— Она… обладает двойственной природой — и никогда не знаешь, как она отреагирует на те или иные вещи.

— Так все же с головой у нее нелады? — прямо поинтересовалась я.

— С головой, — с нажимом сказал Рэйн, — у нее все в порядке, с реакциями — беда. Она не всегда такая, но бывают периоды, когда с ней лучше соглашаться и не спорить лишний раз. В такие дни Димитрий обычно просто молчит. Это все из-за дисбаланса силы…

— Она нестабильна?

Рэйн лишь коротко кивнул.

— Ее источник не был готов, когда ее выдали замуж и она начала половую жизнь, потому…

— Фон силы скачет, а с ним меняется и характер…

— Конечно, вы должны были слышать о подобном, — кивнул он.

— Я знаю, что это такое, но в такой ярко выраженной форме встречать не приходилось.

— Мы не афишируем это, просто стараемся подстраиваться…

— Вы поощряете ее дурь, — жестко оборвала его я. — Нестабильность не выражается так, поверь мне на слово, сынок.

Зрелость аланита измерялась не годами, а сформированностью крыльев. Именно крылья, суть их магии и силы, сотканные из энергии, что делала их теми, кем они были, определяли их способность состоять в браке, иметь детей, быть самостоятельными членами общества. На мальчиков такой момент, как незрелость, не влиял, когда им хотелось плотских утех. Яркий пример — «Эрдан-Уродливый-Поганец-и-Потаскушник». Девочкам же, напротив, следовало себя беречь до полной зрелости. В противном случае была вероятность поведенческих отклонений и нестабильности энергетического фона. Иными словами, у Филиции было обострение. Ее энергетический фон на данный момент зашкаливал, потому мне и показалось, что она самая сильная в этой семье.

— Идем, надо бы ассистента проведать, а потом вновь вернемся к твоему обычному распорядку дня.

— Соль, вы ведь в курсе, что я довольно занятой аланит? — мягко поинтересовался Рэйн.

— Но вы же в курсе, насколько мне пофиг? — в тон ему ответила я.

— Определенно, — фыркнул он.

И, пожалуй, я впервые увидела, как этот мужчина может улыбаться. Нет, его губы были неподвижны, на лице не дрогнул ни единый мускул, но его антрацитово-черный взгляд вдруг утратил свою привычную холодность, наполняясь задорными искорками смеха. Это было настолько непривычным и неожиданным, когда речь заходила о Рэйне Эль Ариен, что я невольно залюбовалась тем, как преобразилось его лицо в этот момент. Он был красивым мужчиной, я не могла этого отрицать. Однако его красота была подобна лезвию меча. Острая, опасная, хищная. Но не сейчас. Именно сейчас он был похож на того, кого можно считать таким же обычным мужчиной, как и сотни других… Он показался мне человечным в этот момент.

— Что? — заметив мой чересчур пристальный взгляд, поинтересовался Рэйн, а я ужаснулась тому, с какой силой в этот миг мое сердце забилось в груди. Так, будто меня застукали на месте преступления. Так, словно я сделала нечто плохое и только теперь это поняла. Так, как было не одно столетие назад, когда мое сердце впервые опалило чувство, от которого я, казалось, никогда не смогу избавиться!

— Нет! — рявкнула я.

Рэйн испуганно вздрогнул и невольно отшатнулся. Еще бы, не каждый день на него орет полоумный старикан.

— Я… не «что», — буркнула я, впервые за долгое время не найдясь с ответом.

Рэйнхард пожал плечами и так, словно ничего и не ждал в ответ, вышел на лестницу, ведущую на свой этаж. Я поспешила следом.

Всю дорогу до наших с ассистентом покоев я думала о том, что со мной происходит. Ну, честное слово, ведь не серьезно все это! Я же не романтическая идиотина юных лет! Даже не зрелая, истосковавшаяся по мужскому плечу матрона! Я уже и сама не знаю, что я и кто! Так давно это было со мной. Вот оно! Дожилась в пустыне, одичала совсем, на первого встречного калеку глаз готова положить! Хорошо, на второго, просто первый оказался дюже тупой, а второй вроде как и приглянулся. На минуточку! Ничего ведь не произошло! Ну, подумаешь, показался мне он симпатичным, так ведь всего-то второй раз об этом подумала?! И вообще, я же уже взрослая женщина… да чего уж там, с меня уже песок должен вовсю сыпаться, а я распереживалась!

