Что они упустили? Он просматривал фотографии снова и снова, но безрезультатно.
Его охватило отчаяние.
Единственное, что ему приходило в голову, — это показать их Угле. В конце концов, она была тем человеком, которому он доверял. Может, она что-то заметит. Но все было не так просто. Им предстоит говорить об этом деле… и еще о наследстве… И он собирается показывать ей фотографии места предполагаемого преступления, притом что она сама… ну, в общем, находится под подозрением.
Ари перекинул фотографии на флешку и сунул ее в карман.
Он решил сделать это. Встретиться с Углой и послушать, что она скажет по этому поводу.
* * *
С годами Хлинюр изменился, стал более разумным. Оглядываясь назад, он задавался вопросом: как он мог быть таким… ну, злым, что ли? Злым. И довольно гнусным.
Он всегда был выше своих сверстников по росту — и сильнее. Но вместо того чтобы использовать свою силу для помощи одноклассникам, которые в ней нуждались, он обнаружил, что дразнить их было гораздо приятнее. «Дразнить» не совсем подходящее слово.
Издеваться, унижать — так правильнее. Он просыпался иногда среди ночи в холодном поту, вспоминая свои старые грехи, и повторял: «За это я попаду в ад».
Все это было очень давно, и теперь он стал другим человеком. Переехал на север, в Сиглуфьордюр. Но избавиться от воспоминаний о тех, с кем он так плохо обращался, было непросто. Хлинюр помнил каждого и в последние годы пытался установить контакт со своими жертвами. Он извинился перед ними. И многие приняли его извинения. Для кого-то все это осталось в прошлом, по крайней мере на первый взгляд. Другие оказались глухими к его словам, извинения не помогли.
Он нашел всех, кроме одного. Его не было ни в телефонной книге, ни в национальном реестре… Хлинюр нашел его случайно в старом номере газеты в интернете: его имя упоминалось в некрологе. Он перечитал некролог несколько раз, и стало очевидно, что тот лишил себя жизни. У Хлинюра сдавило в груди, когда он понял, что речь идет о самоубийстве. Вряд ли причиной были издевательства… его издевательства. Вряд ли… прошло столько времени. Хлинюр не стал связываться с родственниками покойного. Ему хотелось бы поговорить с ними — убедиться, что причиной самоубийства было что-то другое, но он тянул. Боялся, что при встрече выяснится, что виноват он. Этому мальчику было хуже всех. Хлинюр вспомнил, как он в школьном бассейне держал его голову под водой, пугал, что утопит его, бил. Тот никогда не закрывал голову руками. Таким он был, и вот он-то и лишил себя жизни. С тех пор как Хлинюр узнал о его смерти, он стал размышлять над тем, чтобы пойти по тому же пути, и ему становилось все труднее жить наедине с собой и своей совестью.
Почему же он был тогда таким… таким гнусным?
Единственным его достижением в настоящий момент было то, что он смог построить приличные отношения с одним бывшим одноклассником, с которым он в детстве тоже плохо обращался. Этот человек теперь был журналистом в Рейкьявике. Они встретились за чашкой кофе несколько лет назад, чтобы поговорить о старых временах, и с тех пор виделись еще раз или два. Хлинюру хотелось сделать все, чтобы облегчить жизнь этому человеку. Ему хотелось помочь тем, кому еще можно было помочь, в искупление своих прошлых грехов.
Иногда ради этого приходилось нарушать правила. И Хлинюр не видел ничего особенно плохого в том, чтобы допустить утечку информации. Самое малое, что он мог сделать. Это было первое крупное дело с тех пор, как он переехал на север, — и Хлинюр решил поделиться с журналистом эксклюзивными материалами, которые тут же вошли в топ новостей. В то же время Хлинюру казалось, что он предал Томаса, и он чувствовал угрызения совести.
Сегодня у него был выходной. Хлинюр сидел и смотрел в окно, а снег все шел, сугробы росли, и темнело.
* * *
— Плохо дело. — Томас с унылым выражением лица положил трубку телефона.
