Нога была неловко подвёрнута под себя, и рука Родьки, словно живя самостоятельной жизнью, с судорожной дрожью вдруг нащупала дарственный дедов нож.
– Хек! – вскрикнул от боли Артерри, и его слабеющие пальцы разжались у Родьки на горле.
Пластун, хрипло дыша, перевернулся на колени и медленно с натугой встал на корячки. Рядом, буквально шагах в пяти, боролись на земле двое и, похоже, что Тиуру уже проигрывал свой бой. Сверкнуло лезвие карельского ножа, и финн скатился на дно оврага с перерезанным горлом.
– Похоже, внучок, что мы теперь оба по гроб жизни твоему прадедушке обязаны! – откашлявшись, произнёс Родька, – Давай, теперь быстро оправился, привёл оружие в порядок и бегом за мной! Наша война тут ещё только начинается.
И, подобрав оружие, пара устремилась дальше.
– А потому, Тиуру, это хорошо для нас что этот дождь пошёл, тем, что он наши следы прикроет рано или поздно от всех этих находников. Если мы оторваться, конечно, подальше от них сможем, – ответил на заданный давний вопрос напарника Родька, – Да и нашу деревянную крепость вражина теперь точно уж спалить не сможет. Только и останется ему на прямой штурм идти! А это время. И море трупов. Ты уж мне поверь, я этого навидался уже за службу! Дядьку Варуна просто так в ней не возьмёшь!
Глава 8. Нашествие
Над самой высокой наблюдательной башней, высившейся над детинцем, выходили к небу густые чёрные клубы дыма. Орешек подавал сигнал всем, кто его видел: «Враг близко! Готовьтесь к бою!»
А ему вторили уже дымы с обоих берегов реки, значит, и там, в лесах, уже появился враг.
Вниз, в сторону Ладоги проскочила ладья Доброслава. За ней по пятам, словно стая волков, неслись три стремительных судна шведов, своими резкими очертаниями напоминавшие корабли их предков викингов-дракаров.
– Редяту найди, Редяту! – кричал вслед отходящей ладье из берестяного рупора Варун.
Высокий мужчина, стоящий рядом с рулевым, помахал в ответ, показывая, что он всё понял.
– Ну, давайте, розмыслы, не подведите нас, – кивнул комендант старшему из крепостного десятка.
Ильюха только махнул в ответ и скомандовал наводящему:
– Ещё клин, Егорий, ещё, чуть левее возьми, а тепе-ерь…Бей!
И огромная каменюка с южного онагра взметнула фонтан воды у переднего шведского судна. В него же с глухим стуком впилась и первая огромная стрела из стреломёта, а вторая сбила круглый щит на борту и приколола к противоположному борту гребца.
Дракар резко отвернул в сторону дальнего берега и начал делать разворот по течению. Два других судна с шведскими флагами на мачте, невзирая ни на что, продолжали всё так же упрямо двигаться вперёд против течения.
– Быстрее заряжайте! – кричал Ильюха, а его подручные накручивали торсион онагра с пучком жгутов из воловьих жил. Древнее орудие было готово к выстрелу, и прапорщик теперь уже самолично наводил его по высоте и по горизонту.
Подбив в очередной раз большим дубовым молотом станину, Ильюха удовлетворённо кивнул и дёрнул спусковой механизм, освобождающий рычаг. Онагр протяжно взревел выбрасывая своей гигантской пращей огромный камень в сторону судов. Сила удара была такова, что, проломив борт и размазав по ходу двух воинов, каменище пробило дно, вывернув при этом и всю нижнюю балку. Судно начало быстро тонуть, а отчаянные крики воинов, уходящих на дно во всём своём боевом железе, заглушил радостный рёв защитников крепости. Два оставшихся судна, не раз уже пробитые из стреломёта, спешно уходили теперь в сторону Вотского залива. Вылетевший им вслед третий камень только лишь вспучил воду далеко в стороне.
– Оружие-то у тебя хорошее, Ильюша, да вот только бьёт оно уж больно неточно, – вздохнул огорчённо комендант, глядя на удаляющегося врага.
– Так оно больше по площадям-то бить приспособлено, Варун Фотич, – развёл руками прапорщик, – Это вон стреломёты к точному бою приспособлены. Ничего-о, пристреляемся ещё, когда они уже кучно пойдут, ни одного ещё, Бог даст, на дно к ракам отправим, только бы от дождя рабочие жгуты жил сохранить! – и крикнул команде орудий, – Гуще салом и ворванью всё там промазывайте, не жалейте смазки! Потом всё кожаными кожухами укройте поплотней, и навесы сверху поставьте защитными!