— Чего с вас сыпется? — поинтересовался Рэйн, обернувшись ко мне вполоборота и посмотрев сверху вниз.

— Что? — испуганно замерла я, неожиданно сообразив, что могла начать рассуждать вслух по привычке.

— Вы сказали: «И вообще, я вообще, чего уж там, с меня сыпется», — процитировал он то, что я все же сподобилась озвучить.

Облегченно выдохнув и порадовавшись, что не сболтнула лишнего, ответила:

— Чего-чего? Пыль сыпется, ты там шаркаешь наверху, а мне на голову падает! Я первый пойду, понял? — и, не дожидаясь ответа, обогнала его на несколько ступеней.



— Проснись, проснись, мой юный трудолюбивый и незаменимый помощник! — воскликнула я, войдя в комнату к Киту и тут же настороженно замерев.

Парень лежал на кровати, укутавшись в одеяло. Со стороны могло показаться, что он просто спит.

— Хорош помощник, — раздался со спины голос Рэйнхарда, в то время как я, не реагируя на его замечание, подбежала к постели мальчика, сбросив с него одеяло.

Первым, на что я всегда реагировала как первородная, стоило мне подойти к больному, — это запах. На самом деле для обычных существ ничем таким не пахло, но для такой, как я, было все иначе. Больной человек, аланит, оборотень обладал весьма характерным слащаво-тошнотворным запахом болезни. Его ни с чем не спутать. Вот и сейчас сомнений быть не могло: с Китом что-то не так.

Стоило мне откинуть одеяло, как причины оказались очевидны. Мальчика бил озноб из-за сильного жара, его тело было покрыто язвами… весьма знакомыми на вид.

— Сукины дети, — прошипела я себе под нос, залезая на кровать с ногами и стягивая перчатки с рук, чтобы тут же положить их на виски парня. Времени на то, чтобы действовать размеренно и постепенно, не было. Кит не был аланитом. Яд Серой Моры просто убьет его за считаные дни, так и не позволив парню прийти в себя.

— Что с ним? — жестко спросил Рэйн, подходя к нам.

— То же, что и с тобой, — пробурчала я себе под нос. — С одной лишь разницей: у него нет той силы, что позволит ему продержаться столько же, сколько держишься ты. Сумасшествие какое-то, — прошипела я. — Мне нужно, чтобы сюда кое-что принесли к тому моменту, как я закончу…


Рэйн лишь понятливо кивнул.

Как? Как такое могло произойти? Как я могла не заметить?!

Именно эта череда вопросов снедала меня все то время, пока я занималась восстановлением организма мальчика. Если подумать о степени повреждения его внутренних органов и кожного покрова, то выходило, что Серая Мора в организм попала около суток тому назад. Отсюда получалось, что меня в комнате не было, ведь я занималась лечением Рэйна. Но в то же время Рэйнхард заверил, что на его этаж ядовитый продукт (если допустить, что отравили парня именно едой) попасть не мог, а стало быть, существовали две возможные причины: яд был в чем-то другом, но опять же эта теория была несостоятельна, потому как ничего нового сюда не приносили. Кит не выходил из комнаты, к нему никого не пускали. Либо же мальчик сам принес это «нечто» при переезде. И если допустить подобное, то это должно было быть чем-то съедобным и маленьким, потому как при переезде все наши вещи были проверены, кроме карманов пацана…

«— Вот, это тебе, чтобы больше не болел», — фраза, брошенная мною всего около двух дней назад, всплыла в голове так неожиданно, что я невольно затаила дыхание.

«— Зачем же вам тогда яблоко?»

