варга стрелой ведьминого огня. Моя тетка распознала это по запаху.
– Огненной ведьме не нужны стрелы. Огонь вылетает из нее и мгновенно достигает цели. – Благочестивая Олсоп покачала головой. – Дитя мое, то были всего лишь прядения, сотканные из горя и любви. Богиня наделила тебя прекрасной способностью заимствовать нужные тебе силы, но полной власти над ними не дала.
– Заимствовать, – повторила я.
Мне вспомнились обескураживающие события последних месяцев. Вспышки магической силы, которая никогда не вела себя так, как требовалось мне.
– Теперь понятно, почему эти способности появляются и исчезают. Оказывается, они и не были целиком моими.
– Никакая ведьма не смогла бы удержать в себе столь громадную силу, не нарушив равновесия миров. Прядильщица с осторожностью прикасается к окружающей ее магии и переливает магическую силу в новую форму.
– Но заклинания… Они исчисляются тысячами. Я уже не говорю про разные заговоренные предметы и зелья. И все это не более чем заимствования?
Я провела рукой по лбу. От места, что Филипп пометил своей кровью, веяло холодом.
– Пойми, Диана: все заклинания пришли откуда-то. Их породили мгновения нужды, страстной тоски, брошенного вызова. Обстоятельства, на которые невозможно было ответить никаким иным способом. И пришли они не из пустоты, а от кого-то.
– От первой ведьмы, – прошептала я.
Кое-кто из ведьм, да и не только они, считали «Ашмол-782» самым первым гримуаром: книгой, содержащей изначальные заклинания и заклятия, созданные нашей породой. Это дополнительно связывало меня с таинственным манускриптом. Я посмотрела на Мэтью.
– От первой прядильщицы, – деликатно поправила меня Благочестивая Олсоп. – И от тех, кто последовал за ней. Еще раз говорю тебе, Диана: прядильщицы не просто ведьмы. Возьми Сюзанну. Она сильная ведьма, а ее знаниям земной магии позавидует любая из наших здешних сестер. Но при всех ее дарованиях, создать новое заклинание она не может. А ты можешь.
– Я даже не представляю, с чего начать, – отбрыкивалась я.
– Ты высидела этого цыпленка, – напомнила мне Благочестивая Олсоп, указав на спящий желтый комочек.
– Я всего лишь пыталась разбить яйцо! – возразила я.
Мне вдруг вспомнились мои неудачи со стрельбой из лука. Стрелы летели мимо цели. То же было у меня и с магией.
– Нет, ты не пыталась разбить яйцо, иначе мы бы сейчас лакомились дивным заварным кремом Сюзанны. Твой разум был устремлен к чему-то другому.
Цыпленок согласился со старой ведьмой, испустив громкий протяжный писк.
Благочестивая Олсоп была права. Мой разум занимали совсем другие мысли: наш ребенок и заботы о нем. Сумеем ли воспитать его надлежащим образом и уберечь от опасностей? Вот какие мысли занимали мою голову.
Я молча кивнула.
– Так я и думала, – ответила Благочестивая Олсоп и тоже кивнула.
– Но я не произносила никаких слов, не совершала никаких ритуалов, ничего не создавала. – Я усиленно цеплялась за уроки Сары. – Я просто мысленно задавала вопросы. Не скажу, чтобы слишком уж хорошие и правильные.
– Магия начинается с желания. Слова приходят позже. Гораздо позже, – пояснила Благочестивая Олсоп. – И даже тогда прядильщица не всегда может свести свое заклинание к нескольким строчкам, годным для применения другими ведьмами. Некоторые прядения сопротивляются, как бы мы ни старались. Это значит, пользоваться ими можем только мы, и больше никто. Потому-то нас и боятся.
– «В начале всего – отсутствие и желание», – прошептала я.
Так начиналось стихотворение, сопровождавшее единственную страницу из «Ашмола-782», которую кто-то прислал моим родителям. Прошлое вновь столкнулось с настоящим. Теперь, когда в пыльном углу вспыхнули золотистые и голубые нити, я не отвела глаза. Благочестивая Олсоп тоже видела их сияние. А вот Мэтью с Сюзанной, как ни вглядывались, не видели ничего примечательного.
– Вот-вот, – откликнулась старуха. – Смотри, как время чувствует твое отсутствие и хочет, чтобы ты вернулась, вплелась в свою прежнюю жизнь.
Благочестивая Олсоп сияла не хуже нитей. Она даже захлопала в ладоши, словно я цветными карандашами нарисовала красивый домик и ей захотелось приклеить картинку на дверцу своего холодильника.
– Но время пока еще не готово к твоему возвращению. Иначе голубые нити светились бы намного ярче.
– Вы так говорите, как будто возможно смешение магии с колдовством, – сказала я, по-прежнему испытывая замешательство. – Колдовство применяет заклинания, а магия – это унаследованная способность повелевать стихиями: воздухом, огнем, водой.
– Кто научил тебя такой чепухе? – фыркнула Благочестивая Олсоп, шокировав Сюзанну. – Магия и колдовство – две дороги, что пересекаются в лесу. Прядильщица встает на перекрестке. Одна нога у нее на дороге магии, вторая – на дороге колдовства. Сама она находится в промежутке, где силы обеих дорог наивысшие.
Время воспротивилось этому откровению, заставив цыпленка возмущенно пискнуть.
– «Ты всегда была странной, не такой, как все ведьмы», – удивленно пробормотала я.
Еще в Мэдисоне призрак Бриджит Бишоп предупреждал меня о столь уязвимом положении и сопутствующих опасностях.
– Прежде чем мы переместились сюда, мне явился призрак моей далекой прародительницы Бриджит Бишоп. Она сказала, что такова моя судьба. Должно быть, она знала, что я прядильщица.