— Где, Аберон? У меня совершенно нет времени. Что ты мямлишь? — раздражённо уточнила женщина, пересчитывая места за столом.
— В комнате для слуг, ну, там, где я оставил эту раненую, — скороговоркой выпалил мужчина, словно за ним гналась стая вирпов — мелких хищников с острыми когтями и зубами в три ряда.
— Десять, — сказала миледи вслух и повернулась к водителю. — Что там с ней? Лекарь осмотрел её и сказал, что ничего страшного. Придёт в себя, когда отдохнёт. Главное, за температурой следить. Он прислал мне отчёт с вестником, так что я в курсе.
— Да? В курсе? — растерянно пробормотал водитель. — Там, в комнате, ветер шумел и голоса звучали из ниоткуда. Только ничего не было понятно. Служанка боится вместе с раненой в одной комнате находиться.
— Что? — герцогиня резко развернулась на пятках и направилась в сторону служебного крыла. — Иди за мной, Аберон.
Как же это всё не вовремя! Ну почему именно сегодня нужно было встретить эту девицу? В день памяти дочери, той, что оставила её одну, покончив с собой.
Расстояние от обеденного зала до комнат для прислуги было немаленьким, но герцогиня его быстро преодолела в стремлении поскорее разобраться с тем, что так всполошило слуг. Аберон совершенно не был склонен к истерикам, но его явно что-то напугало, хотя мужчина и сослался на служанку. Герцогиня привыкла разбираться во всём сама. Но сегодня, сейчас, ей было совершенно не до этого. Её жутко раздражала необходимость терять драгоценное время на неизвестную особу.
Помещение было затемнено. Спартанская обстановка в комнате не позволяла глазу зацепиться за что-то, кроме как за лежащую на узкой кровати молодую женщину с разметавшимися светло-русыми волосами с золотистым отливом.
Герцогиня стремительно вошла и остановилась возле кровати. Что там наговорил этот трясущийся хвост? Всё было спокойно.
Женщина на кровати судорожно вздохнула, ресницы дрогнули, и она открыла серо-голубые глаза, чтобы через мгновение закрыть их и забыться тихим, спокойным, целебным сном. Кризис миновал. В борьбе между жизнью и смертью победила жизнь. А герцогиня внимательно смотрела на открытое лицо пострадавшей и подрагивающие ресницы, которые бросали тени под глаза, и не могла оторвать взгляд.
— Аберон, зачем ты меня сюда позвал? — немного устало спросила она. — Здесь тихо, как в склепе! Где эта твоя перепуганная служанка?
— Госпожа, я сейчас мигом её разыщу, она с перепугу забежала куда-то, — и, дождавшись разрешения от хозяйки, мужчина с поклоном вышел из комнатки.
Герцогиня придвинула стул к кровати и присела на него, задумчиво рассматривая лицо женщины, которое напоминало ей другую красавицу с золотистыми волосами и серыми глазами — её дочь. Мысли тяжело ворочались в перегруженном событиями сознании. Что это, шутка Богов или шанс почувствовать себя живой? Кто же ты, незнакомка? И почему Аластер хотел тебя убить?
Герцогиня вглядывалась в лежащую перед ней обычную женщину... или необычную?! Её сознания что-то коснулось, и миледи, вздрогнув, вся подобралась, как обычно бывало на службе, когда она чувствовала опасность или грядущие значимые изменения. Как же так, ведь пострадавшая — простой человек, не магесса. По крайней мере, была человеком, когда её настигло смертельное заклинание Аластера. Была и осталась жива! Вот оно! Так ли ты проста, милая, как видится со стороны?
В комнату робко вошла, озираясь по сторонам, молоденькая рыженькая служанка. Сделав неуклюжий книксен, она остановилась возле герцогини, опустив взгляд, но при этом успела испуганно взглянуть на спящую женщину.
— Что здесь произошло? — строго спросила герцогиня. — Что ты видела и слышала?
— Миледи, я сидела возле раненой и меняла ей мокрые полотенца, как и сказал мастер Аберон. Жар поднимался, — жесты, мимика, интонации девушки приобретали театральность в лучших традициях драмы. Она то почти шептала, то возбуждённо выкрикивала фразы. — Эта леди металась в горячке на постели. Я уж думала звать кого. Сама не справлялась. И вдруг, откуда ни возьмись, в комнате зашумел ветер. Правда-правда! Окно и дверь оставались закрытыми. Я проверяла. Точно вам говорю. Ветер дул всё сильнее. Так, что шторы на окне трепало в разные стороны, подол моего платья трепыхался, а она продолжала бредить во сне и ни один волосок на её голове не пошевелился. А потом из ниоткуда послышался мужской голос. Он что-то говорил, но понять я ничего не смогла. Он говорил не на нашем языке. Я такого страху натерпелась!
