– У него там семья?

– Я не знаю.

– Расскажи нам о пророке, – попросила дирижер.

Он появился в Сент-Деборе вскоре после того, как «Симфония» оставила там Чарли и Джереми. Он был главой секты религиозных странников. Сперва они обустроились в «Волмарте», разбив в бывшем садово-огородном отделе общинный лагерь. Местным жителям они сказали, что пришли с миром. Некоторые отнеслись к ним с подозрением. Новоприбывшие рассказывали мутные истории о путешествиях по югу, по местности, в прошлом известной как Виргиния, и не только. Ходили слухи, что юг наиболее опасен и кишит оружием, как же сектанты там выжили?.. Однако новоприбывшие были дружелюбны и самодостаточны. Они охотились и делились добытым мясом, помогали с ежедневной работой. Их было девятнадцать, и держались они в основном замкнуто. Только спустя какое-то время местные жители заметили, что к высокому светловолосому мужчине, их лидеру, обращаются не иначе, как «пророк», и у него три жены. Никто не знал его настоящее имя. Он утверждал, что ему являются видения и знаки, пророческие сны. Его последователи рассказывали, что он родом из места под названием Музей Цивилизации, однако с детства путешествует и несет людям свет. У них была целая история о том, как они выдвинулись ранним утром, но уже через несколько часов пророк потребовал остановиться, так как узрел впереди, над самой дорогой, трех воронов. Больше никто их не видел, однако пророк настаивал, что необходимо переждать. Следующим утром они наткнулись на обломки моста. У берега реки проходили похороны – женщины пели над тремя белыми саванами. Трое мужчин погибли, когда мост обрушился в реку. «Понимаете? – говорили последователи пророка. – Если бы не видение, на их месте были бы мы».

Когда зимой в Сент-Дебору пришла болезнь, когда умер мэр, пророк добавил в свою «коллекцию» его жену и вместе с последователями перебрался на заправку в центре города. Никто не подозревал, сколько у них оружия. Истории о путешествиях по югу обрели смысл. Через неделю стало ясно, что город теперь принадлежит пророку. Почему его собаку зовут Лули, Элинор не знала.

20

В двух днях пути от Сент-Деборы «Симфония» наткнулась на сгоревший курортный городок. Пожар случился несколько лет назад, и теперь город превратился в луг с черными руинами. Между обломками зданий цвело море розовых цветов. По берегу озера тянулись скелеты гостиниц. В центре сохранилась башня с часами; стрелки навеки замерли в восемь пятнадцать.

Участники «Симфонии» осторожно продвигались вперед с оружием в руках, усадив Оливию и Элинор в первую повозку, но не встретили никаких признаков человеческой жизни. Лишь олени щипали траву на заросших бульварах, а в темных норах прятались кролики. На ужин удалось застрелить двух оленей. Туши привязали к капотам первой и второй повозок.

Дорога вдоль озера состояла из странной смеси зелени и кусков асфальта. В дальнем конце города проходила граница пожара, там деревья были выше и росли другие цветы. Дальше обнаружилось старое бейсбольное поле, и труппа устроила привал, чтобы дать лошадям попастись. Наполовину разрушенные трибуны тонули в высокой траве. Две прожекторные башни уже рухнули на землю. Опустившись на колени, Кирстен дотронулась до толстого стекла огромной лампы и попробовала представить, как внутри гудело электричество, как на поле лился поток света… На руку прыгнул сверчок.

– На них было даже больно смотреть, – сказал Джексон. Он не очень любил бейсбол, но в детстве несколько раз ходил на матчи и послушно сидел рядом с отцом на трибуне.

– Весь день собрались там стоять? – поинтересовался Саид.

Кирстен пристально на него глянула и вернулась к работе. Они косили траву для лошадей, на случай если по дороге встретится место, где животным будет нечего есть. Элинор в одиночестве сидела в тени первой повозки и фальшиво мычала под нос какую-то мелодию, сплетая и расплетая травинки. С тех пор как ее нашли, девочка почти не разговаривала.

Разведчики доложили о школе сразу за деревьями у края поля.

– Возьмите пару человек и проверьте, не осталось ли там инструментов, – приказала дирижер Августу и Кирстен.

Они отправились к школе вместе с Джексоном и альтисткой. В лесу было на пару градусов прохладнее. Под ногами стелился ковер из хвойных иголок.

– Приятно наконец убраться с того поля, – сказала Виола.

Раньше ее звали иначе, но после катастрофы она взяла новое имя в честь инструмента. Девушка тихо шмыгнула носом из-за аллергии на траву. Лес уже подобрался к парковке, а его передовой отряд начал движение к самой школе – сквозь трещины в асфальте росли молодые деревца. Стояли несколько машин на спущенных колесах.

