–Да ты совсем бодрячком я смотрю, всё молодеешь и молодеешь, крепкий точно медведь! Меня сжал, аж все кости затрещали! И заревел по медвежье широко расставя в сторону руки – Рррр!
–Уйди в сторону оглашенный, дай с сыном обнимусь!
К Сотнику от саней, нёсся стелой Митяй. Тятяя! Тот, как когда то раньше подхватил его и подбросил вверх.
Огоо! Да ты вырос то как. Не поднимешь уже! Возмужал!
И глаза то такие. Серьёзные!
–Я тять в битве был на пути в Новгород. Под Крестцами, с разбойной ватагой схлестнуться пришлось. Вот там – то всё твоё уменье, что давал мне и пригодилось.
–Однаако! Только и смог проговорить Андрей.
Сам жив здоров смотрю, а как артельные?
Меня стрелой задело слегка и клок кожи выдрало. А вот Вторак ранен. Все остальные домой дойти смогли.
–Подожди сынок! Давай ка потом, поподробнее мне всё расскажешь. А пока…
– Прошу всех в избу ребята!
Сейчас мы, с моими домочадцами мигом вам обед сготовим!
Покушаете, что Бог послал. А там уж я вам и баньку истоплю. Не удивляйтесь только, не один я теперь на усадьбе живу. И увидев недоумённые взгляды друзей усмехнулся. Ну да сейчас всё сами и увидите.
А потом и потолкуем спокойно да обстоятельно обо всём.
В избе было натоплено, чисто и светло. Чувствовался тот уют, который бывает, когда живёт в ней счастливая и добрая семья. Именно семья, а не одинокий и хмурый бобыль.
И уже минут через пятнадцать, умывшись, да обтерев руки и лица рушником, сидели все гости за одним большом столом, а рядом суетились доставая из печи горшки да сковороды-гусятницы Ладушка с дедом Кузьмой. С печки блестящими глазёнками во всю смотрел Ванятка.
Сотник же разливал по канопкам духмяную, настоенную на пряных травах медовуху, да крепкое зимнее пиво в небольшие глиняные чарочки. Перед Митей же был бруснично – ягодный взвар и тёмный, ржаной квас. Ибо Мал ещё бражничать!
–Митяй, сын мой, представляю тебе и всем вам друзья, породнившихся со мной дядьку Кузьму и внучат его Ладушку, да малого Ванятку. О том, какие события тому предшествовали я пока умолчу, ибо не стоит о том при детях говорить.
–Сам же и вы друзья примите на веру, а вы то слово моё знаете. Что люди это добрые, и я им рад от души.
Дед Кузьма при этом поклонился всей компании в пояс и подошёл к Митяю. Митяй был, как сам не свой. Всё в его голове перемешалось!
И детская ревность к отцу, и доверие к его словам, как к человеку кому он всегда и во всём безмерно верил. А ещё он как то вот чувствовал, что это действительно хорошие люди и они искренне его уважают и даже любят причём, просто таким, какой он есть, как настоящую родню.
И он подошёл к деду. Вздохнул легко и тут они разом с ним обнялись.
У Кузьмы же стояли слёзы в глазах, которые он украдкой утирал.
А Митяй уже стоял перед Ладушкой. Есть, какая – то химия или чудо удивительное, когда вот так в первый раз увидевшиеся люди разом испытывают к незнакомому совершенно до этого человеку, глубокую и искреннюю симпатию.
То же самое и произошло между Ладой и Митяем. Пунцовая девочка кротко взглянула на Кузьму и обеими руками аккуратно протянула вышитый лично ею рушник. То тебе Митрий Андреевич и подняла глаза на Митю. Митя протянул руки, принимая рушник, и их глаза встретились…
–Всё! Пропал мужик – вздохнул седой дядька Филат. И за столом задвигались, зашевелились мужики.
Всем как то стало немного неловко, как будто прикоснулись они к какой-то тайне невзначай. А Лада со щеками, пылающими как огненный солнечный закат, мышкой шмыгнула за печку и где то уже там спряталась от всех.
