Из марева шатаясь вышел командир. Рваные лоскуты тумана вились следом за ним. Мужчина сделал несколько шагов и рухнул на землю. Его лысый затылок обуглился, будто кто-то поджарил его на сковороде.
– Проклятье!
Анджей кинулся к мешку, брошенному в стороне, но Ежи даже не посмотрел, что искал монах. Он перестал пятиться и не скрываясь побежал в сторону, огибая туман.
Марево не поглотило всю рощу, как казалось на поляне. Оно редело дальше, за деревьями, и рассеивалось, обращаясь в лёгкую дымку.
Залязгал металл, закричали разъярённые голоса, заклокотало всё вокруг, и земля задрожала.
Опавшие ветки и трава шумели под ногами. Ежи бежал, спотыкаясь о кочки и перепрыгивая через поваленные деревья. Колючие еловые лапы цеплялись за одежду и царапали щёки. Бежать со связанными руками было сложно, и несколько раз Ежи чуть не упал. Задирая голову к верхушкам деревьев, он искал знакомую осину, и каждый раз вздрагивал, когда земля содрогалась от раскатов грома. Гроза спустилась в рощу, к самой земле. Молнии сверкали между деревьями, и люди кричали от пронзающей боли.
Осина потерялась из виду.
– Веся! – позвал в отчаянии Ежи. – Веся, где ты?
Он не сразу расслышал её голос. Он затерялся среди лойтурских ругательств, звучных молитв монаха и шипящих, грохочущих взрывов. Сквозь туман Ежи увидел, как сверкнула ярко-синяя змея. Она расколола туман напополам, ударила в землю и пропала. И снова задрожал мир вокруг.
– Веся!
– Я здесь! – услышал он знакомый голосок. – Ежи, я здесь!
Он вскинул голову вверх и узнал наконец дерево, к которому привязали девушку. Оно стояло совсем рядом, в шагах двадцати от него, скрытое за туманом.
Ежи собрался с духом и ступил в дымку. Кожу обдало холодом и влагой, и всё тело будто закололи острые костяные иглы.
– Ежи, Ежи, я здесь! – позвала Веся.
И он пошёл на звук. Навстречу ему из непроглядного тумана надвинулась огромная чёрная тень. Будто медведь, она, раскинув руки, шагнула и повалилась у самых его ног. Ежи отпрянул в сторону и с недоумением понял, что перед ним лежит один из Охотников. Его лицо почернело, обуглилось, лойтурец ещё дышал. Хрипло, тяжело.
Ежи нагнулся, чтобы разглядеть обожжённое лицо, и в следующий миг из тумана выпрыгнул кто-то, повалил его на землю. Опалило щёку, брызнула кровь. Ежи перекатился на бок, но сильная рука вцепилась ему в локоть. Острый нож впился в плечо. Ежи закричал, пнул ногой наугад. В смешении тумана, боли и шума будто сквозь толщу воды он увидел смуглое лицо с горящими чёрными глазами. Фарадал! Мужчина взмахнул рукой, вновь занося для удара нож, но из марева шагнул некто высокий. Ударом ноги он выбил нож из рук фарадала, взмахом меча чуть было не пронзил его насквозь. Но фарадал ловко увернулся и бросился в сторону. Меж пальцев полыхнула сияющим ужом молния.
Берт рухнул на землю. Молочные волосы рассыпались, закрывая искажённое от боли лицо.
И только тогда Ежи пришёл в себя. Дрожащими связанными руками он подобрал выроненный фарадалом нож и пригнулся к земле, побежал вперёд, не разбирая дороги.
Он споткнулся обо что-то и упал, чуть не напоролся на нож, который держал в руках. Раздался испуганный визг. И Ежи, уже готовый вскочить и бежать дальше, обернулся.
В облаках тумана проступили знакомые очертания.
– Веся? – не веря собственным глазам, выкрикнул он.
– Ежи! – отозвалась девушка.
Он поднялся рывком, подбежал к дереву, за спину Веси.
– Не шевелись, я разрежу верёвки.
