Элизабет смотрела новости, прижав к шее ладонь.
– Неслыханно, – отозвалась она. – За всю историю человечества…
Элизабет умолкла, качая головой. Тайлер тихо застонал – он проигрывал в космической войне, – и воцарилась тишина. Наконец Кларк понял, что не может больше смотреть новости, и, извинившись, ушел за очередной тарелкой начос.
На полосу приземлился последний самолет, «Эйр Градиа». Кларк наблюдал, как он развернулся и, вместо того чтобы приблизиться к терминалу, замер вдалеке. Никто из наземной команды так и не вышел навстречу. Кларк оставил тарелку и, подойдя к окну, увидел, что самолет «Эйр Градиа» остановился на максимально далеком расстоянии от терминала. Прозвучало объявление: аэропорт закрывается из соображений безопасности; рейсы отменены на неопределенный срок; всех пассажиров просят забрать вещи в зоне выдачи багажа и в порядке очереди покинуть помещения; просьба не терять самообладание.
Это невозможно, повторяли друг другу и сами себе пассажиры за тарелками начос и в очередях у торговых автоматов. Люди кляли управление аэропорта, администрацию транспортной безопасности, авиалинии, свои бесполезные телефоны. Люди были в ярости, ведь именно это чувство стало их последней защитой, под которой скрывалось нечто неописуемое. Никто не осмеливался верить новостям. Люди могли осознать масштаб эпидемии, но не ее последствия. Кларк стоял у огромного окна мексиканского ресторана и наблюдал за неподвижным самолетом «Эйр Градиа», не понимая, почему тот стоит так далеко. Только потом Кларк сообразил, что просто не хотел этого понимать.
Работники ресторанов и сувенирного магазина выгнали посетителей и опустили рольставни, а потом ушли, не оглядываясь. Пассажиры тоже начали постепенно покидать оба зала ожидания, соединяясь в единый поток.
– Уходите? – спросил Кларк у Элизабет и Тайлера, показавшихся из зоны отдыха.
У него по-прежнему было ощущение, что все это не по-настоящему.
– Пока нет, – ответила Элизабет, слегка невменяемая, как и остальные пассажиры. – Куда нам идти? Ты видел новости.
Все, кто смотрел новости, знали, что дороги перекрыты брошенными машинами, в которых закончился бензин, что все авиакомпании прекратили работу, что поезда и автобусы больше не ходят. Однако большинство людей все равно покидали аэропорт, потому что так велели в объявлении.
– Думаю, я пока подожду тут, – сказал Кларк.
Несколько человек явно пришли к такому же выводу. Еще несколько вернулись через полчаса с известиями о том, что снаружи нет никакого наземного транспорта. Другие, по их словам, отправились в Северн-Сити. Кларк все ждал, что появится кто-то из работников аэропорта и выгонит оставшуюся сотню людей из терминала, но этого так и не произошло. У билетной стойки рыдала представительница «Эйр Градиа». Над ее головой висел экран с информацией о том, что рейс «Эйр Градиа 452» прибыл. Из хрипящей рации донеслось слово «карантин».
Многие повязали на лица шарфы и футболки, однако времени прошло уже порядком. Если все они умрут от гриппа, думал Кларк, хоть кому-нибудь уже должно было бы стать плохо, верно?
В аэропорту остались в основном заграничные пассажиры. Они смотрели в окна на выстроившиеся на площадке самолеты, в которых прилетели – «Катай пасифик», «Люфтганза», «Сингапур эйрлайнз», «Эйр Франс», – и переговаривались на неизвестных Кларку языках.
Маленькая девочка делала «колесо» вдоль всего зала ожидания.
Кларк обошел весь аэропорт и был потрясен тем, что контрольно-пропускные пункты никто не охраняет. Он пересек один из них три-четыре раза просто потому, что мог. Кларк думал, что ощутит некую свободу, но внутри оставался лишь страх, и он раз за разом ловил себя на том, что разглядывает окружающих, ищет признаки болезни. Потом нашел себе уголок подальше от всех остальных и просидел там какое-то время.
– Надо просто подождать, – сказала Элизабет, когда Кларк вновь опустился рядом. – Уже завтра, несомненно, прибудет Национальная гвардия.
Кларк вспомнил, что Артуру всегда нравился ее оптимизм.
Из самолета «Эйр Градиа» так никто и не вышел.
У выхода «В20» отжимался молодой человек. Он делал подход из десяти раз, потом лежал на спине, уставившись в полоток. Потом еще один подход, и так далее.