–Хм…даа…Кузьма зачесал пятернёй в затылке.
–Ну так я ещё поставлю мясца в печку, как раз уже глядишь к ужину протомиться – и Кузьма вышел в сени.
–Садись воин!– усмехнулся мальчишке Варун.
Для бойца, подкрепиться первое дело будет, всё остальное потом- и подвинулся на лавке.
Первыми в баню были отправлены обозные. В их отсутствие, пока они снимали самый первый – «сладкий» пар, Путята за общим столом и поведал Сотнику о всех тех событиях, что произошли в Новгороде. Да передал завёрнутую в вощаный пергамент грамоту от высоких лиц Батюшки Великого Новгорода.
–Так что Андрей Иванович, всё как ты отписал мне, сделать удалось и даже больше того!
–Ну, я в тебе Селянович, даже и не сомневался. Чтобы ты и не смог договориться!– и Сотник лукаво усмехнулся.
–Ну да, ну да.
А особенно мне помогли кое какие дары, что ты мне передал для Лучших новгородских людей. Очень им подарки твои по сердцу пришлись. От того и в серьёз твоё предложение некоторые приняли наверно. Ну и кое – где и я, конечно, подсобил, не без этого – и Путята скромно и иронично потупил глазками, ну право как тот кот, обожравшийся сметаной.
И все за столом засмеялись.
–Да и Артём молодец, нашёл убедительные доводы к Владыке, услышал он его.
–В общем, дело ты Андрей Иванович великое затеял! Тебе теперь его и расхлёбывать! А назад у тебя уже дороги нет! Так что беритесь теперь все вместе за него и впрягайтесь. Я же помогу всем, чем смогу. Мне и самому теперь очень интересно, чем же всё это обернётся.
Да и много что мне интересно, но о том мы с тобой с глазу на глаз чуть позже поговорим. А пока баня, да немного медовухи, если мы ещё не всё тут выпили хозяин!
–На всех хватит, ждал же вас со дня надень, впрок уж наготовил поди!
К тому времени подошли раскрасневшиеся после бани обозные, и разговор снова перешел на общие для всех темы.
–Ох и хорошая банька хозяин!– поблагодарили Сотника бородатые мужики и в баню уже ушли ветераны с Путятой.
–Ну а мы с тобой вместе пойдём сынок, обнял Митю Андрей. Вот и перескажешь всё, что было у тебя без меня.
А уже в самой баньке, при свете тусклых светильников, разглядывал отец свежий шрам на предплечье сына от вражеской стрелы.
Эх жизнь!
Как уберечь в ней ребёнка от подстерегающей кругом опасности? Тут и в двадцать первом то веке всякое случается, а уж в этом стремительном и жестоком не спрячешь его от всего, и не заслонишь, не прикроешь.
Только и остаётся, что готовить к встрече с опасностью, тренируя как тело, так и дух. И нужно сильно постараться расширить рамки разума мальчонки настолько, насколько это вообще тут будет возможно. Глядишь, и выручит да поможет где.
–Митяй!
–Ты так рано, стал настоящим воином, кровь свою и чужую пролил, жизнь вражью забрал, чтобы жизни хороших людей отстоять. Очень надеялся я, что смогу отдалить этот миг. Но видно судьба распорядилась иначе.
Только не возгордись! То ведь и крест тяжкий. Теперь же с этой минуты можешь звать меня батей, как младший воин, старшего в роду. И потрепал сынишку по волосам.
–Давай уже, плещи на камни! Париться будем.
Хорошо батя!– и Митяй зачерпнул кипятка в ковшик.
Улеглись спать все там, кто где место нашёл, на лавках, полатях и на полу. А хозяин с Путятой ещё долго сидели за столом и с глаза на глаз впол голоса беседовали.
