– Хорошо, – сказал кто-то, – но почему ты плачешь?
– Думал, что остался только я один.
44
К концу пятнадцатого года в аэропорту жили триста человек, а зону отдыха занял Музей Цивилизации. В прежние времена, когда обитателей было меньше, Кларк целый день трудился ради выживания: собирал ветки для костра, носил воду для туалетов, добывал необходимые предметы в заброшенном Северн-Сити, выращивал урожай на узких полях вдоль взлетно-посадочных полос, свежевал оленей. Сейчас, когда людей стало гораздо больше, да и Кларк постарел, никто не возражал, что он целыми днями следит за музеем.
В мире существовало бесчисленное количество бесполезных предметов, которые людям все равно хотелось сохранить. Мобильные телефоны с хрупкими кнопками, айпады, «Нинтендо», принадлежавшая Тайлеру, подборка ноутбуков. Немало совершенно непрактичных туфель, в основном на шпильках. Три автомобильных двигателя в ряд, вычищенных до блеска, и состоящий почти из одного сияющего хрома мотоцикл. Иногда торговцы приносили какую-нибудь ерунду, мелочи, которые наверняка заинтересуют Кларка: журналы и газеты, коллекции марок, монеты. В музее также хранились паспорта или водительские удостоверения, реже – кредитки тех, кто жил в аэропорту, но теперь умер. Все экспонаты Кларк в обязательном порядке описывал.
Паспорта Элизабет и Тайлера лежали открытыми на страницах с фото. Элизабет отдала Кларку документы в ночь перед уходом, летом второго года. Кларку долго было не по себе от их паспортов. «Потому что от этих людей было не по себе», – говорила Долорес.
За несколько месяцев до ухода Элизабет и Тайлера Кларк ломал ветки для растопки костра, как вдруг ему показалось, что возле самолета «Эйр Градиа» кто-то есть. Ребенок. В аэропорту уже было достаточно детей, и Кларк не мог рассмотреть, кто именно это был. Всем детям строго запрещали подходить к самолету, но они все равно любили пугать друг друга рассказами об увиденных призраках. Ребенок что-то держал в руках. Книгу?.. Приблизившись, Кларк увидел Тайлера. Мальчик читал вслух книгу в мягкой обложке.
– За то в один день придут на нее казни, – произнес он, обращаясь к носу самолета, а затем умолк и поднял голову. – Слышите? Казни. За то в один день придут на нее казни, смерть и плач и голод, и будет сожжена огнем, потому что силен Господь Бог, судящий ее[6].
Текст был знакомым. Еще в Торонто Кларк три месяца встречался с парнем, который держал на прикроватном столике Библию.
– Для своего возраста ты очень хорошо читаешь, – похвалил Кларк.
– Спасибо.
Мальчик был явно не совсем здоров, но что тут поделать? Даже во втором году люди до сих пор оставались слегка невменяемыми.
– Чем занимаешься?
– Читаю людям внутри, – ответил Тайлер.
– Внутри же никого нет.
Ложь, конечно. Кларк похолодел, несмотря на теплый солнечный свет. Самолет оставался закрытым, потому что открыть его было подобно кошмару, о котором не хотелось даже думать. Никто не знал наверняка, можно ли заразиться от мертвецов, и самолет превратился в склеп с темными иллюминаторами. Кларк никогда не стоял к нему так близко.
– Я просто поясняю, что всему есть причины.
– Тайлер, послушай, иногда что-то просто случается.
Неподвижный самолет с призраками буквально давил.
– Тогда почему они умерли вместо нас? – спросил мальчик так, словно процитировал хорошо отрепетированную фразу, и уставился немигающим взглядом.
– Потому что они заразились вирусом, а мы нет.
– А что, если мы были зачем-то спасены?
– Спасены?
– Некоторые люди были спасены. Такие, как мы.
– Что значит «такие, как мы»?
– Те, кто был хорошим, – ответил Тайлер. – Кто не был слабым.
– Послушай, дело не в том, что кто-то был плохим или… Люди в этом самолете просто оказались в неудачном месте в неудачное время.
– Ясно.
