Осталось пять минут.
— И как ты? Нашел отморозков?
— Нет, пока не нашел. Зато узнал имя единственного человека, кто мог следить за всеми перемещениями Шамона. Через приложение «найти устройство». Его телефон был подключен к мобильнику Шамона.
— Ничего себе… Кто?
У Николы в груди полыхал пожар.
— Юсуф.
Исак прикрыл глаза.
Юсуф. Самый приближенный к нему человек за последние восемь лет. Вместе выросли, Исак на пару лет старше. Если Никола и Шамон были как братья, Исак и Юсуф — близнецы.
— Не хочу в это верить.
— А ты подозревал, что Юсуф замешан?
— Не хочу говорить, — мгновенно отрезал Исак. Задумался и добавил: — Впрочем… да.
— Почему?
— Потому что как раз перед тем, как эти суки явились в ММА, у Юсуфа схватило живот… вообще, нервничал, как новичок, я не мог понять, в чем дело. Тогда я и внимания не обратил, а сейчас понимаю: он знал. Знал, что они придут.
— Но почему? — опять спросил Никола, на этот раз он немного растерялся. — Зачем ему?..
— Понятия не имею.
Дверь за спиной Николы открылась.
— Ваше время кончилось… — пропел надзиратель.
Исак встал и пошел к двери. Когда он сравнялся с Николой, наклонился слегка к его уху — быстрое и даже изящное для его комплекции движении. Охранник не мог слышать, что он сказал, — еле слышный шепот.
— Погаси эту суку, Никола.
27
По расчетам Эмили — девятая неделя. По традиции, посторонним сообщают о беременности не раньше двенадцатой. Но ведь это не касается отца и матери, какие же они посторонние… У них наверняка есть глубоко запрятанное биологическое право следить и заботиться о продолжении рода. Встроено в какой-нибудь ген. Конечно, право у родителей есть, только Эмили сама еще не знала, что делать: сохранить ребенка или прервать беременность.
И даже если она решит рожать, вряд ли мама и папа примут участие, они по горло заняты сами собой.
Чтобы не было искушений, она отложила поездку в Йончепинг. К тому же разбитая башка — не лучший гостинец для родителей.
И главное: можно как угодно назвать ее жизнь, но слово «стабильность» приходит на ум последним.
Позвонила Нине Лей, та обещала любую посильную помощь. В тот же день явились мрачные парни с несколькими чемоданами инструментов на каталке.
— Мы из отдела персональной охраны.
Больше всего похожи на «Рассерженных плотников»[51].
Быстро смонтировали дублирующую дверь металлическую решетку, установили сигнализацию и вручили ей браслет с большой красной кнопкой. Встроенный джи-пи-эс, если что-то случается. Нажимаешь кнопку, бумс! — полиции тут же известно, где ты есть.
Если успеешь нажать.
Но сказать, что она чувствует себя в безопасности, было бы явным преувеличением. Нина сама сказала: в их организации не все в порядке. Какая-то в державе датской гниль[52], добавила Эмили про себя.
Через несколько дней позвонила в женскую консультацию.
— А что за спешка? — спросила секретарша. — Можно спокойно подождать несколько недель.
Нет. Ждать она не будет. Надо встретиться с акушеркой asap[53].
Она взяла такси и поехала в консультацию на авось — бывает, кто-то заказал время, а прийти не смог.
Женская консультация в Старом городе.
Она толкнула дверь, вошла в приемную и поразилась, как изменилась атмосфера. Не то чтобы на улице царила особая суета — нет, в этих узких, выложенных брусчаткой старинных переулках всегда было спокойнее и уютнее, чем в сверкающем и бурлящем деловом центре Стокгольма.
Но здесь было не просто тихо, а очень тихо. И врачи, и акушерки, и будущие мамы передвигались медленно и с достоинством, говорили полушепотом, как будто в соседней комнате шла неописуемо важная лекция.
— Инга, — представилась акушерка и спросила, как Эмили себя чувствует.
Акушерка тоже шептала. Эмили подивилась, как ей удается так тихо нажимать кнопки на клавиатуре компьютера — еле слышный шорох. А может, заказывают специальные беззвучные клавиатуры. Кто их знает.