– Эх, не к месту дождь Фотич, вся наша механика с жилами тетив подмокнет, чем тогда врага-то бить будем?
– Ну, не скажи, очень даже к месту дождик, Ильюша. Зато проливать всё тут не нужно будет. Смотри, как всё уже промочил, теперь-то уж нас точно тут не подпалят! – не согласился со своим розмыслом комендант. Навесы у нас от дождя есть поверх стены, самострелы отработают, как им и положено. Да и луки, пока не отсыреют, сколько смогут, а всё же возьмут своё. Ты вот только представь, каково вот этим-то тут будет! Ох, и не завидую я шведу. Хотя, зная их породу, думаю, что больше всего опять тем же финнам тут достанется. Ну да ладно, поглядим-увидим, как там дальше будет. Ты только своё хозяйство в готовности держи, надеюсь, теперь до ночи сюда эти архаровцы больше не сунутся. И всё-таки, что не говори, а время-то на нас сейчас работает.
Ярл Адольфус, предводитель объединённого войска из шведов и финских племён, был я ярости. Русскую ладью, что высматривала их ещё в морском заливе, перехватить им так и не удалось. Капитаны двух дозорных судов стояли бледные перед своим предводителем. Ярл был решительным и очень скорым на расправу командиром. Только вчера перед всем войском, сразу же после высадки на восточном балтийском побережье по его указанию был казнён весь десяток из суми, что бражничал на одном из кораблей, перевозящих сюда войска.
– Так будет с каждым, кто забыл, что он идёт на войну! – бросил он презрительно в ту сторону, где стояли толпы союзников, – Возьмём Ладогу, и я отдал вам этот город на три дня, делайте с ним и со всеми окрестными селениями всё, что захотите! Но пока даже думать не смейте безобразничать! Всем непонятливым – смерть!
«Но капитанами судов тоже просто так не разбрасываются, тем более, что эти были из гутов Готланда,» – думал про себя ярл, выбирая им наказание. «Эти островитяне старались всегда и всюду подчеркнуть свою независимость. Гораздо проще было с такими, как вот этот дан, стоявший чуть в стороне, что был из бывших капитанов датского королевского флота, и звали его по-моему, – вспоминал ярл – Гарольд Волосатый. Изгой, принятый со своей ладьёй и всей её командой на шведскую службу, а теперь старавшийся выслужиться у новых хозяев.»
– Я мог бы вас казнить перед всем войском, как сделал это со вчерашней пьянью, ведь вы совершили гораздо более серьёзный проступок, сбежав от врага. И мне плевать на то, что вы гуты! Да и на вашем тинге, полагаю, было бы весьма неприятно услышать о том, что их двух уважаемых шкиперов предали позорной смерти за проявленную трусость. Так что, у вас есть лишь один шанс выжить и вернуть себе доброе имя, – распалялся ярл. Вон стоит храбрый и достойный капитан Гарольд. Вы поступаете в его распоряжение со всеми своими командами! И попробуйте только ещё раз отступить! А тебе, Волосатый, я даю возможность проявить себя хорошим предводителем, я слышал, что у тебя есть своя месть к русским? Ну, вот и напои её кровью всех этих славян! Чините суда, добирайте команды и прорвись рекой на Ладогу. Пока мы будем осаждать эту русскую крепость на острове, залейте русской и карельской кровью берега этого озера. Твоя тройка на рассвете идёт первой, Гарольд. За тобой проскочат ещё десять судов, затем уже разделяйтесь и действуйте там сами!
Увидев, как радостно сверкнули глаза у Гарольда, он кивнул своему ближнему помощнику Фрею: «Этот всё сделает, чтобы утолить жажду мести, ещё и хорошо заработав при этом.»
– Завтра штурм. Первыми идут мимо острова суда Волосатого, пусть собирают на себе все камни и стрелы с крепости. Затем по обоим рукавам идут ещё две пятёрки, они тоже оттянут на себя внимание. Ну и потом мы бросаем на штурм крепости всю своё войско, чтобы на каждой ладье, корабле или даже финской долблёнке к завтрашнему утру было по приставной лестнице, а на больших посудинах так по две или даже вовсе по три лежало наготове. Рассчитывайте, как минимум, одну лестницу на десяток. И первыми высаживайте на берег финнов. Наших воинов мы придержим для самого решительного случая. И что там по берегу? Надеюсь, вы его весь хорошо проверили? – посмотрел Адольфус на Стена, старшего его «лесных волков».
– Да, господин, – ответил предводитель шведской дозорной сотни, – Сначала берега на большую глубину прочесала емь. Потом по ним прошлись мои люди. Мы перебили с десяток прячущихся там карел с русскими. Емь потеряла три десятка, у меня потеряно семеро.
