Так и промучился до самого вечера в полном неведении, не подойдешь же к дежурному по штабу и не спросишь: не случилось ли чего странного в окружающем мире? Да и не факт, что кто-то в курсе, информация распространяется в этом мире не слишком оперативно либо через газеты, либо через выпуски «Новостей», которые днем обычно никто не смотрит. Интернета и соцсетей в Советском Союзе пока еще нет, поэтому слухи распространяются медленно.

Мелькнула безумная мысль, что в этой реальности вообще землетрясение не случилось, но такого чуда не произошло. Программа «Время» началась с сообщения о страшной катастрофе в Армении. По старой советской привычке, знакомой мне со времен аварии на ЧАЭС, информация в СМИ дается строго дозированно, и в первые дни данные о количестве жертв и полном масштабе разрушений никто не озвучивает. Хотя первые кадры с места событий точно такие же жуткие – Спитак разрушен практически полностью, до Ленинакана журналисты еще не добрались, видимо, поэтому съемок пока нет.

Упомянули Горбачева, который прервал визит в США и срочно возвращается на Родину.

Единственное, чего абсолютно точно не было в той, старой, реальности, так это фразы ведущего:

– Благодаря четким и умелым действиям руководства республики, а также профессионализму и правильной организации действий Гражданской обороны удалось избежать большего числа жертв.

Для меня это сообщение раздалось как гром с ясного неба посреди пустыни. Неужели сработало?

Если вдуматься, то указанная фраза реально отдает сюрреализмом. Землетрясение обычно происходит практически мгновенно, основные разрушения и жертвы случаются именно в первые минуты после удара стихии. Иногда бывают афтершоки, то есть повторные удары, но они обычно заметно слабее и не такие разрушительные. К тому времени уцелевшие жители успевают выбраться в относительно безопасные места.

«Умелыми действиями» руководство республики после первого удара массово уже никого спасти не может, только из-под завалов вытащить уцелевших. И еще загадочнее звучит упоминание сил Гражданской обороны! Они тут при чем? Логичнее было бы упомянуть милицию или пожарных, которые первыми приняли участие в спасательной операции. По идее, система Гражданской обороны тут вообще не поможет, прятаться в атомный бункер во время землетрясения довольно оригинально, хотя и не бессмысленно. Если строители не воровали цемент, а это все же не гражданский объект, и там такое маловероятно, то атомный бункер реально может выдержать толчок магнитудой семь-восемь по шкале Рихтера.

Мысль показалась интересной. Жалко, что я раньше до нее не додумался, хотя, конечно, идея фантастическая – сберечь жителей Спитака, упрятав их в бомбоубежище, которое вполне себе сейсмоустойчивое, поскольку изначально рассчитано на то, чтобы выдержать ударную волну после ядерного взрыва!

В этот момент меня пробил холодный пот. А если именно так и случилось? Тогда понятно, почему в эфире Центрального телевидения прозвучала открытая похвала руководству республики, которое по идее под суд надо отдавать всем составом за массовые хищения и нарушения при строительстве многоэтажек из песка без цемента.

Конечно, я и не надеялся на такой эффект, когда вбрасывал дезу про взрыв на атомной электростанции, но все же шанс микроскопический был. Ни для кого не секрет, что большая часть нынешних «демократов» активно и успешно сотрудничает со спецслужбами. Причем со всеми сразу ко взаимной выгоде всех сторон, кроме самой страны. Капитаны и майоры из отделов «З» (по защите конституционного строя) успешно зарабатывают себе звездочки на погонах, выращивая либеральных людоедов, которые их потом же с удовольствием и сожрут. Особенно стараются республиканские органы – даже с перехлестом. Поэтому я сильно не сомневался, что вброс дойдет до нужных ушей почти сразу, в демократической тусовке информация не держится вообще, течет со страшной силой сразу во все стороны.