Кларк нашел на сиденье забытый номер «Нью-Йорк таймс» и прочитал некролог Артура. Выдающийся актер кино и сцены скончался на пятьдесят первом году жизни, которую свели к череде неудавшихся женитьб – Миранда, Элизабет, Лидия – и к сыну, сейчас полностью поглощенному карманным «Нинтендо». В некрологе говорилось, что Артуру стало плохо на сцене и кто-то из зрителей делал ему сердечно-легочную реанимацию, однако личность этого человека не установлена. Кларк свернул газету и спрятал в свой чемодан.
Он слабо ориентировался в географии среднезападной части Америки и не совсем понимал, где находится. Судя по витрине сувенирного магазина, Кларк сделал вывод, что они неподалеку от озера Мичиган, которое он примерно представлял, ведь еще из жизни в Торонто помнил, как с высоты птичьего полета выглядят Великие озера. А вот о Северн-Сити Кларк никогда не слышал. Аэропорт вроде бы нестарый. За взлетными полосами виднелись лишь деревья. Кларк попробовал определить свое местоположение на айфоне, но карта не загрузилась. Мобильные ни у кого не работали, однако ходили разговоры, что в зоне выдачи багажа есть телефон-автомат. Простояв полчаса в очереди, Кларк стал набирать номера из своей телефонной книги. Ни одного ответа, только длинные гудки или «занято». Где же все?.. Стоящий сзади мужчина громко вздохнул, и Кларк наконец повесил трубку. После этого он некоторое время просто бродил по аэропорту.
Устав ходить, Кларк вернулся к скамейке у выхода «В17», которую занял ранее, и лег на ковровое покрытие между ней и стеклянной стеной. Ближе к вечеру пошел снег. Элизабет и Тайлер до сих пор сидели в зоне отдыха. Кларк знал, что должен вести себя дружелюбнее, говорить с ними, но ему хотелось побыть одному, насколько это вообще возможно в аэропорту с сотней перепуганных и плачущих людей. Кларк поужинал кукурузными чипсами и шоколадными батончиками из торгового автомата, послушал Колтрейна на айподе, думая о Роберте, который три месяца назад стал его бойфрендом. Чем он сейчас занят?.. Кларк уставился вверх, на телеэкран. Около десяти вечера он почистил зубы и, вновь вытянувшись на своем месте у выхода «В17», попытался представить, что он дома, в постели.
Кларк, дрожа, проснулся в три часа ночи. Новости стали только хуже. Все рушилось. Восстановить прежний мир будет непросто, думал Кларк.
В первые дни никто и не подозревал, что мир не восстановится.
Кларк смотрел Эн-би-си, как вдруг к нему подошла девочка-подросток. Он уже замечал ее. Она сидела одна, обхватив голову руками. На вид девочке было лет семнадцать. В носу – пирсинг, гвоздик со сверкающим бриллиантом.
– Простите за беспокойство, – произнесла она, – у вас случайно нет эффексора?
– Эффексора?
– У меня закончился, вот хожу и спрашиваю.
– Прости, нет. А что это?
– Антидепрессант. Я думала, что уже буду дома, в Аризоне.
– Паршиво. Мне очень жаль.
– Ладно, спасибо, – отозвалась девочка, и Кларк проследил взглядом, как она направилась с тем же вопросом к парочке немногим старше нее. Они прислушались, затем одновременно покачали головой.
Кларк представлял, как будет сидеть с Робертом в нью-йоркском или лондонском ресторане, как они поднимут бокалы за свою колоссальную удачу. Сколько друзей погибнет к тому времени, как он снова увидит Роберта? Будут похороны, панихиды. Может, его одолеет скорбь и вина, что он остался жив, и придется посещать врача.
– Что за страшная была пора, – тихо сказал Кларк воображаемому Роберту, подбирая слова на будущее.
«Жуткая, – согласился воображаемый Роберт. – Помнишь те дни, когда ты застрял в аэропорту, а я даже не знал, где ты?»
Кларк закрыл глаза. Вверху, на телеэкранах, по-прежнему шли новости, но смотреть их было невыносимо. Груды мешков с телами, беспорядки, закрытые больницы, бредущие по автострадам беженцы с потухшими взглядами. Думай о чем-нибудь другом. Не о будущем, так о прошлом. Танцы с Артуром в Торонто в молодости. Сладкий апельсиновый напиток «Орандж Джулиус», который попадался ему только в канадских торговых центрах. Шрам на руке Роберта, чуть выше локтя, где он заработал скверный перелом в седьмом классе. Букет тигровых лилий, который Роберт прислал в офис Кларка на прошлой неделе. Роберт по утрам – за завтраком он любил читать какой-нибудь роман. Кларк еще никогда не встречал столь культурной привычки. Спит ли Роберт сейчас? Или пытается покинуть Нью-Йорк? Метель успокоилась, и на крыльях самолетов остался плотный слой снега. Никаких машин-деайсеров, следов шин, отпечатков обуви. Все наземные работники покинули аэропорт.