– Давайте понаблюдаем, – предложил Август, и какое-то время они простояли у края леса. Ветер шевелил ветви. Ничто не двигалось, кроме птиц и подрагивающего на жаре воздуха. Школа была темной, погруженной в тишину. Кирстен смахнула пот со лба.

– Похоже, никого, – сказал Джексон.

– Не знаю, – буркнула Виола. – У меня от школ мороз по коже.

– Ты сама вызвалась, – заметила Кирстен.

– Только потому, что ненавижу косить траву.

Сперва они обошли здание, заглядывая в окна, и увидели разоренные классы с граффити на стенах. Распахнутая задняя дверь вела в спортивный зал. Сквозь дыру в крыше падал луч света. На полу пробивались сорняки. Когда-то здесь было укрытие или полевой госпиталь – в углу возвышалась гора сваленных коек. Позже кто-то развел костер под дырой в потолке – об этом свидетельствовал застарелый пепел, перемешанный с костями животных. Общая история места было понятна, но, как всегда, не хватало деталей. Сколько людей здесь жило? Кто они? Куда делись? Двери на противоположном конце зала вели к коридору с классами. Сквозь сломанный парадный вход проникал солнечный свет.

Участники «Симфонии» обходили помещение за помещением и везде видели только хаос и обломки. Слои граффити, неразборчивые имена, написанные объемными неровными буквами, старые послания: «Жасмин Л., если ты это читаешь, отправляйся в дом моего отца у озера. Бен». Перевернутые парты. Угол класса, потемневший от огня. Груда сломанных пюпитров на полу – а вот и музыкальный класс. Ноты, наверное, ушли на растопку костра в спортзале, как и инструменты. Зато в шкафу Виола обнаружила полбанки канифоли, а Кирстен откопала в мусоре мундштук для флейты. На северной стене кто-то написал краской: «Это конец».

– Адски стремно, – произнесла Виола.

В дверях возник Джексон.

– В мужском туалете скелет.

– Давний? – нахмурился Август.

– Давний. С дыркой от пули в черепе.

– А что ты искал в туалете?

– Надеялся на мыло.

Август кивнул и скрылся в коридоре.

– Что он удумал? – спросила Виола.

– Он обычно читает молитву над мертвецами. – Кирстен сидела на корточках, ковыряясь в мусоре сломанной линейкой. – Помоги мне, надо еще проверить шкафчики.

Но все они оказались пусты, дверцы болтались, сорванные с петель. Кирстен подняла пару заплесневевших папок, чтобы рассмотреть наклейки и надписи гелевой ручкой – «Леди Гага – крутота», «Ева и Джейсон форева», «Я <3 Криса» – и так далее. В обычный день Кирстен там задержалась бы, пытаясь разыскать что-нибудь интересное об утерянном мире, но воздух был вонючим, а духота – невыносимой. Поэтому, когда Август наконец вышел из туалета, Кирстен с облегчением вернулась к солнечному свету, ветерку и стрекотанию сверчков.

– Господи, – произнес Джексон, – не понимаю, как вы двое можете ходить по таким местам.

– Ну, для начала мы не ходим по общественным туалетам, – заметил Август.


– Я просто искал мыло.

– Глупый поступок. В туалетах всегда кого-нибудь казнят.

Мы можем, потому что были младше тебя, когда всему настал конец, думала Кирстен, но не настолько юными, чтобы ничего не запомнить. Потому что остается не так много времени, ведь крыши обваливаются, и вскоре в старых домах станет слишком опасно. Поэтому мы всегда будем искать старый мир, пока его следы не исчезнут окончательно. Однако разве такое объяснишь? И Кирстен просто пожала плечами.

Труппа отдыхала у обочины в тени деревьев. Большинство дремало. Элинор показывала Оливии, как сделать венок из маргариток. Кларнетистка занималась йогой, лениво меняя позы, а дирижер с Гилом изучали карту.

– Мундштук! – воскликнула первая флейтистка, когда Август продемонстрировал находки. Она захлопала в ладоши и бросилась ему на шею, хотя обычно он раздражал ее куда сильнее всех остальных.

– Что было в школе? – спросила Александра, когда лошадей вновь запрягли и «Симфония» двинулась в путь. Александра очень хотела исследовать здания вместе с Августом и Кирстен, но последняя никогда не позволяла ей присоединяться.

– Ничего особенного, – ответила Кирстен, стараясь не думать о скелете и не сводя глаз с дороги. – Просто часть флейты и куча мусора.