Служанка сопливо шмыгнула носом и порывисто прижала к груди два кулачка, голубая жилка на шее быстро билась, выдавая волнение.
— Продолжай, — нетерпеливо подогнала герцогиня. Требовалось полностью услышать рассказ испуганной девушки, чтобы сделать какие-либо умозаключения.
— Значит, стою я и пошевелиться боюсь. А невидимый мужчина что-то говорит. От его слов девушка стала выгибаться дугой так, что только плечами и пятками касалась кровати. И так жутко кричала. А что — разобрать я тоже не смогла. Всё не по-нашему. Только поняла, что спрашивает о чём-то. Я вам точно говорю, она разговаривала с призраком... — с суеверным страхом в голосе прошептала служанка. — У меня мурашки по спине побежали, и волосы дыбом встали от ледяного холода, который её окутал. Даже пар изо рта повалил и зуб на зуб не попадал, а ей хоть бы что. Наоборот, ей после этого даже лучше стало. Жар спал. А я, как отмерла, так сразу и побежала за мастером Абероном. Госпожа, а она кто? — в глазах служанки читалось неприкрытое любопытство. Наглость, конечно, но девушку можно было понять. Герцогиня хмыкнула на этот вопрос и ответила:
— Не твоего ума дело. Ступай, можешь взять отгул на завтра и не смей трепать языком среди слуг. Хотя, о чём это я? Ты же болтушка, уже растрезвонила всем.
Служанка залилась румянцем по самые уши и поспешно опустила глаза.
— Я буду молчать, — пискнула она и жестом показала зашитый рот.
Герцогиня ухмыльнулась в ответ на такую простецкую клятву.
— Не сомневаюсь. Будешь.
Миледи направила на девушку свою тросточку и быстро произнесла слова заклинания, стирающего краткосрочную память. Улыбнулась, глядя на застывшую на полминуты живым изваянием женщину, смотрящую в никуда стеклянным взглядом, а потом очнувшуюся, как после сна, и удивлённо захлопавшую короткими рыжими ресницами на хозяйку.
— Милочка, — герцогиня приняла доброжелательный вид, — идите, ну что же вы, то отпрашиваетесь погостить неделю дома, то стоите столбом. Идите. Я позволяю. Скажете старшему дворецкому, что я вас отпустила, и пусть он найдёт меня. Аберон! — крикнула она, зная, что водитель дожидается её за дверью.
Водитель не подвёл и тут же оказался рядом. Поклонился в соответствии с ситуацией. И так же, как и служанка, с опасением глянул на спящую женщину, словно ожидая от неё какого-то подвоха.
Герцогиня нетерпеливо постукивала пальцем по костяной ручке трости.
— Аберон, бери нашу гостью на руки и иди за мной! Она не укусит, — миледи насмешило, как водитель бочком подбирался к постели с раненой, и, не удержавшись, резко добавила: — Сразу загрызёт!
Водитель от страха шарахнулся в сторону, снося по пути тумбочку с медным тазом, в котором была вода для холодных компрессов. Грохот раздался такой, что мёртвого мог разбудить. Но девушка продолжала мирно спать.
— Хватит дурачиться, Аберон. Ты же взрослый, серьёзный мужчина, — герцогиня покрутила концом трости над разлитой лужицей, произнося короткое заклинание. Вода закрутилась в маленькую воронку, оторвалась до последней капельки от пола и послушно пролилась в таз, который незадачливый мужчина уже подхватил с пола и водрузил на тумбочку. — У меня совершенно нет времени, Аберон. Бери её — она не опасна.
А про себя добавила: «Пока спит».
Герцогиня посторонилась, подпуская мужчину к кровати, и, убедившись, что он аккуратно поднял девушку, пошла, не оглядываясь, к выходу, коварно улыбаясь, пока водитель не видел выражения её лица. Ох, уж эти не маги — как дети, право.
Её путь вёл туда, куда почти тридцать лет никто не заходил. В запечатанные покои дочери. Сейчас это было единственное место, где была возможность безопасно разместить незнакомку.
Когда-то это были детские комнаты маленькой Мирайи. Так уж получалось, что когда у маленьких магов просыпался дар, это могло привести к непредсказуемым последствиям, ведь магия подчинялась не сразу, и малышам требовался внешний контроль опытных магов. Чтобы направлять магическую силу в нужное русло, успокаивать стихию, перехватывать контроль, нейтрализовывать последствия спонтанных всплесков проявления магической сути.
Детская комната Мирайи была самым безопасным островком в этом доме. На неё были наложены мощные защитные заклинания, ограничивающие и нейтрализующие. Их накладывал сам придворный маг магистр Рейвен Мелфи.
Герцогиня легко улыбнулась своим воспоминаниям.