И если предположить, что руководство Армении восприняло угрозу всерьез, а учитывая натянутые отношения с соседом, откуда и пришла информация, то это очень вероятно…

Японский кенгуру! Если они всерьез решили, а в рассуждениях выше именно к такому выводу я пришел, что седьмого утром готовится диверсия на атомной станции, то вполне логично загнать людей в бомбоубежища. Под видом масштабных учений именно в это время! По большому счету руководство ничем не рисковало в случае ложной тревоги. Это не введение чрезвычайного или военного положения, что выходит за рамки полномочий ЦК КП Армении, это всего лишь учения Гражданской обороны, пусть и внеплановые.

Если бы я верил в мистику, то посчитал бы, что кто-то наверху оценил мои безнадежные потуги и подыграл немного. Но, слава богу, я в мистику не верю, даже лично пребывая попаданцем в своем прошлом. Здесь всего лишь случайная флуктуация временного поля, если поверить Хайнлайну и Шредингеру одновременно.

На следующий день мои догадки косвенно подтвердились. Диктор программы «Время» поведала с экрана, что предварительное число погибших около трех тысяч и более тридцати тысяч раненых. Конечно, цифры страшные, но даже если сделать скидку на цензуру и естественное желание занизить потери, то это во много раз меньше, чем в моей реальности. Тогда погибших было более двадцати пяти тысяч только официально, а по слухам – до ста тысяч, что тоже, скорее всего, не правда и сильно преувеличено.

Еще одно кардинальное отличие от первоначального варианта: не было разбившегося Ил-76 со спасателями, вылетевшего из Баку в Спитак на следующий день после землетрясения. В этот раз он не врезался в гору при заходе на посадку. Никто и не заметил этого счастливого изменения реальности кроме меня. История начала меняться и явно в лучшую сторону, по крайней мере – пока.

И если спасти огромное количество простых людей у меня получилось, то все остальные последствия землетрясения отменить было не в моих силах.

Экономика Армянской ССР была уничтожена процентов на сорок, полмиллиона жителей лишились жилья и всего имущества. Горбачеву пришлось просить гуманитарную помощь за границей, настолько тяжелая сложилась ситуация для советской экономики, и так переживающей не лучшие времена. Если вспомнить, что авария на Чернобыльской АЭС случилась всего два с половиной года назад и расходы на ликвидацию последствий оказались астрономическими, то совсем грустно становится.

И это на фоне сильнейшего затяжного падения цен на нефть и газ с начала восьмидесятых, основного источника твердой валюты для страны, окруженной «железным занавесом».

Некоторые историки и экономисты считают эти две катастрофы – чернобыльскую и в Спитаке – теми соломинками, которые переломили хребет верблюду советской экономики. Хотя это скорее бревна, а не соломинки.

Десятое декабря объявили днем траура, с каждого рядового собрали по рублю в фонд помощи пострадавшим в Армении. С офицеров взяли по три рубля. Отказавшихся не было. Все в точности как раньше, здесь никаких изменений.





Интерлюдия


8 декабря 1988 года, вечер

Ереван, ул. Налбандяна здание КГБ

Армянской ССР, кабинет председателя



Генерал Баграмянц с посеревшим осунувшимся лицом молча невидящим взглядом смотрит на трещину в стене. Два дня назад ее не было.

Секретарь через коммутатор напоминает, что в приемной уже полчаса ждет его заместитель подполковник Меликян.

– Пусть зайдет.

Зам выкладывает на стол папку с последними сводками и подробно излагает оперативную обстановку. Но мысли генерала занимает явно что-то другое.

– Это был не подземный ядерный взрыв? – неожиданно прерывает он докладчика.

– Совершенно точно – нет. Сейсмологи дают стопроцентную гарантию, что эпицентр был на глубине пятнадцати-двадцати километров недалеко от Спитака. Шахту такой протяженности незаметно пробурить невозможно. Тем более опустить на такую глубину ядерный заряд. Я лично консультировался у академика Амбарцумяна, он утверждает, что это невозможно с нашими технологиями.

