— Нет… у Магнуса Хасселя были картины Хёрста. Ты же помнишь… там, в «Лейоне».
Матс Эмануельссон… Как он сейчас? Есть ли у него возможность повидаться с детьми? Он, Тедди, отсидел восемь лет за похищение Матса, но и Матс живет в своего рода тюрьме. Семь лет. Семь лет в подполье. Сначала по собственной воле, потом с помощью полиции. И сколько это может продолжаться?
Администратор положил телефонную трубку и постучал ручкой по столу.
— Вам надо спуститься в подземный гараж, — сказал он.
Матс изменился. Может быть, пластическая хирургия. Нос, возможно… что-то вокруг глаз. Самое главное — сбрил бороду, отрастил волосы и пополнел, особенно заметно по намечающемуся двойному подбородку.
Тедди и Эмили сели на заднее сиденье «пассата», Матс — между ними.
Они не виделись полтора года.
Странно: Тедди показалось, что Матс выглядит моложе, чем тогда, больше десяти лет назад. Возможно, его старила борода, но скорее всего просто поправился, морщины исчезли, кожа стала розовой и гладкой. Или все-таки пластическая хирургия. А может быть, макияж? Такая у него теперь жизнь: каждый день стараться не быть похожим на самого себя.
Они обнялись.
— Как я рад вас видеть, — весело сказал Матс. Он не переставал улыбаться.
Едва они спустились в гараж, водитель проверил, нет ли у них оружия, и сел за руль.
— Разве нельзя было поговорить в отеле, где вы живете? — спросила Эмили. — Там, по-моему, очень уютно.
Матс вытаращил на нее глаза и засмеялся.
— У шведского государства денег на такие расходы не предусмотрено. Если бы у меня не было кое-каких сбережений, думаю, даже встретиться здесь не удалось бы… К тому же жизнь в отеле — как ванильное мороженое. Поверьте, у меня есть опыт. Лизнул пару раз — замечательно, еще раз — неплохо, но очень быстро надоедает. К тому же… — Матс внезапно посерьезнел. — К тому же, по оценке моих патронов, отель не безопасен.
Эмили и Тедди так и не поняли, почему, но согласно закивали.
— Раз так, значит так, — сказала Эмили. — В отеле или не в отеле, мы очень рады, что вы согласились с нами встретиться. Огромное спасибо. А вообще как дела?
— Как обычно, — Матс опять улыбнулся, но в улыбке легко угадывалась горечь. — Я живу так уже много лет. Хотя… когда я прятался сам, было легче, потому что те были уверены, что я погиб. А теперь они знают, что я жив. Вот такая жизнь… если это можно назвать жизнью.
— А как Беньямин? — поинтересовалась Эмили в надежде, что вопрос не покажется Матсу бестактным: все-таки Беньямин ее бывший подзащитный.
— Учится за рубежом. Дизайн и графика. Можно сказать, хорошо. С учетом обстоятельств.
— Вы встречаетесь?
— Конечно… я живу в той же стране, что и он. И Лиллан иногда, когда приезжает. Ей уже восемнадцать, собирается поселиться к нам поближе… все зависит, как воспримет ее отъезд мать, моя бывшая… Лиллан очень боится ее огорчать. Но… это все разговоры. Я жду, когда кто-то начнет задавать вопросы.
— А разве полиция вас не допрашивала? — удивилась Эмили.
— Разумеется, допрашивала. Комиссар угрозыска Нина Лей. Но они, кажется, так ни к чему и не пришли.
Вопросы… слышал ли когда-нибудь Матс о девушке по имени Катя? Что он знал о Педере Хульте — человеке, пригласившем когда-то Матса в загородную усадьбу, где Матс наткнулся на садо-педофильские фильмы? Кто, помимо хозяина, был в усадьбе?
Матс говорил очень медленно. Назвал имена: все тот же Педер Хульт, Фредрик О. Юханссон, Гуннар Свенссон, еще несколько имен.
— Вы должны понять, — сказал он. — Я много лет старался вытеснить из памяти эти воспоминания, так что остались только фрагменты. Осколки зеркала, которое я попытался разбить.