Кто же тогда мог предвидеть, что через пятьдесят лет этот красавец захочет взять Мирайю в жёны. Такое предложение считалось честью. Брак с одним из сильнейших магов королевства — желанная партия для очень многих семей Зоурака. Подтверждение того, что дар дочери — один из самых сильных. Разница в возрасте для магов не имеет значения. Важно лишь, как стихии магов взаимодействуют между собой. Да, и возразить было нечего. Это было прекрасное предложение — сочетаться браком с магистром Мелфи.
К моменту, когда Рейвен решился на повторный брак, он уж как десять лет был вдовцом, воспитывающим своего первенца Аластера, который лишь на три года был старше Мирайи.
Сколько сплетен ходило вокруг верховного мага и сколько интриг плелось придворными магессами, желающими занять вакантное место возле сильного мужчины. В то время при дворе не было иных интересов, кроме как узнать, кто же станет следующей женой магистра?
Но сильный маг не может поступать только по велению сердца. Хотя герцогиня и не могла припомнить, чтобы она слышала о сколь бы то ни было сильной привязанности Рейвена. Интерес магистра пролегал в другой плоскости. Его интересовала сила, магия во всех её проявлениях, как впрочем и сейчас.
Маг, достигший такой мощи, как Рейвен, может быть совместим только с той женщиной, которая выдержит его магическую суть. И Мирайя оказалась именно той единственной, что была настолько сильна, чтобы позволить стихиям пары объединиться.
«Ох, Мирайя, что же ты наделала?! Зачем убила малышку и себя? Почему опозорила свой род?»
Этот вопрос не давал миледи покоя уже двадцать семь лет. Сцепив зубы от подступившей горечи разочарования в любимом чаде, смешанной с болью утраты, герцогиня решительно прибавила шагу и через несколько минут остановилась перед двойными створками дверей, ведущих туда, куда почти тридцать лет никому не было хода.
Позади раздавалось шумное сбившееся дыхание Аберона, который усердно нёс молодую женщину, так и не проснувшуюся на его руках.
Решительный жест герцогини — и с тросточки зелёной дымкой сорвалось заклинание, распечатавшее вход в её прошлое. То, которое, казалось, больше никогда не увидит свет этого мира. Хозяйка дома уверенно толкнула двери и створки бесшумно разошлись в стороны, открывая широкий проход в девичьи покои.
— Положи её на кровать, Аберон, — миледи пропустила мужчину с тяжелой ношей на руках.
Небольшая гостиная направо уходила в светлую спальню с широкой высокой кроватью и женским трюмо с высоким зеркалом в массивной раме. В зеркале отражался портрет златокудрой девочки, висевший на противоположной стене.
Окна были не зашторены, это и позволило сейчас рассмотреть обстановку, встречающую непредвиденных гостей. Лучи заходящего светила падали на портрет бывшей хозяйки покоев. Аберон вздрогнул и испуганно проморгался. При взгляде на портрет ему показалось, что девочка улыбнулась и проводила его взглядом, когда он аккуратно положил спящую женщину на постель. Быстро отойдя от кровати, он оглянулся на портрет, но нет, образ, написанный мастерской рукой художника, оставался неподвижным.
— Хозяйка, какие будут распоряжения? — спросил Аберон, украдкой утирая взмокший лоб рукавом форменного кителя. Подойдя к герцогине, которая стояла возле секретера в гостиной и перебирала мелкие вещи, лежащие на нём, мужчина терпеливо ждал дальнейших распоряжений.
Миледи не спешила. Она погрузилась в мысли. Медленно двигалась вдоль мебели, любовно проводя длинными изящными пальцами по поверхности корешков книг, по писчим перьям.
Аберон ждал, любуясь хозяйкой. И, отдышавшись, с удивлением заметил, что несмотря на то, что в комнаты не заходили почти тридцать лет, воздух здесь был кристально чистым, а не затхлым, как бывает в надолго закрытых нежилых помещениях, и нигде не наблюдалось следов пыли.
«Магия! Бытовые заклинания чистоты», — подумал он и был прав.
Герцогиня встрепенулась. Рассеянный взгляд приобрел осмысленность. Немного раздражённо она приказала:
— Поторопи Грэма. Куда он запропастился? Я и так не успеваю подготовиться к вечеру.
Миледи оглянулась на напольные часы, которые застыли, как немой часовой по стойке смирно, и, вздохнув, направила на них свою трость. Маятник дрогнул и начал свой размеренный ход, стрелки быстро завертелись, отсчитывая время и притормозили, показывая половину седьмого.
— Святые небеса! — всплеснула она руками. — Как поздно уже! На семь по полудню приглашены гости! Аберон, немедленно притащи ко мне этого бездельника!