– Это фарадалы, – пискнула девушка. – Я видела одного из них, это они сотворили туман. Они пришли за своим ларцом, да? Они нас не тронут?
– Не знаю, – пробормотал Ежи, перехватил нож покрепче и быстро разрезал путы.
Лезвие со скрежетом царапнуло по дереву. Верёвки упали на землю.
– Идём скорее, – поторопил Ежи.
Веся тяжело поднялась, пытаясь устоять на ослабевших ногах. Руки, всё ещё заключённые в наручи, безвольно повисли. Лицо её было всё в крови и слезах.
– Оно жжётся.
Ежи кивнул, озираясь вокруг и видя перед собой лишь непроглядный туман.
– Нужно найти ключ, – потерянно проговорил он. – И ларец.
Нельзя было оставлять фарадальское чудо ни Охотникам, ни самим фарадалам. Иначе им не спасти Милоша.
В тумане продолжалась битва и не затихали удары молний и голоса лойтурцев.
Ежи оглянулся на Весю.
– Разрежь мне верёвки, – он вытянул перед собой руки с ножом.
Она закивала, забирая оружие дрожащими руками. Ежи испугался, что она от волнения порежет его, но Веся действовала осторожно. Когда он наконец был свободен от пут, то забрал нож обратно.
– Беги отсюда, мне нужно найти ключ от оков, – пробормотал он.
Веся молча кивнула. У неё дрожали губы. Бледная, заплаканная, растрёпанная. Она вдруг приникла к нему, прижалась губами к щеке. От неё пахло потом, травой и кровью. В холодном тумане кожа её показалась горячее раскалённой печи. Губы прочертили влажную дорожку по грязной коже. Веся отстранилась, глядя на него огромными перепуганными глазами, и Ежи подумал, что он заслужил большего, настоящего поцелуя, он был почти готов сам поцеловать её, но вместо этого произнёс:
– Беги скорее.
И кинулся в противоположную сторону, туда, где, как ему казалось, остались вещи командира.
Туман ослепил всех на поляне. Ежи не мог разглядеть ничего дальше вытянутой руки и чуть не столкнулся с одним из Охотников. Тот заметил его и взмахнул мечом, но лишь черкнул самым остриём по рубахе.
Неловко размахивая руками и пытаясь удержаться на ногах, Ежи пролетел чуть вперёд и распластался на земле. Кто-то, не разглядев, наступил на него тяжёлой ногой и пробежал дальше. Его проволокло по сырой траве, и Ежи врезался раненым плечом в поваленный ствол дерева. Перед глазами потемнело.
Он лежал, едва соображая, где оказался и что делать. Перед глазами расплывалось мутное пятно, и Ежи не сразу понял, что это был мешок командира. Ежи приподнялся на непослушных руках, перегнулся через ствол и придвинул мешок к себе.
Позади громыхали раскаты, но Ежи даже не обернулся посмотреть, не заметил ли кто его.
Дрожащими пальцами он нащупал ключ от оков Веси, толстый потрёпанный молитвенник и бурдюк, но ларца… ларца в мешке не было!
– Стоять, мальчишка! – раздался позади знакомый голос.
Ежи обернулся, крепко сжимая в одной ладони ключ, а в другой нож.
Напротив стоял монах Анджей. Мужчина держал перед собой глиняный горшок. И делал он это с таким грозным и уверенным видом, будто горшок являлся страшным оружием. Ежи насторожился.
– Я не хочу ранить тебя, мальчик, но не позволю помогать слугам Аберу-Окиа. Положи на землю то, что пытался украсть и отойди в сторону. Или, клянусь Создателем, я разобью этот горшок.
Ежи замотал головой.
– Не надо, пожалуйста.
Он не знал, какую опасность заключал в себе горшок в руках монаха, но поверил, что тот опасен.
– Пожалуйста, отпусти меня.
– Положи ключ и нож на землю.
Нужно было что-то сделать. Нужно срочно было что-то придумать.