На следующий день Кларк вдруг моргнул и понял, что уже какое-то время пялится в пустоту. Ему начало казаться, что опасно отпускать собственные мысли на волю, поэтому он попытался сесть за работу и перечитать отчеты, однако так и не смог сосредоточиться. Вдобавок и цель, и все люди, которых он опрашивал, вероятно, мертвы.
Кларк взялся за газету, предполагая, что с ней будет проще, чем с отчетами. Перечитав некролог, он осознал, что мир, в котором умер Артур, остался где-то в прошлом. Кларк потерял старейшего друга, но, если верить теленовостям, все в этом аэропорту кого-то лишились. Кларка вдруг охватила щемящая нежность к застрявшим вместе с ним людям, к этой сотне незнакомцев. Он свернул газету и окинул их взглядом. Люди спали или маялись от бессонницы на скамейках и ковровом покрытии, мерили помещение шагами, смотрели на телеэкраны или на свои карманные гаджеты, глядели на пейзаж из снега и самолетов за окном. Все ждали, что будет дальше.
43
Первая зима в аэропорту Северн-Сити.
На второй день люди слегка оживились, когда кто-то узнал Элизабет и Тайлера.
– Эх, телефон… – расслышал Кларк печальные слова молодого человека двадцати лет с падающими на глаза волосами. – Господи, ну почему телефоны не работают? Так жаль, что я не могу об этом твитнуть.
– Ага, – уныло согласилась его девушка. – Знаешь, типа «ничего такого, просто конец света, а я зависаю с сынком Артура Линдера».
– Верняк, – согласился парень.
Кларк отошел от них, чтобы не заразиться этим сумасшествием, хотя позже, в более снисходительном настроении, понял, что они наверняка просто были в шоке.
К третьему дню торговые автоматы опустели, а батарея «Нинтендо» наконец разрядилась. Тайлер безутешно рыдал. Девочке, которая искала эффексор, стало совсем плохо. Абстиненция, пояснила она. Ни у кого в аэропорту не нашлось нужного ей лекарства. Поисковая группа прошлась по всем помещениям, в том числе административным, и обыскала ящики столов. Затем даже вышли наружу и, вскрыв дюжину автомобилей на парковке, порылись в бардачке и багажнике каждой машины. Они нашли немного полезных вещей вроде запасной обуви и теплой одежды. Однако на фармацевтическом фронте им удалось добыть лишь обезболивающие, антациды и пузырек таинственных таблеток. Кто-то предположил, что их пьют от язвы желудка. Та девочка все это время лежала на скамейке, дрожащая и взмокшая. Она говорила, что от каждого движения в голове что-то вспыхивает.
Люди пробовали набрать девять-один-один на телефоне-автомате, но никто не взял трубку. Выйдя из здания, они глазели на заснеженную парковку и дорогу, исчезающую за деревьями. Но что могло быть там, вдалеке, кроме гриппа?
Дикторы новостей не называли происходящее концом света открыто, однако слово «апокалипсис» уже то и дело звучало.
– Столько людей… – тихо произнес Кларк, обращаясь к воображаемому Роберту.
Тот не ответил.
Тем вечером они вломились в мексиканский ресторан и приготовили щедрый ужин из мясного фарша, чипсов и сыра. Некоторые испытывали смешанные чувства. Да, очевидно, что их бросили в этом аэропорту, все голодны, а служба девять-один-один не работает. С другой стороны, никто не хотел считаться вором.
Проблему решил коммивояжер по имени Макс:
– Слушайте, да расслабьтесь вы уже, черт возьми. Я заплачу за все с кредитки.
Он широким жестом достал из бумажника карту «Американ экспресс» и оставил ее возле кассового аппарата, где она пролежала нетронутой еще девяносто семь дней.
На четвертый день еда в мексиканском ресторане закончилась, как и в забегаловке с сэндвичами в зале «С». Той ночью люди впервые развели костер на асфальтированной площадке, использовав журналы и газеты из киоска, а также деревянную скамейку из зала «А». Кто-то ограбил комнату отдыха, и все напились шампанским под апельсины и закуски. Кто-то предположил, что костер могут заметить из пролетающего самолета или вертолета и спасти их, но на безоблачном небе не показалось ни огонька.
Его последний апельсин.
