– Филипп? – встрял Лиам. – Вы сказали, Филипп Марко?

– Ты его знаешь?

Лиам кивнул.

– Мы путешествовали вместе.

– Видимо, давно. Еще до того, как чувака поймали, – сказал Грег. – Он-то и рассказал нам об этом месте. Вроде как бывал здесь вместе с другом – с тобой, что ли?

– Да. Что с ним произошло? – Лиам присел на корточки, втиснувшись между мной и Грегом. – Нас отправили в разные лагеря.

Грег пожал плечами.

– Кто знает? Он уехал на одном из первых автобусов в Мэриленд.

В лагере Грега желтых не осталось. Получается, их вывезли только из крупных лагерей. Те, что поменьше, располагающиеся дальше к западу, остались работать в общем режиме.

– Жаль, я упустил парня. Вот кто был умен. Умел пользоваться своей силой – лучше, чем ваша желтая, по крайней мере. Может, отослать ее назад от греха подальше? – Грег кивнул в сторону Зу. Девочка сидела спиной к нам, пролистывая задачки в картинках, которые нарисовал для нее Лиам.

Чаша моего терпения переполнилась.

– У тебя есть две секунды на то, чтобы извиниться, – сказал я, – иначе я дам тебе по роже.

– Давай, – прошипел рядом Толстяк.

Лиам опустил ладонь мне на плечо, не давая исполнить угрозу. Лицо его выглядело спокойным и безразличным, но дыхание стало прерывистым. Одной рукой я оперлась на пол, и Лиам коснулся моих пальцев. Я вздрогнула, но выдернуть руку не посмела.

Грег поднял ладони вверх.

– Я просто хотел сказать – с ней что-то не так. Девчонка не похожа на других, верно? – Грег наклонился ближе. – Как у нее с головой? Может, на ней ставили опыты?

– Девочка немая, но не глухая, – вкрадчиво заметил Лиам. – И поверь, она раз в пять умнее всех нас, вместе взятых.

– Не уверен насчет последнего, – начал Толстяк. – Я…

Лиам осадил его одним взглядом. Толстяк прошептал мне на ухо:

– Возьмешь с собой Зу?

Я кивнула, сжав его пальцы в знак того, что поняла. Потом поднялась с земли и сразу же почувствовала себя немного лучше.

Оказавшись рядом с Зу, я протянула ей руку. Девочка, не глядя, протянула свою. Некоторое время я разглядывала желтую перчатку, всю в потеках грязи и черного грима, а затем стащила ее с маленькой ручки.

Трудно сказать, зачем я это сделала. Возможно, близость Лиама вселила в меня эту безрассудную храбрость, а может, мне стало жалко Зу, слышавшую этих ублюдков. Я знала одно – больше никогда в жизни мне не хотелось смотреть на эти дурацкие перчатки. И чем скорее нам удалось бы от них избавиться, тем лучше.

Почувствовав тепло моей ладони, Зу вздрогнула всем телом и попыталась выдернуть руку. Глаза ее округлились. Не знаю – от страха или от удивления.

– Идем, – сказала я, крепче сжав ее пальцы. – Девочкам пора спать.

Зу просияла, но не улыбнулась.

– Не уходите слишком далеко! – крикнул нам в спины Лиам.

– Не уходите слишком далеко! – эхом отозвались парни и разразились хохотом.

Зу недовольно хлюпнула носом.

– Догадываюсь, о чем ты думаешь, – сказала я, твердо решив расположиться как можно дальше.



Первые минут десять, а может, и больше, мы просто блуждали по магазину. Зу смотрела на наши сцепленные руки, не в силах поверить в происходящее. Иногда ее внимание привлекала коробка никому не нужных DVD или крышка какого-нибудь флакончика, но в итоге темные глаза раз за разом останавливались на наших ладонях. Мы слонялись по отделу моющих средств, когда Зу внезапно сжала мою руку.

– Что случилось? – спросила я, отпихивая ногой швабру.

Зу кивнула на перчатки, которые я вертела свободной рукой.

Я подняла наши сцепленные ладони вверх.

– Ну и что в этом такого?

Зу тяжело вздохнула – похоже, я что-то упустила. Не глядя по сторонам, она потащила меня в дальний конец прохода. Потом выпустила мою руку и подошла к полке, чтобы снять оттуда белую коробку. Разодрав упаковку, Зу выбросила пенопласт и пластиковые стяжки и достала старинный серебристый тостер.