– В Туркмении, когда тушили скважину, смогли пробурить и подвести заряд на глубине? – проявил неожиданное знание предмета генерал.

– Скрыть такие масштабные работы на территории республики невозможно. Мы бы абсолютно точно об этом знали. Потребовалось бы несколько сотен единиц спецтехники, работа не менее двухсот специалистов в течение полугода. Абсолютно невозможно.

– Что тогда остается?


– Ученые допускают возможность прогнозирования землетрясений с точностью до нескольких месяцев. Но чтобы и день, и место, и время указать – о таких технологиях им ничего не известно. Либо это сверхсекретная разработка по линии Минобороны, либо… Выяснилось, что подобные предупреждения о землетрясении с указанием точной даты ранее получили несколько журналов в Ереване. Но они не придали значения этим «сигналам». После произошедших событий вспомнили об этих письмах. Обещают найти оригиналы к завтрашнему дню. Все отправлены из Баку в начале ноября месяца, задолго до появления «предсказателя».

– Никаких либо! – отрезал генерал, для убедительности хлопнул ладонью по столу, словно там объявился особо крупный неуловимый таракан. – Только экстрасенсов нам не хватало. Готовы предложения по нейтрализации этой фальшивки?

– Так точно. Все готово. Аналитики предлагают не опровергать предсказания «старца», а провести дискредитацию источника. Тираж газеты всего пятьсот-семьсот экземпляров. Мы обладаем несколькими вырезками в качестве образцов. Специалисты предлагают отпечатать несколько тысяч похожих статей якобы этой же газеты, но текст заменить на другой. Если использовать обширную агентуру и распространить наши «вырезки из газеты», то настоящую статью никто больше не увидит, их всего несколько десятков на руках осталось. И они быстро затеряются среди тысяч фальшивок.

– Что предлагаете изменить в статье? – заинтересовался генерал.

– Ленинокан исправим на Лениноран. Названия на слух очень похожи, тем более что газета именно из этого города. Первая мысль, что перепутали по созвучию. Дату исправить с седьмого декабря на двенадцатое. Упоминаний о Спитаке вообще не будет.

– Молодцы. Очень хорошее решение нашли. Но недостаточное. Отпечатайте еще тысячу экземпляров и переправьте по своим каналам в Баку, пусть там распространят. Письма с вырезками не должны отличаться.

– Будет сделано, товарищ генерал. Осталось решить, что делать с этим чабаном-предсказателем?

– Отправьте хорошего специалиста в Лениноран. Пусть на месте разберется. Думаю, пограничники не откажут в прикрытии для нашего человека. Я позвоню в Арташат начальнику отряда.





Глава 30




Сижу, никого не трогаю, изучаю русско-персидский словарь, размышляю о высоких материях и ужине заодно – в свое личное свободное время размышляю, между прочим, с официального разрешения сержанта Сидоренко. И тут в библиотеку заваливается Саламбек Евлоев, и гадать не приходится, что по мою душу. Испорчен вечер гарантированно.

Естественно, гость направляется прямиком ко мне, без приглашения усаживается рядом и с любопытством заглядывает в мою же книгу.

– Можно? – на редкость наглый и бесцеремонный товарищ. Спрашивать разрешение присесть, когда уже плюхнулся рядом – сие моветон в приличном обществе. Впрочем, где Саламбек и где оно, то общество?

– Чего надо? Выдача книг вон в той стороне. Там тетенька продавец за прилавком, к ней обращайся.

– Говорить надо, – непробиваемый товарищ не поддается на троллинг, наверное, потому, что явление не известно в этом времени еще.

– В библиотеке не разговаривают, сюда приходят книги читать. Теодор Драйзер вот в том шкафу, на третьей полке. Там вся трилогия и «Финансист», и «Титан», и «Стоик».