Анджей заметил его смятение. Он, кажется, почти решился разбить горшок. Руки его поднялись для броска. В этот миг из-за его спины выскочили двое: Охотник и фарадал. Они сцепились в схватке, случайно повалили монаха на землю, и тот упал на живот. Горшок выпал из его рук.
Ежи вскочил и бросился прочь. Ему вслед вспыхнула алая дымка, горячо дохнул огонь. Анджей закричал исступлённо, а Ежи побежал, не смея оглянуться.
Он вырвался из тумана и понёсся по лесу. Позвал в отчаянии:
– Веся! Веся!
Она выскочила откуда-то из-за деревьев, нагнала его. Ежи снял с девушки наручи, бросил на землю. Веся схватила его за руку, и они, не сговариваясь, побежали. Шумно, не таясь и не пытаясь замести следы.
Ежи не различал направления, он думал только о том, как бы убраться подальше от рощи, от Охотников и фарадалов. Он не чувствовал боли, усталости, только страх гнал вперёд, заставлял бежать быстрее и дальше.
Роща осталась позади. Они пересекли дорогу. Справа показалась деревня.
– Туда нельзя, – выдохнул Ежи.
Веся кивнула молча. Глаза её были расширены от ужаса, по шее стекала кровь. Они скрылись в перелеске с другой стороны, но и там не остановились для отдыха. Вниз по пологому холму, спотыкаясь о корни деревьев, скользя по опавшей листве. И дальше по устью ручья вперёд, дальше.
Под сапогами захлюпала вода.
– Не могу больше, – первым выдохся Ежи.
Ноги подкосились. Он упал на траву, положил руки под лоб, уткнулся вниз носом.
– Не могу.
Веся остановилась, тяжело дыша. Медленно подошла, села рядом.
– Тише, – попросила она. – Вдруг не услышим, – она произносила слово через вздох. – Как они идут.
Медленно Ежи поднял голову. Руки девушки лежали на её коленях. Дрожали пальцы. Окровавленные ожоги пузырились на запястьях.
– Скажи… что у меня… с лицом?
Она посмотрела на него сверху вниз. Волосы растрепались, рот скривился от боли. На всю щёку остался ожог от клинка. Ровный уродливый ожог. Ежи нахмурился.
– Там след.
– Проклятье!
Анджей кинулся к мешку, брошенному в стороне, но Ежи даже не посмотрел, что искал монах. Он перестал пятиться и не скрываясь побежал в сторону, огибая туман.
Марево не поглотило всю рощу, как казалось на поляне. Оно редело дальше, за деревьями, и рассеивалось, обращаясь в лёгкую дымку.
Залязгал металл, закричали разъярённые голоса, заклокотало всё вокруг, и земля задрожала.
Опавшие ветки и трава шумели под ногами. Ежи бежал, спотыкаясь о кочки и перепрыгивая через поваленные деревья. Колючие еловые лапы цеплялись за одежду и царапали щёки. Бежать со связанными руками было сложно, и несколько раз Ежи чуть не упал. Задирая голову к верхушкам деревьев, он искал знакомую осину, и каждый раз вздрагивал, когда земля содрогалась от раскатов грома. Гроза спустилась в рощу, к самой земле. Молнии сверкали между деревьями, и люди кричали от пронзающей боли.
Осина потерялась из виду.
– Веся! – позвал в отчаянии Ежи. – Веся, где ты?
Он не сразу расслышал её голос. Он затерялся среди лойтурских ругательств, звучных молитв монаха и шипящих, грохочущих взрывов. Сквозь туман Ежи увидел, как сверкнула ярко-синяя змея. Она расколола туман напополам, ударила в землю и пропала. И снова задрожал мир вокруг.
– Веся!
– Я здесь! – услышал он знакомый голосок. – Ежи, я здесь!
Он вскинул голову вверх и узнал наконец дерево, к которому привязали девушку. Оно стояло совсем рядом, в шагах двадцати от него, скрытое за туманом.
Ежи собрался с духом и ступил в дымку. Кожу обдало холодом и влагой, и всё тело будто закололи острые костяные иглы.
– Ежи, Ежи, я здесь! – позвала Веся.