– Не уверена, что он нам понадобится, – с сомнением произнесла я.

Зу одарила меня взглядом, который, по-видимому, должен был означать «помолчи, пожалуйста».

Стянув вторую перчатку, Зу сжала прибор обеими руками и закрыла глаза.

Внутренняя металлическая часть тостера раскалилась, став ярко-алой. Шнур с вилкой валялся у ее ног. В следующую минуту металл начал плавиться. Запахло дымом, и я заставила Зу бросить тостер.

«Видела? – словно говорила она мне. – Теперь поняла?»

– Но ты ведь не станешь делать это со мной, – ответила я, вновь протягивая руку. – Ты не сможешь повредить мне, если сама не захочешь.

На самом деле я хотела сказать другое: «Кто лучше меня знает, каково это – бояться самой себя, той своей части, которую почти невозможно контролировать».

Я заставила себя не думать о том, что произошло с переодетым СПП. Эксперименты закончились, и больше такого не должно было повториться. С другой стороны, как можно научиться владеть своими способностями, если нет возможности практиковаться? Если нельзя понять, где границы?

– Давай посмотрим, нет ли здесь чего-нибудь полезного, – предложила я, взяв ее за руку. Зу сжала мою ладонь, и мы двинулись по проходу. – Как думаешь…

Не помню, о чем я ее спросила, но на вопрос Зу не ответила. Вместо этого она встала как вкопанная, сжав мою руку с такой силой, что меня отбросило на несколько шагов назад. Палец Зу указывал на груду одежды и полки для обуви.

А точнее, на розовое платье. Единственное, которое болталось на вешалке.

Зу побежала вперед, проскакивая под балками и уворачиваясь от шнуров удлинителей. Я пыталась держаться рядом, но это было все равно что догонять ветер. Сузуми неслась так, что пятки сверкали. Казалось, она вот-вот проскочит мимо, но рука все же поймала ткань. Зрелище было завораживающим.

– Красивое, – заметила я. Топ без рукавов переходил в расклешенную юбку с белыми полосками. Талию подчеркивала блестящая ленточка. Казалось, Зу от души мечтала сдернуть платье с вешалки и уткнуться лицом в шелковистую ткань.

В Термонде я частенько сожалела о том, чего у меня никогда не будет. Но о платьях – никогда. Любимой папиной историей, которую он постоянно пересказывал друзьям и дальним родственникам, был рассказ про голубое платье, которое они с мамой купили мне в три года на день рождения. Пуговки на этом платьице оказались настолько маленькими, что расстегнуть их я не смогла, поэтому просто разодрала платье на части. Кусочек за кусочком. Оставшуюся часть праздника я гордо расхаживала в костюме Бэтмена.

– Хочешь его примерить? – спросила я.

Зу покачала головой и вновь потянулась к пластиковым плечикам. Лишь спустя несколько секунд я поняла, что происходит.

Сузуми считала, что не заслуживает этого платья. Оно было слишком красивым, слишком новым, слишком чудесным. Внутри, не находя выхода, забурлила ярость. Кто был виноват в этом? Родители? Лагерь? СПП?

Сдернув платье с серебристой вешалки, я схватила Зу за руку. В темных глазах девочки отразилось смущение, но, вместо объяснений, я потянула ее к примерочным, расположенным в центре отдела с одеждой. Потом сунула платье ей в руки и велела примерить.

Это было все равно что тянуть лодку к причалу на тонком шнурочке. Первые несколько минут ушли на то, чтобы заставить Сузуми взять платье. Я пихала платье ей в руки, она бросала его на пол, я опять совала, и так далее. Не знаю, что победило в итоге – ее желание или моя настойчивость, но когда Сузуми вышла наконец из примерочной, я чуть не расплакалась.

– Ты выглядишь восхитительно. – Я повернула ее лицом к большому зеркалу. Зу не сразу отважилась поднять глаза, но когда это произошло, плечи под моими ладонями дрогнули. Глаза Сузуми округлились и заблестели, но лишь на мгновение. В следующую секунду она вцепилась в платье и начала судорожно дергать за ткань, качая головой из стороны в сторону. «Я не могу!» – беззвучно кричала она.

– Почему? – спросила я, разворачивая девочку к себе. – Тебе же оно нравится, разве нет?

