— Кирилл, мне нужно немного личного пространства. — стараюсь звучать спокойно.

— Зачем? — он встаёт и подходит ко мне.

Он что, и правда не понимает? Я уже стала забывать, насколько он помешан на контроле.

- Потому что я хочу побыть одна. — я уворачиваюсь от его объятий и направляюсь к ванной.

— Ты хочешь поплакать после секса? — слышу нотки веселья в его голосе.

— Может быть, — я тоже невольно улыбаюсь.

— Было так плохо? — он следует за мной.

— Да, просто ужасно! — говорю я в притворном расстройстве. Разворачиваюсь к нему лицом и упираюсь руками в его грудь, пытаясь сохранить дистанцию между нами. — Нет, правда, подожди тут.

Вижу, как в его глазах мелькает беспокойство. Он что, боится, что я уйду? Из ванной комнаты невозможно сбежать, если только там нет окна, и это не первый этаж.

Я делаю вид, что хочу обнять его, но вместо этого подаюсь назад, распахиваю дверь ванной комнаты. Включаю свет и вижу своё отражение в зеркале. Сперва мельком бросаю на себя взгляд, но тут же застываю, не в силах отвести глаза. Мои волосы. Из почти белых они превратились в… серо русые. Я моргаю, пытаясь понять, не привиделось ли мне. Может быть, моё наркотическое опьянение ещё не прошло? Верчу головой из стороны в сторону, вглядываясь в отражение. Дотрагиваюсь до волос. Он что, покрасил мои волосы, пока я была в отключке?!

— Что ты сделал? — поражённо шепчу я.

Кирилл несколько секунд нерешительно переминается с ноги на ногу, но потом подходит ко мне сзади, обнимает и упрямо произносит:

— Тебе так лучше.

Волна негодования накатывает на меня. Как он посмел!?

— Ты… Ты… — я просто задыхаюсь от бешенства. — Ты просто ненормальный! Самодовольный придурок! — кричу я. — Какое право ты имел решать за меня?!

— Почему ты злишься? — он подходит ближе ко мне, его рука берёт меня за плечо. Но я знаю его трюки. Слишком хорошо знаю, как близость к этому человеку лишает меня остатков здравого смысла. Я пячусь назад, пытаясь отодвинуться, пока не упираюсь поясницей в раковину.

— Ты шутишь? Ты правда не понимаешь? — я не верю, что он настолько уверен в своей правоте, что не видит очевидного. — Ты же пытаешься меня так контролировать!

— Я просто считаю, что твоя естественная красота лучше. — его лицо невозмутимо.

Обеими ладонями он обхватывает моё лицо и склоняется ко мне, целуя мой лоб.

— Я люблю твою натуральность. — кожей чувствую, как его губы шевелятся. — Пожалуйста, не меняй ничего. Пусть всё будет как раньше.

Он притягивает меня к себе и крепко обнимает. Я опускаю руки, поражённая его признанием. Он любит мою натуральность? Что он хочет этим сказать? Эти перепады от нежности к ярости и обратно просто сводят меня с ума.

— Скажи, как я могу снова верить тебе, если ты воспользовался моим бессознательным состоянием, чтобы в очередной раз подчинить меня себе, переделать «под себя»? — моя ярость сменяется мольбой. Я хочу поверить ему, но его поступки просто не оставляют мне выбора.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍- Наверное, никак. — он запускает руку в волосы.

— Что, прости? — не могу поверить в это.

— Никак, — он вздыхает. — Наверное, ты не должна мне доверять. — Кирилл говорит так спокойно, почти обречённо. — Просто люби меня таким, какой я есть.

От его слов всё внутри сжимается от тоски. Сейчас я вижу в нём не властного мужчину, а потерянного мальчика, который отчаянно нуждается в том, чтобы его принимали таким, какой он есть. Не судили, а просто любили. Да, он предлагает мне любить его и не пытаться изменить. Хватит ли у меня душевных сил на это?



Кирилл проводит пальцем по моим губам. Я прикрываю глаза, не в силах больше выносить его испытующий взгляд. Он скользит пальцем выше, к моим глазам и смахивает слезинку, застывшую в уголке.

— Ты голодна? — спрашивает он, внезапно меняя тему разговора.

— Наверное… — я благодарна ему за то, что он не требует от меня ответа на предыдущую тему.

Он берёт меня за руку, ведёт за собой и показывает свою квартиру, в которой живёт уже около двух недель. Квартира в стиле Кирилла. Это просторный лофт, напоминающий его московскую обитель. Да, этот мужчина явно не любит перемены. Всё в его жизни не должно выбиваться из привычного и запланированного ритма.

Улыбаюсь, когда, открыв холодильник, вижу там такой же минималистичный порядок, как и во всём остальном. Сыр, огурец и яйца. Очень по-холостяцки.