Аберон метнулся к открытой двери, чтобы выполнить поручение любимой хозяйки, но буквально в пяти шагах от порога столкнулся с тем, за кем его послали. Этот напыщенный индюк, дворецкий, раздувающийся от собственной значимости, медленно шёл в сторону открытых покоев.
— Мастер Грэм, хозяйка в бешенстве от вашего отсутствия, — сгустил краски Аберон и с удовольствием пронаблюдал, как сменился в лице дворецкий и, ускорив шаг, подбежал к двери.
— Грэм! — прогремел голос хозяйки, стоило тому оказаться в поле видимости. Но о чём миледи говорила дворецкому, водитель уже не слышал, поскольку створки двери стремительно закрылись за вошедшим, отсекая все звуки.
Аберон потоптался на месте и решил всё же дождаться герцогиню, чтобы та лично распорядилась, чем ему дальше заниматься. И вообще, его любопытство было не удовлетворено. Кто же эта раненая? И почему герцогиня решила уделить ей столько внимания? Чувствовал он местом чуть пониже спины, что грядут перемены. Видано ли, чтобы магесса, да ещё такая знатная, проявляла заботу о простой смертной?
Герцогиня тем временем дала распоряжения дворецкому установить пост сиделки у постели девушки, пострадавшей в аварии (эта версия событий стала для всех официальной), и как только раненая придёт в себя, срочно сообщить хозяйке об этом.
— Миледи, простите за наглость, но я должен чётко понимать: кто эта женщина? Леди или так, простая горожанка, — потупившись, спросил дворецкий. Социальные статусы имели большой вес на Зоураке. Маги, не маги, разные сословия — всё имело значение. И не дай Пресветлый ошибиться!
«Не хватало ещё перепутать леди с горожанкой или наоборот! — мысленно пробурчал мастер Грэм. — Кто её разберёт. Одета, как служительница квартала удовольствий. Успел рассмотреть, пока этот увалень Аберон таскал её на руках. Прозрачные чулки — и где только такие взяла! — так дразняще обхватывали тонкие щиколотки, а край платья вообще находился у самых коленок! Это же непотребство! Святые небеса! Нужно бы в выходной заглянуть в «Дом Грёз», проведать какую-то красотку, — мастер переступил с ноги на ногу и поспешно поднял взгляд на заговорившую герцогиню. — Хех, ещё не хватало, чтобы хозяйка поняла, о чём я думаю!»
— Относись к ней, как к моей гостье, — слегка помедлив, произнесла герцогиня. У неё пока не было ответа на, казалось бы, простой вопрос: кто перед ней? Но миледи знала — скоро всё прояснится, стоит лишь незнакомке очнуться. — Мастер Грэм, предупредите слуг — пусть помалкивают. Это приказ! В доме сегодня будет много посторонних. Мне не нужны лишние разговоры.
Герцогиня задумчиво посмотрела на приоткрытую дверь спальни и, размышляя вслух, негромко произнесла:
— Возможно, стоит вечером показать её магистру Рейвену Мелфи? Нужно серьёзно обдумать этот вариант. Тем более в этой истории замешан Аластер. Так-так. Или не спешить? Сначала самой разобраться?
Она бросила беглый взгляд на часы, с неудовольствием отмечая, что времени катастрофически не хватает. До мероприятия оставалось пятнадцать минут. Раньше назначенного срока никто не придёт — дурной тон. А вот вовремя — практически каждый. Маги достаточно дисциплинированы.
— Пора, — громко произнесла герцогиня и, развернувшись, направилась к выходу, не обратив внимания на то, что девчушка на портрете, до этого искренне улыбающаяся, нахмурилась и поджала губы в немом протесте.
Грэм вышел вместе с хозяйкой, прикрыл за собой дверь и отправился подыскивать толковую служанку. Задача было непростой, ведь сейчас все были заняты последними приготовлениями к встрече высоких гостей.
Сегодняшний поминальный ужин был особенным. Среди слуг ходили упорные слухи, что в этот вечер поместье может почтить своим визитом сам король, не говоря уже о главном придворном магистре, зяте герцогини, со своим наследником, и ещё нескольких первых лицах из известных семей магов. Их хозяйку уважали, с ней считались. Слуги гордились так, словно сами были из знатного старинного рода.
Род Виленийских был приближён к монаршему семейству с давних времён. Не одно столетие члены этой семьи являлись Стражами, защитниками королевской семьи. И вот сейчас герцогиня осталась последним представителем этого могущественного рода. Хотя по возрасту — триста лет — она ещё могла выйти замуж и принять мужа в род, чтобы не прервалась линия. Но гибель горячо любимого супруга, а потом дочери, не давала миледи надежды на счастье с кем-либо.
Адель Виленийская не смогла переступить через свои чувства. Почти смирилась, приняла тот факт, что с её смертью, лет так через пятьсот, если никто не поспособствует её более раннему наступлению, род прервётся окончательно.