– Меня не волнуют потери финнов, а вот то, что гибнут шведы, ещё даже не выйдя на берег Ладоги, это, конечно же, плохо, – нахмурился шведский предводитель, – Ладно, хоть вы тут и зачистили берег, а всё равно держите всё под контролем. Да, и можешь оставить своих по десятку с союзниками на каждом берегу. Остальные твои стрелки мне будут нужны при штурме.
Пасмурный рассвет нового дня нехотя разгонял ночные сумерки. Малые однодревки карел, дежурившие всю ночь на реке, медленно подгребали к берегу. Ночью попыток прорыва на Ладогу не было, и теперь отдежурившим на лодках можно было отоспаться в крепости.
Прохаживающийся у парапета дозорный зевнул, поёжился от прохладного и сырого ветерка и замер, вглядываясь в нижнее течение Невы. Вынырнувшие из расходящегося сумрака три дракара неслись вверх по течению, вспенивая воду вёслами.
«Тревога!» – заорал дозорный и сдёрнул с плеча реечный самострел.
С лестниц и переходов крепости послышался топот множества ног, а со смотровой вышки звенел и звенел тревожный колокол.
Заскрипели натяжители на стреломётах и торсионах онагров.
– Выше, выше, Егорий, убирай ещё клин, далековато пока идут, – командовал Илья наводящему, – Давай, бей!
И первый камень вспучил воду перед носом у головного дракара.
– Заряжа-ай! – заорал прапорщик и сам бросился помогать накручивать ворот, – Левее, левее, проскочат ведь гады! – злился на такое долго зарядное орудие командир розмыслов, – Бей!
И второй каменище поднял фонтан брызг у среднего судна. На прорывающихся к озеру дракарах мелькали бортовые вёсла. Их команды изо всех сил пытались вывести свои корабли из-под удара. А по ним били огромные стрелы из стреломётов, и даже доставали арбалетные болты. Как бы сейчас не было велико расстояние, а всё-таки речники добивали до цели, пусть даже и своим ослабленным боем.
– Сейчас, сейчас, – твердил Илья, наведя с упреждением на ту точку, куда должны были выйти по его прикидкам враги, – Бей! – и он дёрнул за рычаг спускового механизма.
Онагр громогласно заскрипел и метнул из гигантской пращи новый камень.
– Есть! – сметя левый борт крайнего дракара, он проломил его и выбил часть противоположного борта.
Судно начало быстро набирать воду, и шкипер развернул его к близкому берегу. Не дойдя до него всего-то два или три корпуса, оно накренилось и, медленно перевернувшись, начало тонуть. Как бы не было близко до берега, а более трети команды ушло вместе с судном на дно.
– Цели по обоим рукавам! – закричали со смотровой башни, и мимо крепости пошли два отряда судов по пять ладей в каждом.
– Эх, нам бы ещё два онагра на свободные углы башен, – пробормотал Илья и схватил дубовый молот для грубой наводки.
– Помощь нужна! – закричали наводчики от онагров, и к командам, ведущим огонь по двум сторонам, бросились добровольные помощники.
– Поберегись! – рявкнул Вторак, и они с Ослопей, поднатужившись, подвернули южное орудие в сторону цели.
Ещё три корабля под флагами короля Швеции ушло на дно. А с западной стороны накатывала уже масса ладей, дракаров и просто лодок с сидящими в них воинами. Совсем скоро они оказались в зоне действия метательных орудий крепости. А заряжающие уже обливались от натуги потом, натягивая их дуги и торсионы.
– Бей, бей, бей! – слышались команды с башен.
Некоторые лодки прошивались буквально насквозь или же переворачивались от удара тяжёлых стрел. Развернувшиеся в западную сторону онагры закидывали один за другим свои каменные снаряды, и вниз по течению теперь относило доски, вёсла, размозженные тела и разбитую деревянную щепу.
Но волну атакующих уже ничто теперь не могло остановить, и первые десятки воинов с причаливших ладей начали карабкаться на прибрежные валуны и возвышенный берег.
Самострелы били по подходящим судам и лодкам, выкашивая их плотно сбитые команды.
– Луками бей! – прокричал Варун, и на сотни десанта, выливавшегося на берег, ударили из всех луков крепости её защитники.
Сверху накрапывал мелкий дождик, и первыми через пять-шесть выстрелов начала выходить из строя тетива охотничьих луков карел из тех, кто сейчас не был закрыт сверху навесами. Но цель была рядом, и даже они могли достать со стены метательными сулицами в подступающих осаждающих.
