Кит, не на шутку встревоженный, стоял передо мной и тряс меня так, что у меня голова то и дело билась о спинку кресла. И кажется, он даже ударил меня, судя по тому, каким огнем горела моя щека.

Я осторожно провела по тому месту, куда он меня ударил, подсознательно отметив, что на моем лице больше нет повязки. Пред глазами все плыло, и, кажется, я плакала…

— Я… в порядке, — кое-как отодрав от ворота своей куртки его пальцы, сказала я. Это действие невероятно утомило меня и так захотелось спать, что я начала проваливаться в глубокую бездну безмятежности, и единственное, что еще могла заметить, — как мальчишка отважно пытается растормошить меня.

В себя я приходила под мерные «бум», «бум-бум», «бум-бум-бум». Природу загадочных звуков мне удалось понять, стоило открыть глаза. Я все так же находилась в кабинете декана, вот только с кресла загадочным образом переместилась на стол, Кит же сидел в кресле, поджав под себя ноги и подперев им входную дверь, которую сейчас как раз кто-то методично пытался выломать.

Заметив, что я открыла глаза, парень легко улыбнулся.

— Теперь они точно поверят, что я дебил, — с каждым словом его голос менял тембр от методичных ударов о спинку кресла.

— Почему? — говорить было тяжело.

— Потому, — усмехнулся он, — что они думают, что тебе поплохело, а я как верный пес берегу труп хозяина, — устало прикрыв глаза, покачал Кит головой. — Ты была в отключке около часа, — поделился он.

— По ощущениям, как будто больше суток, — устало прикрыв глаза, ответила я.

— Расскажешь, что произошло?

— Позже, — кивнула я, еще несколько секунд продолжая рассматривать потолок. На самом деле я не была в «отключке», я правда спала. Каждый реагирует на потрясения по-своему. Кто-то ищет утешения на дне стакана, кто-то хочет кушать, а я просто сплю. Последний раз нечто подобное я пережила три столетия назад, и спала я тогда около недели, так что сейчас все прошло достаточно мирно. Могло быть хуже. — Да хватит стучать! — наконец не выдержав этого повторяющегося «бум-бум-бум», рявкнула я. Получилось грозно и действенно. Все, добрый дедушка Соль, откланявшись, взмахнул ручкой и отправился в дальние дали. Я не могла себе сейчас позволить обдумывать слова, сказанные мне Трайсом. Это все закончилось бы не слишком хорошо. Но вот отвлечься на не слишком расторопных стоило…

Резко сев на столе декана, я заправила повязку, вновь прикрыв лицо, и встала на ноги.

— Что ж, мой юный друг, — немного пафосно начала, — вперед, нас ждут великие свершения, — указала я на входную дверь.

Кит смерил меня скептическим взглядом и тихо пробурчал себе под нос:

— Вот именно этого я и боюсь…

Стоило нам немного поднатужиться и отодвинуть кресло, как дверь как-то странно накренилась и просто завалилась внутрь, едва не размозжив нам ноги.

По ту сторону оказалось несколько коренастых парней-оборотней, запыхавшийся, не на шутку встревоженный и немного подвыпивший декан, еще несколько преподавателей в таком же состоянии и странного вида тогах, сильно напоминающих занавеси, что висели во всех кабинетах, ядовито-желтого цвета. Вся компания тревожно вглядывалась внутрь, но стоило им увидеть нас с Китом, как вид их сделался растерянным и немного обиженным.

— Что, что тут происходит? — попытался как можно серьезнее спросить мужчина, но вместо этого как-то совсем несерьезно икнул и накренился.

— Позже, — воскликнула я, хватая отрока под руку, и добавила уже на выходе из кабинета: — Приказ Элтрайса Дриэлла, — важно кивнула я мужчине, как если бы двоим из нас была известна одна общая тайна. Удивительно, но, судя по такому же глубокомысленному кивку в ответ, тайна определенно была.

— Конечно, — серьезно изрек декан, оборачиваясь к своим спутникам и давая им знак, что дверь следует уже починить.



