Она отвезла нас в космопорт и вывела машину на посадочную площадку.

— Ого! — Мишель просунул лицо между спинками сидений. — Знакомый корабль. Мы видели, как он садился.

Я посмотрела, куда он указывал. Корабль стоял на бетоне в полусотне метров справа, и я тоже узнала желтые и черные полосы на корме.

Ломакс тронула колонку управления, остановила машину в тени развернутых крыльев.

— Добро пожаловать на «Тетю Жиголо», — объявила она и, заглушив мотор, вылезла, обошла фургон со стороны радиатора, распахнула мою дверь. — Выходи, скоро стартовать.

Она помогла мне спуститься, и я застыла, щурясь в резком свете дуговых фонарей. Впервые видела такой большой корабль близко и обомлела от его величины. Я думала, он окажется примерно с пассажирский челнок, доставивший когда-то нас с Мишелем на Вторую городскую, но эта зверюга была в добрых четыре раза выше и длиннее маленьких межтарелочных прыгунов. Лежащий на брюхе корабль походил на опрокинутую на бок высотку. Корпус, не считая полос, был фабричного серого цвета. Нос сходился в тупое рыло, на котором вывели название. На двигателях и у шлюзов красовались предупреждающие знаки. Стручки датчиков торчали, как проросшие не на месте усики.

— Что «скоро»? — переспросила я.

— Стартовать. Идем, все устроено.

Я отстранилась:

— То есть как?

— Мне поручено обеспечить твою безопасность. А сейчас, Корделия, для тебя безопасно быть подальше отсюда, у другой звезды.

— Вы шутите. Как же?..

— Боюсь, выбора нет. После сегодняшнего вас с братом начнет искать полиция, а на этой тарелке не так много мест, где можно спрятаться.

Я поглядела на сетчатые черные крылья корабля, зависшие над нами и тускло отливавшие оранжевым в свете дуговых фонарей.

— Зачем я вам нужна?

— Расскажу, когда будем на борту. Пойдем же!

— Я не могу. У меня дядя…

— Уверена, с ним ничего не случится.

Впереди гостеприимно светилось отверстие шлюза — желтый кружок на тусклом корпусе. Ломакс потянула меня к нему.

— Я не могу улететь, — сказала я.

— Мы все улетаем. Ну, давай на борт.

Она забросила меня в шлюз. Паук так и держал пистолет на сгибе костлявой руки. Он смерил меня взглядом и вздернул бровь.

— Не думал, что она такая молодая.

У него был густой, внетарелочный акцент, а короткие тонкие дреды торчали, как растопыренные паучьи лапки.

Парень перевел взгляд на моего сводного брата и добавил:

— Мне казалось, нам нужна только она.

Оба уставились на Мишеля, который заметно побледнел и стал пятиться, будто испугавшись лившегося из шлюза света.

— Залезай, пацан, — поморщилась Ломакс и подала ему руку, но тот отступил на два шага.

— Нет, я не могу. Не хочу, — вскинул он ладони, защищаясь от нее.

Я потянулась к нему, но длинные пальцы Паука ухватили меня выше локтя.

— Прости, милая, — пробурчал он, — ты останешься с нами. Нам без тебя никак.

— Но он же мой брат!

Стоявшая рядом Ломакс тихо выругалась и обратилась к Мишелю:

— Ты нам не нужен. Мы, собственно, за ней. Если хочешь с нами — давай. Но решать нужно сразу.

Я поймала взгляд Мики. Его лицо было бледным в лучах прожекторов.

— Нет, я не полечу. — Он потер глаза. — Извини, Корд.


Я не верила своим ушам. Это ведь Мишель хотел отсюда убраться! Мечтал об этом. А теперь, когда ему предложили исполнение желаний, струсил? Все его громкие слова вдруг обратились в ничто, и я наконец увидела боязливого мальчишку, который всегда прятался за бахвальством.

Ломакс глубоко вдохнула, как видно что-то решив для себя:

— Лови! — И швырнула ему кредитный диск.

Мишель машинально схватил.

— Там пять сотен, — сказала она. — Продержишься какое-то время. Фургон можешь оставить себе.

Он часто моргал. Его взгляд метался от диска ко мне.

— Извини, Корделия.

— Мики?

Портовые огни расплылись, в глазах у меня стояли слезы.

— Я не могу, — повторил он.

Мне хотелось вцепиться в него.

— Ты же только об этом и говорил!

— Это так. — Он хлюпнул носом и утер его рваным рукавом парки. — Мне жаль, правда, правда, жаль.

Брат полез в фургон. Я позвала, но он не обернулся. Сел за рулевую колонку. Двигатель взвизгнул, оживая. Слезы лились по его щекам, но он уехал. Я, задыхаясь, смотрела, как уносятся к воротам кормовые огни.

— Нет, так нельзя! — Я рванулась из рук Паука. — Он не мог. Он бы не стал…

У меня закололо пальцы, словно в подушечки вонзались тысячи булавок. Хотелось выскочить и приволочь Мишеля обратно, но было поздно. Фургон затесался среди портовых контейнеров и кранов, и я потеряла его из виду.

Вокруг меня как будто не осталось воздуха. Паук потянул меня за плечо, и я, оглушенная случившимся, покорно прошла за ним в люк.

— Трюмы полные, — сказал он, — разрешение на старт получено. Добро пожаловать, крошка. Будь как дома.

Ломакс оглядела меня и спросила:

— Ты в порядке?

Я замотала головой и повернулась, чтобы сквозь люк взглянуть на посадочную площадку, ограждение и город за ним.

— Так нельзя, я не могу его бросить.

Что-то во мне будто порвалось. Миллион крючков медленно, мучительно разрывали сердце и внутренности.

— У тебя нет выбора, — сказала Ломакс.

— Почему?

— Я уже говорила. Ты нужна нам.

— А Мики… — повернулась я к ней.

— Мы сделаем, что сможем. Когда ты окажешься в безопасности, пошлем ему еще денег.

Паук, в оскале сверкнув золотыми зубами, почесал за ухом:

— Что-то не так?

— Все нормально, — подняла руку Ломакс. — Дай нам еще минутку?

Парень демонстративно принялся разглядывать свой пескоструй и улыбнулся, подставив свету блестящие зубные протезы.

— Ясное дело, компанеро, — сказал он и через внутренний люк пролез в гулкое нутро корабля. — Только не слишком тяни. Гант через две минуты убирает шасси и спрашивать, готовы или нет, не станет.

Когда он вышел, Ломакс тронула меня за рукав:

— Обещаю, мы сделаем все возможное.

Я стряхнула ее руку.

— Но мне вообще непонятно, зачем вы все это делаете. Я самая обыкновенная. Чего вы от меня хотите?

— Отвезти тебя повидать моего старого друга… — сказала Ломакс.