«О, что за безапельсиновый мир!» – сказал Кларк сам себе или, может, воображаемому Роберту и рассмеялся, привлекая настороженные взгляды. В тот первый год все немного сходили с ума.
На пятый день люди взломали сувенирную лавку, ведь у некоторых уже не оставалось чистой одежды, и многие начали щеголять красными и синими футболками с надписью «Прекрасный Северный Мичиган». Одежду стирали в раковинах. Куда ни глянь, Кларк натыкался на пестрое белье, что сушилось на спинках скамеек. Вид странным образом поднимал настроение, развешанные вещи напоминали яркие флажки.
На шестой день закуски закончились и в сувенирной лавке. Национальная гвардия так и не прибыла.
На седьмой день начали пропадать телеканалы, один за другим.
«Мы временно прекращаем трансляции, – пояснил журналист Си-эн-эн, – чтобы наши сотрудники могли провести время с семьями».
«Доброй ночи, – пожелали на Эн-би-си, – и удачи вам».
Си-би-эс безо всяких комментариев включили повторы «В Америке есть таланты». Это произошло в пять утра. Те, кто не спал, несколько часов смотрели передачу – было приятно ненадолго отвлечься от апокалипсиса, – как вдруг в начале дня погас свет. Почти мгновенно все наладилось. По словам пилота, скорее всего станции прекратили подачу электричества, и аэропорт перешел на местные генераторы. Рабочих, которые знали, как эти генераторы функционируют, уже не осталось. Начиная с третьего дня, люди постепенно покидали аэропорт.
«Все дело в ожидании, – как-то расслышал Кларк слова женщины, – я не выношу ожидания, я должна хоть что-то сделать, даже просто дойти до ближайшего города и посмотреть, что там творится…»
В аэропорту остался лишь один представитель администрации транспортной безопасности, Тайрон, и он умел охотиться. К восьмому дню не пришел никто новый и не вернулся ни один человек из ушедших ранее. Самолеты и вертолеты не прилетали. Голодные люди старались не вспоминать когда-то просмотренные фильмы о конце света. Тайрон отправился в лес, захватив с собой женщину, которая когда-то работала смотрительницей парка, а также два пистолета, принадлежавших администрации. Через некоторое время они вернулись с убитым оленем. Тушу повесили над огнем на двух металлических стульях, и на закате все ужинали жареной олениной под остатки шампанского. А девочка, которой был нужен эффексор, тихо выскользнула из дверей на другом конце аэропорта и ушла в сторону леса. Группа людей попытались ее найти, но ничего не вышло.
Та девочка бросила свой чемодан и все вещи, включая водительское удостоверение. На фотографии она казалась сонной и более юной, с длинными волосами. Лили Петтерсон, восемнадцать лет. Никто не знал, что делать с этим удостоверением. Наконец его положили на стойку в мексиканском ресторане, рядом с кредиткой Макса.
Тайлер целыми днями лежал в кресле в зоне отдыха и перечитывал свои комиксы. Элизабет сидела рядом с закрытыми глазами. Ее губы быстро шевелились, повторяя молитву.
На телеэкранах безмолвно светились тест-таблицы.
На двенадцатый день электричество пропало. Однако вода в туалетах по-прежнему смывалась, если наполнять бачки вручную, поэтому люди собрали пластиковые корзины, лежавшие у контрольно-пропускных пунктов, наполнили их снегом и отвезли на тележках в туалеты. Люди занимались своими делами при дневном свете, а с закатом ложились спать.
Среди застрявших в аэропорту людей было трое пилотов. На пятнадцатый день один из них решил долететь до Лос-Анджелеса на самолете. Снег успел растаять, и пилот думал, что сумеет обойтись без деайсеров. Остальные напомнили, что в новостях показывали Лос-Анджелес и обстановка там была отвратительная.
– В новостях все выглядит жутко, – ответил пилот. В Лос-Анджелесе осталась его семья. Он не желал мириться с тем, что больше их не увидит. – Присоединяйтесь, если хотите. Бесплатный полет до Лос-Анджелеса!
Это само по себе уже вполне свидетельствовало о конце света. Ведь в том мире люди платили за сдаваемый багаж, за возможность войти в самолет пораньше, чтобы успеть положить вещи в верхние отсеки, за привилегию сидеть у аварийного выхода, где, конечно, опасно, зато чуть больше свободного места. Пассажиры переглянулись.
– Самолет заправлен, – продолжал пилот. – У меня был рейс из Бостона в Сан-Диего, а нас развернули сюда. Мест предостаточно.
Кларк вдруг понял, что если к пилоту присоединится все население аэропорта, то в салоне все равно будут свободные места.