Очень скоро весь западный берег острова и прилегающие к нему части северных и южных сторон были усеяны телами атакующих. Со стены большими рогатками спихнули только семь или восемь приставных лестниц из тех самых шустрых, кто опередил остальных. Весь десант врага откатывался теперь на ожидающие их суда. А по ним всё били и били онагры, стреломёты, тяжёлые русские луки и самострелы. Шведские сотни на берег даже не высаживались. За одно только это утро ярл Адольфус утопил в речной пучине или положил на берег этого маленького островка пять сотен охотников и воинов из финской суми и еми.
– Ничего, зато мы теперь знаем их уязвимое место, – скалился он на малом совете, где присутствовали шведские сотники и по одному представителю от каждого из союзных племён. Даю вам два дня для подготовки к новому штурму. Атакуем крепость ночью и с восточной стороны. И не надо тут уныния, – усмехнулся ярл, глядя на понурых финнов, – Тем приятней и слаще будет ваша месть, – Только представьте себе, как наши прорвавшиеся десять дракаров выжигают сейчас берега этой Ладоги! Поверьте мне, у вас тоже всё впереди!
– А вы думайте за противника, думайте, братцы! Забыли, чему нас учил Сотник? – поучал своих командиров Варун, – Вот что бы ты сделал, Степан, если бы у тебя такой вот штурм «нахрапом» сорвался бы, а? – и он уставился на своего заместителя.
– Ну что, что, – пожимал плечами Васильевич, – Измором или хитростью попробовал бы тогда крепость забрать.
– Вот! – постучал себе по лбу комендант, – Голова-то у тебя варит! Именно так, измором или хитростью. Только измором-то, это сколько ждать нужно? Ну, три-четыре седмицы, полтора месяца, пока тут у нас припас уменьшится. Да мы его и на три растянем, коли это для дела будет нужно. А у находников-то такого времени нет, как у нас. Они ведь на чужой земле сейчас стоят и она, эта земля, у них вот-вот уже начнёт под ногами гореть. Вы что же думаете-то, карелы и весь долго терпеть своего исконного врага здесь будут? Уже сейчас со всех концов их земли в Вуоксу сотни воинов и охотников, небось, подходят. Так что, даже пары седмиц времени у нашего противника нет. Командир его чай не дурной, коли ему такое войско король доверил. Значит, он будет хитрить, и хитрить умело. Мы знаем, как нас лучше за эти самые…за причиндалы можно взять? Знаем? Ну и как же? А вот, как и предупреждал Ильюшенька, через слабо защищённую восточную сторону, где как раз то место, чтобы большую рать развернуть со всем его осадным припасом. Вот и выходит, что мы знаем, как по нам ударить и где в каком месте. Одно только мы не знаем с вами – когда это случится! Но думаю, что долго они тянуть с этим тоже не будут. Пару дней будут зализывать свои раны, и готовить новые лестницы, а потом уже снова полезут. И опять же, выберут они самое неудобное для нас время. А это когда? А тогда, когда Ильюшины орудия и глаза наших стрелков самые слабые. Вот мы и за вражьего воеводу всю задачку-то здесь и решили. Бить нас будут через два-три дня, с восточной стороны и ночью или в тумане, коли дождя уже нет, и всё вокруг здесь уже выяснилось. Во-о! Учитеся, пока дядька Варун живой, и пока он с вами тут вошкается! То латинянская наука есть, логикус называется, то есть умение правильно головой думать, ежели её по-русски перевести! Но и мы не будем дурнями, и, коль с наукой этой всё просчитали, то уже с русской смёткой их и встретим у себя. Так что, давайте дальше вместе думать, как же мы «гостей» встречать будем.
Через двое суток по команде Адольфуса, как только ночь укрыла всё вокруг своим покрывалом, в лагере союзников всё пришло в движение. На суда и лодки загружались приставные лестницы, шесты, вязанки ивового прута для заполнения рва, тулы со стрелами, оружие и многое другое, что могло понадобиться при штурме. Вот к берегу тронулись первые десятки на погрузку, а небо вдруг озарилось десятками огненных стрел, вылетевших из леса, и там же заревел сигнальный рог: «Тревога!»
– Заткните там всех, убить их! – рычал в ярости ярл.
– Стен! Не ты ли меня уверял, что твои «лесные волки» с этой хвастливой емью вычистили все берега от этого русского и карельского сброда? Ну, так полюбуйся, теперь только глухой и слепой не знает, что мы с вами начинаем новый приступ.
Задуманный план меняться не стал, в любом случае, темнота скрывала большую часть кораблей атакующих, и оставалось только как можно быстрее прорваться сквозь огонь русских, вынужденных вести его наугад.