Но что-то все же осталось.
— Адам Тагрин, — сказал Тедди. — Вам знакомо это имя?
— Тагрин?
Тедди полез в сумку за фотографией.
Звонкий хруст разбитого стекла.
Эмили вскрикнула. «Пассат» начал забирать налево.
Голова шофера бессильно повисла, на стекле — кровь.
Тедди перегнулся через сиденье, левой рукой вцепился в руль, а правой, взявшись за пояс, нечеловеческим усилием перетащил безжизненное тело на пассажирское сиденье.
Теперь надо дотянуться до педали газа — «пассат» вот-вот остановится, и тогда у них нет ни малейшего шанса.
«Гольф». Черный «гольф» с опущенным передним стеклом в пяти метрах.
Неуклюже перебравшись на водительское кресло, он дотянулся до педалей.
— Пригнись, Тедди!
Голос Эмили не узнать: хриплый визг, перешедший в автоматную очередь. Этот-то звук он узнал легко: мини-УЗИ. На девяносто процентов.
И куда дальше?
Им нечем защищаться, он, Тедди, безоружен. Только постараться удрать.
Надавил на газ и свернул на первую же улицу — как оказалось, с односторонним движением.
Гнал против движения — «гольф» следовал за ними. Истерические гудки, отвратительный короткий скрежет — кому-то снес зеркало, а может, зацепил крыло. С трудом разошелся с травяного цвета автобусом. Направо блеснуло море.
Круто, с визгом повернул и надавил газ до пола. У «пассата», к счастью, оказался мощный, приемистый двигатель: Эмили вскрикнула, Тедди прижало к сиденью.
«Гольф» не отставал.
Свернуть некуда. Тедди гнал вслепую — он совершенно не знал Осло. Улица, как туннель, — свернуть некуда, «гольф» на хвосте.
Кто-то позвонил в полицию — где-то позади истошно завыла сирена.
В зеркале: в окне «гольфа» рука с автоматом.
Повернул налево. На знак пешеходной зоны.
Только не паниковать. Может, обойдется.
Впереди мгновенно, как в сказке, вырос футуристский силуэт Оперы на искусственном острове.
Вылетел на пешеходный мост — к счастью, достаточно широкий для большого «пассата». Как какой-нибудь псих из «Форсажа».
Почти за пределами поля зрения: люди шарахаются в стороны, садятся на перила, поджимают ноги.
Тедди машинально нажал сигнал. Машина с воем выскочила на широченный пандус. Посмотрел в зеркало и чуть не взвыл: «гольф» уже на середине моста.
Тедди прибавил газа. «Пассат» мчал вверх по наклонной плоскости пандуса. Такое ощущение, что они летят к небу.
— Тедди, что ты делаешь! — отчаянный вопль Эмили показался ему шепотом.
Странно, что вообще услышал.
Дальше некуда.
Он вывернул руль, дернул ручник, тут же отпустил и нажал на газ.
Машина развернулась на пятачке. Пригодился юношеский опыт угонщика.
На следующий пандус. На крышу остекленного фойе, рубку полузатонувшего гоночного автомобиля.
Трамплин в небо.
«Гольф». Верная гибель. Тедди закрыл глаза и заставил себе не тормозить.
Газ. Отчаянный вопль Эмили. Его собственный звериный рев.
Машина перелетела через край крыши. Описала плавную дугу и приземлилась на наклонную плоскость между двумя пандусами-крыльями. Если бы она не была наклонной, они бы разбились вдребезги. Эффект лыжного трамплина.
Тяжелый удар. Хорошие амортизаторы на этой тачке, успел подумать он, глядя на быстро приближающуюся воду, и нажал что есть силы на тормоз. Но тормозить уже не было смысла — оторвалось колесо и, прыгая, покатилось к воде.
Сработали подушки безопасности.
Они остановились.
Он оглянулся.
— Эмили?
— Псих, — прошептала она белыми губами.
— Матс?
Ремень безопасности удержал Матса при ударе, но голова его неестественно склонилась на бок.