Кларк отошел, и за его спиной вновь раздался голос Тайлера:
– Будет сожжена огнем, потому что силен Господь Бог, судящий ее…
Тайлер и его мать жили в салоне первого класса самолета «Эйр Франс». Кларк застал Элизабет за вязанием на ступеньках передвижной лестницы. Кларк уже давно с ней не разговаривал. Не то чтобы он избегал Элизабет, просто не стремился оказаться в ее обществе.
– Меня беспокоит твой сын.
Элизабет отвлеклась от ниток. Ее уже оставила маниакальная напряженность первых дней.
– Почему?
– Прямо сейчас он стоит у закрытого самолета, – сказал Кларк, – и читает мертвецам из Библии.
– О! – Элизабет улыбнулась и продолжила вязать. – Он очень хорошо читает.
– Боюсь, он нахватался странных идей о… ну, о том, что произошло.
Кларк вдруг понял, что не может подобрать точное слово. Никто не мог.
– Какие еще странные идеи?
– Он думает, что пандемия случилась по какой-то причине.
– Так и есть.
– Ну, я вообще-то имел в виду другую причину, помимо того, что почти все люди на Земле подхватили мутировавший смертельный вирус свиного гриппа. Мальчик думает, что это кара свыше.
– Он прав. – Элизабет принялась считать ряды петель.
У Кларка слегка закружилась голова.
– Элизабет, ну какие здесь еще могут быть причины? Для какого замысла понадобится…
Он не сразу заметил, как повысил голос и стиснул кулаки.
– Всему есть причина, – произнесла Элизабет, не глядя на Кларка.
Тем летом в аэропорт прибыла группа религиозных странников, которые следовали на юг. Какой религии они придерживались, никто так и не понял. «Новому миру нужны новые боги», – говорили они. И еще: «Нас направляют виде́ния». Странники туманно рассказывали о неких знаках и снах. Они задержались на несколько беспокойных для всех остальных ночей. Люди посчитали, что так безопаснее, чем просто-напросто их прогнать. Странники ели местную пищу и в благодарность предлагали услугу благословения – коснуться лба человека и пробормотать молитву. Ночью они сидели в кругу на полу зала «С» и что-то напевали на никому не известном языке. Затем они ушли, а вместе с ними и Элизабет с Тайлером.
– Мы с сыном просто хотим вести более духовную жизнь, – пояснила она, извиняясь, словно ее уход заденет всех оставшихся в аэропорту.
Крошечная фигурка Тайлера держалась позади всех. Я должен был больше ей помогать, думал Кларк. Я должен был оттащить ее от края. Но все его усилия требовались, чтобы не сорваться самому, да и что он мог сделать? Когда группа странников скрылась из виду, Кларк убедился, что не один он испытал облегчение.
– Сумасшествие заразно, – буркнула Долорес в тон его мыслям.
В пятнадцатом году люди заходили в музей, чтобы полюбоваться на прошлое после долгих дней работы. Там стояли настоящие кресла из первого класса; можно было посидеть и почитать газеты пятнадцатилетней давности, переворачивая хрупкие листы в перчатках, которые Кларк неумело сшил из гостиничной простыни. Люди приходили туда, как в храм. Джеймс, первый из пришедших в аэропорт извне, бывал в музее почти каждый день и разглядывал мотоцикл. Джеймс нашел его в Северн-Сити во втором году и ездил, пока автомобильный бензин не испортился, а авиационный не закончился. Теперь Джеймс очень скучал по железному другу. Эммануэль, первый рожденный в аэропорту ребенок, часто разглядывала телефоны.
В зале «С» открылась школа. Как и повсюду, дети аэропорта запоминали множество вещей, не имея перед глазами примеров. Например, самолеты раньше летали по воздуху. На самолете можно было переместиться на другой конец света, но – школьный учитель когда-то считался постоянным клиентом двух авиалиний – перед взлетом и посадкой надо было выключить все электронные устройства. Такие, как крошечные плоские штуки, проигрывавшие музыку, или большие, которые открывались, как книги. Они были заполнены электронными схемами и служили входом во Всемирную сеть. Спутники передавали на Землю информацию. Товары перевозили по всему миру на кораблях и самолетах. Не существовало такого уголка, куда было нельзя добраться.
