Племянник мрачен и подавлен. Бейсболка надвинута чуть не на брови.

— Нормально.

Куда там — нормально… напряженные плечи, бледное лицо. Грязные ногти, чего с Николой не бывало: он почему-то уделял ногтям очень много внимания. Может, усвоил уроки деда: много можно сказать о человеке, всего лишь поглядев на его ногти.

— Переживаешь… это понятно. Он был твоим другом.

— Уже отпереживал.

— Ну нет… так быстро не проходит.

— Откуда тебе знать?

Неожиданно агрессивно. Никола впервые посмотрел на него, и Тедди чуть не вздрогнул: столько боли и ярости во взгляде… если бы взгляд мог убивать, Тедди был бы уже мертв.

— Поверь мне, я знаю, что значил для тебя Шамон. Только не делай глупостей. Обещай мне, Нико. Не делай глупостей.

Никола вытащил мобильник, нажал кнопку отключения и пододвинул кресло поближе. Тедди поежился — неужели у племянника есть основания думать, что его прослушивают?

— Скажи, уяк[35], как это можно? Убить беззащитного человека в больнице? А как же честь? Как понятия?

И что ему на это ответить?

— Честь… понятия… боюсь, с ними произошло то же, — он с трудом подбирал слова, — что и… скажем, с компакт-дисками. Их вытеснили более эффективные и простые системы. Но… Никола! Если мир вверх ногами, вовсе не значит, что и ты должен встать на голову.

— Но я не могу так жить… не могу оставить все, как есть. Ты можешь помочь мне найти этих подонков?

— Не думаю, что это хорошая идея. Пожалуйста, Нико, очень тебя прошу: не начинай все сначала. Не делай ничего, в чем будешь раскаиваться. Оставь…

— Ну нет… я не могу это оставить… — твердо и, как показалось Тедди, даже без горечи сказал Никола.

— Шамона не вернешь.

— Ты поможешь мне или нет?

— Мстить? Нет. Я не буду тебе помогать. Кровавая спираль должна где-то кончиться.

Никола посмотрел на него, и Тедди вздрогнул — куда-то подевались и ярость, и отчаяние, и детское беспомощное удивление. Мертвые, без глубины глаза.

— Тедди… ты всегда был моим героем. И это ты учил меня: главное у человека — честь, — Никола, похоже, сам того не заметив, сплющил в кулаке жестяную банку. — Помнишь, что ты говорил, когда мы с Линдой приходили тебя навестить в тюряге?

Нет. Тедди не помнил.

— Ты сказал, что иногда надо пройти через огонь, чтобы сохранить честь. Но ты уже не тот, уяк. Не тот, на кого я молился.



Тедди погрузился в размышления. Он даже вздрогнул, когда постучали в пассажирское стекло, но тут же опомнился.

— Входите!

Эмили и Ян из «Редвуд Секьюрити». Бывший полицейский-криминалист, он уже и раньше им помогал. Черный блестящий плащ из тех, что называют «масляными». По замыслу, у любой одежды две функции: выглядеть более или менее прилично и защищать от холода, снега и дождя. Ни одной из этих функций плащ Янне не выполнял. Зато в нем было несчитанное количество карманов.

Удивительное свойство у Янне: видеть то, чего не видит никто. В деле Эмануельссона его помощь оказалась едва ли не решающей.

Тедди вышел из машины и сердечно обнял приятеля. Потом повернулся к Эмили — ее тоже следовало бы приласкать после пережитого шока. Но она сделала шаг назад, словно отшатнулась, и он так и остался стоять с протянутыми для объятия руками.

— Как ты? — спросил он, чтобы скрыть неловкость. Дурацкий вопрос.

— Ничего хорошего, — сказала Эмили бесцветным голосом.

Темные круги под глазами.

А что он ждал? Как она должна была ответить? «Замечательно»? Или еще того чище: «Потрясающе»?

— Надо работать, — так же вяло произнесла она.

— А как мы попадем в квартиру?

— Чего только не приходится делать на этой работе, — пожал плечами Ян и достал из кармана набор маленьких отверточек на кольце от ключей.

Отмычки.


— Катя жила одна?

— Нет… со своим самбу, Адамом. Иногда с его сыном.

— А где Адам?

— Он и есть подозреваемый. Его не могут найти. Объявили в розыск.

— А сын?

— У приемных родителей. — Эмили подождала, пока с ничего хорошего не предвещающим скрипом откроются двери лифта, и шагнула в кабину.



В квартире ничто не указывало, что полицейские обшарили каждый угол чуть не с лупой. И еще труднее представить, что именно здесь всего несколько дней назад было совершено жестокое убийство.

Эмили вошла первой и замерла. Абсолютно неподвижный силуэт.

— Как ты? — опять спросил Тедди.