Ари сидел в полицейском участке, идти домой не хотелось.
— С кем?
— С Линдой. Она до сих пор без сознания, врачи не видят прогресса, скорее наоборот, похоже, ее состояние ухудшилось.
— Надо сообщить об этом Калли?
— В соответствии с правилами они уже его оповестили.
— И как он это воспринял?
— Сказал, что приедет при первой же возможности. Доктор сообщил, что тот был ошеломлен. Думаю, это неточное слово. — Томас серьезно посмотрел на Ари.
— Она ему совершенно безразлична. — Ари пожал плечами.
— Наверно, ты прав. Я этого не понимаю, — сказал Томас.
— Он что-то скрывает, — отозвался Ари и опять повернулся к компьютеру, в то время как Томас что-то бормотал себе под нос.
Что-то скрывает.
Ари посмотрел список контактных адресов полицейских учреждений за рубежом. Пришло время попытаться добыть свежие данные об этом человеке.
Он быстро написал электронное сообщение и отослал его. Теперь надо ждать ответа. Если ответ будет положительный, он сможет встретиться с Карлом, имея на руках сильный козырь.
Мысли его переключились на Углу.
Угла и Карл? Эту тайну случайно узнал Хрольвюр?
Нет, черт побери, нет! Только не Угла.
На мгновение Ари усомнился в своей способности рассуждать, но только на мгновение. Углу он исключил.
А если это Анна? Он подумал о своей встрече с ней. Она вела себя в высшей степени странно, когда он приходил к ней. Было видно, что она что-то скрывает, как и Карл. А может быть, у них общая тайна? Он вдруг подумал, что не видел их обоих на поминках по Хрольвюру. Это могло быть не случайным… и тогда?
Что, если Карл столкнул Хрольвюра с лестницы, чтобы скрыть свою связь с Анной?
Или сама Анна?
— Я вот подумал, — сказал Ари и обернулся к Томасу, — а может, и правда у Хрольвюра был ребенок, который родился во время войны или сразу после нее.
— Сомневаюсь, командир.
— Но не исключаешь?
— Ничего нельзя исключать. Но только я не вижу, каким боком это касается нашего расследования.
— А что, если это кто-то из «Актерского содружества»? — Ари не сдавался. — Родился или родилась во время войны, кто-то, кому сейчас за шестьдесят? Пальми? Ульвюр?
— Вряд ли. Пальми слишком старый, а Ульвюр… все знают, кто его отец. Он погиб в море. Нет… — Томас подумал. — Может быть, Нина.
— Нина?
— Она немного старше меня, значит родилась примерно в сорок пятом году.
— А почему ты о ней вспомнил? — спросил Ари.
— Извини, командир. Иногда я исхожу из того, что ты знаешь столько же, сколько и я, — все обо всех…
Ближе к делу.
Ари нетерпеливо посмотрел на Томаса, который, шевеля бровью, продолжил:
— Нину воспитывали ее мать и отчим, и она взяла его имя. Ее мать переехала к нему вскоре после того, как забеременела, и я понятия не имею, кем был настоящий отец Нины. Если я правильно помню, ее мать жила на юге во время войны, так что, полагаю, это был какой-то солдат.
* * *
Вечером Ари зашел к Угле.
— Привет. — Она выглядела немного смущенной. И, как всегда, приветливой, красивой, завораживающей. — Что я вижу! — Угла весело показала на перевязь.
По ее приему Ари почувствовал, что их отношения меняются, превращаясь в нечто, чего он не ожидал, когда они впервые встретились. Между ними не было никаких договоренностей, и Ари надеялся, что она не будет подталкивать его к серьезному разговору. Ему нужно было прояснить отношения с Кристиной, и он все еще не решил, чего он действительно хочет.
Ари пытался убедить себя в том, что Кристина больше не желает иметь с ним дела. Между ними все кончено. Они очень мало говорили, и последний телефонный звонок резко оборвался, так как она была занята на работе. Но в глубине души Ари знал, что она всегда была такой и не любила тратить время на бесполезные разговоры или высосанные из пальца темы.