– Хек! – вскрикнул от боли Артерри, и его слабеющие пальцы разжались у Родьки на горле.
Пластун, хрипло дыша, перевернулся на колени и медленно с натугой встал на корячки. Рядом, буквально шагах в пяти, боролись на земле двое и, похоже, что Тиуру уже проигрывал свой бой. Сверкнуло лезвие карельского ножа, и финн скатился на дно оврага с перерезанным горлом.
– Похоже, внучок, что мы теперь оба по гроб жизни твоему прадедушке обязаны! – откашлявшись, произнёс Родька, – Давай, теперь быстро оправился, привёл оружие в порядок и бегом за мной! Наша война тут ещё только начинается.
И, подобрав оружие, пара устремилась дальше.
– А потому, Тиуру, это хорошо для нас что этот дождь пошёл, тем, что он наши следы прикроет рано или поздно от всех этих находников. Если мы оторваться, конечно, подальше от них сможем, – ответил на заданный давний вопрос напарника Родька, – Да и нашу деревянную крепость вражина теперь точно уж спалить не сможет. Только и останется ему на прямой штурм идти! А это время. И море трупов. Ты уж мне поверь, я этого навидался уже за службу! Дядьку Варуна просто так в ней не возьмёшь!
Глава 8. Нашествие
Над самой высокой наблюдательной башней, высившейся над детинцем, выходили к небу густые чёрные клубы дыма. Орешек подавал сигнал всем, кто его видел: «Враг близко! Готовьтесь к бою!»
А ему вторили уже дымы с обоих берегов реки, значит, и там, в лесах, уже появился враг.
Вниз, в сторону Ладоги проскочила ладья Доброслава. За ней по пятам, словно стая волков, неслись три стремительных судна шведов, своими резкими очертаниями напоминавшие корабли их предков викингов-дракаров.
– Редяту найди, Редяту! – кричал вслед отходящей ладье из берестяного рупора Варун.
Высокий мужчина, стоящий рядом с рулевым, помахал в ответ, показывая, что он всё понял.
– Ну, давайте, розмыслы, не подведите нас, – кивнул комендант старшему из крепостного десятка.
Ильюха только махнул в ответ и скомандовал наводящему:
– Ещё клин, Егорий, ещё, чуть левее возьми, а тепе-ерь…Бей!
И огромная каменюка с южного онагра взметнула фонтан воды у переднего шведского судна. В него же с глухим стуком впилась и первая огромная стрела из стреломёта, а вторая сбила круглый щит на борту и приколола к противоположному борту гребца.
Дракар резко отвернул в сторону дальнего берега и начал делать разворот по течению. Два других судна с шведскими флагами на мачте, невзирая ни на что, продолжали всё так же упрямо двигаться вперёд против течения.
– Быстрее заряжайте! – кричал Ильюха, а его подручные накручивали торсион онагра с пучком жгутов из воловьих жил. Древнее орудие было готово к выстрелу, и прапорщик теперь уже самолично наводил его по высоте и по горизонту.
Подбив в очередной раз большим дубовым молотом станину, Ильюха удовлетворённо кивнул и дёрнул спусковой механизм, освобождающий рычаг. Онагр протяжно взревел выбрасывая своей гигантской пращей огромный камень в сторону судов. Сила удара была такова, что, проломив борт и размазав по ходу двух воинов, каменище пробило дно, вывернув при этом и всю нижнюю балку. Судно начало быстро тонуть, а отчаянные крики воинов, уходящих на дно во всём своём боевом железе, заглушил радостный рёв защитников крепости. Два оставшихся судна, не раз уже пробитые из стреломёта, спешно уходили теперь в сторону Вотского залива. Вылетевший им вслед третий камень только лишь вспучил воду далеко в стороне.
– Оружие-то у тебя хорошее, Ильюша, да вот только бьёт оно уж больно неточно, – вздохнул огорчённо комендант, глядя на удаляющегося врага.
– Так оно больше по площадям-то бить приспособлено, Варун Фотич, – развёл руками прапорщик, – Это вон стреломёты к точному бою приспособлены. Ничего-о, пристреляемся ещё, когда они уже кучно пойдут, ни одного ещё, Бог даст, на дно к ракам отправим, только бы от дождя рабочие жгуты жил сохранить! – и крикнул команде орудий, – Гуще салом и ворванью всё там промазывайте, не жалейте смазки! Потом всё кожаными кожухами укройте поплотней, и навесы сверху поставьте защитными!
– Эх, не к месту дождь Фотич, вся наша механика с жилами тетив подмокнет, чем тогда врага-то бить будем?