В беседе этой Сотник поведал своему другу о том, что у Игнач Креста древнего, встретил он необычного человека, который поведал многое такое, что только своему верному другу он и может рассказать. А именно: О том, что на южные земли Новгорода через два года выйдут литвинские рати, которые разорят дотла множество селищь, да людей наших при этом побьют. Однако, разбиты новгородскими полками в рати великой будут. Рассказал и о войне с Емью, да великом и страшном голоде, что за три года, почти половину населения Новгородских земель унесёт в могилу. А особенно, о том, что нужно готовиться к страшному нашествию монгольских орд на Русь, да напору немцев и шведов на их земли и победы над ними под предводительством великого светлого князя Алкскандра, коему во всём помочь им нужно будет. Что земле Русской, единой быть, несмотря на многочисленные войны, нашествия, беды и невзгоды, а так же реки и моря пролитой крови да слёз людских.
Всё это открыл Андрей своему другу, с кем с детства делил кусок хлеба напополам, и стоял спина к спине в многочисленных драках и сражениях, пока были они связаны общей службой, и кому верил он как самому себе. В подтверждении же слов своих, показал он диво дивное: часы наручные, компас, бинокль и многие другие, невиданные в этом мире вещи.
Замерев как истукан, всё это слушал поражённый до глубины души Путята. И не верилось ему, и не верить он не мог! Самому же другу верил он безоговорочно и те дивные вещи, что были представленные им, только подтверждали всё ранее сказанное.
Поэтому, уже далеко за полночь. Пресытившись всей этой лавиной информации, подвёл в конце беседы он итог.
–Чудо всё это, что приключилось Андрюха с тобой! Ну да видно избран ты самим провидением был, вот для этой самой встречи.
–Нам же остаётся быть готовым ко всем событиям, поведанным тебе. И как можно лучше суметь воспользоваться оставшемся у нас временем. Дабы отчий дом и народ православный как можно больше от тех бед уберечь! Я же тебе в том, твоим самый верным помощником буду!
Всё, про что ты написал мне в письме, на трёх санях я доставил. Твой список о необходимом принимаю и сделаю всё что смогу, чтобы доставить из него всё тебе в целостности. Средств, конечно, потребуется на то гораздо больше, чем те 100 гривен, что выделила купеческая тысяча. Ну да думаю, мы ,что нибудь придумаем.
–Придумаем,– кивнул Андрей. С лихвой окупятся все вложения, не сомневайся даже, и прошу я, те 20 гривен, что моего капитала брал ты на развитие и в рост, пусти ты их на дело лучше.
– Моих денег в торговле быть не должно не векши, о том я говорю твёрдо!
–Ещё передам я тебе три грамоты копии. Владыке, Тысяцкому и Посаднику- где прописано, что отказываюсь я наперёд, от любой власти выборной в Новогорде, и в том крест свой целую, и Андрей действительно поцеловал, достав его с груди.
Это уберёт от меня завистников и «опасников», что бояться за места свои будут. Три грамоты же, у разных властителей, тем гарантом моей правды будут. И Андрей передал три пергамента в скрутках Путяте.
Тот с изумлением смотрел на своего друга.
– Изменился ты сильно Андрей, и разумом стал острее и гибче, в мудрости прибавив.
–Понял я тебя, всё ты правильно сделал. Исполню я волю твою.
На пути обратном с Суздаля, с которого надеюсь обернуться через шесть, семь седьмиц, снова к тебе сюда заверну. Да думаю, что и не один буду. Парочку старых наших друзей, глядишь и привезу в помощь, тех, что в Торжке или ещё какой дыре сидят в берлогах, да с тоски и серости в мутный пузырь на оконцах глядят.
–Не то, что в твоём-то светлом тереме, и он кивнул на новые, только пару месяцев назад сработанные столяром, окна из двойного плотного полиэтилена. И не в пример лучше пропускающие уличный свет во внутрь избы.
–Да и светильники твои просто на зависть!
–Ну да, что о том, пора бы и нам уже идти спать. Скоро в снова в дальнюю дорогу собираться.
Наутро после завтрака, выгрузили в хозяйственной сарайке всё, привезённое Путятой по заказу. И малый обоз на трёх санях, загрузившись мёдом да воском с бортей Сотника, ушёл к основному, что ждал его в устье Ямницы.
Андрей же, позвал друзей да Митяя в избу, где за столом и устроили небольшой совет первые сподвижники по воинской школе и дружине Сотника.