Детям рассказывали об Интернете, что он был везде и соединял все вокруг, как мы не могли без него. Им показывали карты и глобусы, линии, которые стирал Интернет. Желтое пятно в форме варежки – это Земля. Вот точка – это Северн-Сити. Здесь раньше был Чикаго, а здесь – Детройт. Дети понимали точки на карте – «здесь», но даже подростков смущали линии. Там находились страны и границы. Разве объяснишь?
Осенью пятнадцатого года случилось кое-что необыкновенное. Торговец принес с собой газету. Он заглядывал в аэропорт еще с шестого года и продавал в основном кухонную утварь, носки и швейные принадлежности. Торговец переночевал в самолете «Эйр Франс», а утром, до отбытия, заглянул к Кларку.
– Подумал, что тебе придется по душе, – произнес он, протягивая три листа грубой бумаги. – Для музея.
– Что это?
– Газета.
Три выпуска подряд за прошлые месяцы. Газету нерегулярно издавали в Нью-Петоски, пояснил торговец. В ней печатали объявления о рождениях, смертях и свадьбах. Была и колонка «Обмен»: местный человек искал новые ботинки, предлагая за них молоко и яйца; кто-то располагал парой очков, за которые надеялся получить джинсы шестого размера. Читателей предупреждали, что на юго-западе от города была замечена группа одичавших, женщина с двумя детьми, и просили их избегать, а в случае контакта разговаривать тихо и не делать резких движений. В городе недавно побывала некая «Дорожная Симфония». Кларк пришел к выводу, что это не просто симфонический оркестр, ведь далее следовало красочное описание постановки «Короля Лира». Особенно отметили игру Гила Харриса в роли Лира и Кирстен Реймонд, Корделии. Местная девочка оставила объявление, что раздает котят и что их мать отлично ловит мышей. Ниже шло напоминание, что библиотека нуждается в книгах и платит за находки вином.
Библиотекарь Франсуа Диалло был одновременно и издателем самой газеты, поэтому заполнял пустые места текстами из своей коллекции. В первом выпуске он напечатал стихотворение Эмили Дикинсон, во втором – фрагмент биографии Авраама Линкольна. Всю оборотную сторону третьего – видимо, в том месяце почти не было новостей и объявлений – занимало интервью с актрисой, исполнившей роль Корделии, Кирстен Реймонд. В начале катастрофы она ушла из Торонто вместе с братом, однако знала это только со слов самого брата. Она мало что помнила, кроме ночи перед самым концом.
РЕЙМОНД: Я была на сцене с еще двумя девочками, но стояла за спиной Артура и не видела его лица. Только, как в первых рядах засуетились люди. Потом вдруг раздался звук, резкий шлепок – Артур ударился ладонью о фанерную колонну. Он взмахнул рукой, пошатнувшись, и на сцену взобрался мужчина из зала, побежал к Артуру…
У Кларка перехватило дыхание. Он наткнулся на человека, который не только знал Артура, но и видел его смерть.
Листы переходили из рук в руки еще четыре дня – первые газеты с тех пор, как все рухнуло. Когда они вернулись в музей, Кларк долго перечитывал интервью с актрисой. Если сейчас снова начали печатать газеты, то что же будет дальше? В прошлом Кларк довольно часто летал по ночам из Нью-Йорка в Лос-Анджелес, и в какой-то момент восходящее солнце озаряло все небо, от востока до запада, а лучи отражались в реках и озерах внизу, в тридцати тысячах футов. Кларк, конечно же, знал, что все дело в разных часовых поясах, что если где-то утро, значит, в другом месте сейчас ночь, и все равно ему нравилось тайком думать, что в такие моменты просыпается весь мир.
Кларк надеялся получить и новые газеты. Шли годы, но их все не было.
45
Интервью в пятнадцатом году, продолжение:
РЕЙМОНД: У тебя есть еще вопросы?
ДИАЛЛО: Вообще-то да, но ты не хочешь на них отвечать.
РЕЙМОНД: Отвечу, если ты не будешь записывать.
Франсуа Диалло положил ручку и блокнот на стол.
– Спасибо, – произнесла Кирстен. – Я отвечу, если это не пойдет в газету.
– Договорились. Когда ты думаешь о том, как изменился мир, что приходит тебе на ум?
– Убийства. – Взгляд Кирстен блуждал.
– Правда? Почему?