Этот вопрос, заданный таким нежным девичьим голосом, заставил кровь заледенеть в венах. Нахмурившись, я попыталась визуализировать стол в тот день. Ваза с фруктами, где были душистые желтые сливы, грозди с красным виноградом, сочные груши и яблоки…

А сегодня? Определенно — да. Кто их ел, кроме Рэйнхарда? Никто. Фрукты вообще никто старался не трогать, кроме меня и Рэйнхарда. Но я пробовала яблоки. Отрезала для себя небольшой кусочек, и он был совершенно чистым… А вот в прошлый раз попробовать не смогла…

Осторожно переложив голову мальчика с колен на подушку, я спустилась с кровати и принялась за поиски. Если я хоть что-то и знала точно о мальчиках-подростках, так то, что понятие «мусорное ведро» им совершенно не знакомо. Потому первым и, как оказалось, верным решением было заглянуть под кровать. Огрызок был заброшен аккурат под кровать так, чтобы его можно было достать, только если полностью залезть под нее. Что, собственно, и было сделано мною, когда в комнату вошел Рэйнхард.

— Что вы делаете? — поинтересовался он, опуская на стол у окна все то, что я просила его принести.

— Пытаюсь разобраться, — пробормотала я, вытаскивая из-под кровати так нужный мне огрызок.

Во взгляде Рэйна притаился невысказанный вопрос и скепсис.

— Скажи мне, — посмотрела я на него, — какой твой любимый фрукт?

— Нет предпочтений, — пожал он плечами.

— Тогда почему грыз яблоко сегодня?

— Привычка.

— Привычка? — нахмурилась я.

— Да, привычка родом из детства. Когда я был ребенком, то моя настоящая мать давала мне именно яблоки после завтрака. К чему этот вопрос и зачем вам этот огрызок?

— Доем, — фыркнула я, осторожно откусывая не самую пропыленную часть.

— Надеюсь, вы не думаете, что меня травят именно яблоками? — тем временем продолжал рассуждать Рэйн, пока на моем языке расцветал затхло-гнилостный привкус отравленной пищи. — Это просто невозможно, поскольку то, что я ем, проверяется тщательнейшим образом моими людьми и…

— И, я надеюсь, ты точно знаешь, кто именно проверял яблоки в тот день, когда одно из них я взял с собой, — сплюнув недожеванный кусочек на ладонь, поинтересовалась я.

— Это невозможно, — повторил он.

— Но это так. Советую тебе заняться первой зацепкой по нашему делу, пока я буду заниматься своим ассистентом. И надеюсь, как только я закончу, господину ассистенту Жреца Двуликого Бога будет дозволено шляться за своим Мастером шаг в шаг.

Рэйн ничего не ответил. Он молча смотрел мне в глаза, будто пытаясь заглянуть в мысли, а после излишне резко повернулся на каблуках и вышел за дверь. Чудной он, этот глава тайной службы Великой Империи Алании.

— Ну да и хрен с ним, — фыркнула я, погружаясь в работу, которую, кроме меня, было делать просто некому.

Когда я закончила, за окном опустились сумерки. После проведенных процедур и оказанного лечения Кит наконец-то перекочевал из состояния «бред» в «оздоровительный сон». Мальчик шел на поправку, и это, конечно же, было радостной новостью. Но день я провела вовсе не так, как планировала, и это тормозило меня. Я чувствовала, что топчусь на месте. И так будет продолжаться ровно до тех самых пор, пока меня будут водить по дому семьи Ариен на коротком поводке по заданному маршруту. Все, на что я способна в таком положении, — это отыскивать отравленные предметы и еду. Но что в том проку? Если на смену тому, что я нахожу, подложат еще десять?

Я безумно устала за этот день, но просто завалиться поперек кровати и послать все куда подальше мне мешал мой проклятый дар. Всем сердцем, душой и естеством целителя я хотела помочь. Кто бы знал, как сильно меня раздражали подобные порывы откровенного идиотизма в ущерб собственным нуждам, но и поделать с ними было ничего нельзя. Стоит только попытаться поставить себя во главу угла и просто лечь спать, как полноценная бессонница гарантирована. Если я знаю, что не сделала все на сто процентов, то о покое можно забыть.

Распахнув окно в комнате Кита, я выглянула наружу. Теплый пряный воздух тут же окутал меня, дурманя ароматами летних трав, ночи и моря. Глубоко вдохнув, я лишь на мгновение позволила себе насладиться южной ночью: прикрыла глаза, обращаясь к собственному дару.