–Ну что ребята скучно вам не будет это точно, обещаю!– и Андрей широко улыбнулся.
–Уйди в сторону оглашенный, дай с сыном обнимусь!
К Сотнику от саней, нёсся стелой Митяй. Тятяя! Тот, как когда то раньше подхватил его и подбросил вверх.
Огоо! Да ты вырос то как. Не поднимешь уже! Возмужал!
И глаза то такие. Серьёзные!
–Я тять в битве был на пути в Новгород. Под Крестцами, с разбойной ватагой схлестнуться пришлось. Вот там – то всё твоё уменье, что давал мне и пригодилось.
–Однаако! Только и смог проговорить Андрей.
Сам жив здоров смотрю, а как артельные?
Меня стрелой задело слегка и клок кожи выдрало. А вот Вторак ранен. Все остальные домой дойти смогли.
–Подожди сынок! Давай ка потом, поподробнее мне всё расскажешь. А пока…
– Прошу всех в избу ребята!
Сейчас мы, с моими домочадцами мигом вам обед сготовим!
Покушаете, что Бог послал. А там уж я вам и баньку истоплю. Не удивляйтесь только, не один я теперь на усадьбе живу. И увидев недоумённые взгляды друзей усмехнулся. Ну да сейчас всё сами и увидите.
А потом и потолкуем спокойно да обстоятельно обо всём.
В избе было натоплено, чисто и светло. Чувствовался тот уют, который бывает, когда живёт в ней счастливая и добрая семья. Именно семья, а не одинокий и хмурый бобыль.
И уже минут через пятнадцать, умывшись, да обтерев руки и лица рушником, сидели все гости за одним большом столом, а рядом суетились доставая из печи горшки да сковороды-гусятницы Ладушка с дедом Кузьмой. С печки блестящими глазёнками во всю смотрел Ванятка.
Сотник же разливал по канопкам духмяную, настоенную на пряных травах медовуху, да крепкое зимнее пиво в небольшие глиняные чарочки. Перед Митей же был бруснично – ягодный взвар и тёмный, ржаной квас. Ибо Мал ещё бражничать!
–Митяй, сын мой, представляю тебе и всем вам друзья, породнившихся со мной дядьку Кузьму и внучат его Ладушку, да малого Ванятку. О том, какие события тому предшествовали я пока умолчу, ибо не стоит о том при детях говорить.
–Сам же и вы друзья примите на веру, а вы то слово моё знаете. Что люди это добрые, и я им рад от души.
Дед Кузьма при этом поклонился всей компании в пояс и подошёл к Митяю. Митяй был, как сам не свой. Всё в его голове перемешалось!
И детская ревность к отцу, и доверие к его словам, как к человеку кому он всегда и во всём безмерно верил. А ещё он как то вот чувствовал, что это действительно хорошие люди и они искренне его уважают и даже любят причём, просто таким, какой он есть, как настоящую родню.
И он подошёл к деду. Вздохнул легко и тут они разом с ним обнялись.
У Кузьмы же стояли слёзы в глазах, которые он украдкой утирал.
А Митяй уже стоял перед Ладушкой. Есть, какая – то химия или чудо удивительное, когда вот так в первый раз увидевшиеся люди разом испытывают к незнакомому совершенно до этого человеку, глубокую и искреннюю симпатию.
То же самое и произошло между Ладой и Митяем. Пунцовая девочка кротко взглянула на Кузьму и обеими руками аккуратно протянула вышитый лично ею рушник. То тебе Митрий Андреевич и подняла глаза на Митю. Митя протянул руки, принимая рушник, и их глаза встретились…
–Всё! Пропал мужик – вздохнул седой дядька Филат. И за столом задвигались, зашевелились мужики.
Всем как то стало немного неловко, как будто прикоснулись они к какой-то тайне невзначай. А Лада со щеками, пылающими как огненный солнечный закат, мышкой шмыгнула за печку и где то уже там спряталась от всех.
–Хм…даа…Кузьма зачесал пятернёй в затылке.
–Ну так я ещё поставлю мясца в печку, как раз уже глядишь к ужину протомиться – и Кузьма вышел в сени.