– Неслыханно, – отозвалась она. – За всю историю человечества…
Элизабет умолкла, качая головой. Тайлер тихо застонал – он проигрывал в космической войне, – и воцарилась тишина. Наконец Кларк понял, что не может больше смотреть новости, и, извинившись, ушел за очередной тарелкой начос.
На полосу приземлился последний самолет, «Эйр Градиа». Кларк наблюдал, как он развернулся и, вместо того чтобы приблизиться к терминалу, замер вдалеке. Никто из наземной команды так и не вышел навстречу. Кларк оставил тарелку и, подойдя к окну, увидел, что самолет «Эйр Градиа» остановился на максимально далеком расстоянии от терминала. Прозвучало объявление: аэропорт закрывается из соображений безопасности; рейсы отменены на неопределенный срок; всех пассажиров просят забрать вещи в зоне выдачи багажа и в порядке очереди покинуть помещения; просьба не терять самообладание.
Это невозможно, повторяли друг другу и сами себе пассажиры за тарелками начос и в очередях у торговых автоматов. Люди кляли управление аэропорта, администрацию транспортной безопасности, авиалинии, свои бесполезные телефоны. Люди были в ярости, ведь именно это чувство стало их последней защитой, под которой скрывалось нечто неописуемое. Никто не осмеливался верить новостям. Люди могли осознать масштаб эпидемии, но не ее последствия. Кларк стоял у огромного окна мексиканского ресторана и наблюдал за неподвижным самолетом «Эйр Градиа», не понимая, почему тот стоит так далеко. Только потом Кларк сообразил, что просто не хотел этого понимать.
Работники ресторанов и сувенирного магазина выгнали посетителей и опустили рольставни, а потом ушли, не оглядываясь. Пассажиры тоже начали постепенно покидать оба зала ожидания, соединяясь в единый поток.
– Уходите? – спросил Кларк у Элизабет и Тайлера, показавшихся из зоны отдыха.
У него по-прежнему было ощущение, что все это не по-настоящему.
– Пока нет, – ответила Элизабет, слегка невменяемая, как и остальные пассажиры. – Куда нам идти? Ты видел новости.
Все, кто смотрел новости, знали, что дороги перекрыты брошенными машинами, в которых закончился бензин, что все авиакомпании прекратили работу, что поезда и автобусы больше не ходят. Однако большинство людей все равно покидали аэропорт, потому что так велели в объявлении.
– Думаю, я пока подожду тут, – сказал Кларк.
Несколько человек явно пришли к такому же выводу. Еще несколько вернулись через полчаса с известиями о том, что снаружи нет никакого наземного транспорта. Другие, по их словам, отправились в Северн-Сити. Кларк все ждал, что появится кто-то из работников аэропорта и выгонит оставшуюся сотню людей из терминала, но этого так и не произошло. У билетной стойки рыдала представительница «Эйр Градиа». Над ее головой висел экран с информацией о том, что рейс «Эйр Градиа 452» прибыл. Из хрипящей рации донеслось слово «карантин».
Многие повязали на лица шарфы и футболки, однако времени прошло уже порядком. Если все они умрут от гриппа, думал Кларк, хоть кому-нибудь уже должно было бы стать плохо, верно?
В аэропорту остались в основном заграничные пассажиры. Они смотрели в окна на выстроившиеся на площадке самолеты, в которых прилетели – «Катай пасифик», «Люфтганза», «Сингапур эйрлайнз», «Эйр Франс», – и переговаривались на неизвестных Кларку языках.
Маленькая девочка делала «колесо» вдоль всего зала ожидания.
Кларк обошел весь аэропорт и был потрясен тем, что контрольно-пропускные пункты никто не охраняет. Он пересек один из них три-четыре раза просто потому, что мог. Кларк думал, что ощутит некую свободу, но внутри оставался лишь страх, и он раз за разом ловил себя на том, что разглядывает окружающих, ищет признаки болезни. Потом нашел себе уголок подальше от всех остальных и просидел там какое-то время.
– Надо просто подождать, – сказала Элизабет, когда Кларк вновь опустился рядом. – Уже завтра, несомненно, прибудет Национальная гвардия.
Кларк вспомнил, что Артуру всегда нравился ее оптимизм.
Из самолета «Эйр Градиа» так никто и не вышел.
У выхода «В20» отжимался молодой человек. Он делал подход из десяти раз, потом лежал на спине, уставившись в полоток. Потом еще один подход, и так далее.