— В комнате для слуг, ну, там, где я оставил эту раненую, — скороговоркой выпалил мужчина, словно за ним гналась стая вирпов — мелких хищников с острыми когтями и зубами в три ряда.
— Десять, — сказала миледи вслух и повернулась к водителю. — Что там с ней? Лекарь осмотрел её и сказал, что ничего страшного. Придёт в себя, когда отдохнёт. Главное, за температурой следить. Он прислал мне отчёт с вестником, так что я в курсе.
— Да? В курсе? — растерянно пробормотал водитель. — Там, в комнате, ветер шумел и голоса звучали из ниоткуда. Только ничего не было понятно. Служанка боится вместе с раненой в одной комнате находиться.
— Что? — герцогиня резко развернулась на пятках и направилась в сторону служебного крыла. — Иди за мной, Аберон.
Как же это всё не вовремя! Ну почему именно сегодня нужно было встретить эту девицу? В день памяти дочери, той, что оставила её одну, покончив с собой.
Расстояние от обеденного зала до комнат для прислуги было немаленьким, но герцогиня его быстро преодолела в стремлении поскорее разобраться с тем, что так всполошило слуг. Аберон совершенно не был склонен к истерикам, но его явно что-то напугало, хотя мужчина и сослался на служанку. Герцогиня привыкла разбираться во всём сама. Но сегодня, сейчас, ей было совершенно не до этого. Её жутко раздражала необходимость терять драгоценное время на неизвестную особу.
Помещение было затемнено. Спартанская обстановка в комнате не позволяла глазу зацепиться за что-то, кроме как за лежащую на узкой кровати молодую женщину с разметавшимися светло-русыми волосами с золотистым отливом.
Герцогиня стремительно вошла и остановилась возле кровати. Что там наговорил этот трясущийся хвост? Всё было спокойно.
Женщина на кровати судорожно вздохнула, ресницы дрогнули, и она открыла серо-голубые глаза, чтобы через мгновение закрыть их и забыться тихим, спокойным, целебным сном. Кризис миновал. В борьбе между жизнью и смертью победила жизнь. А герцогиня внимательно смотрела на открытое лицо пострадавшей и подрагивающие ресницы, которые бросали тени под глаза, и не могла оторвать взгляд.
— Аберон, зачем ты меня сюда позвал? — немного устало спросила она. — Здесь тихо, как в склепе! Где эта твоя перепуганная служанка?
— Госпожа, я сейчас мигом её разыщу, она с перепугу забежала куда-то, — и, дождавшись разрешения от хозяйки, мужчина с поклоном вышел из комнатки.
Герцогиня придвинула стул к кровати и присела на него, задумчиво рассматривая лицо женщины, которое напоминало ей другую красавицу с золотистыми волосами и серыми глазами — её дочь. Мысли тяжело ворочались в перегруженном событиями сознании. Что это, шутка Богов или шанс почувствовать себя живой? Кто же ты, незнакомка? И почему Аластер хотел тебя убить?
Герцогиня вглядывалась в лежащую перед ней обычную женщину... или необычную?! Её сознания что-то коснулось, и миледи, вздрогнув, вся подобралась, как обычно бывало на службе, когда она чувствовала опасность или грядущие значимые изменения. Как же так, ведь пострадавшая — простой человек, не магесса. По крайней мере, была человеком, когда её настигло смертельное заклинание Аластера. Была и осталась жива! Вот оно! Так ли ты проста, милая, как видится со стороны?
В комнату робко вошла, озираясь по сторонам, молоденькая рыженькая служанка. Сделав неуклюжий книксен, она остановилась возле герцогини, опустив взгляд, но при этом успела испуганно взглянуть на спящую женщину.
— Что здесь произошло? — строго спросила герцогиня. — Что ты видела и слышала?
— Миледи, я сидела возле раненой и меняла ей мокрые полотенца, как и сказал мастер Аберон. Жар поднимался, — жесты, мимика, интонации девушки приобретали театральность в лучших традициях драмы. Она то почти шептала, то возбуждённо выкрикивала фразы. — Эта леди металась в горячке на постели. Я уж думала звать кого. Сама не справлялась. И вдруг, откуда ни возьмись, в комнате зашумел ветер. Правда-правда! Окно и дверь оставались закрытыми. Я проверяла. Точно вам говорю. Ветер дул всё сильнее. Так, что шторы на окне трепало в разные стороны, подол моего платья трепыхался, а она продолжала бредить во сне и ни один волосок на её голове не пошевелился. А потом из ниоткуда послышался мужской голос. Он что-то говорил, но понять я ничего не смогла. Он говорил не на нашем языке. Я такого страху натерпелась!