–Садись воин!– усмехнулся мальчишке Варун.
Для бойца, подкрепиться первое дело будет, всё остальное потом- и подвинулся на лавке.
Первыми в баню были отправлены обозные. В их отсутствие, пока они снимали самый первый – «сладкий» пар, Путята за общим столом и поведал Сотнику о всех тех событиях, что произошли в Новгороде. Да передал завёрнутую в вощаный пергамент грамоту от высоких лиц Батюшки Великого Новгорода.
–Так что Андрей Иванович, всё как ты отписал мне, сделать удалось и даже больше того!
–Ну, я в тебе Селянович, даже и не сомневался. Чтобы ты и не смог договориться!– и Сотник лукаво усмехнулся.
–Ну да, ну да.
А особенно мне помогли кое какие дары, что ты мне передал для Лучших новгородских людей. Очень им подарки твои по сердцу пришлись. От того и в серьёз твоё предложение некоторые приняли наверно. Ну и кое – где и я, конечно, подсобил, не без этого – и Путята скромно и иронично потупил глазками, ну право как тот кот, обожравшийся сметаной.
И все за столом засмеялись.
–Да и Артём молодец, нашёл убедительные доводы к Владыке, услышал он его.
–В общем, дело ты Андрей Иванович великое затеял! Тебе теперь его и расхлёбывать! А назад у тебя уже дороги нет! Так что беритесь теперь все вместе за него и впрягайтесь. Я же помогу всем, чем смогу. Мне и самому теперь очень интересно, чем же всё это обернётся.
Да и много что мне интересно, но о том мы с тобой с глазу на глаз чуть позже поговорим. А пока баня, да немного медовухи, если мы ещё не всё тут выпили хозяин!
–На всех хватит, ждал же вас со дня надень, впрок уж наготовил поди!
К тому времени подошли раскрасневшиеся после бани обозные, и разговор снова перешел на общие для всех темы.
–Ох и хорошая банька хозяин!– поблагодарили Сотника бородатые мужики и в баню уже ушли ветераны с Путятой.
–Ну а мы с тобой вместе пойдём сынок, обнял Митю Андрей. Вот и перескажешь всё, что было у тебя без меня.
А уже в самой баньке, при свете тусклых светильников, разглядывал отец свежий шрам на предплечье сына от вражеской стрелы.
Эх жизнь!
Как уберечь в ней ребёнка от подстерегающей кругом опасности? Тут и в двадцать первом то веке всякое случается, а уж в этом стремительном и жестоком не спрячешь его от всего, и не заслонишь, не прикроешь.
Только и остаётся, что готовить к встрече с опасностью, тренируя как тело, так и дух. И нужно сильно постараться расширить рамки разума мальчонки настолько, насколько это вообще тут будет возможно. Глядишь, и выручит да поможет где.
–Митяй!
–Ты так рано, стал настоящим воином, кровь свою и чужую пролил, жизнь вражью забрал, чтобы жизни хороших людей отстоять. Очень надеялся я, что смогу отдалить этот миг. Но видно судьба распорядилась иначе.
Только не возгордись! То ведь и крест тяжкий. Теперь же с этой минуты можешь звать меня батей, как младший воин, старшего в роду. И потрепал сынишку по волосам.
–Давай уже, плещи на камни! Париться будем.
Хорошо батя!– и Митяй зачерпнул кипятка в ковшик.
Улеглись спать все там, кто где место нашёл, на лавках, полатях и на полу. А хозяин с Путятой ещё долго сидели за столом и с глаза на глаз впол голоса беседовали.
В беседе этой Сотник поведал своему другу о том, что у Игнач Креста древнего, встретил он необычного человека, который поведал многое такое, что только своему верному другу он и может рассказать. А именно: О том, что на южные земли Новгорода через два года выйдут литвинские рати, которые разорят дотла множество селищь, да людей наших при этом побьют. Однако, разбиты новгородскими полками в рати великой будут. Рассказал и о войне с Емью, да великом и страшном голоде, что за три года, почти половину населения Новгородских земель унесёт в могилу. А особенно, о том, что нужно готовиться к страшному нашествию монгольских орд на Русь, да напору немцев и шведов на их земли и победы над ними под предводительством великого светлого князя Алкскандра, коему во всём помочь им нужно будет. Что земле Русской, единой быть, несмотря на многочисленные войны, нашествия, беды и невзгоды, а так же реки и моря пролитой крови да слёз людских.
