Вдалеке послышался волчий вой. Маша вздрогнула. Нужно было выбираться из этого жуткого места. Наверняка где-то неподалёку есть указатели к выходу или сторожка охранников, которые смогут ей помочь.

Тем временем жуткая старуха свернула за большой камень, скрытый деревьями и кустами. Решив, что выход в той стороне, Маша пошла за ней.

За камнем, действительно, оказался проход, а точнее ступеньки, ведущие в землянку с посеревшей деревянной дверью. Это было совсем не похоже на выход, но девушка всё равно решила спуститься туда, чтобы получить хоть какие-то объяснения, где она сейчас находится, пусть даже и от странной старухи.

Когда Маша переступила порог землянки, её ослепил яркий свет…

Теперь ночь сменилась солнечным днём, а Маша оказалась посреди зеленого луга. И только редкие небольшие бугорки на месте могил напоминали о том, что здесь раньше было кладбище…

В нескольких метрах от Маши стояла та самая жуткая старуха и разговаривала с мужчиной, наряженным в пестрый камзол.

– Не тревожь эту землю! Не зря она Останкинской зовется. Людские останки здесь лежат. Тронешь ─ быть беде! – хрипела горбунья.

– Пошла прочь, старуха! – крикнул мужчина и грубо пихнул женщину, от чего та упала на землю. – Чтобы духу твоего на моей земле больше не было! А иначе велю высечь!

После этих слов барин вскочил на лошадь и галопом унёсся прочь.

Пока Маша удивленно таращилась вслед уезжающему на коне мужчине и пыталась осмыслить происходящее, старуха успела подняться на ноги и направилась в лес.

Очухавшись, Маша поспешила за ней, но горбунья уже скрылась за деревьями. Уцепившись за бабку, как за последнюю спасительную соломинку, связывающую её с внешним миром, девушка кинулась ей вслед.

В лесу слышались оживленные крики толпы.

Маша пошла на звуки голосов и вскоре вышла на большую поляну, до отказа заполненную людьми. В середине поляны над толпой возвышалась деревянная площадка, на которой стоял мужчина и точил камнем огромный топор.

Вдруг совсем рядом с деревянным возвышением мелькнула чёрная шаль старухи. Маша стала пробиваться сквозь толпу к ней.

Пока Маша прокладывала себе путь, двое крепких мужчин вывели на площадку какого-то мужчину. Он что-то кричал и умолял пощадить его. Но сейчас девушке было не до него – она старалась не упустить из виду старуху.

Когда Маша оказалась у самого края площадки, на неё что-то упало и, ударившись об её плечо, отскочило. Маша бросила взгляд под ноги…

Это была отрубленная голова! Голова того самого мужчины, который несколько минут назад прогонял старуху со своих владений.

К горлу Маши подступила тошнота… Ей стоило немалых усилий сдержаться и продолжить путь. Девушка до сих пор чувствовала на своём плече удар… Но она не позволяла себе даже думать об этом, боясь потерять сознание от страха.

Тем временем бабка уже подобралась к небольшому домику и нырнула за пеструю дверь. Маша побежала за ней. Неожиданно какой-то мужик из толпы схватил девушку за руку:

– Ты чья будешь? – сурово спросил он. – Беглая? Ну-ка, пойдём со мной!

У Маши сердце ушло в пятки. Всё ещё не оправившись от шока после казни, она жутко дрожала.

– Страшно? Ещё бы! Точно беглая! – мужик тянул девушку обратно в толпу.

У Маши началась паника. Она закричала и стала вырываться, но мужчина был сильнее. Тогда девушка вцепилась зубами ему в руку, от чего мужчина закричал и разжал пальцы. Воспользовавшись этим, Маша устремилась к пёстрой двери, за которой её ждала бабка.

– Схватить её! Беглая!

За спиной девушки послышался топот. Машу преследовали. Толпа устремилась за ней…

Одному из преследователей удалось схватить Машу за пиджак уже у самой двери, но девушка смогла вывернуться, и пиджак остался в руках преследователя, а Маша юркнула в дом и, закрыв за собой дверь, навалилась на неё спиной с другой стороны.

Странно, но как только дверь за девушкой закрылась, голоса толпы стихли… Маша отошла от двери на несколько шагов и обернулась.

Теперь на том месте, где должна была быть дверь, через которую она вошла, стояла глухая стена, а сама девушка оказалась в просторной комнате.

За окном снова была ночь. Из открытой форточки доносились громкие веселые крики и разговоры. Маша подошла к окну.

На освещённой факелами веранде скакали пьяные обнаженные мужчины и громко кричали, изображая волчий вой… Недалёко от дебоширов лежал их пленник. Его ноги и руки были связаны, а лицо "украшали" синяки и многочисленные ссадины.

Один из мужчин, с рыжей бородой, подошёл к пленнику, грубо перевернул его на спину, а потом разорвал на нём рубаху. Несчастный стал мычать и извиваться.

– Кому добавки? – радостно закричал рыжебородый. А потом взял кинжал и полоснул им горло пленника.

Из раны хлынул поток крови. Рыжебородый поднёс к горлу пленника свой бокал и наполнил его кровью.

Остальные участники дикой оргии радостно закричали и побежали к рыжебородому. Смешивая ещё тёплую кровь убитого с вином, они произносили тосты и распевали нецензурные песни.

Маша в ужасе отшатнулась от окна… У неё перед глазами до сих пор стояло жуткое зрелище безумной вакханалии психопатов…

– Угомонись, песья голова, иначе будет проклято имя твое и весь род твой! – услышала Маша знакомый голос старухи в соседней комнате.

Девушка поспешила на звук, в ужасе гадая, что ждёт её за очередной дверью… И не зря.