Кларк нашел на сиденье забытый номер «Нью-Йорк таймс» и прочитал некролог Артура. Выдающийся актер кино и сцены скончался на пятьдесят первом году жизни, которую свели к череде неудавшихся женитьб – Миранда, Элизабет, Лидия – и к сыну, сейчас полностью поглощенному карманным «Нинтендо». В некрологе говорилось, что Артуру стало плохо на сцене и кто-то из зрителей делал ему сердечно-легочную реанимацию, однако личность этого человека не установлена. Кларк свернул газету и спрятал в свой чемодан.
Он слабо ориентировался в географии среднезападной части Америки и не совсем понимал, где находится. Судя по витрине сувенирного магазина, Кларк сделал вывод, что они неподалеку от озера Мичиган, которое он примерно представлял, ведь еще из жизни в Торонто помнил, как с высоты птичьего полета выглядят Великие озера. А вот о Северн-Сити Кларк никогда не слышал. Аэропорт вроде бы нестарый. За взлетными полосами виднелись лишь деревья. Кларк попробовал определить свое местоположение на айфоне, но карта не загрузилась. Мобильные ни у кого не работали, однако ходили разговоры, что в зоне выдачи багажа есть телефон-автомат. Простояв полчаса в очереди, Кларк стал набирать номера из своей телефонной книги. Ни одного ответа, только длинные гудки или «занято». Где же все?.. Стоящий сзади мужчина громко вздохнул, и Кларк наконец повесил трубку. После этого он некоторое время просто бродил по аэропорту.
Устав ходить, Кларк вернулся к скамейке у выхода «В17», которую занял ранее, и лег на ковровое покрытие между ней и стеклянной стеной. Ближе к вечеру пошел снег. Элизабет и Тайлер до сих пор сидели в зоне отдыха. Кларк знал, что должен вести себя дружелюбнее, говорить с ними, но ему хотелось побыть одному, насколько это вообще возможно в аэропорту с сотней перепуганных и плачущих людей. Кларк поужинал кукурузными чипсами и шоколадными батончиками из торгового автомата, послушал Колтрейна на айподе, думая о Роберте, который три месяца назад стал его бойфрендом. Чем он сейчас занят?.. Кларк уставился вверх, на телеэкран. Около десяти вечера он почистил зубы и, вновь вытянувшись на своем месте у выхода «В17», попытался представить, что он дома, в постели.
Кларк, дрожа, проснулся в три часа ночи. Новости стали только хуже. Все рушилось. Восстановить прежний мир будет непросто, думал Кларк.
В первые дни никто и не подозревал, что мир не восстановится.
Кларк смотрел Эн-би-си, как вдруг к нему подошла девочка-подросток. Он уже замечал ее. Она сидела одна, обхватив голову руками. На вид девочке было лет семнадцать. В носу – пирсинг, гвоздик со сверкающим бриллиантом.
– Простите за беспокойство, – произнесла она, – у вас случайно нет эффексора?
– Эффексора?
– У меня закончился, вот хожу и спрашиваю.
– Прости, нет. А что это?
– Антидепрессант. Я думала, что уже буду дома, в Аризоне.
– Паршиво. Мне очень жаль.
– Ладно, спасибо, – отозвалась девочка, и Кларк проследил взглядом, как она направилась с тем же вопросом к парочке немногим старше нее. Они прислушались, затем одновременно покачали головой.
Кларк представлял, как будет сидеть с Робертом в нью-йоркском или лондонском ресторане, как они поднимут бокалы за свою колоссальную удачу. Сколько друзей погибнет к тому времени, как он снова увидит Роберта? Будут похороны, панихиды. Может, его одолеет скорбь и вина, что он остался жив, и придется посещать врача.
– Что за страшная была пора, – тихо сказал Кларк воображаемому Роберту, подбирая слова на будущее.
«Жуткая, – согласился воображаемый Роберт. – Помнишь те дни, когда ты застрял в аэропорту, а я даже не знал, где ты?»
Кларк закрыл глаза. Вверху, на телеэкранах, по-прежнему шли новости, но смотреть их было невыносимо. Груды мешков с телами, беспорядки, закрытые больницы, бредущие по автострадам беженцы с потухшими взглядами. Думай о чем-нибудь другом. Не о будущем, так о прошлом. Танцы с Артуром в Торонто в молодости. Сладкий апельсиновый напиток «Орандж Джулиус», который попадался ему только в канадских торговых центрах. Шрам на руке Роберта, чуть выше локтя, где он заработал скверный перелом в седьмом классе. Букет тигровых лилий, который Роберт прислал в офис Кларка на прошлой неделе. Роберт по утрам – за завтраком он любил читать какой-нибудь роман. Кларк еще никогда не встречал столь культурной привычки. Спит ли Роберт сейчас? Или пытается покинуть Нью-Йорк? Метель успокоилась, и на крыльях самолетов остался плотный слой снега. Никаких машин-деайсеров, следов шин, отпечатков обуви. Все наземные работники покинули аэропорт.