— Вот баранье стадо, — ругалась я себе под нос, на огромной скорости преодолевая коридор за коридором, чтобы добраться до учебного крыла.

— Ты собираешься сегодня еще и работать? — ничуть не сопротивляясь, Кит все так же держал меня за руку и семенил следом.

— Безусловно.

— Разве тебе не лучше отдохнуть после того, что случилось? И что, кстати, случилось? Возможно, мне стоит найти Ферта или…

— Тебе стоит быть рядом и ни о чем не спрашивать. Не прими за грубость, но если продолжишь расспросы, то потащишь меня до дома на руках. Не заставляй меня вспоминать, повторять и думать. Не сейчас.

— Ты странная, — тихо сказал он будто бы сам себе, но я-то слышала.

То, что происходило сейчас у меня в душе, было похоже на вырвавшуюся из-под контроля стихию. Все внутри словно взорвалось и сейчас хаотично металось в поисках решения, понимания, выхода. Стоит подождать. Нельзя сейчас ни о чем думать из того, что было озвучено. Что есть правда в словах из уст такого мужчины, а что — уродливая ложь, сложенная так, чтобы задеть меня? Мог ли он знать и использовать? Зачем я нужна ему на этом айдовом торжестве? Страшно ли мне было после его слов? Меня не волновало ничто из того, что он мог или хотел бы сделать, кроме одного-единственного слова: «Твой собрат». Разве может это быть правдой?! Вот что на самом деле шокировало, взорвало все внутри, изнурило и обездвижило меня.

Замерев посреди лестницы, я тяжело перевела дыхание. Ведь зарекалась же не думать ни о чем таком!

— Ты в порядке, — осторожное прикосновение пальцев к плечу привело меня в чувство.

Я судорожно кивнула и продолжила подъем, все так же держа Кита за руку. Странно, демоны меня побери, но я была счастлива, что он со мной, хотя стоит подумать над тем, как вытащить его из этой мясорубки, куда меня потихоньку затягивает.

Когда мы уже дошли до дверей аудитории, до меня начали доходить звуки, похожие на утробное рычание и ломаемое дерево.

— Ну, сукины дети, так и знала, — сквозь зубы процедила я, прежде чем одним ударом распахнуть дверь и уже с посохом наготове войти внутрь.

Три моих студента-оборотня, которые и впрямь были теми, кем я их назвала, наполовину перекинувшись, катались по полу и драли друг на друге шерсть. Двое других студентов, к слову сказать, то были аланит-Ботаник и Плакса, влипли в стену по разным углам комнаты.

Орудуя посохом на пример дубины, я с разбегу, пока эти трое не переключили свое внимание на меня, со всей силы дала под зад тому, что оказался ближе и имел серый окрас. Волчок, жалобно заскулив, отлетел чуть ли не на середину комнаты. Не давая возможности среагировать двум другим, я всыпала по хребтине буро-коричневому, который, не ожидая такой подлости, растянулся на полу. Осталась всего одна белоснежная волчица размером с теленка, что сейчас угрожающе скалилась и готовилась к атаке.

— Ну, паршивка, долго будешь зубоскалить?

Повторять она меня не заставила, а в тот же миг прыгнула. Ну, это она зря, поскольку я тут же пустила в ход свое оружие, отбив ее, как если бы она была огромным пушистым и зубастым мячиком. Волчица, вместо того чтобы упасть на меня, полетела в стену.


Потихоньку оборотни приходили в себя. Надо сказать, всем нам повезло, что эти трое были молоды и в момент утраты контроля над своей сущностью выясняли больше отношения между собой. И совершенно не повезло, что настоящего альфы в стенах университета не было. Ну, значит, надо исправить, потому как мне еще не хватало, чтобы они кого сожрали в пылу своих сражений. И я тут же уселась верхом на того, что в своей человеческой ипостаси был кучерявым шатеном, и со всей силы стянула кожу на его загривке, упирая его мордой в пол и не давая подняться. И лишь когда он перестал брыкаться и тихо засопел, ослабила хватку. Лил и Пепельный болезненно ковыляли к нам, то и дело прихрамывая и все еще продолжая скалиться. Ну, на этот случай у меня все еще был посох, которым я со всей силы ударила по полу — получившийся хлопок заставил маленьких оболтусов прижать уши и заскулить.