Служанка сопливо шмыгнула носом и порывисто прижала к груди два кулачка, голубая жилка на шее быстро билась, выдавая волнение.
— Продолжай, — нетерпеливо подогнала герцогиня. Требовалось полностью услышать рассказ испуганной девушки, чтобы сделать какие-либо умозаключения.
— Значит, стою я и пошевелиться боюсь. А невидимый мужчина что-то говорит. От его слов девушка стала выгибаться дугой так, что только плечами и пятками касалась кровати. И так жутко кричала. А что — разобрать я тоже не смогла. Всё не по-нашему. Только поняла, что спрашивает о чём-то. Я вам точно говорю, она разговаривала с призраком... — с суеверным страхом в голосе прошептала служанка. — У меня мурашки по спине побежали, и волосы дыбом встали от ледяного холода, который её окутал. Даже пар изо рта повалил и зуб на зуб не попадал, а ей хоть бы что. Наоборот, ей после этого даже лучше стало. Жар спал. А я, как отмерла, так сразу и побежала за мастером Абероном. Госпожа, а она кто? — в глазах служанки читалось неприкрытое любопытство. Наглость, конечно, но девушку можно было понять. Герцогиня хмыкнула на этот вопрос и ответила:
— Не твоего ума дело. Ступай, можешь взять отгул на завтра и не смей трепать языком среди слуг. Хотя, о чём это я? Ты же болтушка, уже растрезвонила всем.
Служанка залилась румянцем по самые уши и поспешно опустила глаза.
— Я буду молчать, — пискнула она и жестом показала зашитый рот.
Герцогиня ухмыльнулась в ответ на такую простецкую клятву.
— Не сомневаюсь. Будешь.
Миледи направила на девушку свою тросточку и быстро произнесла слова заклинания, стирающего краткосрочную память. Улыбнулась, глядя на застывшую на полминуты живым изваянием женщину, смотрящую в никуда стеклянным взглядом, а потом очнувшуюся, как после сна, и удивлённо захлопавшую короткими рыжими ресницами на хозяйку.
— Милочка, — герцогиня приняла доброжелательный вид, — идите, ну что же вы, то отпрашиваетесь погостить неделю дома, то стоите столбом. Идите. Я позволяю. Скажете старшему дворецкому, что я вас отпустила, и пусть он найдёт меня. Аберон! — крикнула она, зная, что водитель дожидается её за дверью.
Водитель не подвёл и тут же оказался рядом. Поклонился в соответствии с ситуацией. И так же, как и служанка, с опасением глянул на спящую женщину, словно ожидая от неё какого-то подвоха.
Герцогиня нетерпеливо постукивала пальцем по костяной ручке трости.
— Аберон, бери нашу гостью на руки и иди за мной! Она не укусит, — миледи насмешило, как водитель бочком подбирался к постели с раненой, и, не удержавшись, резко добавила: — Сразу загрызёт!
Водитель от страха шарахнулся в сторону, снося по пути тумбочку с медным тазом, в котором была вода для холодных компрессов. Грохот раздался такой, что мёртвого мог разбудить. Но девушка продолжала мирно спать.
— Хватит дурачиться, Аберон. Ты же взрослый, серьёзный мужчина, — герцогиня покрутила концом трости над разлитой лужицей, произнося короткое заклинание. Вода закрутилась в маленькую воронку, оторвалась до последней капельки от пола и послушно пролилась в таз, который незадачливый мужчина уже подхватил с пола и водрузил на тумбочку. — У меня совершенно нет времени, Аберон. Бери её — она не опасна.
А про себя добавила: «Пока спит».
Герцогиня посторонилась, подпуская мужчину к кровати, и, убедившись, что он аккуратно поднял девушку, пошла, не оглядываясь, к выходу, коварно улыбаясь, пока водитель не видел выражения её лица. Ох, уж эти не маги — как дети, право.
Её путь вёл туда, куда почти тридцать лет никто не заходил. В запечатанные покои дочери. Сейчас это было единственное место, где была возможность безопасно разместить незнакомку.
Когда-то это были детские комнаты маленькой Мирайи. Так уж получалось, что когда у маленьких магов просыпался дар, это могло привести к непредсказуемым последствиям, ведь магия подчинялась не сразу, и малышам требовался внешний контроль опытных магов. Чтобы направлять магическую силу в нужное русло, успокаивать стихию, перехватывать контроль, нейтрализовывать последствия спонтанных всплесков проявления магической сути.
Детская комната Мирайи была самым безопасным островком в этом доме. На неё были наложены мощные защитные заклинания, ограничивающие и нейтрализующие. Их накладывал сам придворный маг магистр Рейвен Мелфи.
Герцогиня легко улыбнулась своим воспоминаниям.