Как только Маша переступила порог следующей комнаты, её чуть не затоптала лошадь! Девушка еле успела отпрыгнуть назад в последнюю секунду.

– Пошла прочь, холопка! – крикнул всадник, крупный мужчина с чёрными усами и густой бородой.

Маша стояла на улице, на том самом месте, где буквально несколько секунд назад видела истекающего кровью пленника рыжебородого. Теперь же пленник исчез, как и его следы пребывания здесь.

Участники жуткой вакханалии, которых Маша недавно видела из окна, тоже изменились. Из охотников и убийц они сами превратились в жертв. Угрюмого вида мужчины на лошадях загнали убийц в круг и поочередно наносили им рубящие удары своими острыми клинкам. Прямо на глазах трясущейся как осиновый лист на ветру девушки рыжебородому убийце отсекли руку…

Маша за всю свою жизнь никогда не видела столько крови! Это было похоже на дешевый фильм ужасов с огромным количеством мяса и крови. С одной только разницей: всё происходило по-настоящему, и Маша не могла выйти из кинозала…

Вдали у конюшни мелькнула темная фигура, укутанная в шаль. Горбунья!

Выпучив глаза и стуча зубами, Маша устремилась к сараю. Она плохо соображала от сковывающего её мысли ужаса, но твёрдо знала одно: только бабка сможет вывести её из этого кошмара…

Вбежав в конюшню, Маша оказалась… во дворце! Стены, украшенные лепниной и вензелями, картины в рамах с позолотой, антикварная мебель – весь интерьер, окружавший девушку, кричал о богатстве и роскоши хозяев дома.

Маша прошла через огромный зал с длинной зеркальной стеной и античной статуей и, собравшись с духом, открыла очередную дверь…

– Я пришла, чтобы предостеречь тебя. Сегодня в ваш театр прислали две пьесы. Возьми только одну рукопись, а другую оставь! – сгорбленная старуха стояла напротив молодой красавицы в пышном платье и трясла перед её лицом указательным пальцем. – Где две смерти понарошку, там и третьей быть наяву! Верь мои словам, не бери сразу две пьесы…

– Кто тебя сюда пустил, холопка?! – услышала грозный рык позади себя Маша, а в следующую минуту упирающуюся девушку уже тащили в конюшню.

– Оставьте меня! Отпустите! Помогите, пожалуйста! Кто-нибудь! – кричала Маша, а по щекам текли слезы отчаяния. После ужасов, увиденных ею сегодня, девушка предполагала самое худшее…

Вскоре Машу приволокли в высокое бревенчатое строение, где неподалеку от стойла с лошадьми на самодельных лежанках размещались люди.

Влепив Маше напоследок пощёчину, управляющий швырнул её на одну из лежанок и грозно сказал:

– Ещё раз увижу в хозяйском доме – выпорю лично!

Маша отползла к самой стенке и стала оглядываться по сторонам.

Рядом с её лежанкой сидела молоденькая девушка и плела венок из одуванчиков, тихо напевая себе что-то под нос. Позади девушки о чём-то спорили двое парней.

– Позор на оба ваши дома! Издохните в грязи и нечистотах! – закричал один из них и театрально приложил руку ко лбу.

«Пьеса Шекспира, «Ромео и Джульетта» – вспомнила Маша.

Кажется, молодые люди разыгрывали сцену для театральной постановки. Недалёко от репетирующих актеров лежала женщина: её кожа была болезненно бледной, а в уголке рта запеклась кровь. Женщина хрипло вдохнула воздух и зашлась ужасным кашлем, прикрывая рот грязным платком. Когда больная прокашлялась и отняла платок ото рта, Маша увидела на нём следы крови.

– Воды… – просипела женщина.

– Яшка, принеси воды! – не отрываясь от плетения венка крикнула девушка, сидевшая неподалеку от Маши.

– А почему я? – возмутился один из актеров.

– А потому что тебя не жалко! – засмеялся второй актёр и подал больной кружку с водой. – Держи, Глафира. Вот, выпей. Глафира?

Женщина молчала. Её глаза были закрыты.

– Померла? – спокойно спросила девушка с венком.

Парень со стаканом воды послюнявил пальцы и поднес их к носу Глафиры:

– Не дышит…

– Все мы тут скоро помрем! – горько ухмыльнулся седой мужчина, сидевший недалёко от кровати Глафиры, и тоже зашёлся грудным кашлем.

Осмотревшись в конюшне более внимательно, Маша смогла различить ещё как минимум три лежанки с больными туберкулезом.

Неожиданно девушка с венком запела громче и, вскочив на ноги, направилась к выходу из конюшни. Из всех присутствующих почему-то именно она вызывала у Маши симпатию, и Маша решила поговорить с ней на улице. Возможно, девушка сможет ей помочь.

Когда Маша вышла из конюшни, девушка с венком в руках стояла у пруда, в котором плавала стайка уток.

– Девушка! – окликнула её Маша. – Меня зовут Мария Соколова…

Девушка обернулась и, посмотрев на Машу пустым взглядом, надела венок на голову, а потом быстро зашагала прямиком в воду.

К тому моменту, когда Маша подошла к пруду, девушка уже успела зайти в воду по самый подбородок. Сделав ещё несколько шагов, она совсем скрылась из виду. И лишь венок, плавно покачиваясь, остался плавать на поверхности воды.

– Твою ж мать… – вырвалось у Маши.

Внутренний голос подсказывал ей, что девушка явно не ищет сейчас красивые камушки на дне пруда…

Маша кинулась в воду за девушкой. Несмотря на жаркий солнечный день, вода в пруду была очень холодной. Судя по всему, где-то на дне били ключи.