С Углой ему было легко. Он чувствовал покой, когда она была рядом. Сейчас он больше, чем когда-либо, нуждался в тепле и поддержке. Его кошмары становились все хуже, то же самое касалось и клаустрофобии. Сначала он просто боялся, что его погребет под снегом, но теперь, когда это фактически произошло в этом отрезанном от мира месте, Ари почти физически ощущал, что долго так не выдержит. И эта чертова тьма давила на него. Но он продолжал работать, чтобы сохранить здравый рассудок. Дорога все еще была закрыта, и в тот вечер обрушилась еще одна лавина, правда в этот раз поменьше. Ари отчаянно не хватало рядом близкого человека.
— Относительно наследства… — сказала Угла, когда они сели. — Я ничего не знала о нем. Поверь мне.
— Конечно, Угла. Конечно. Хрольвюр был непредсказуемым человеком. Тебе нечего стыдиться. Ты пришлась ему по душе, вы были друзьями. Нет ничего странного, что он упомянул тебя в завещании.
— Но это чересчур. Я вряд ли смогу принять это.
— Глупости. Вполне можешь принять. Будешь по-королевски жить в прекрасном доме, а подвал сдавать. Или можешь сдавать весь дом, а на эти деньги поедешь учиться.
— Да, знаю я, знаю, — смущенно сказала она. — В голове все так и крутится. Я ему так благодарна.
— Кроме того, ты можешь продать этот дом, если тебе так удобнее, — сказал Ари.
— Об этом не может быть и речи. Я не могу так поступить с его домом. Все его вещи, мебель… — Потом добавила: — И что скажут люди? Когда это станет известно…
— Какая разница? Разве имеет значение, что скажут люди? — Ари подошел к ней и обнял.
Помолчав, она сказала:
— Есть еще кое-что, о чем я тебе не рассказывала… Меня мучают угрызения совести.
Ари вздрогнул. Она хочет в чем-то признаться? В чем-то, что связано со смертью Хрольвюра? А если это так, то придется доложить Томасу?
— Я рассказала тебе не всю правду, — сказала она.
Его охватило отчаяние.
Единственное, что ему приходило в голову, — это показать их Угле. В конце концов, она была тем человеком, которому он доверял. Может, она что-то заметит. Но все было не так просто. Им предстоит говорить об этом деле… и еще о наследстве… И он собирается показывать ей фотографии места предполагаемого преступления, притом что она сама… ну, в общем, находится под подозрением.
Ари перекинул фотографии на флешку и сунул ее в карман.
Он решил сделать это. Встретиться с Углой и послушать, что она скажет по этому поводу.
* * *
С годами Хлинюр изменился, стал более разумным. Оглядываясь назад, он задавался вопросом: как он мог быть таким… ну, злым, что ли? Злым. И довольно гнусным.
Он всегда был выше своих сверстников по росту — и сильнее. Но вместо того чтобы использовать свою силу для помощи одноклассникам, которые в ней нуждались, он обнаружил, что дразнить их было гораздо приятнее. «Дразнить» не совсем подходящее слово.
Издеваться, унижать — так правильнее. Он просыпался иногда среди ночи в холодном поту, вспоминая свои старые грехи, и повторял: «За это я попаду в ад».
Все это было очень давно, и теперь он стал другим человеком. Переехал на север, в Сиглуфьордюр. Но избавиться от воспоминаний о тех, с кем он так плохо обращался, было непросто. Хлинюр помнил каждого и в последние годы пытался установить контакт со своими жертвами. Он извинился перед ними. И многие приняли его извинения. Для кого-то все это осталось в прошлом, по крайней мере на первый взгляд. Другие оказались глухими к его словам, извинения не помогли.
