Люси, слушая нас, склонилась через перила посмотреть, как нос судна режет темную воду.

— Какой ты сноб! — выпрямившись, обернулась она к нам.

Грешник поднял бровь:

— Что, прошу прощения?

— Что слышал!

Я видела, как он ощетинился. Зародилась в нем совесть или нет, но зверская гордыня никуда не делась.

— Я — тяжелый крейсер при полном вооружении, — прищурившись, заявил он. — Что позволяет тебе говорить со мной в таком тоне?

— Во-первых, — усмехнулась Люси, — я гораздо старше тебя, дорогуша. Во-вторых, я знаю, что такое сноб. И в-третьих, твое обо мне мнение я ценю не выше заваленного крысиными катышками трюма.

Глаза Грешника полыхнули огнем. Пальцы согнулись, словно он собрался когтить девочку. На миг сам воздух между ними раскалился. Однако Грешник со вздохом понурил плечи.

— Может быть, ты и права.

— Наверняка права, дорогуша. Тебе не помешало бы чуть более философское отношение к жизни. — Люси развела детские ладошки. — Все мы люди, в том или ином виде и форме. Ты слишком много думаешь о железе, а в счет-то идут программы.





7

Корделия Па




Проснувшись от ударов молота, я посмотрела на часы. Ругнулась, выкатываясь из койки, чтобы натянуть белую жилетку и штаны оливкового цвета. За дверью каюты обнаружился Паук, выламывающий технический люк в полу.

— Эй, мужик, ты знаешь, который час?

— Угу.

— И чем ты тут занимаешься?

— Наладкой всякого дерьма, — проговорил он сквозь зубы, сжимающие узкий фонарик. — А на что похоже?


Инструменты лежали у его ног. Поверх грязно-белого жилета он натянул пятнистый от грязи комбинезон, а дреды перевязал узорчатым желтым платком.

Я протерла глаза.

— Не рановато ли?

— Рановато? — Он перехватил фонарик рукой и обернулся ко мне, озирая всклокоченные полувыбритые волосы и мятую футболку. — Господи! Ты про сотрясение-то не запамятовала?

— Сотрясение?

— Сотрясение реальности.

Я нахмурилась. В голове еще плавал сонный туман.

— Мы пережили сотрясение реальности?

Он почесал бороду.

— И еще какое. Снесло все освещение на грузовой палубе, попортило антигравитационную установку челнока… — Он ухмыльнулся. — Не переживай, память эти дела тоже уродуют. Ты была тогда с нами. Потом проблевалась и пошла спать.

Слушая его, я начинала припоминать события прошлого вечера, но они ускользали, не давались в руки.

— Почему меня никто не разбудил?

— Не видели смысла, — передернул плечами Паук. — Вряд ли от тебя будет много проку.

Оставив его заниматься ремонтными работами, я поднялась в рубку, где нашла пилота. Гант скрючился над навигационной панелью, примостившись на краешке кресла, как гремлин на мухоморе.

— Как дела?

Я хотела заглянуть ему через плечо, но он отмахнулся трехпалой перепончатой рукой:

— Отлезь, худышка.

— Не поняла?

Мелкий задира моргнул сразу двумя наборами глаз.

— Все ты поняла.

Первым делом после сотрясения реальности было восстановить летные качества «Тети Жиголо». Пока она не способна выйти в космос, мы так и будем торчать посреди тарелки, беззащитные перед рикошетом или вторичными толчками содрогающихся рубежей Интрузии, которые стремились вернуться в прежнее состояние. Я сидела в рубке, играя с новенькой серьгой, пока Гант, Ломакс, Броф и Паук прогоняли чек-листы, испытывали поочередно все системы. Я им помочь не могла: меня учили водить коммерческие межзвездные суда, а не копаться, засучив рукава, в их кишках. Мне, исполняющей обязанности капитана, следовало выказать доверие команде и не стоять у подчиненных над душой. От попытк

Вы прочитали книгу в ознакомительном фрагменте. Купить недорого с доставкой можно здесь.