– Тебе приходилось убивать?
– Думал, что остался только я один.
44
К концу пятнадцатого года в аэропорту жили триста человек, а зону отдыха занял Музей Цивилизации. В прежние времена, когда обитателей было меньше, Кларк целый день трудился ради выживания: собирал ветки для костра, носил воду для туалетов, добывал необходимые предметы в заброшенном Северн-Сити, выращивал урожай на узких полях вдоль взлетно-посадочных полос, свежевал оленей. Сейчас, когда людей стало гораздо больше, да и Кларк постарел, никто не возражал, что он целыми днями следит за музеем.
В мире существовало бесчисленное количество бесполезных предметов, которые людям все равно хотелось сохранить. Мобильные телефоны с хрупкими кнопками, айпады, «Нинтендо», принадлежавшая Тайлеру, подборка ноутбуков. Немало совершенно непрактичных туфель, в основном на шпильках. Три автомобильных двигателя в ряд, вычищенных до блеска, и состоящий почти из одного сияющего хрома мотоцикл. Иногда торговцы приносили какую-нибудь ерунду, мелочи, которые наверняка заинтересуют Кларка: журналы и газеты, коллекции марок, монеты. В музее также хранились паспорта или водительские удостоверения, реже – кредитки тех, кто жил в аэропорту, но теперь умер. Все экспонаты Кларк в обязательном порядке описывал.
Паспорта Элизабет и Тайлера лежали открытыми на страницах с фото. Элизабет отдала Кларку документы в ночь перед уходом, летом второго года. Кларку долго было не по себе от их паспортов. «Потому что от этих людей было не по себе», – говорила Долорес.
За несколько месяцев до ухода Элизабет и Тайлера Кларк ломал ветки для растопки костра, как вдруг ему показалось, что возле самолета «Эйр Градиа» кто-то есть. Ребенок. В аэропорту уже было достаточно детей, и Кларк не мог рассмотреть, кто именно это был. Всем детям строго запрещали подходить к самолету, но они все равно любили пугать друг друга рассказами об увиденных призраках. Ребенок что-то держал в руках. Книгу?.. Приблизившись, Кларк увидел Тайлера. Мальчик читал вслух книгу в мягкой обложке.
– За то в один день придут на нее казни, – произнес он, обращаясь к носу самолета, а затем умолк и поднял голову. – Слышите? Казни. За то в один день придут на нее казни, смерть и плач и голод, и будет сожжена огнем, потому что силен Господь Бог, судящий ее[6].
Текст был знакомым. Еще в Торонто Кларк три месяца встречался с парнем, который держал на прикроватном столике Библию.
– Для своего возраста ты очень хорошо читаешь, – похвалил Кларк.
– Спасибо.
Мальчик был явно не совсем здоров, но что тут поделать? Даже во втором году люди до сих пор оставались слегка невменяемыми.
– Чем занимаешься?
– Читаю людям внутри, – ответил Тайлер.
– Внутри же никого нет.
Ложь, конечно. Кларк похолодел, несмотря на теплый солнечный свет. Самолет оставался закрытым, потому что открыть его было подобно кошмару, о котором не хотелось даже думать. Никто не знал наверняка, можно ли заразиться от мертвецов, и самолет превратился в склеп с темными иллюминаторами. Кларк никогда не стоял к нему так близко.
– Я просто поясняю, что всему есть причины.
– Тайлер, послушай, иногда что-то просто случается.
Неподвижный самолет с призраками буквально давил.
– Тогда почему они умерли вместо нас? – спросил мальчик так, словно процитировал хорошо отрепетированную фразу, и уставился немигающим взглядом.
– Потому что они заразились вирусом, а мы нет.
– А что, если мы были зачем-то спасены?
– Спасены?
– Некоторые люди были спасены. Такие, как мы.
– Что значит «такие, как мы»?
– Те, кто был хорошим, – ответил Тайлер. – Кто не был слабым.
– Послушай, дело не в том, что кто-то был плохим или… Люди в этом самолете просто оказались в неудачном месте в неудачное время.
– Ясно.