И он пошёл на звук. Навстречу ему из непроглядного тумана надвинулась огромная чёрная тень. Будто медведь, она, раскинув руки, шагнула и повалилась у самых его ног. Ежи отпрянул в сторону и с недоумением понял, что перед ним лежит один из Охотников. Его лицо почернело, обуглилось, лойтурец ещё дышал. Хрипло, тяжело.
Ежи нагнулся, чтобы разглядеть обожжённое лицо, и в следующий миг из тумана выпрыгнул кто-то, повалил его на землю. Опалило щёку, брызнула кровь. Ежи перекатился на бок, но сильная рука вцепилась ему в локоть. Острый нож впился в плечо. Ежи закричал, пнул ногой наугад. В смешении тумана, боли и шума будто сквозь толщу воды он увидел смуглое лицо с горящими чёрными глазами. Фарадал! Мужчина взмахнул рукой, вновь занося для удара нож, но из марева шагнул некто высокий. Ударом ноги он выбил нож из рук фарадала, взмахом меча чуть было не пронзил его насквозь. Но фарадал ловко увернулся и бросился в сторону. Меж пальцев полыхнула сияющим ужом молния.
Берт рухнул на землю. Молочные волосы рассыпались, закрывая искажённое от боли лицо.
И только тогда Ежи пришёл в себя. Дрожащими связанными руками он подобрал выроненный фарадалом нож и пригнулся к земле, побежал вперёд, не разбирая дороги.
Он споткнулся обо что-то и упал, чуть не напоролся на нож, который держал в руках. Раздался испуганный визг. И Ежи, уже готовый вскочить и бежать дальше, обернулся.
В облаках тумана проступили знакомые очертания.
– Веся? – не веря собственным глазам, выкрикнул он.
– Ежи! – отозвалась девушка.
Он поднялся рывком, подбежал к дереву, за спину Веси.
– Не шевелись, я разрежу верёвки.
– Это фарадалы, – пискнула девушка. – Я видела одного из них, это они сотворили туман. Они пришли за своим ларцом, да? Они нас не тронут?
– Не знаю, – пробормотал Ежи, перехватил нож покрепче и быстро разрезал путы.
Лезвие со скрежетом царапнуло по дереву. Верёвки упали на землю.
– Идём скорее, – поторопил Ежи.
Веся тяжело поднялась, пытаясь устоять на ослабевших ногах. Руки, всё ещё заключённые в наручи, безвольно повисли. Лицо её было всё в крови и слезах.
– Оно жжётся.
Ежи кивнул, озираясь вокруг и видя перед собой лишь непроглядный туман.
– Нужно найти ключ, – потерянно проговорил он. – И ларец.
Нельзя было оставлять фарадальское чудо ни Охотникам, ни самим фарадалам. Иначе им не спасти Милоша.
В тумане продолжалась битва и не затихали удары молний и голоса лойтурцев.
Ежи оглянулся на Весю.
– Разрежь мне верёвки, – он вытянул перед собой руки с ножом.
Она закивала, забирая оружие дрожащими руками. Ежи испугался, что она от волнения порежет его, но Веся действовала осторожно. Когда он наконец был свободен от пут, то забрал нож обратно.
– Беги отсюда, мне нужно найти ключ от оков, – пробормотал он.
Веся молча кивнула. У неё дрожали губы. Бледная, заплаканная, растрёпанная. Она вдруг приникла к нему, прижалась губами к щеке. От неё пахло потом, травой и кровью. В холодном тумане кожа её показалась горячее раскалённой печи. Губы прочертили влажную дорожку по грязной коже. Веся отстранилась, глядя на него огромными перепуганными глазами, и Ежи подумал, что он заслужил большего, настоящего поцелуя, он был почти готов сам поцеловать её, но вместо этого произнёс:
– Беги скорее.
И кинулся в противоположную сторону, туда, где, как ему казалось, остались вещи командира.
Туман ослепил всех на поляне. Ежи не мог разглядеть ничего дальше вытянутой руки и чуть не столкнулся с одним из Охотников. Тот заметил его и взмахнул мечом, но лишь черкнул самым остриём по рубахе.