Это был сильный удар, так что даже хваленое самообладание ингуша дало трещину. На физиономии на секунду явственно проступило удивление, смешанное с какой-то детской обидой. Словно кто-то ненароком выдал его самый сокровенный секрет. В принципе так оно и есть. Все-таки чистокровный нохчи, читающий Драйзера, выкраивающий у службы редкие часы свободного времени, – это очень редкое явление. Хотя знавал я чеченца – профессора математики. Очень умный и интересный был мужик. Впрочем, почему был – он и сейчас жив, тоже служит, наверное, где-то, ровесник мой нынешний.

– Откуда?.. – замялся рядовой Евлоев, пытаясь сформулировать мысль. Что, впрочем, ему так и не удалось.

– Нетрудно было догадаться. Это же не секрет, что ты мечтаешь стать миллионером. Сам об этом на каждом углу треплешься. При всем богатстве выбора здесь других книг, способных научить, как делать деньги, нет.

– Осуждаешь? – насупился ингуш, по розовой мечте которого потоптались кирзовым солдатским сапогом.

– Как ни странно – нет. На Востоке торговля всегда была почетным занятием, и если советская власть не смогла перевоспитать нохчей и галга, то мне и подавно это не удастся. Тем более что вы не одиноки – весь Кавказ и Средняя Азия точно такие же. Тысячелетняя традиция, смысл с ней бороться? И вообще! Ты сюда за книгами пришел или мне мешать будешь?

Саламбек вспомнил, что он сюда не совсем за этим явился, и вернулся к основной теме. Как и ожидалось, разговор пошел о недавних событиях в сушилке, когда его земляки получили легкие телесные повреждения от неустановленных лиц.

Ну как неустановленных? Получается, что абсолютно все теперь точно знают, чьих это рук и ног дело, только доказать не могут.

Признаваться, понятное дело, я не стал, но чисто теоретически рассуждая, указал, что данные товарищи были неправы. Они вчетвером «запрессовали» своего сослуживца, попутно нанеся несколько ударов в область грудной клетки, что и послужило причиной ответных мер.

По всей видимости, об этом событии переговорщика в известность не поставили, но Евлоев не смутился – мои подозрения, что он на гражданке имел похожий опыт «сложных переговоров», подтвердились. «Сложные» – это когда еще не стреляют, но уже со стволами приезжают.

К тому же они сравнили одного уважаемого человека с женщиной, которая должна мыть полы вместо них.

По всем понятиям, я был в своем праве. Такое не прощается, и Саламбек, очевидно, понял, что даже его красноречие и изворотливость не помогут представить дело в выгодном свете. Может, изначально все это просчитал и цель его была другой – поди, разберись, что у этого хитрого горца на уме.

– У нас мужчины не моют полы, это делают только женщины. Это тоже традиция. Ты сам говорил, что их нельзя изменить.

– Саламбек, только ты не обижайся. Традиции надо чтить и уважать. Но слепое следование им делает людей легко управляемыми и внушаемыми. Такими людьми очень просто манипулировать, играя на их понятиях о чести и достоинстве.

Конечно, рядовой Евлоев не поверил и начал горячо возражать, что это невозможно.

– Спорим на пару килограммов пряников, что я лично, без чьей-либо помощи за неделю отучу твоих земляков от многовековой традиции, – решил повеселиться я, понимая, что иначе от надоедливого любителя книг не отвязаться.

Пряники – это уникальный денежный эквивалент, имеющий хождение на территории части наравне с сигаретами. Спорить на деньги здесь не принято, а так вроде и не всерьез, и материальная выгода присутствует.

Сошлись на трех килограммах, товарищ ингуш оказался очень азартным человеком. Естественно, я знал об этой черте характера еще с прошлого раза, поэтому и предложил поспорить, иначе от него не отделался бы. О деталях пообещал рассказать после победы, чтобы противная сторона не смогла повлиять на результаты эксперимента.

Конечно, я победил и через шесть дней угощал пряниками своих сослуживцев, компенсируя им моральные страдания, которые пришлось пережить по моей вине. Под «раздачу» попали все, и на время отказаться от «многовековой традиции» пришлось всей роте, а не только кавказцам.