— А ну, пошли перекинулись, пока я добрый, а то ща так всыплю, будете потом на костылях выяснять, кто круче! — рявкнула я, видя, что сознание понемногу к ним возвращается и они начинают различать речь. — Вперед, — указала я им на свою каморку. В то время как Пепельный и Лил поковыляли туда, куда я показывала, Коричневый попытался встать на ноги вместе со мной у себя на спине.

— Да погоди ты, — заворчала я, — дай слезу, спина и так разболелась с вами, поганцами.

Кряхтя и охая, я слезла со спины оборотня, который едва стоял на дрожащих лапах, и попыталась осмотреться по сторонам, чтобы оценить причиненный дракой трех поганцев ущерб. Именно в этот момент невольно натолкнулась на три пары глаз, что в неверии рассматривали меня. Да, похоже, даже для Кита произошедшее оказалось неожиданным.

— Что? — изогнув бровь, поинтересовалась я. — Поди, надеялись, что я до конца вашей учебы не дотяну? Сюрприз! — усмехнулась я. — Давайте-ка, — помахала я рукой в сторону перевернутых парт, — поставьте столы на место, и начнем.

Когда же из моего преподавательского кабинета вышли оборотни, хромавшие и потрепанные, я уже с комфортом разместилась за своим столом.

— Позволю себе краткое отступление, прежде чем мы начнем, — заговорила я, пристально взглянув в глаза каждому из них и убедившись, что каждый из них в свою очередь взгляд отведет. — Это мой класс, вы мои ученики и раз вы здесь, то настоятельно советую вам забыть о своих инстинктах и принять как данность, что для вас на ближайшее время есть лишь один вожак — я. Возражения?

Троица обменялась многозначительными взглядами и отрицательно покачала головами.

— Хорошо, — скупо обронила я.

На самом деле сейчас произошло нечто большее, чем просто драка между стариком и тремя оборотнями. Порой зверь может узнать и почувствовать гораздо больше, чем человек. Каждый из этих троих в момент нашей недолгой схватки ощутил касание моей силы, ее течение внутри тела. Оборотни всегда чувствовали нас на своем уровне понимания мира. Я знала это. В конце концов, они не первые, с кем мне приходилось встречаться за долгую жизнь. Однажды я даже спросила, как они понимают, кто мы? Тогда же мой друг, Трэй, оборотень с северных земель, сказал, что они не знают, первородные мы или кто-то еще. Просто в момент, когда животная часть естества берет верх над человеческой и они видят перед собой одного из нас, то это сродни «прикосновению к чистому свету божества». Без преувеличения или хвастовства, его слова прозвучали именно так.

«— В вас есть частица Бога, мы чувствуем это, и это… пленяет».

Честно сказать, я ничего не поняла тогда, но было приятно, что искра Двуликого может кого-то восхитить.

Сейчас же на лицах оборотней читалось недоумение, благоговение, уважение, страх и… преданность, демоны меня задери, только этого и не хватало! Одичали совсем без нас!

— Продолжим с того, на чем остановились в прошлый раз, — встряхнула я листами проверочного теста, переходя к вопросам под номером два.

Удивительно, но из всех рас, населявших наш мир, именно среди оборотней я чувствовала себя комфортнее всего. Не было в них алчной жадности, зависти. Эмоции их казались чистыми и понятными, пусть они были порой яростными, безудержными, чересчур напористыми, но они не были столь хитро выплетенными с множеством подтекстов, как чувства и мысли, что вели аланитов или людей. Если оборотень ненавидел, то делал это от всего сердца, не страшась и не стараясь, чтобы о его ненависти противник узнал лишь в момент, когда примет яд из рук «любимого» брата. Если любил, то шел до конца, чтобы удержать и защитить любимого. Если же случалось так, что нужно было отпустить, то просто отпускал, раз и навсегда вычеркивая того, кого любил однажды, из своей жизни… как вычеркнул и меня из своей жизни Трэй.