Зу не подняла глаз, но едва заметно кивнула.

– Тогда в чем проблема?

Зу робко покосилась на отражение в зеркале. Руки девочки гладили юбку, словно нежная ткань была ей в новинку.

– Так-то лучше, – сказала я. – И нет никакой проблемы. Давай посмотрим, что тут еще можно найти.

Теперь Зу хотелось подыскать что-нибудь для меня. Как и ожидалось, взрослый отдел оказался разграблен мародерами. Выбор был небогат: охотничье снаряжение или рабочие комбинезоны. После долгих объяснений, почему мне не нужна шелковая ночная рубашка василькового цвета или юбка с маргаритками, Зу наконец согласилась, чтобы я примерила джинсы и несколько простых футболок.

А потом Зу указала на отдел нижнего белья. Внезапно мне захотелось зарыться в кучу детских пижам и умереть. Внутри бурлили смешанные чувства. Я совершенно не разбиралась в буквах и цифрах размерного ряда. На глаза навернулись слезы, и отчего-то вдруг показалось, что Зу вот-вот рассмеется.

Впервые за много лет мне захотелось, чтобы рядом была мама. Я вдруг с невероятной отчетливостью осознала, что никогда не смогу исправить то, что натворила. Возможно, мы больше никогда не увидимся и в памяти навсегда останутся лишь последние минуты. И ее взгляд в то роковое утро. Удивительно, как одна-единственная минута всколыхнула во мне давно забытые чувства. Я вспомнила, как мама расчесывала мои волосы. А потом внутри вспыхнула ярость – ярость за то, что она меня бросила. За то, что не научила жить в новом качестве, за то, что мне уже никогда не стать той девочкой, которой она хотела меня видеть.

Но кто виноват в этом на самом деле?

Зу нахмурилась, изучающе глядя на Эверест из нижнего белья, а потом начала передавать мне один бюстгальтер за другим. Так продолжалось до тех пор, пока мы обе не разразились вдруг беспричинным хохотом.

В конце концов я все-таки нашла подходящий вариант. Тяжело сказать, как это вышло. На самом деле все они были ужасно неудобными, лямки жали и врезались в кожу. К тому моменту, как я сменила платье, Зу успела полностью экипироваться. Теперь она походила на модель из какого-то каталога: розовое платье, белые легинсы и джинсовый жакет на один или два размера больше, чем нужно. Остальные вещи Зу сложила в рюкзак с цветочками, который я сняла с полки специально для нее. Теперь, когда мы обзавелись собственными вещами, Зу захотела присмотреть что-нибудь и для мальчиков.

Когда я принесла туфли с розовыми ремешками, Сузуми от радости бросилась мне на шею. И хотя ей не слишком понравились черные ботинки, которые я откопала в мужском отделе, Зу не стала приставать ко мне с розовыми ленточками и даже не пыталась поставить на каблуки.

Зу выбирала для Толстяка рубашку на пуговицах, когда я кое-что вспомнила.

– Скоро вернусь, – сказала я. – Подожди здесь, ладно?

Нужный проход я нашла через пару минут. Мы с Лиамом шли очень быстро, так что я могла и ошибиться. Но нет, они действительно были здесь, прямо над моющими принадлежностями – в море классических желтых болтались одни ярко-розовые резиновые перчатки.

– Эй, Зу! – крикнула я, направляясь обратно. Выставив руку вперед, я подождала, пока Зу обернется. Когда это наконец произошло, у Сузуми отвисла челюсть. Она была настолько восхищена своими новыми перчатками, что не могла оторвать от них глаз. Так и шла, выставив руки перед собой, точно принцесса, изучающая новые кольца или браслеты. Зу кружилась, разглядывая новое платье, вальсировала в проходах. Ее ноги словно не могли удержаться на месте. Сузуми переполняло счастье. Глядя на нее, я просто не могла поверить, что вокруг полно разбитого стекла и мерцающих дисплеев мониторов. Когда мы вошли в тускло освещенный отдел косметики, я едва смогла удержаться от улыбки.

Лиам обнаружил нас в тот момент, когда Сузуми вплетала мне в косу блестящую ленточку. Я сидела на полу, а Зу – чуть выше, на полке, словно маленькая фея.

– Волшебно! – сказала я, когда Зу протянула мне разбитое зеркальце. – Ты настоящее чудо!