29




Новое сокращение — ЧНВ. Чокнутый на войнушке.

На Деяне камуфляжные брюки и куртка, бейсболка с надписью Savage arms на лбу и The definition of accuracy на затылке.

— Купил в оружейном магазине в Лас-Вегасе, — с гордостью пояснил Деян.

— А я-то думал, ты терпеть не можешь америкосов после того, что они сделали с Сербией.

Деян опустил пистолет. В тире стоял острый запах пороха.

— Мир устроен непросто, братишка. Враг наших врагов — наш друг. Штаты все время с кем-то воюют, иногда их заносит, как, например, с нами. Или во Вьетнаме. Но в большинстве случаев они правы. На стороне добра, если хочешь. Что бы произошло с планетой, если бы они не вступили в Первую мировую? И тем более во Вторую? Усташи перебили бы нас так же, как евреев.

Интересно — голос Деяна прекрасно слышен, несмотря на наушники. Какие-то особые — с электронным устройством, которое фильтрует грохот выстрелов, но усиливает звуки человеческого голоса.

Молер сидит в багажнике «теслы» — он панически боится грохота. Гроза, рождественские хлопушки — любые громкие звуки вводят его в состояние трагической фрустрации. А наушников для собак пока не изобрели. А может, уже изобрели, только неизвестно, где их взять.

Тедди никак не мог понять, каким образом Деяну удалось стать членом этого клуба: пунктов в его криминальном регистре больше, чем стреляных гильз на полу. Может быть, у них в уставе есть особый пункт для таких, как его приятель? Особость этого пункта гарантируется щедрыми наличными пожертвованиями.

— Я разве отрицаю? — самокритично сказал Деян. — Я и есть истинный ЧВН. У меня семь пистолетов и две винтовки в оружейном шкафу. Хочешь попробовать «кольт» 1911 года? На мой взгляд, старикан на многое способен. Или будешь продолжать с этой снютовской пушечкой?

Стрелковый клуб располагается в глубине горы в Соллентуне и носит ласковое название «Бункербергет» — «гора-бункер». Снаружи — невинная железная дверь, а дальше начинается крещендо. Еще одна незаметная дверь, пещера с ржавыми трубами под низким потолком, дальше еще один грот — потолок повыше, ковровое покрытие и звуконепроницаемое стекло, через которое видно само стрельбище, вырубленное в скале, — неровный гранитный потолок не меньше семи метров высотой и необработанные гранитные стены. В самом сердце древней скандинавской горы.

Деян был счастлив, когда Тедди согласился его сопровождать. Не прерываясь на секунду, говорил о моделях оружия, калибрах, видах отдачи. Подчеркнул важность положения тела в момент стрельбы, а главное — сосредоточенность.

— Я обычно шепчу всякие успокаивающие слова, — в качестве примера он произнес несколько самых грубых ругательств. — Тогда приходит душевная гармония, и руки не дрожат.

У него и в самом деле что-то с головой, у Деяна. Еще когда они были пацанами, он часами пропадал в лесу за Ронной: стрелял ворон из воздушки.

Но сегодня Тедди интересовало совсем другое.

— Как твоя сделка с бородатыми гномами? — спросил он. — Состоялась?

Бам. Бам, бам — серия выстрелов. Взгляд в подзорную трубу.

— Так себе. Надо мягче давить на крючок.

Тедди повторил вопрос.

— Ты купил эту карточную фабрику?

Бам, бам, бам.

Веер гильз. Запах пороха такой едкий, что Тедди чихнул.

Деян положил пистолет на обитый фетром прилавок.

— Нет, конечно. Я не вожусь с террористами.

— А если бы они снизили цену?

— Брось, Тедди. Ты же знаешь — не в цене дело. Так хочешь попробовать столетний «кольт» или нет?

Надо как-то привлечь внимание Деяна. Он взял в руки тяжелый пистолет. Тяжелый, но на удивление удобный, прикладистый, как говорили его приятели.

Отвел рычажок предохранителя и поднял руку. Яблочко в центр прицела. Выдохнул и опустил руку — появилась дрожь. Надо снять напряжение.

Перед внутренним зрением стоит одна и та же картинка. Живот Эмили. Он не знал, начал ли он расти, но знал, что растет, пусть незаметно для глаза. И ребенок, который уютно там устроился, поджав ножки. Не то чтобы он видел перед собой определенное личико или тельце — нет, он просто ощущал его присутствие, как некоего абстрактного ребеночка. Стоит рядом и ждет, пока папа возьмет его за руку. Как Никола, когда тому было два года. И кто-то хочет этому ребенку навредить. Мрачная тень надвигается на ребенка Тедди, и он бессилен что-то предпринять.

Он поднял руку и прицелился в эту тень.

Бам-м, бам-м, бам-м.

Три выстрела. Будто стрелял кто-то другой.