21

Интервью в пятнадцатом году, продолжение:

ФРАНСУА ДИАЛЛО: Так вот, когда пришел грузинский грипп, когда началась катастрофа, думаю, ты была очень юной.

КИРСТЕН РЕЙМОНД: Мне было восемь.

ДИАЛЛО: Прости, что всегда заостряю на этом внимание, когда беседую с человеком, который в те времена был ребенком, и я не уверен, как лучше сформулировать, но хотел бы знать, о чем ты думаешь, когда размышляешь об изменении мира, случившемся у тебя на глазах.

РЕЙМОНД: [4]

ДИАЛЛО: Или, иначе говоря…

РЕЙМОНД: Я поняла вопрос. И предпочла бы не отвечать.

ДИАЛЛО: Ладно. Еще меня интересует твоя татуировка.

РЕЙМОНД: Текст на руке? «Потому что выживания недостаточно»?

ДИАЛЛО: Нет, нет, другая. Два черных ножа на правом запястье.

РЕЙМОНД: Ты знаешь, что означают подобные татуировки.

ДИАЛЛО: Просто расскажи…

РЕЙМОНД: Я не буду об этом говорить, Франсуа, и ты не настолько глуп, чтобы расспрашивать.

22

Когда Кирстен задумывалась о том, как изменялся мир, ее мысли неизменно возвращались к Александре. Александра умела стрелять, но мир уже становился мягче, поэтому у нее был неплохой шанс прожить жизнь без убийств.

Сейчас она шла молча, обиженная, что ей запретили отправиться на вылазку в школу. «Симфония» не останавливалась до самого вечера. Сгущались тучи, душный воздух давил все сильнее. По спине Кирстен стекали ручейки пота. К концу дня стало совсем темно. Повозкам приходилось осторожно огибать ржавеющие прямо на дороге машины, брошенные там, где кончился бензин. Мелькнули вспышки молнии, грянул гром, сперва далеко, затем ближе. Грозу переждали под деревьями у обочины. А потом принялись устанавливать палатки на мокрой земле.

– Вчера мне приснилось, что я увидел самолет, – прошептал Дитер.

Они с Кирстен лежали в его палатке в нескольких футах друг от друга. Они всегда были только друзьями – Кирстен даже смутно считала его своей семьей, – но год назад ее старенькая палатка окончательно рассыпалась, а другую она так и не нашла. С Саидом Кирстен больше не ночевала по вполне ясным причинам, поэтому ее приютил Дитер, как владелец одной из самых просторных палаток в «Симфонии». Снаружи доносились тихие голоса – на часах сидели тубист и первая скрипка. Лошади беспокойно топтались в своем «загоне» между тремя повозками.

– Я уже давно не вспоминала о самолетах.

– Это потому, что ты так молода. Ты ничего не помнишь.

– Помню. Конечно, помню. Мне было восемь.

Когда мир рухнул, Дитеру было двадцать. Главная разница между ним и Кирстен заключалась в том, что он помнил все. Кирстен прислушалась к его дыханию.

– Раньше я их ждал. Я думал о странах на другом конце океана, гадал, вдруг какую-то из них пощадили. Если бы я увидел самолет, то понял бы, что где-то они еще взлетают. И я целых десять лет все смотрел в небо.

– А сон был хорошим?

– Во сне я был счастлив, – тихо проговорил Дитер. – Я поднял взгляд и увидел его. Самолет наконец прилетел. Цивилизация где-то сохранилась. Я упал на колени, плача и смеясь. А потом проснулся.

Снаружи кто-то назвал их имена.

– Смена караула, – снова шепнул Дитер. – Наша очередь.

Предшественники ложились спать. Докладывать было нечего.

– Только чертовы деревья с совами, – пробурчал тубист.

Дитер и Саид будут вести разведку на дороге, вернувшись на полмили назад, Кирстен и Август – сидеть на часах в лагере, а четвертый гитарист и гобоист выдвинутся на полмили вперед. Разведчики разошлись в противоположных направлениях, и Кирстен осталась наедине с Августом. Они обошли лагерь по периметру, затем постояли у дороги, прислушиваясь и высматривая, нет ли где движения. Облака начали расползаться, открывая звезды. Сверкнул метеор или, может, падающий спутник. Неужели самолеты тоже так выглядели ночью – просто полосы света в небе? Кирстен знала, что они летали на немыслимой скорости в сотни миль в час. Как же это могло выглядеть?.. Лес был наполнен тихими звуками – с веток падали капли дождя, бродили животные, шелестел ветерок.