Почему моего бога называют Двуликим? Вовсе не потому, что у него два лица или две головы, как можно было бы подумать. Двуликий Бог являет собой два лика: жизни и смерти, переплетая их в собственной сущности самым замысловатым образом. Что есть жизнь для одного, то есть смерть для другого — так можно описать его суть. Именно смерть может послужить началом жизни, и наоборот. Все это запутано, но таков баланс. Мне очень много лет… очень… не потому, что я жива, но и не потому, что мертва. Это сложно понять, но пока во мне есть крупица его силы, я где-то между жизнью и смертью. Я не умираю, не старею, не болею и вроде бы как существую, но ничто живое не может не стареть, не изменяться и в то же самое время быть. Ничто, кроме меня… Теперь осталась только я одна. Когда в моих братьях выгорела эта самая искра Двуликого, они перестали существовать.

К чему я, собственно, все это говорю? Просто дом семьи Ариен был защищен невидимыми глазу заклятьями от проникновения чужаков. Все пространство, начиная от крыши и заканчивая фундаментом, было укрыто замысловатой вязью символов, призванных защитить обитателей дома от проникновения извне. Но поскольку мало кто из живущих вообще улавливал, что такое я, а я и не собиралась их просвещать, то сегодня по плану у меня была весьма интересная прогулка.

— Мертвец идет погулять, — хохотнула я, припомнив строки из старой пиратской песни.

Можно сказать, в Храме Двуликого Бога мы изучали не только медицину и свой собственный дар, но и природу. Разумеется, делиться такими знаниями мы не собирались ни с кем.

Я осторожно вылезла на широкий карниз и посмотрела вниз. Высоковато. Если что-то пойдет не так, переломы обеспечены. Ненавижу их, особенно сложные. Больно, так еще надо всё на место поставить, чтобы правильно срослось. А если, упаси Двуликий, сподобишься сломать шею, так с час, а то и дольше будешь регенерировать за счет собственного дара, бездумно таращась в одну точку. Бе-е… Как-то раз я рухнула со скалы, как мешок с рисом, честное слово, пролежала сутки, уткнувшись носом в гниющие остатки какой-то скотины, которая была первопроходцем в бездну, судя по всему. Ощущения фееричные, скажу я вам.

— Да пофиг, — прошептала я себе под нос в целях успокоения, — кустов много, подумаешь, кверху задницей повишу немного — и всего делов.

Вдоль стен особняка темными тугими плетями вился дикий виноград, который опутывал собой специально для него установленные решетки, вот они-то мне и были нужны, чтобы спуститься чуть ниже, а там уже погулять и послушать, о чем болтают в этом доме. Не то чтобы я надеялась услышать нечто конкретное, но порой бывают важны и вскользь брошенные фразы. Да, мне было приятно думать, что травит Рэйна его мачеха. Но в то же самое время это казалось весьма глупо с ее стороны. Был бы смысл, если бы ее старший сын вошел в нужный возраст для главенства в Доме. Но он был еще слишком юн и глуп, его бы убрали чужие либо же устранили свои. Эрдан еще не набрал веса в обществе, не сформировался как полноценный аланит. Пока есть Рэйн, ее дети прикрыты, их будущее устроено. Пока Дом силен, с ним хотят породниться сильнейшие.

За такими размышлениями я все же успешно преодолела расстояние, необходимое, чтобы оказаться на этаже для членов семьи. Осторожно, воображая, что по-кошачьи, я шла вперед, минуя окна столовой и нескольких гостиных. Жилых комнат под спальней Рэйна не было. Подозреваю, что сие устроено не просто так. Тем не менее шла я ровно до тех пор, пока до меня не донесся уже ненавистный голос Филиции.

— Да не смеши меня, — надменно, жестко, без тени той сопливой фальши и медовой ласковости, которой она кормила всех за завтраком, сказала она. — Я устала от тебя, ясно? Где твой обет, когда тебе что-то нужно от меня?

— На кону судьба Джеммы, — холодно и отстранение.

— С каких пор, — почти сорвалась она на крик, но тут же начала шипеть, будто дикая кошка, — тебя стало это волновать?