Неловко размахивая руками и пытаясь удержаться на ногах, Ежи пролетел чуть вперёд и распластался на земле. Кто-то, не разглядев, наступил на него тяжёлой ногой и пробежал дальше. Его проволокло по сырой траве, и Ежи врезался раненым плечом в поваленный ствол дерева. Перед глазами потемнело.
Он лежал, едва соображая, где оказался и что делать. Перед глазами расплывалось мутное пятно, и Ежи не сразу понял, что это был мешок командира. Ежи приподнялся на непослушных руках, перегнулся через ствол и придвинул мешок к себе.
Позади громыхали раскаты, но Ежи даже не обернулся посмотреть, не заметил ли кто его.
Дрожащими пальцами он нащупал ключ от оков Веси, толстый потрёпанный молитвенник и бурдюк, но ларца… ларца в мешке не было!
– Стоять, мальчишка! – раздался позади знакомый голос.
Ежи обернулся, крепко сжимая в одной ладони ключ, а в другой нож.
Напротив стоял монах Анджей. Мужчина держал перед собой глиняный горшок. И делал он это с таким грозным и уверенным видом, будто горшок являлся страшным оружием. Ежи насторожился.
– Я не хочу ранить тебя, мальчик, но не позволю помогать слугам Аберу-Окиа. Положи на землю то, что пытался украсть и отойди в сторону. Или, клянусь Создателем, я разобью этот горшок.
Ежи замотал головой.
– Не надо, пожалуйста.
Он не знал, какую опасность заключал в себе горшок в руках монаха, но поверил, что тот опасен.
– Пожалуйста, отпусти меня.
– Положи ключ и нож на землю.
Нужно было что-то сделать. Нужно срочно было что-то придумать.
Анджей заметил его смятение. Он, кажется, почти решился разбить горшок. Руки его поднялись для броска. В этот миг из-за его спины выскочили двое: Охотник и фарадал. Они сцепились в схватке, случайно повалили монаха на землю, и тот упал на живот. Горшок выпал из его рук.
Ежи вскочил и бросился прочь. Ему вслед вспыхнула алая дымка, горячо дохнул огонь. Анджей закричал исступлённо, а Ежи побежал, не смея оглянуться.
Он вырвался из тумана и понёсся по лесу. Позвал в отчаянии:
– Веся! Веся!
Она выскочила откуда-то из-за деревьев, нагнала его. Ежи снял с девушки наручи, бросил на землю. Веся схватила его за руку, и они, не сговариваясь, побежали. Шумно, не таясь и не пытаясь замести следы.
Ежи не различал направления, он думал только о том, как бы убраться подальше от рощи, от Охотников и фарадалов. Он не чувствовал боли, усталости, только страх гнал вперёд, заставлял бежать быстрее и дальше.
Роща осталась позади. Они пересекли дорогу. Справа показалась деревня.
– Туда нельзя, – выдохнул Ежи.
Веся кивнула молча. Глаза её были расширены от ужаса, по шее стекала кровь. Они скрылись в перелеске с другой стороны, но и там не остановились для отдыха. Вниз по пологому холму, спотыкаясь о корни деревьев, скользя по опавшей листве. И дальше по устью ручья вперёд, дальше.
Под сапогами захлюпала вода.
– Не могу больше, – первым выдохся Ежи.
Ноги подкосились. Он упал на траву, положил руки под лоб, уткнулся вниз носом.
– Не могу.
Веся остановилась, тяжело дыша. Медленно подошла, села рядом.
– Тише, – попросила она. – Вдруг не услышим, – она произносила слово через вздох. – Как они идут.
Медленно Ежи поднял голову. Руки девушки лежали на её коленях. Дрожали пальцы. Окровавленные ожоги пузырились на запястьях.
– Скажи… что у меня… с лицом?
Она посмотрела на него сверху вниз. Волосы растрепались, рот скривился от боли. На всю щёку остался ожог от клинка. Ровный уродливый ожог. Ежи нахмурился.
– Там след.