Кларк отошел, и за его спиной вновь раздался голос Тайлера:
– Будет сожжена огнем, потому что силен Господь Бог, судящий ее…
Тайлер и его мать жили в салоне первого класса самолета «Эйр Франс». Кларк застал Элизабет за вязанием на ступеньках передвижной лестницы. Кларк уже давно с ней не разговаривал. Не то чтобы он избегал Элизабет, просто не стремился оказаться в ее обществе.
– Меня беспокоит твой сын.
Элизабет отвлеклась от ниток. Ее уже оставила маниакальная напряженность первых дней.
– Почему?
– Прямо сейчас он стоит у закрытого самолета, – сказал Кларк, – и читает мертвецам из Библии.
– О! – Элизабет улыбнулась и продолжила вязать. – Он очень хорошо читает.
– Боюсь, он нахватался странных идей о… ну, о том, что произошло.
Кларк вдруг понял, что не может подобрать точное слово. Никто не мог.
– Какие еще странные идеи?
– Он думает, что пандемия случилась по какой-то причине.
– Так и есть.
– Ну, я вообще-то имел в виду другую причину, помимо того, что почти все люди на Земле подхватили мутировавший смертельный вирус свиного гриппа. Мальчик думает, что это кара свыше.
– Он прав. – Элизабет принялась считать ряды петель.
У Кларка слегка закружилась голова.
– Элизабет, ну какие здесь еще могут быть причины? Для какого замысла понадобится…
Он не сразу заметил, как повысил голос и стиснул кулаки.
– Всему есть причина, – произнесла Элизабет, не глядя на Кларка.
Тем летом в аэропорт прибыла группа религиозных странников, которые следовали на юг. Какой религии они придерживались, никто так и не понял. «Новому миру нужны новые боги», – говорили они. И еще: «Нас направляют виде́ния». Странники туманно рассказывали о неких знаках и снах. Они задержались на несколько беспокойных для всех остальных ночей. Люди посчитали, что так безопаснее, чем просто-напросто их прогнать. Странники ели местную пищу и в благодарность предлагали услугу благословения – коснуться лба человека и пробормотать молитву. Ночью они сидели в кругу на полу зала «С» и что-то напевали на никому не известном языке. Затем они ушли, а вместе с ними и Элизабет с Тайлером.
– Мы с сыном просто хотим вести более духовную жизнь, – пояснила она, извиняясь, словно ее уход заденет всех оставшихся в аэропорту.
Крошечная фигурка Тайлера держалась позади всех. Я должен был больше ей помогать, думал Кларк. Я должен был оттащить ее от края. Но все его усилия требовались, чтобы не сорваться самому, да и что он мог сделать? Когда группа странников скрылась из виду, Кларк убедился, что не один он испытал облегчение.
– Сумасшествие заразно, – буркнула Долорес в тон его мыслям.
В пятнадцатом году люди заходили в музей, чтобы полюбоваться на прошлое после долгих дней работы. Там стояли настоящие кресла из первого класса; можно было посидеть и почитать газеты пятнадцатилетней давности, переворачивая хрупкие листы в перчатках, которые Кларк неумело сшил из гостиничной простыни. Люди приходили туда, как в храм. Джеймс, первый из пришедших в аэропорт извне, бывал в музее почти каждый день и разглядывал мотоцикл. Джеймс нашел его в Северн-Сити во втором году и ездил, пока автомобильный бензин не испортился, а авиационный не закончился. Теперь Джеймс очень скучал по железному другу. Эммануэль, первый рожденный в аэропорту ребенок, часто разглядывала телефоны.
В зале «С» открылась школа. Как и повсюду, дети аэропорта запоминали множество вещей, не имея перед глазами примеров. Например, самолеты раньше летали по воздуху. На самолете можно было переместиться на другой конец света, но – школьный учитель когда-то считался постоянным клиентом двух авиалиний – перед взлетом и посадкой надо было выключить все электронные устройства. Такие, как крошечные плоские штуки, проигрывавшие музыку, или большие, которые открывались, как книги. Они были заполнены электронными схемами и служили входом во Всемирную сеть. Спутники передавали на Землю информацию. Товары перевозили по всему миру на кораблях и самолетах. Не существовало такого уголка, куда было нельзя добраться.