– Ну, не скажи, очень даже к месту дождик, Ильюша. Зато проливать всё тут не нужно будет. Смотри, как всё уже промочил, теперь-то уж нас точно тут не подпалят! – не согласился со своим розмыслом комендант. Навесы у нас от дождя есть поверх стены, самострелы отработают, как им и положено. Да и луки, пока не отсыреют, сколько смогут, а всё же возьмут своё. Ты вот только представь, каково вот этим-то тут будет! Ох, и не завидую я шведу. Хотя, зная их породу, думаю, что больше всего опять тем же финнам тут достанется. Ну да ладно, поглядим-увидим, как там дальше будет. Ты только своё хозяйство в готовности держи, надеюсь, теперь до ночи сюда эти архаровцы больше не сунутся. И всё-таки, что не говори, а время-то на нас сейчас работает.
Ярл Адольфус, предводитель объединённого войска из шведов и финских племён, был я ярости. Русскую ладью, что высматривала их ещё в морском заливе, перехватить им так и не удалось. Капитаны двух дозорных судов стояли бледные перед своим предводителем. Ярл был решительным и очень скорым на расправу командиром. Только вчера перед всем войском, сразу же после высадки на восточном балтийском побережье по его указанию был казнён весь десяток из суми, что бражничал на одном из кораблей, перевозящих сюда войска.
– Так будет с каждым, кто забыл, что он идёт на войну! – бросил он презрительно в ту сторону, где стояли толпы союзников, – Возьмём Ладогу, и я отдал вам этот город на три дня, делайте с ним и со всеми окрестными селениями всё, что захотите! Но пока даже думать не смейте безобразничать! Всем непонятливым – смерть!
«Но капитанами судов тоже просто так не разбрасываются, тем более, что эти были из гутов Готланда,» – думал про себя ярл, выбирая им наказание. «Эти островитяне старались всегда и всюду подчеркнуть свою независимость. Гораздо проще было с такими, как вот этот дан, стоявший чуть в стороне, что был из бывших капитанов датского королевского флота, и звали его по-моему, – вспоминал ярл – Гарольд Волосатый. Изгой, принятый со своей ладьёй и всей её командой на шведскую службу, а теперь старавшийся выслужиться у новых хозяев.»
– Я мог бы вас казнить перед всем войском, как сделал это со вчерашней пьянью, ведь вы совершили гораздо более серьёзный проступок, сбежав от врага. И мне плевать на то, что вы гуты! Да и на вашем тинге, полагаю, было бы весьма неприятно услышать о том, что их двух уважаемых шкиперов предали позорной смерти за проявленную трусость. Так что, у вас есть лишь один шанс выжить и вернуть себе доброе имя, – распалялся ярл. Вон стоит храбрый и достойный капитан Гарольд. Вы поступаете в его распоряжение со всеми своими командами! И попробуйте только ещё раз отступить! А тебе, Волосатый, я даю возможность проявить себя хорошим предводителем, я слышал, что у тебя есть своя месть к русским? Ну, вот и напои её кровью всех этих славян! Чините суда, добирайте команды и прорвись рекой на Ладогу. Пока мы будем осаждать эту русскую крепость на острове, залейте русской и карельской кровью берега этого озера. Твоя тройка на рассвете идёт первой, Гарольд. За тобой проскочат ещё десять судов, затем уже разделяйтесь и действуйте там сами!
Увидев, как радостно сверкнули глаза у Гарольда, он кивнул своему ближнему помощнику Фрею: «Этот всё сделает, чтобы утолить жажду мести, ещё и хорошо заработав при этом.»
– Завтра штурм. Первыми идут мимо острова суда Волосатого, пусть собирают на себе все камни и стрелы с крепости. Затем по обоим рукавам идут ещё две пятёрки, они тоже оттянут на себя внимание. Ну и потом мы бросаем на штурм крепости всю своё войско, чтобы на каждой ладье, корабле или даже финской долблёнке к завтрашнему утру было по приставной лестнице, а на больших посудинах так по две или даже вовсе по три лежало наготове. Рассчитывайте, как минимум, одну лестницу на десяток. И первыми высаживайте на берег финнов. Наших воинов мы придержим для самого решительного случая. И что там по берегу? Надеюсь, вы его весь хорошо проверили? – посмотрел Адольфус на Стена, старшего его «лесных волков».
– Да, господин, – ответил предводитель шведской дозорной сотни, – Сначала берега на большую глубину прочесала емь. Потом по ним прошлись мои люди. Мы перебили с десяток прячущихся там карел с русскими. Емь потеряла три десятка, у меня потеряно семеро.