Во лбу зияет черная дырка. Заднее стекло забрызгано кровью.
Матс Эмануельссон… Как он сейчас? Есть ли у него возможность повидаться с детьми? Он, Тедди, отсидел восемь лет за похищение Матса, но и Матс живет в своего рода тюрьме. Семь лет. Семь лет в подполье. Сначала по собственной воле, потом с помощью полиции. И сколько это может продолжаться?
Администратор положил телефонную трубку и постучал ручкой по столу.
— Вам надо спуститься в подземный гараж, — сказал он.
Матс изменился. Может быть, пластическая хирургия. Нос, возможно… что-то вокруг глаз. Самое главное — сбрил бороду, отрастил волосы и пополнел, особенно заметно по намечающемуся двойному подбородку.
Тедди и Эмили сели на заднее сиденье «пассата», Матс — между ними.
Они не виделись полтора года.
Странно: Тедди показалось, что Матс выглядит моложе, чем тогда, больше десяти лет назад. Возможно, его старила борода, но скорее всего просто поправился, морщины исчезли, кожа стала розовой и гладкой. Или все-таки пластическая хирургия. А может быть, макияж? Такая у него теперь жизнь: каждый день стараться не быть похожим на самого себя.
Они обнялись.
— Как я рад вас видеть, — весело сказал Матс. Он не переставал улыбаться.
Едва они спустились в гараж, водитель проверил, нет ли у них оружия, и сел за руль.
— Разве нельзя было поговорить в отеле, где вы живете? — спросила Эмили. — Там, по-моему, очень уютно.
Матс вытаращил на нее глаза и засмеялся.
— У шведского государства денег на такие расходы не предусмотрено. Если бы у меня не было кое-каких сбережений, думаю, даже встретиться здесь не удалось бы… К тому же жизнь в отеле — как ванильное мороженое. Поверьте, у меня есть опыт. Лизнул пару раз — замечательно, еще раз — неплохо, но очень быстро надоедает. К тому же… — Матс внезапно посерьезнел. — К тому же, по оценке моих патронов, отель не безопасен.
Эмили и Тедди так и не поняли, почему, но согласно закивали.
— Раз так, значит так, — сказала Эмили. — В отеле или не в отеле, мы очень рады, что вы согласились с нами встретиться. Огромное спасибо. А вообще как дела?
— Как обычно, — Матс опять улыбнулся, но в улыбке легко угадывалась горечь. — Я живу так уже много лет. Хотя… когда я прятался сам, было легче, потому что те были уверены, что я погиб. А теперь они знают, что я жив. Вот такая жизнь… если это можно назвать жизнью.
— А как Беньямин? — поинтересовалась Эмили в надежде, что вопрос не покажется Матсу бестактным: все-таки Беньямин ее бывший подзащитный.
— Учится за рубежом. Дизайн и графика. Можно сказать, хорошо. С учетом обстоятельств.
— Вы встречаетесь?
— Конечно… я живу в той же стране, что и он. И Лиллан иногда, когда приезжает. Ей уже восемнадцать, собирается поселиться к нам поближе… все зависит, как воспримет ее отъезд мать, моя бывшая… Лиллан очень боится ее огорчать. Но… это все разговоры. Я жду, когда кто-то начнет задавать вопросы.
— А разве полиция вас не допрашивала? — удивилась Эмили.
— Разумеется, допрашивала. Комиссар угрозыска Нина Лей. Но они, кажется, так ни к чему и не пришли.
Вопросы… слышал ли когда-нибудь Матс о девушке по имени Катя? Что он знал о Педере Хульте — человеке, пригласившем когда-то Матса в загородную усадьбу, где Матс наткнулся на садо-педофильские фильмы? Кто, помимо хозяина, был в усадьбе?
Матс говорил очень медленно. Назвал имена: все тот же Педер Хульт, Фредрик О. Юханссон, Гуннар Свенссон, еще несколько имен.
— Вы должны понять, — сказал он. — Я много лет старался вытеснить из памяти эти воспоминания, так что остались только фрагменты. Осколки зеркала, которое я попытался разбить.