— Страдаете вы или отец ребенка хроническими заболеваниями? Принимаете ли какие-нибудь лекарства?
Про себя Эмили могла сказать точно: нет. В настоящий момент она никаких лекарств не принимает. А вот Тедди…
Надо говорить правду.
— Я никаких лекарств не принимаю. А вот что касается отца… надо узнать. Я отвечу позже.
Инга тихо и неторопливо расписывала риски, связанные с курением и выпивкой во время беременности.
— Вы должны пересмотреть свой рабочий ритм, снизить обороты. Это очень просто: работайте, как привыкли, но поменьше. Тошнота — да, очень типично в ранней фазе беременности, но к середине срока непременно будет лучше.
Почему она не позвонила Тедди и не попросила тоже приехать? Ради ребенка, разумеется. Важно, чтобы медики досконально знали, с чем имеют дело. И в то же время: какое он имеет к этому отношение?
Ребенок пристроился не у него в животе, а у нее. Именно она целиком отвечает за его благополучие и комфорт.
И самое главное: она еще не приняла решение.
Инга смерила давление и отправила ее со специальной баночкой в туалет — нужен анализ мочи. Попросила взвеситься, сводила в лабораторию.
— Анализ крови очень важен. Группа крови, резус-фактор. Иммунитет к красной волчанке. Сифилис, хламидиоз, ВИЧ.
По правде сказать, Эмили до сих пор не понимала, как ей удалось залететь. Последние пару лет календарь месячных напоминал «Записки сумасшедшего» Гоголя. Следующий цикл — тридцать второго мартобря. Поэтому она не особо и предохранялась. Никаких противозачаточных таблеток. Даже презерватив не потребовала надеть.
Секс без защиты? Она что, спятила? Хламидиоз можно как-то пережить… а сифилис? А еще того чище — ВИЧ? Вирус иммунитета человека? Она же ровным счетом ничего не знает о Тедди, о его образе жизни, о сексуальных привычках. Ну нет, о сексуальных привычках кое-что знает. Немного, но знает. Но здоров ли он?
— Когда будет результат анализа крови?
— Быстро. Несколько дней.
Через сорок минут все было готово. Эмили с трудом удалось унять дрожь в руках.
— Спасибо, — сказала она, стараясь казаться спокойной.
Инга стояла в дверях и улыбалась.
— Не устаю удивляться, какие фантастические перемены происходят в теле женщины во время беременности, — сказала она с профессиональным воодушевлением. — Если у вас возникнут вопросы, тут же звоните.
Эмили молча кивнула — обязательно.
— И, конечно, если отец ребенка пожелает к нам прийти, будет просто замечательно.
— Не думаю…
— У вас есть с ним контакт?
Эмили подняла с пола сумку.
— Есть ли контакт? Вам наверняка покажется странным, но отвечу совершенно честно: не знаю.
Пришла в контору и попыталась заставить себя взяться за работу.
Восемь часов вечера. Почему-то здесь она чувствовала себя в большей безопасности, чем дома, несмотря на стальную решетку в дверях и джи-пи-эс — кнопку.
Тедди звонил несколько раз, но она не брала трубку.
Только не паниковать. Сделать вид, что все, как всегда. Работа есть работа. В конце недели переговоры — клиент, девятнадцатилетний парень, обвиняется в избиении другого такого же юнца на перроне станции метро Халлунда.
Картинки с камеры наблюдения довольно мутные: парень в красной куртке с непременным капюшоном. Вот он рядом с истцом и, похоже, сбивает его с ног. Дальше еще менее понятно. Как минимум пять человек крутятся вокруг истца, но, как ни вглядывайся, действия именно подозреваемого, по мнению Эмили, с достоверностью определить невозможно.
Через четверть часа полиция задержала пять человек у тайского киоска рядом со станцией. Один из них — клиент Эмили в ярко красной куртке. Его допрашивали уже трижды — упорно утверждает, что на картинках с камеры не он, а кто-то другой в похожей куртке.