На этот раз она не ответила. Он даже не был уверен, слышала ли она вопрос. Вздрогнула и решительно направилась в гостиную.

— Вот здесь, — неестественно громко сказала она. — Здесь лежал труп.

Диван с коричневой обивкой, журнальный столик, на подоконниках — горшки с огрызками растений. Нет, все же полиция поработала, решил Тедди. Слишком уж пусто. Никаких безделушек, все прибрано, почти стерильно.

Тедди уже и раньше видел Янне в работе, но каждый раз мысленно пожимал плечами. Тот не выпускал из руки карманный фонарик, хотя в квартире было очень светло. С некоторых поверхностей брал мазки — из каких соображений его интересовало то или иное место, для Тедди оставалось загадкой. А когда Ян, как настоящий Шерлок Холмс, ползал по полу с увеличительным стеклом, Тедди даже решил, что он разыгрывает спектакль. Набивает себе цену. Но тут же упрекнул себя в цинизме — Янне не раз доказывал, на что он способен.

Задавать вопросы — только мешать. Он решил пройтись по квартире.

Прихожая. Кухня — чистая, за исключением двух чашек с остатками кофе. Спальня. Двуспальная кровать не застелена, шторы задернуты. А здесь, очевидно, комната сына Адама: собственный телевизор, приставки для игр. Раковина в ванной комнате треснула, саму ванну давно не мыли: жирный налет по стенкам, кое-где ржавчина.

Тедди выглянул в окно. Серое небо. Минус три. Дом напротив — точная копия. Интересно, сколько квартир умудрились архитекторы втиснуть в такую коробку? Не меньше сотни. Прямые углы, плоские крыши, монотонные цвета… человеческая жизнь должна иметь определенную форму, но почему именно такую? Тусклые, скучные параллелепипеды…

Внизу кто-то пытался припарковать машину перед его «вольво». Параллельная парковка, или, как ее еще называют, «карманная». Со второй попытки не вышло, заходит на третью.

Все тихо… ну, давай, паренек. Возьми покруче… и не опоздай вывернуть руль…

Боковым зрением он уловил какое-то движение и поднял глаза на дом напротив.

Птицы. Вороний парламент на крыше. Взлетают, садятся… орут, наверное, — за закрытыми окнами не слышно.

Что-то их слишком много.

— Пойду пройдусь, — не заходя, крикнул он в гостиную и пошел к лифту.

Как он и ожидал, код на домофоне тот же самый. Тедди поднялся на последний этаж и вышел на площадку. Четыре квартиры и лесенка. Люк на чердак заперт на висячий замок. Пришлось спустится вниз, к машине. Не то чтобы Тедди возил с собой полный набор инструментов, но кое-что было. Нож, к примеру. Монтировка на всякий случай — но она не понадобилась. Он засунул кончик ножа в отверстие, куда входит дужка, и с усилием провернул. Защелка выскочила, замок упал на пол, а Тедди чуть не получил тяжелым люком по макушке — еле успел подставить руку.

Оказывается, чердака нет. Полуметровый слой изоляции — и обледеневшая крыша.

Если бы она не была плоской, Тедди не решился бы на нее вылезти — сплошной каток. Кубические надстройки с жужжащими вентиляторами. А ближе к краю — то, что привлекло его внимание. Галдящие птицы. Сороки и вороны. Глупые создания: не хватает ума, чтобы на зиму убраться из Швеции куда подальше.

Он подошел поближе. Птицы чуть не задевали его крыльями и истошно орали.

Что-то там лежит.

Рюкзак. Один край порван, большая неровная дыра, словно какой-то дикий зверь рвал его зубами. Вокруг какие-то крошки. Тедди поднял рюкзак и с трудом открыл обледеневшую молнию. Желтая упаковка Powerbar[36]. Термос.

Засунул руку поглубже и нащупал что-то твердое.

Бинокль.



Равномерно и неторопливо жужжали дворники — опять пошел снег. Эмили и Тедди устроились на заднем сиденье в остывшем салоне «вольво».

— Залег с биноклем, энергетиком и кофе, — подвел итог Тедди.

Он, разумеется, сразу позвонил Эмили. Они с Яном поднялись на крышу, и Эмили немедленно набрала номер полиции — Тедди успел услышать только фамилию: Нина Лей.

— Кофе в термосе ледяной, — констатировал Ян. — Крысы или птицы, неважно… кто-то прогрыз в рюкзаке дыру. Тоже неважно. Важно другое: этот тип сидел на крыше и наблюдал в бинокль. Оттуда прямой обзор кухни и гостиной. К тому же, мне кажется, что он сам и повесил этот замок: обычно на таких люках замков нет.



Машина наконец согрелась. Шесть часов вечера, темно. Они сидели и ждали, пока команда криминалистов закончит работу на крыше. Янне давно уехал.