На следующий день Кларк вдруг моргнул и понял, что уже какое-то время пялится в пустоту. Ему начало казаться, что опасно отпускать собственные мысли на волю, поэтому он попытался сесть за работу и перечитать отчеты, однако так и не смог сосредоточиться. Вдобавок и цель, и все люди, которых он опрашивал, вероятно, мертвы.
Кларк взялся за газету, предполагая, что с ней будет проще, чем с отчетами. Перечитав некролог, он осознал, что мир, в котором умер Артур, остался где-то в прошлом. Кларк потерял старейшего друга, но, если верить теленовостям, все в этом аэропорту кого-то лишились. Кларка вдруг охватила щемящая нежность к застрявшим вместе с ним людям, к этой сотне незнакомцев. Он свернул газету и окинул их взглядом. Люди спали или маялись от бессонницы на скамейках и ковровом покрытии, мерили помещение шагами, смотрели на телеэкраны или на свои карманные гаджеты, глядели на пейзаж из снега и самолетов за окном. Все ждали, что будет дальше.
43
Первая зима в аэропорту Северн-Сити.
На второй день люди слегка оживились, когда кто-то узнал Элизабет и Тайлера.
– Эх, телефон… – расслышал Кларк печальные слова молодого человека двадцати лет с падающими на глаза волосами. – Господи, ну почему телефоны не работают? Так жаль, что я не могу об этом твитнуть.
– Ага, – уныло согласилась его девушка. – Знаешь, типа «ничего такого, просто конец света, а я зависаю с сынком Артура Линдера».
– Верняк, – согласился парень.
Кларк отошел от них, чтобы не заразиться этим сумасшествием, хотя позже, в более снисходительном настроении, понял, что они наверняка просто были в шоке.
К третьему дню торговые автоматы опустели, а батарея «Нинтендо» наконец разрядилась. Тайлер безутешно рыдал. Девочке, которая искала эффексор, стало совсем плохо. Абстиненция, пояснила она. Ни у кого в аэропорту не нашлось нужного ей лекарства. Поисковая группа прошлась по всем помещениям, в том числе административным, и обыскала ящики столов. Затем даже вышли наружу и, вскрыв дюжину автомобилей на парковке, порылись в бардачке и багажнике каждой машины. Они нашли немного полезных вещей вроде запасной обуви и теплой одежды. Однако на фармацевтическом фронте им удалось добыть лишь обезболивающие, антациды и пузырек таинственных таблеток. Кто-то предположил, что их пьют от язвы желудка. Та девочка все это время лежала на скамейке, дрожащая и взмокшая. Она говорила, что от каждого движения в голове что-то вспыхивает.
Люди пробовали набрать девять-один-один на телефоне-автомате, но никто не взял трубку. Выйдя из здания, они глазели на заснеженную парковку и дорогу, исчезающую за деревьями. Но что могло быть там, вдалеке, кроме гриппа?
Дикторы новостей не называли происходящее концом света открыто, однако слово «апокалипсис» уже то и дело звучало.
– Столько людей… – тихо произнес Кларк, обращаясь к воображаемому Роберту.
Тот не ответил.
Тем вечером они вломились в мексиканский ресторан и приготовили щедрый ужин из мясного фарша, чипсов и сыра. Некоторые испытывали смешанные чувства. Да, очевидно, что их бросили в этом аэропорту, все голодны, а служба девять-один-один не работает. С другой стороны, никто не хотел считаться вором.
Проблему решил коммивояжер по имени Макс:
– Слушайте, да расслабьтесь вы уже, черт возьми. Я заплачу за все с кредитки.
Он широким жестом достал из бумажника карту «Американ экспресс» и оставил ее возле кассового аппарата, где она пролежала нетронутой еще девяносто семь дней.
На четвертый день еда в мексиканском ресторане закончилась, как и в забегаловке с сэндвичами в зале «С». Той ночью люди впервые развели костер на асфальтированной площадке, использовав журналы и газеты из киоска, а также деревянную скамейку из зала «А». Кто-то ограбил комнату отдыха, и все напились шампанским под апельсины и закуски. Кто-то предположил, что костер могут заметить из пролетающего самолета или вертолета и спасти их, но на безоблачном небе не показалось ни огонька.
Его последний апельсин.