Всё это открыл Андрей своему другу, с кем с детства делил кусок хлеба напополам, и стоял спина к спине в многочисленных драках и сражениях, пока были они связаны общей службой, и кому верил он как самому себе. В подтверждении же слов своих, показал он диво дивное: часы наручные, компас, бинокль и многие другие, невиданные в этом мире вещи.
Замерев как истукан, всё это слушал поражённый до глубины души Путята. И не верилось ему, и не верить он не мог! Самому же другу верил он безоговорочно и те дивные вещи, что были представленные им, только подтверждали всё ранее сказанное.
Поэтому, уже далеко за полночь. Пресытившись всей этой лавиной информации, подвёл в конце беседы он итог.
–Чудо всё это, что приключилось Андрюха с тобой! Ну да видно избран ты самим провидением был, вот для этой самой встречи.
–Нам же остаётся быть готовым ко всем событиям, поведанным тебе. И как можно лучше суметь воспользоваться оставшемся у нас временем. Дабы отчий дом и народ православный как можно больше от тех бед уберечь! Я же тебе в том, твоим самый верным помощником буду!
Всё, про что ты написал мне в письме, на трёх санях я доставил. Твой список о необходимом принимаю и сделаю всё что смогу, чтобы доставить из него всё тебе в целостности. Средств, конечно, потребуется на то гораздо больше, чем те 100 гривен, что выделила купеческая тысяча. Ну да думаю, мы ,что нибудь придумаем.
–Придумаем,– кивнул Андрей. С лихвой окупятся все вложения, не сомневайся даже, и прошу я, те 20 гривен, что моего капитала брал ты на развитие и в рост, пусти ты их на дело лучше.
– Моих денег в торговле быть не должно не векши, о том я говорю твёрдо!
–Ещё передам я тебе три грамоты копии. Владыке, Тысяцкому и Посаднику- где прописано, что отказываюсь я наперёд, от любой власти выборной в Новогорде, и в том крест свой целую, и Андрей действительно поцеловал, достав его с груди.
Это уберёт от меня завистников и «опасников», что бояться за места свои будут. Три грамоты же, у разных властителей, тем гарантом моей правды будут. И Андрей передал три пергамента в скрутках Путяте.
Тот с изумлением смотрел на своего друга.
– Изменился ты сильно Андрей, и разумом стал острее и гибче, в мудрости прибавив.
–Понял я тебя, всё ты правильно сделал. Исполню я волю твою.
На пути обратном с Суздаля, с которого надеюсь обернуться через шесть, семь седьмиц, снова к тебе сюда заверну. Да думаю, что и не один буду. Парочку старых наших друзей, глядишь и привезу в помощь, тех, что в Торжке или ещё какой дыре сидят в берлогах, да с тоски и серости в мутный пузырь на оконцах глядят.
–Не то, что в твоём-то светлом тереме, и он кивнул на новые, только пару месяцев назад сработанные столяром, окна из двойного плотного полиэтилена. И не в пример лучше пропускающие уличный свет во внутрь избы.
–Да и светильники твои просто на зависть!
–Ну да, что о том, пора бы и нам уже идти спать. Скоро в снова в дальнюю дорогу собираться.
Наутро после завтрака, выгрузили в хозяйственной сарайке всё, привезённое Путятой по заказу. И малый обоз на трёх санях, загрузившись мёдом да воском с бортей Сотника, ушёл к основному, что ждал его в устье Ямницы.
Андрей же, позвал друзей да Митяя в избу, где за столом и устроили небольшой совет первые сподвижники по воинской школе и дружине Сотника.
–Ну что ребята скучно вам не будет это точно, обещаю!– и Андрей широко улыбнулся.