– Меня не волнуют потери финнов, а вот то, что гибнут шведы, ещё даже не выйдя на берег Ладоги, это, конечно же, плохо, – нахмурился шведский предводитель, – Ладно, хоть вы тут и зачистили берег, а всё равно держите всё под контролем. Да, и можешь оставить своих по десятку с союзниками на каждом берегу. Остальные твои стрелки мне будут нужны при штурме.
Пасмурный рассвет нового дня нехотя разгонял ночные сумерки. Малые однодревки карел, дежурившие всю ночь на реке, медленно подгребали к берегу. Ночью попыток прорыва на Ладогу не было, и теперь отдежурившим на лодках можно было отоспаться в крепости.
Прохаживающийся у парапета дозорный зевнул, поёжился от прохладного и сырого ветерка и замер, вглядываясь в нижнее течение Невы. Вынырнувшие из расходящегося сумрака три дракара неслись вверх по течению, вспенивая воду вёслами.
«Тревога!» – заорал дозорный и сдёрнул с плеча реечный самострел.
С лестниц и переходов крепости послышался топот множества ног, а со смотровой вышки звенел и звенел тревожный колокол.
Заскрипели натяжители на стреломётах и торсионах онагров.
– Выше, выше, Егорий, убирай ещё клин, далековато пока идут, – командовал Илья наводящему, – Давай, бей!
И первый камень вспучил воду перед носом у головного дракара.
– Заряжа-ай! – заорал прапорщик и сам бросился помогать накручивать ворот, – Левее, левее, проскочат ведь гады! – злился на такое долго зарядное орудие командир розмыслов, – Бей!
И второй каменище поднял фонтан брызг у среднего судна. На прорывающихся к озеру дракарах мелькали бортовые вёсла. Их команды изо всех сил пытались вывести свои корабли из-под удара. А по ним били огромные стрелы из стреломётов, и даже доставали арбалетные болты. Как бы сейчас не было велико расстояние, а всё-таки речники добивали до цели, пусть даже и своим ослабленным боем.
– Сейчас, сейчас, – твердил Илья, наведя с упреждением на ту точку, куда должны были выйти по его прикидкам враги, – Бей! – и он дёрнул за рычаг спускового механизма.
Онагр громогласно заскрипел и метнул из гигантской пращи новый камень.
– Есть! – сметя левый борт крайнего дракара, он проломил его и выбил часть противоположного борта.
Судно начало быстро набирать воду, и шкипер развернул его к близкому берегу. Не дойдя до него всего-то два или три корпуса, оно накренилось и, медленно перевернувшись, начало тонуть. Как бы не было близко до берега, а более трети команды ушло вместе с судном на дно.
– Цели по обоим рукавам! – закричали со смотровой башни, и мимо крепости пошли два отряда судов по пять ладей в каждом.
– Эх, нам бы ещё два онагра на свободные углы башен, – пробормотал Илья и схватил дубовый молот для грубой наводки.
– Помощь нужна! – закричали наводчики от онагров, и к командам, ведущим огонь по двум сторонам, бросились добровольные помощники.
– Поберегись! – рявкнул Вторак, и они с Ослопей, поднатужившись, подвернули южное орудие в сторону цели.
Ещё три корабля под флагами короля Швеции ушло на дно. А с западной стороны накатывала уже масса ладей, дракаров и просто лодок с сидящими в них воинами. Совсем скоро они оказались в зоне действия метательных орудий крепости. А заряжающие уже обливались от натуги потом, натягивая их дуги и торсионы.
– Бей, бей, бей! – слышались команды с башен.
Некоторые лодки прошивались буквально насквозь или же переворачивались от удара тяжёлых стрел. Развернувшиеся в западную сторону онагры закидывали один за другим свои каменные снаряды, и вниз по течению теперь относило доски, вёсла, размозженные тела и разбитую деревянную щепу.
Но волну атакующих уже ничто теперь не могло остановить, и первые десятки воинов с причаливших ладей начали карабкаться на прибрежные валуны и возвышенный берег.
Самострелы били по подходящим судам и лодкам, выкашивая их плотно сбитые команды.
– Луками бей! – прокричал Варун, и на сотни десанта, выливавшегося на берег, ударили из всех луков крепости её защитники.
Сверху накрапывал мелкий дождик, и первыми через пять-шесть выстрелов начала выходить из строя тетива охотничьих луков карел из тех, кто сейчас не был закрыт сверху навесами. Но цель была рядом, и даже они могли достать со стены метательными сулицами в подступающих осаждающих.