«О, что за безапельсиновый мир!» – сказал Кларк сам себе или, может, воображаемому Роберту и рассмеялся, привлекая настороженные взгляды. В тот первый год все немного сходили с ума.
На пятый день люди взломали сувенирную лавку, ведь у некоторых уже не оставалось чистой одежды, и многие начали щеголять красными и синими футболками с надписью «Прекрасный Северный Мичиган». Одежду стирали в раковинах. Куда ни глянь, Кларк натыкался на пестрое белье, что сушилось на спинках скамеек. Вид странным образом поднимал настроение, развешанные вещи напоминали яркие флажки.
На шестой день закуски закончились и в сувенирной лавке. Национальная гвардия так и не прибыла.
На седьмой день начали пропадать телеканалы, один за другим.
«Мы временно прекращаем трансляции, – пояснил журналист Си-эн-эн, – чтобы наши сотрудники могли провести время с семьями».
«Доброй ночи, – пожелали на Эн-би-си, – и удачи вам».
Си-би-эс безо всяких комментариев включили повторы «В Америке есть таланты». Это произошло в пять утра. Те, кто не спал, несколько часов смотрели передачу – было приятно ненадолго отвлечься от апокалипсиса, – как вдруг в начале дня погас свет. Почти мгновенно все наладилось. По словам пилота, скорее всего станции прекратили подачу электричества, и аэропорт перешел на местные генераторы. Рабочих, которые знали, как эти генераторы функционируют, уже не осталось. Начиная с третьего дня, люди постепенно покидали аэропорт.
«Все дело в ожидании, – как-то расслышал Кларк слова женщины, – я не выношу ожидания, я должна хоть что-то сделать, даже просто дойти до ближайшего города и посмотреть, что там творится…»
В аэропорту остался лишь один представитель администрации транспортной безопасности, Тайрон, и он умел охотиться. К восьмому дню не пришел никто новый и не вернулся ни один человек из ушедших ранее. Самолеты и вертолеты не прилетали. Голодные люди старались не вспоминать когда-то просмотренные фильмы о конце света. Тайрон отправился в лес, захватив с собой женщину, которая когда-то работала смотрительницей парка, а также два пистолета, принадлежавших администрации. Через некоторое время они вернулись с убитым оленем. Тушу повесили над огнем на двух металлических стульях, и на закате все ужинали жареной олениной под остатки шампанского. А девочка, которой был нужен эффексор, тихо выскользнула из дверей на другом конце аэропорта и ушла в сторону леса. Группа людей попытались ее найти, но ничего не вышло.
Та девочка бросила свой чемодан и все вещи, включая водительское удостоверение. На фотографии она казалась сонной и более юной, с длинными волосами. Лили Петтерсон, восемнадцать лет. Никто не знал, что делать с этим удостоверением. Наконец его положили на стойку в мексиканском ресторане, рядом с кредиткой Макса.
Тайлер целыми днями лежал в кресле в зоне отдыха и перечитывал свои комиксы. Элизабет сидела рядом с закрытыми глазами. Ее губы быстро шевелились, повторяя молитву.
На телеэкранах безмолвно светились тест-таблицы.
На двенадцатый день электричество пропало. Однако вода в туалетах по-прежнему смывалась, если наполнять бачки вручную, поэтому люди собрали пластиковые корзины, лежавшие у контрольно-пропускных пунктов, наполнили их снегом и отвезли на тележках в туалеты. Люди занимались своими делами при дневном свете, а с закатом ложились спать.
Среди застрявших в аэропорту людей было трое пилотов. На пятнадцатый день один из них решил долететь до Лос-Анджелеса на самолете. Снег успел растаять, и пилот думал, что сумеет обойтись без деайсеров. Остальные напомнили, что в новостях показывали Лос-Анджелес и обстановка там была отвратительная.
– В новостях все выглядит жутко, – ответил пилот. В Лос-Анджелесе осталась его семья. Он не желал мириться с тем, что больше их не увидит. – Присоединяйтесь, если хотите. Бесплатный полет до Лос-Анджелеса!
Это само по себе уже вполне свидетельствовало о конце света. Ведь в том мире люди платили за сдаваемый багаж, за возможность войти в самолет пораньше, чтобы успеть положить вещи в верхние отсеки, за привилегию сидеть у аварийного выхода, где, конечно, опасно, зато чуть больше свободного места. Пассажиры переглянулись.
– Самолет заправлен, – продолжал пилот. – У меня был рейс из Бостона в Сан-Диего, а нас развернули сюда. Мест предостаточно.
Кларк вдруг понял, что если к пилоту присоединится все население аэропорта, то в салоне все равно будут свободные места.