Рэйн стоял у окна, и кончики его длинных пальцев прочерчивали след от бежавшей с другой стороны стекла капле дождя. Тяжелые серые облака окончательно затянули небосвод уже к обеду, а после и вовсе обрушились на землю затяжным дождем.

— Жаль, — вздохнул он. От его дыхания стекло покрылось испариной.

— Что именно?

— Я никогда не испытывал особых надежд на наши взаимоотношения, — заговорил он. — Конечно нет, — покачал он головой. — Не после того, как по его воле убрали моих родителей…

— Ты уверен?

— Разумеется, — кивнул он. — Тут не нужны доказательства — элементарная логика. Мой отец получил слишком большой диапазон влияния, Дом Дриэлл оказался отодвинут на вторые позиции… Элтрайс не может быть вторым, не тогда, когда прежний император мертв, а молодой слишком юн, чтобы удержаться от возможности иметь на него влияние.

— Ты так спокойно говоришь об этом, — усмехнулся собеседник.

— Нет, — чуть улыбнулся Рэйн. — С чего ты взял? — посмотрел он на мужчину, что сейчас расположился в его кресле. — Это вовсе не так.

— Но это так выглядит…

— Ты хочешь меня обидеть? Или и впрямь ждешь от меня истеричных вздрагиваний и криков из разряда «Ах, каков мерзавец!», так?

Собеседник лишь многозначительно поднял бровь, как если бы сказал — почему бы и нет?

— Он залез в мой Дом, пока я был слишком юн и слаб, чтобы противостоять ему. Подсунул мне под нос своих детей и ту, что сделал своей задолго до моего дядюшки, — прикрыв глаза, покачал головой мужчина. — Страшно подумать, сколько хаоса в наш мир способен принести секс, завязанный на страсти и, быть может, любви? — причмокнув губами, Рэйн покачал головой. — Всегда считал, что ингредиенты лучше не мешать, а некоторые и вовсе не употреблять.

— Ты сухарь, — фыркнул собеседник.

— Это так, — тяжело вздохнул Рэйн, все же улыбнувшись в ответ на эту реплику. — Я сухарь, которому надоело отвлекаться на интриги внутри империи, когда на носу война. Теперь, когда я знаю, что могу прожить дольше, чем планировалось еще месяц назад, когда я прибрался дома, пора разобраться и с тем, кто не выносит быть вторым.

— Осилишь?

Рэйн лишь многозначительно пожал плечами, думая вовсе не о мужчине с золотыми волосами и яркими голубыми глазами. Перед мысленным взором стояли совершенно другие глаза цвета моря и момент, когда этот человек оказался в его объятиях. Демоны преисподней, он не мог поверить в то, что почувствовал собственным телом. Это было просто невозможно! И загадка эта занимала его сейчас куда больше, чем партия, на кон которой предстояло поставить собственную жизнь, а ведь возможен лишь один исход для таких, как они. Либо выиграть и победить, либо исчезнуть раз и навсегда. И все равно не почувствовать вкуса победы. Он знал это. Быть может, поэтому Соль интересовал его гораздо больше. Или правильнее начинать думать «интересовала»? Эта тайна имела сладкий привкус, она отличалась от любой другой, она тревожила нечто такое, что еще никто не мог затронуть.

— А как же Елена?

— Кто? — нахмурившись, переспросил Рэйн, не будучи готовым к смене темы разговора.

— Ну ты даешь, — фыркнул собеседник, по-звериному рыкнув. Все же обротничьи инстинкты имели свойство проявляться даже в беседе с другом. — Твоя будущая жена!

— Ты хотел сказать, моя бывшая будущая жена?

— Почему? Теперь-то ты не умираешь…

— Потому что теперь я сильно сомневаюсь в необходимости такого брака. О нем договаривался еще мой отец, но после всего произошедшего… Елена — красивая женщина, умная, хитрая, она истинная дочь своего Дома, но…