Очень скоро весь западный берег острова и прилегающие к нему части северных и южных сторон были усеяны телами атакующих. Со стены большими рогатками спихнули только семь или восемь приставных лестниц из тех самых шустрых, кто опередил остальных. Весь десант врага откатывался теперь на ожидающие их суда. А по ним всё били и били онагры, стреломёты, тяжёлые русские луки и самострелы. Шведские сотни на берег даже не высаживались. За одно только это утро ярл Адольфус утопил в речной пучине или положил на берег этого маленького островка пять сотен охотников и воинов из финской суми и еми.
– Ничего, зато мы теперь знаем их уязвимое место, – скалился он на малом совете, где присутствовали шведские сотники и по одному представителю от каждого из союзных племён. Даю вам два дня для подготовки к новому штурму. Атакуем крепость ночью и с восточной стороны. И не надо тут уныния, – усмехнулся ярл, глядя на понурых финнов, – Тем приятней и слаще будет ваша месть, – Только представьте себе, как наши прорвавшиеся десять дракаров выжигают сейчас берега этой Ладоги! Поверьте мне, у вас тоже всё впереди!
– А вы думайте за противника, думайте, братцы! Забыли, чему нас учил Сотник? – поучал своих командиров Варун, – Вот что бы ты сделал, Степан, если бы у тебя такой вот штурм «нахрапом» сорвался бы, а? – и он уставился на своего заместителя.
– Ну что, что, – пожимал плечами Васильевич, – Измором или хитростью попробовал бы тогда крепость забрать.
– Вот! – постучал себе по лбу комендант, – Голова-то у тебя варит! Именно так, измором или хитростью. Только измором-то, это сколько ждать нужно? Ну, три-четыре седмицы, полтора месяца, пока тут у нас припас уменьшится. Да мы его и на три растянем, коли это для дела будет нужно. А у находников-то такого времени нет, как у нас. Они ведь на чужой земле сейчас стоят и она, эта земля, у них вот-вот уже начнёт под ногами гореть. Вы что же думаете-то, карелы и весь долго терпеть своего исконного врага здесь будут? Уже сейчас со всех концов их земли в Вуоксу сотни воинов и охотников, небось, подходят. Так что, даже пары седмиц времени у нашего противника нет. Командир его чай не дурной, коли ему такое войско король доверил. Значит, он будет хитрить, и хитрить умело. Мы знаем, как нас лучше за эти самые…за причиндалы можно взять? Знаем? Ну и как же? А вот, как и предупреждал Ильюшенька, через слабо защищённую восточную сторону, где как раз то место, чтобы большую рать развернуть со всем его осадным припасом. Вот и выходит, что мы знаем, как по нам ударить и где в каком месте. Одно только мы не знаем с вами – когда это случится! Но думаю, что долго они тянуть с этим тоже не будут. Пару дней будут зализывать свои раны, и готовить новые лестницы, а потом уже снова полезут. И опять же, выберут они самое неудобное для нас время. А это когда? А тогда, когда Ильюшины орудия и глаза наших стрелков самые слабые. Вот мы и за вражьего воеводу всю задачку-то здесь и решили. Бить нас будут через два-три дня, с восточной стороны и ночью или в тумане, коли дождя уже нет, и всё вокруг здесь уже выяснилось. Во-о! Учитеся, пока дядька Варун живой, и пока он с вами тут вошкается! То латинянская наука есть, логикус называется, то есть умение правильно головой думать, ежели её по-русски перевести! Но и мы не будем дурнями, и, коль с наукой этой всё просчитали, то уже с русской смёткой их и встретим у себя. Так что, давайте дальше вместе думать, как же мы «гостей» встречать будем.
Через двое суток по команде Адольфуса, как только ночь укрыла всё вокруг своим покрывалом, в лагере союзников всё пришло в движение. На суда и лодки загружались приставные лестницы, шесты, вязанки ивового прута для заполнения рва, тулы со стрелами, оружие и многое другое, что могло понадобиться при штурме. Вот к берегу тронулись первые десятки на погрузку, а небо вдруг озарилось десятками огненных стрел, вылетевших из леса, и там же заревел сигнальный рог: «Тревога!»
– Заткните там всех, убить их! – рычал в ярости ярл.
– Стен! Не ты ли меня уверял, что твои «лесные волки» с этой хвастливой емью вычистили все берега от этого русского и карельского сброда? Ну, так полюбуйся, теперь только глухой и слепой не знает, что мы с вами начинаем новый приступ.
Задуманный план меняться не стал, в любом случае, темнота скрывала большую часть кораблей атакующих, и оставалось только как можно быстрее прорваться сквозь огонь русских, вынужденных вести его наугад.