Кто же тогда мог предвидеть, что через пятьдесят лет этот красавец захочет взять Мирайю в жёны. Такое предложение считалось честью. Брак с одним из сильнейших магов королевства — желанная партия для очень многих семей Зоурака. Подтверждение того, что дар дочери — один из самых сильных. Разница в возрасте для магов не имеет значения. Важно лишь, как стихии магов взаимодействуют между собой. Да, и возразить было нечего. Это было прекрасное предложение — сочетаться браком с магистром Мелфи.
К моменту, когда Рейвен решился на повторный брак, он уж как десять лет был вдовцом, воспитывающим своего первенца Аластера, который лишь на три года был старше Мирайи.
Сколько сплетен ходило вокруг верховного мага и сколько интриг плелось придворными магессами, желающими занять вакантное место возле сильного мужчины. В то время при дворе не было иных интересов, кроме как узнать, кто же станет следующей женой магистра?
Но сильный маг не может поступать только по велению сердца. Хотя герцогиня и не могла припомнить, чтобы она слышала о сколь бы то ни было сильной привязанности Рейвена. Интерес магистра пролегал в другой плоскости. Его интересовала сила, магия во всех её проявлениях, как впрочем и сейчас.
Маг, достигший такой мощи, как Рейвен, может быть совместим только с той женщиной, которая выдержит его магическую суть. И Мирайя оказалась именно той единственной, что была настолько сильна, чтобы позволить стихиям пары объединиться.
«Ох, Мирайя, что же ты наделала?! Зачем убила малышку и себя? Почему опозорила свой род?»
Этот вопрос не давал миледи покоя уже двадцать семь лет. Сцепив зубы от подступившей горечи разочарования в любимом чаде, смешанной с болью утраты, герцогиня решительно прибавила шагу и через несколько минут остановилась перед двойными створками дверей, ведущих туда, куда почти тридцать лет никому не было хода.
Позади раздавалось шумное сбившееся дыхание Аберона, который усердно нёс молодую женщину, так и не проснувшуюся на его руках.
Решительный жест герцогини — и с тросточки зелёной дымкой сорвалось заклинание, распечатавшее вход в её прошлое. То, которое, казалось, больше никогда не увидит свет этого мира. Хозяйка дома уверенно толкнула двери и створки бесшумно разошлись в стороны, открывая широкий проход в девичьи покои.
— Положи её на кровать, Аберон, — миледи пропустила мужчину с тяжелой ношей на руках.
Небольшая гостиная направо уходила в светлую спальню с широкой высокой кроватью и женским трюмо с высоким зеркалом в массивной раме. В зеркале отражался портрет златокудрой девочки, висевший на противоположной стене.
Окна были не зашторены, это и позволило сейчас рассмотреть обстановку, встречающую непредвиденных гостей. Лучи заходящего светила падали на портрет бывшей хозяйки покоев. Аберон вздрогнул и испуганно проморгался. При взгляде на портрет ему показалось, что девочка улыбнулась и проводила его взглядом, когда он аккуратно положил спящую женщину на постель. Быстро отойдя от кровати, он оглянулся на портрет, но нет, образ, написанный мастерской рукой художника, оставался неподвижным.
— Хозяйка, какие будут распоряжения? — спросил Аберон, украдкой утирая взмокший лоб рукавом форменного кителя. Подойдя к герцогине, которая стояла возле секретера в гостиной и перебирала мелкие вещи, лежащие на нём, мужчина терпеливо ждал дальнейших распоряжений.
Миледи не спешила. Она погрузилась в мысли. Медленно двигалась вдоль мебели, любовно проводя длинными изящными пальцами по поверхности корешков книг, по писчим перьям.
Аберон ждал, любуясь хозяйкой. И, отдышавшись, с удивлением заметил, что несмотря на то, что в комнаты не заходили почти тридцать лет, воздух здесь был кристально чистым, а не затхлым, как бывает в надолго закрытых нежилых помещениях, и нигде не наблюдалось следов пыли.
«Магия! Бытовые заклинания чистоты», — подумал он и был прав.
Герцогиня встрепенулась. Рассеянный взгляд приобрел осмысленность. Немного раздражённо она приказала:
— Поторопи Грэма. Куда он запропастился? Я и так не успеваю подготовиться к вечеру.
Миледи оглянулась на напольные часы, которые застыли, как немой часовой по стойке смирно, и, вздохнув, направила на них свою трость. Маятник дрогнул и начал свой размеренный ход, стрелки быстро завертелись, отсчитывая время и притормозили, показывая половину седьмого.
— Святые небеса! — всплеснула она руками. — Как поздно уже! На семь по полудню приглашены гости! Аберон, немедленно притащи ко мне этого бездельника!
Аберон метнулся к открытой двери, чтобы выполнить поручение любимой хозяйки, но буквально в пяти шагах от порога столкнулся с тем, за кем его послали. Этот напыщенный индюк, дворецкий, раздувающийся от собственной значимости, медленно шёл в сторону открытых покоев.