Он нашел всех, кроме одного. Его не было ни в телефонной книге, ни в национальном реестре… Хлинюр нашел его случайно в старом номере газеты в интернете: его имя упоминалось в некрологе. Он перечитал некролог несколько раз, и стало очевидно, что тот лишил себя жизни. У Хлинюра сдавило в груди, когда он понял, что речь идет о самоубийстве. Вряд ли причиной были издевательства… его издевательства. Вряд ли… прошло столько времени. Хлинюр не стал связываться с родственниками покойного. Ему хотелось бы поговорить с ними — убедиться, что причиной самоубийства было что-то другое, но он тянул. Боялся, что при встрече выяснится, что виноват он. Этому мальчику было хуже всех. Хлинюр вспомнил, как он в школьном бассейне держал его голову под водой, пугал, что утопит его, бил. Тот никогда не закрывал голову руками. Таким он был, и вот он-то и лишил себя жизни. С тех пор как Хлинюр узнал о его смерти, он стал размышлять над тем, чтобы пойти по тому же пути, и ему становилось все труднее жить наедине с собой и своей совестью.
Почему же он был тогда таким… таким гнусным?
Единственным его достижением в настоящий момент было то, что он смог построить приличные отношения с одним бывшим одноклассником, с которым он в детстве тоже плохо обращался. Этот человек теперь был журналистом в Рейкьявике. Они встретились за чашкой кофе несколько лет назад, чтобы поговорить о старых временах, и с тех пор виделись еще раз или два. Хлинюру хотелось сделать все, чтобы облегчить жизнь этому человеку. Ему хотелось помочь тем, кому еще можно было помочь, в искупление своих прошлых грехов.
Иногда ради этого приходилось нарушать правила. И Хлинюр не видел ничего особенно плохого в том, чтобы допустить утечку информации. Самое малое, что он мог сделать. Это было первое крупное дело с тех пор, как он переехал на север, — и Хлинюр решил поделиться с журналистом эксклюзивными материалами, которые тут же вошли в топ новостей. В то же время Хлинюру казалось, что он предал Томаса, и он чувствовал угрызения совести.
Сегодня у него был выходной. Хлинюр сидел и смотрел в окно, а снег все шел, сугробы росли, и темнело.
* * *
— Плохо дело. — Томас с унылым выражением лица положил трубку телефона.
Ари сидел в полицейском участке, идти домой не хотелось.
— С кем?
— С Линдой. Она до сих пор без сознания, врачи не видят прогресса, скорее наоборот, похоже, ее состояние ухудшилось.
— Надо сообщить об этом Калли?
— В соответствии с правилами они уже его оповестили.
— И как он это воспринял?
— Сказал, что приедет при первой же возможности. Доктор сообщил, что тот был ошеломлен. Думаю, это неточное слово. — Томас серьезно посмотрел на Ари.
— Она ему совершенно безразлична. — Ари пожал плечами.
— Наверно, ты прав. Я этого не понимаю, — сказал Томас.
— Он что-то скрывает, — отозвался Ари и опять повернулся к компьютеру, в то время как Томас что-то бормотал себе под нос.
Что-то скрывает.
Ари посмотрел список контактных адресов полицейских учреждений за рубежом. Пришло время попытаться добыть свежие данные об этом человеке.
Он быстро написал электронное сообщение и отослал его. Теперь надо ждать ответа. Если ответ будет положительный, он сможет встретиться с Карлом, имея на руках сильный козырь.
Мысли его переключились на Углу.
Угла и Карл? Эту тайну случайно узнал Хрольвюр?
Нет, черт побери, нет! Только не Угла.
На мгновение Ари усомнился в своей способности рассуждать, но только на мгновение. Углу он исключил.
А если это Анна? Он подумал о своей встрече с ней. Она вела себя в высшей степени странно, когда он приходил к ней. Было видно, что она что-то скрывает, как и Карл. А может быть, у них общая тайна? Он вдруг подумал, что не видел их обоих на поминках по Хрольвюру. Это могло быть не случайным… и тогда?
Что, если Карл столкнул Хрольвюра с лестницы, чтобы скрыть свою связь с Анной?
Или сама Анна?
— Я вот подумал, — сказал Ари и обернулся к Томасу, — а может, и правда у Хрольвюра был ребенок, который родился во время войны или сразу после нее.
— Сомневаюсь, командир.
— Но не исключаешь?