Детям рассказывали об Интернете, что он был везде и соединял все вокруг, как мы не могли без него. Им показывали карты и глобусы, линии, которые стирал Интернет. Желтое пятно в форме варежки – это Земля. Вот точка – это Северн-Сити. Здесь раньше был Чикаго, а здесь – Детройт. Дети понимали точки на карте – «здесь», но даже подростков смущали линии. Там находились страны и границы. Разве объяснишь?
Осенью пятнадцатого года случилось кое-что необыкновенное. Торговец принес с собой газету. Он заглядывал в аэропорт еще с шестого года и продавал в основном кухонную утварь, носки и швейные принадлежности. Торговец переночевал в самолете «Эйр Франс», а утром, до отбытия, заглянул к Кларку.
– Подумал, что тебе придется по душе, – произнес он, протягивая три листа грубой бумаги. – Для музея.
– Что это?
– Газета.
Три выпуска подряд за прошлые месяцы. Газету нерегулярно издавали в Нью-Петоски, пояснил торговец. В ней печатали объявления о рождениях, смертях и свадьбах. Была и колонка «Обмен»: местный человек искал новые ботинки, предлагая за них молоко и яйца; кто-то располагал парой очков, за которые надеялся получить джинсы шестого размера. Читателей предупреждали, что на юго-западе от города была замечена группа одичавших, женщина с двумя детьми, и просили их избегать, а в случае контакта разговаривать тихо и не делать резких движений. В городе недавно побывала некая «Дорожная Симфония». Кларк пришел к выводу, что это не просто симфонический оркестр, ведь далее следовало красочное описание постановки «Короля Лира». Особенно отметили игру Гила Харриса в роли Лира и Кирстен Реймонд, Корделии. Местная девочка оставила объявление, что раздает котят и что их мать отлично ловит мышей. Ниже шло напоминание, что библиотека нуждается в книгах и платит за находки вином.
Библиотекарь Франсуа Диалло был одновременно и издателем самой газеты, поэтому заполнял пустые места текстами из своей коллекции. В первом выпуске он напечатал стихотворение Эмили Дикинсон, во втором – фрагмент биографии Авраама Линкольна. Всю оборотную сторону третьего – видимо, в том месяце почти не было новостей и объявлений – занимало интервью с актрисой, исполнившей роль Корделии, Кирстен Реймонд. В начале катастрофы она ушла из Торонто вместе с братом, однако знала это только со слов самого брата. Она мало что помнила, кроме ночи перед самым концом.
РЕЙМОНД: Я была на сцене с еще двумя девочками, но стояла за спиной Артура и не видела его лица. Только, как в первых рядах засуетились люди. Потом вдруг раздался звук, резкий шлепок – Артур ударился ладонью о фанерную колонну. Он взмахнул рукой, пошатнувшись, и на сцену взобрался мужчина из зала, побежал к Артуру…
У Кларка перехватило дыхание. Он наткнулся на человека, который не только знал Артура, но и видел его смерть.
Листы переходили из рук в руки еще четыре дня – первые газеты с тех пор, как все рухнуло. Когда они вернулись в музей, Кларк долго перечитывал интервью с актрисой. Если сейчас снова начали печатать газеты, то что же будет дальше? В прошлом Кларк довольно часто летал по ночам из Нью-Йорка в Лос-Анджелес, и в какой-то момент восходящее солнце озаряло все небо, от востока до запада, а лучи отражались в реках и озерах внизу, в тридцати тысячах футов. Кларк, конечно же, знал, что все дело в разных часовых поясах, что если где-то утро, значит, в другом месте сейчас ночь, и все равно ему нравилось тайком думать, что в такие моменты просыпается весь мир.
Кларк надеялся получить и новые газеты. Шли годы, но их все не было.
45
Интервью в пятнадцатом году, продолжение:
РЕЙМОНД: У тебя есть еще вопросы?
ДИАЛЛО: Вообще-то да, но ты не хочешь на них отвечать.
РЕЙМОНД: Отвечу, если ты не будешь записывать.
Франсуа Диалло положил ручку и блокнот на стол.
– Спасибо, – произнесла Кирстен. – Я отвечу, если это не пойдет в газету.
– Договорились. Когда ты думаешь о том, как изменился мир, что приходит тебе на ум?
– Убийства. – Взгляд Кирстен блуждал.
– Правда? Почему?
– Тебе приходилось убивать?