— Мастер Грэм, хозяйка в бешенстве от вашего отсутствия, — сгустил краски Аберон и с удовольствием пронаблюдал, как сменился в лице дворецкий и, ускорив шаг, подбежал к двери.
— Грэм! — прогремел голос хозяйки, стоило тому оказаться в поле видимости. Но о чём миледи говорила дворецкому, водитель уже не слышал, поскольку створки двери стремительно закрылись за вошедшим, отсекая все звуки.
Аберон потоптался на месте и решил всё же дождаться герцогиню, чтобы та лично распорядилась, чем ему дальше заниматься. И вообще, его любопытство было не удовлетворено. Кто же эта раненая? И почему герцогиня решила уделить ей столько внимания? Чувствовал он местом чуть пониже спины, что грядут перемены. Видано ли, чтобы магесса, да ещё такая знатная, проявляла заботу о простой смертной?
Герцогиня тем временем дала распоряжения дворецкому установить пост сиделки у постели девушки, пострадавшей в аварии (эта версия событий стала для всех официальной), и как только раненая придёт в себя, срочно сообщить хозяйке об этом.
— Миледи, простите за наглость, но я должен чётко понимать: кто эта женщина? Леди или так, простая горожанка, — потупившись, спросил дворецкий. Социальные статусы имели большой вес на Зоураке. Маги, не маги, разные сословия — всё имело значение. И не дай Пресветлый ошибиться!
«Не хватало ещё перепутать леди с горожанкой или наоборот! — мысленно пробурчал мастер Грэм. — Кто её разберёт. Одета, как служительница квартала удовольствий. Успел рассмотреть, пока этот увалень Аберон таскал её на руках. Прозрачные чулки — и где только такие взяла! — так дразняще обхватывали тонкие щиколотки, а край платья вообще находился у самых коленок! Это же непотребство! Святые небеса! Нужно бы в выходной заглянуть в «Дом Грёз», проведать какую-то красотку, — мастер переступил с ноги на ногу и поспешно поднял взгляд на заговорившую герцогиню. — Хех, ещё не хватало, чтобы хозяйка поняла, о чём я думаю!»
— Относись к ней, как к моей гостье, — слегка помедлив, произнесла герцогиня. У неё пока не было ответа на, казалось бы, простой вопрос: кто перед ней? Но миледи знала — скоро всё прояснится, стоит лишь незнакомке очнуться. — Мастер Грэм, предупредите слуг — пусть помалкивают. Это приказ! В доме сегодня будет много посторонних. Мне не нужны лишние разговоры.
Герцогиня задумчиво посмотрела на приоткрытую дверь спальни и, размышляя вслух, негромко произнесла:
— Возможно, стоит вечером показать её магистру Рейвену Мелфи? Нужно серьёзно обдумать этот вариант. Тем более в этой истории замешан Аластер. Так-так. Или не спешить? Сначала самой разобраться?
Она бросила беглый взгляд на часы, с неудовольствием отмечая, что времени катастрофически не хватает. До мероприятия оставалось пятнадцать минут. Раньше назначенного срока никто не придёт — дурной тон. А вот вовремя — практически каждый. Маги достаточно дисциплинированы.
— Пора, — громко произнесла герцогиня и, развернувшись, направилась к выходу, не обратив внимания на то, что девчушка на портрете, до этого искренне улыбающаяся, нахмурилась и поджала губы в немом протесте.
Грэм вышел вместе с хозяйкой, прикрыл за собой дверь и отправился подыскивать толковую служанку. Задача было непростой, ведь сейчас все были заняты последними приготовлениями к встрече высоких гостей.
Сегодняшний поминальный ужин был особенным. Среди слуг ходили упорные слухи, что в этот вечер поместье может почтить своим визитом сам король, не говоря уже о главном придворном магистре, зяте герцогини, со своим наследником, и ещё нескольких первых лицах из известных семей магов. Их хозяйку уважали, с ней считались. Слуги гордились так, словно сами были из знатного старинного рода.
Род Виленийских был приближён к монаршему семейству с давних времён. Не одно столетие члены этой семьи являлись Стражами, защитниками королевской семьи. И вот сейчас герцогиня осталась последним представителем этого могущественного рода. Хотя по возрасту — триста лет — она ещё могла выйти замуж и принять мужа в род, чтобы не прервалась линия. Но гибель горячо любимого супруга, а потом дочери, не давала миледи надежды на счастье с кем-либо.
Адель Виленийская не смогла переступить через свои чувства. Почти смирилась, приняла тот факт, что с её смертью, лет так через пятьсот, если никто не поспособствует её более раннему наступлению, род прервётся окончательно.