Деян посмотрел в корреляционную трубу и побежал к стене с мишенями.

— Ну ты даешь! Все три — в бычий глаз. Могу я называть тебя Пиа Хансен?[55]


Тедди положил пистолет на прилавок.

— Ты можешь называть меня как хочешь, если согласишься помочь мне в одном деле.

— В каком деле?

— У меня тут на примете несколько дядечек, с которыми я должен серьезно поговорить.

— А я тут при чем?

— Хочу, чтобы они сразу поняли, что разговор предстоит серьезный.

— А-а-а… — физиономия Деяна просияла. — Тогда другое дело.



«Дядечки» продолжали играть в недоступность. Но у Тедди теперь были на руках неплохие козыри: Деян и Магнус Хассель. Тедди, пока работал в «Лейоне», прибегал к такими методам, что они вряд ли выдержали бы самую поверхностную юридическую проверку, и Магнус Хассель это прекрасно знал. У него просто не оставалось другого выхода, как пойти с Тедди на сделку.

Хассель позвонил по одному из номеров, которые Тедди узнал от всесильного Луке. Когда абонент сообразил, кто звонит, тон изменился как по мановению волшебной палочки.

— Никаких проблем, всегда приятно поговорить. Когда ты хочешь, чтобы мы увиделись?

С каждым из пятерых Магнус говорил по заранее предложенному Тедди сценарию: надо обсудить одно в высшей степени конфиденциальное дело. Лучше всего у тебя дома, если это возможно. Не на глазах у всей адвокатуры, а то возникнут вопросы и домыслы.

Все до одного согласились — какой разговор, приезжай.

Первым, к кому они поехали, был Фредрик О. Юханссон. Живет в Юрхольмене, владелец инвестиционной компании Пекуниарапид АО. Член правления десятка, а может, и больше других предприятий.

Фредрик, или Фред О., как его называли в Фейсбуке приятели, родился в довольно скромной семье на севере Швеции, но в единственном интервью, которое он дал за всю жизнь, сказал так: «Немного удачи, и человек может достичь чего угодно. Вспомните младенца Иисуса».

Фредрик О. впустил Тедди и Деяна. Удивленно поднял брови, когда вслед за ними в дверь проскользнул Молер.

Очень пожилой, но крепкий, крашеные черные волосы, скорее всего, совершенно седые, два подбородка. Вилла по размерам не уступала какому-нибудь арабскому эмирату — не из самых больших, конечно. Потрясающий вид на море.

— Продать такой участок, и можно купить все Сёдертелье с пригородами, — шепнул Деян.

— Кто из вас Магнус Хассель? — спросил хозяин.

Молер удивленно вывалил язык.

— Мы просим извинить за обман. Магнуса Хасселя здесь нет. С вами хотел поговорить я.

— Вот оно что… — вздохнул старик. — Тогда мне придется попросить вас покинуть мой дом. Вы проникли сюда обманом. Можем увидеться у меня в конторе или у моего адвоката.

Тедди не сдвинулся с места.

— Мы пока воздержимся. То есть я хочу сказать вот что: пока мы не будем покидать ваш дом, куда мы проникли обманом, — более безмятежной интонации, пожалуй, не услышишь во всей Северной Европе. — Всего несколько минут.

Фредрик О. Юханссон посмотрел на Деяна, и его двойной подбородок мелко затрясся.

— Ну, хорошо. Говорите, с чем пришли. Но имейте в виду: у меня система оповещения и камеры наблюдения. И с минуты на минуту придут убираться. Так что не думайте, что какие-то номера у вас пройдут. У них есть ключи, и они прекрасно осведомлены о правилах безопасности.

Тедди не удержался и покосился на Деяна. Этот субъект вполне мог попасть в число заказов, когда они занимались киднеппингом.

Прошли в прохладную длинную, как теннисный корт, комнату. На стенах нет свободного места от картин, какие-то невиданные, неестественно огромные растения в горшках. На маленьком столе у окна — серебряный трехсвечник с замысловато переплетенными ветвями.

Несколько классических полотен с зимними пейзажами. Одно из них Тедди даже узнал. Он был почти уверен: работа Андерса Цорна.

— Вы знаете Педера Хульта?

— Нет. Это имя мне ничего не говорит. Послушайте, прежде всего мне хотелось бы знать, в чем предмет разговора.

— Со временем узнаете, — сказал Тедди. — Хорошо. А имя Матс Эмануельссон вам что-нибудь говорит?

У Фредрика О. забегали глаза. Или показалось?

— Э-э-э… это имя мне, кажется, знакомо. Но я пока не могу вспомнить, откуда. Дайте что-то еще.

— Примерно одиннадцать лет назад?

— Я же говорю: пытаюсь вспомнить.

— В большой усадьбе, наверняка и другие там были.