— Может, закажем еды? — кричу я Кириллу, который ушёл в другую комнату.

— Уже заказал. — слышу я его голос позади себя.

Конечно, как я могла забыть, что он всегда заказывает на двоих, не спрашивая моего мнения. Я закусываю губу.

— Что случилось? — он видит моё задумчивое выражение лица.

— Ничего. — буркаю я в ответ. — Просто ты такой «ты».


В его глазах я вижу весёлый огонёк.

— И что это значит? — он хмурит брови, но в глазах я вижу веселье.

— Это значит, что ты — Мистер Самоуверенность. — я тычу указательным пальцем ему в грудь. — Почему ты никогда не советуешься со мной?

— Я и так знаю, что ты любишь. — он складывает руки на груди и самодовольно ухмыляется.

— Да? Ну давай, удиви меня!

— Я заказал пиццу с оливками и несколькими видами сыра, потому что знаю, что ты любишь именно такую. Ещё картошку фри, но не с кетчупом, а с сырным соусом. И апельсиновый сок, потому что знаю, что ты не любишь газировку. — лицо мужчины становится ещё более заносчивым.

Несмотря на его противное самодовольство, на самом деле я поражена, что он всё это помнит. Именно в таком внимании к мелочам угадывается истинная заинтересованность в человеке. Он по-настоящему изучил меня.

— Ну что, я угадал? — посмеивается он с какой-то мальчишеской беспечностью.

— Тебе просто повезло. — я стараюсь не выдать своего изумления. — Тебе повезло, что сейчас я хочу именно это.

— Ха! Я так и думал. — победно смеётся он. Почему ему так нравится выигрывать в наших спорах?

Он подходит ко мне сзади, обнимает и притягивая к себе за бёдра. Потом наклоняется и шепчет мне на ухо:

— Так чего именно ты сейчас хочешь, девочка? — он этого шёпота шея покрывается острыми мурашками.

Я трусь попой о его пах и томно шепчу:

— Ты же всегда знаешь, чего я хочу. Так что сам мне и скажи.

Чувствую, как он начинает твердеть. Тогда прижимаюсь ещё сильнее и изгибаюсь в пояснице. Он проводит руками снизу вверх — от низа живота до груди. Нащупывает уже затвердевшие соски под майкой и слегка надавливает на них. Внезапно нас прерывает звонок в дверь.

— Твою мать. — Кирилл нехотя отстраняется и идёт к двери.

Это курьер с нашей едой. Мы идём в гостиную, включаем телевизор и весело проводим время за просмотром какого-то глупого детектива. Я со смехом пытаюсь доказать ему, что уже давно поняла, кто убийца. Он настаивает на своём варианте. К сожалению, мы так не смогли выяснить, кто из нас прав, так как прямо во время нашей оживлённой дискуссии, Кирилл внезапно поцеловал меня, и после этого уже не отпускал из своих объятий до самой ночи.

Нам было так весело и беззаботно, будто и не было всех этих месяцев разлуки. Будто это не он использовал меня, пытался опозорить и сломить мою волю. Будто это не я в бешенстве разнесла его кабинет, украла рукопись и подожгла квартиру. Нет, то были другие люди. А тут были мы — новые и любящие. По крайней мере, мне так казалось. Я думала, что в этот раз мы точно сможем преодолеть все наши разногласия. Наученные горьким опытом былых ошибок, больше не позволим недоказанности и подлости разрушить наши отношения. Теперь я знала, что несмотря на всю пережитую боль — он оставался моим миром. Моим Солнцем. Пусть и обжигающим, но таким необходимым, дарящим тепло, энергию и жизнь.

Я проснулась посреди ночи от того, что мне ужасно жарко. Кирилл обнимал меня, и его тело пылало жаром. Мне была приятна тяжесть его руки на моей груди. Я закрыла глаза, ожидая, что приятный сон, который я видела, вернётся. Мне снилась Лия, мы с ней купались в море. Лия… О, чёрт! Лия! Она же не знает, где я! Уже сутки я не выхожу на связь. Я нащупала телефон на прикроватной тумбочке, шаря рукой в темноте несколько секунд, прежде чем нашла его. Включила экран и увидела, что это не мой телефон, а телефон Кирилла. Обратила внимание на входящее сообщение от Алины, его агента. Любопытство пересилило благоразумие, и я открыла сообщение:

Алина: «Кирилл, я в восторге от первых глав твоего нового романа. Это просто фантастика. Ты взялся за триллер? Как неожиданно! Я очень рада, что ты снова пишешь спустя год молчания, но я всегда верила в тебя. Жду продолжения!»