— Ничего нельзя исключать. Но только я не вижу, каким боком это касается нашего расследования.
— А что, если это кто-то из «Актерского содружества»? — Ари не сдавался. — Родился или родилась во время войны, кто-то, кому сейчас за шестьдесят? Пальми? Ульвюр?
— Вряд ли. Пальми слишком старый, а Ульвюр… все знают, кто его отец. Он погиб в море. Нет… — Томас подумал. — Может быть, Нина.
— Нина?
— Она немного старше меня, значит родилась примерно в сорок пятом году.
— А почему ты о ней вспомнил? — спросил Ари.
— Извини, командир. Иногда я исхожу из того, что ты знаешь столько же, сколько и я, — все обо всех…
Ближе к делу.
Ари нетерпеливо посмотрел на Томаса, который, шевеля бровью, продолжил:
— Нину воспитывали ее мать и отчим, и она взяла его имя. Ее мать переехала к нему вскоре после того, как забеременела, и я понятия не имею, кем был настоящий отец Нины. Если я правильно помню, ее мать жила на юге во время войны, так что, полагаю, это был какой-то солдат.
* * *
Вечером Ари зашел к Угле.
— Привет. — Она выглядела немного смущенной. И, как всегда, приветливой, красивой, завораживающей. — Что я вижу! — Угла весело показала на перевязь.
По ее приему Ари почувствовал, что их отношения меняются, превращаясь в нечто, чего он не ожидал, когда они впервые встретились. Между ними не было никаких договоренностей, и Ари надеялся, что она не будет подталкивать его к серьезному разговору. Ему нужно было прояснить отношения с Кристиной, и он все еще не решил, чего он действительно хочет.
Ари пытался убедить себя в том, что Кристина больше не желает иметь с ним дела. Между ними все кончено. Они очень мало говорили, и последний телефонный звонок резко оборвался, так как она была занята на работе. Но в глубине души Ари знал, что она всегда была такой и не любила тратить время на бесполезные разговоры или высосанные из пальца темы.
С Углой ему было легко. Он чувствовал покой, когда она была рядом. Сейчас он больше, чем когда-либо, нуждался в тепле и поддержке. Его кошмары становились все хуже, то же самое касалось и клаустрофобии. Сначала он просто боялся, что его погребет под снегом, но теперь, когда это фактически произошло в этом отрезанном от мира месте, Ари почти физически ощущал, что долго так не выдержит. И эта чертова тьма давила на него. Но он продолжал работать, чтобы сохранить здравый рассудок. Дорога все еще была закрыта, и в тот вечер обрушилась еще одна лавина, правда в этот раз поменьше. Ари отчаянно не хватало рядом близкого человека.
— Относительно наследства… — сказала Угла, когда они сели. — Я ничего не знала о нем. Поверь мне.
— Конечно, Угла. Конечно. Хрольвюр был непредсказуемым человеком. Тебе нечего стыдиться. Ты пришлась ему по душе, вы были друзьями. Нет ничего странного, что он упомянул тебя в завещании.
— Но это чересчур. Я вряд ли смогу принять это.
— Глупости. Вполне можешь принять. Будешь по-королевски жить в прекрасном доме, а подвал сдавать. Или можешь сдавать весь дом, а на эти деньги поедешь учиться.
— Да, знаю я, знаю, — смущенно сказала она. — В голове все так и крутится. Я ему так благодарна.
— Кроме того, ты можешь продать этот дом, если тебе так удобнее, — сказал Ари.
— Об этом не может быть и речи. Я не могу так поступить с его домом. Все его вещи, мебель… — Потом добавила: — И что скажут люди? Когда это станет известно…
— Какая разница? Разве имеет значение, что скажут люди? — Ари подошел к ней и обнял.
Помолчав, она сказала:
— Есть еще кое-что, о чем я тебе не рассказывала… Меня мучают угрызения совести.
Ари вздрогнул. Она хочет в чем-то признаться? В чем-то, что связано со смертью Хрольвюра? А если это так, то придется доложить Томасу?
— Я рассказала тебе не всю правду, — сказала она.