Но что-то все же осталось.
— Адам Тагрин, — сказал Тедди. — Вам знакомо это имя?
— Тагрин?
Тедди полез в сумку за фотографией.
Звонкий хруст разбитого стекла.
Эмили вскрикнула. «Пассат» начал забирать налево.
Голова шофера бессильно повисла, на стекле — кровь.
Тедди перегнулся через сиденье, левой рукой вцепился в руль, а правой, взявшись за пояс, нечеловеческим усилием перетащил безжизненное тело на пассажирское сиденье.
Теперь надо дотянуться до педали газа — «пассат» вот-вот остановится, и тогда у них нет ни малейшего шанса.
«Гольф». Черный «гольф» с опущенным передним стеклом в пяти метрах.
Неуклюже перебравшись на водительское кресло, он дотянулся до педалей.
— Пригнись, Тедди!
Голос Эмили не узнать: хриплый визг, перешедший в автоматную очередь. Этот-то звук он узнал легко: мини-УЗИ. На девяносто процентов.
И куда дальше?
Им нечем защищаться, он, Тедди, безоружен. Только постараться удрать.
Надавил на газ и свернул на первую же улицу — как оказалось, с односторонним движением.
Гнал против движения — «гольф» следовал за ними. Истерические гудки, отвратительный короткий скрежет — кому-то снес зеркало, а может, зацепил крыло. С трудом разошелся с травяного цвета автобусом. Направо блеснуло море.
Круто, с визгом повернул и надавил газ до пола. У «пассата», к счастью, оказался мощный, приемистый двигатель: Эмили вскрикнула, Тедди прижало к сиденью.
«Гольф» не отставал.
Свернуть некуда. Тедди гнал вслепую — он совершенно не знал Осло. Улица, как туннель, — свернуть некуда, «гольф» на хвосте.
Кто-то позвонил в полицию — где-то позади истошно завыла сирена.
В зеркале: в окне «гольфа» рука с автоматом.
Повернул налево. На знак пешеходной зоны.
Только не паниковать. Может, обойдется.
Впереди мгновенно, как в сказке, вырос футуристский силуэт Оперы на искусственном острове.
Вылетел на пешеходный мост — к счастью, достаточно широкий для большого «пассата». Как какой-нибудь псих из «Форсажа».
Почти за пределами поля зрения: люди шарахаются в стороны, садятся на перила, поджимают ноги.
Тедди машинально нажал сигнал. Машина с воем выскочила на широченный пандус. Посмотрел в зеркало и чуть не взвыл: «гольф» уже на середине моста.
Тедди прибавил газа. «Пассат» мчал вверх по наклонной плоскости пандуса. Такое ощущение, что они летят к небу.
— Тедди, что ты делаешь! — отчаянный вопль Эмили показался ему шепотом.
Странно, что вообще услышал.
Дальше некуда.
Он вывернул руль, дернул ручник, тут же отпустил и нажал на газ.
Машина развернулась на пятачке. Пригодился юношеский опыт угонщика.
На следующий пандус. На крышу остекленного фойе, рубку полузатонувшего гоночного автомобиля.
Трамплин в небо.
«Гольф». Верная гибель. Тедди закрыл глаза и заставил себе не тормозить.
Газ. Отчаянный вопль Эмили. Его собственный звериный рев.
Машина перелетела через край крыши. Описала плавную дугу и приземлилась на наклонную плоскость между двумя пандусами-крыльями. Если бы она не была наклонной, они бы разбились вдребезги. Эффект лыжного трамплина.
Тяжелый удар. Хорошие амортизаторы на этой тачке, успел подумать он, глядя на быстро приближающуюся воду, и нажал что есть силы на тормоз. Но тормозить уже не было смысла — оторвалось колесо и, прыгая, покатилось к воде.
Сработали подушки безопасности.
Они остановились.
Он оглянулся.
— Эмили?
— Псих, — прошептала она белыми губами.
— Матс?
Ремень безопасности удержал Матса при ударе, но голова его неестественно склонилась на бок.
Во лбу зияет черная дырка. Заднее стекло забрызгано кровью.