Мне кажется, будто внутри меня что-то оборвалось. Не могу поверить! Я перечитываю снова и снова. Не может быть. Он опять пишет. Триллер? Не о том ли случайно, как он отвозит девушку на пустырь, пытается её изнасиловать и угрожает пистолетом?! Внутри всё вскипает. Нет, нет, нет! Неужели я попалась на ту же удочку во второй раз?! Да я просто сошла с ума! Как там говорят: «Безумие — это точное повторение одного и того же действия. Раз за разом, в надежде на изменение»? Вот и я бьюсь головой о стену между нами, каждый раз надеясь, что вот сейчас я её точно проломлю. Однако, этого не происходит. Только с каждым разом набиваю всё больше шишек. Но и они меня, видимо, ничему не учат.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Он опять за старое. Я ему нужна только для долбанного вдохновения! Кирилл меня использует, как и прошлый раз, чтобы написать очередной бестселлер. Как я могла поверить ему? Нет, он совсем не изменился. Какая же я дура!

Поворачиваюсь к тумбочке и нахожу ручку и бумагу. Пишу записку, пытаясь отогнать непрошенные слёзы: «Ты просто ненормальный! Оставь меня в покое! Не пытайся меня вернуть. Пиши про кого-то другого!»

Рыдания вот-вот нахлынут на меня, поэтому я закрываю рот рукой. Привычная боль возвращается в моё израненное сердце. Как можно быстрее и тише встаю, бросаю последний взгляд на спящего Кирилла. Он выглядит так мирно сейчас. Но я знаю, что это лишь иллюзия. Он готов пойти на всё ради достижения своих извращённых целей. Не раздумывая он погубит мою заново выстроенную жизнь, когда наиграется. Я не могу позволить ему это. Нет, не в этот раз.





ГЛАВА 11. НОЧНАЯ ПРОГУЛКА





КИРА



Что происходит с человеком, когда вера покидает его? Крушение надежд, потеря веры в бога, или в человека, которого ты сделал своим богом, есть ни что иное, как маленькая смерть души. Подобно пациенту кардиологического отделения больницы, у которого случился инфаркт, я ощущала теперь трещину в душе, но залечить её не сможет ни один кардиохирург.

Когда веришь во что-то слепо и безоговорочно, это возносит тебя на вершину умиротворённого спокойствия. Наверное, слепая вера — это единственно правильная вера, всё остальное и так, само собой разумеется. Тем не менее, падать с вершины вновь обретённого равновесия ещё хуже, нежели никогда на неё не подниматься.

Я не могла винить Кирилла в том, что снова поверила в него, поверила в нас. Он меня даже об этом не просил. Наоборот, предупреждал, чтобы я этого не делала. Всё, в чем я теперь была так разочарована, я придумала себе сама. И это злило даже больше, потому что я не могла винить никого, кроме себя. Какой смысл осуждать льва за то, что он убивает антилопу? Это в его природе. Повзрослей и смирись.

Почему я всё время ищу для себя оправдания? Мне хочется думать, что это Кирилл заставлял меня подчиняться ему, в то время как на самом деле, я сама делала этот выбор. Мне безумно не хватало наших отношений, насколько нездоровыми они бы не были. Бесит, что не могу противостоять его власти надо мной! Теперь я полностью убедилась в невозможности сбросить его иго. Удовольствие, которое я испытываю от его прикосновений, настолько завладело моим разумом, что я превратилась в раба собственной страсти. Зачем дальше обманываться? Я и так целый год перекладывала ответственность на него. Правда в том, что Кирилл открыл во мне эту извращённую новую личность, которой нравятся наши жестокие игры.

Когда я нахожусь в отдалении от него, то могу мыслить здраво. Я понимаю, что должна во чтобы то ни стало избавиться от него, разорвать порочный круг, по которому мы ходим уже целый год. Эта изматывающая душу связь не принесёт мне ничего, кроме боли. С Кириллом у нас нет будущего. Он опасный, неуравновешенный человек. Он никогда не сможет полюбить меня, потому что просто не умеет это делать!

Его жизненные ценности до гениального просты — творить и властвовать над своим творением. Безумие в том, что он пишет не только персонажей в книгах, он пишет и людей, его окружающих. Будто все мы — герои его романов и обязаны починяться воли создавшего нас автора. В противном случае он будет ломать нас. Или даже может избавиться от недоевшего персонажа, как это делают писатели детективов. Интересно, как он решит избавиться от меня, когда допишет новый роман?

Не понимаю, как я могу так сильно бояться и желать этого человека одновременно. Оба этих чувства переплетаются в моей душе и подогревают одно другое. Наверное, моё несчастье должно было ожесточить меня. Но этого не произошло. Быть может, оно научит независимости? Кирилл сделал меня сильнее, выносливее. Теперь я отдаю себе отчёт в действиях и даже отчасти принимаю случившееся.