Она открыла архив и отправила запрос в системе, где указала период – двадцать один год назад – и фамилии Хесс, Рорбек, Хагена, Тимбольдт, Ломан и Айзнер.

В то время БКА постоянно появлялось в СМИ. Похоже, полиция переживала свой расцвет. Во время облав ликвидировали наркокартели, арестовывали дилеров, закрывали бордели и нелегальные казино, находили склады оружия и упраздняли фирмы по отмыванию денег. В первую очередь порядок наводил легендарный отдел РПН и отмечал один успех за другим.

Это была настоящая волна удачи. Но годом позже Сабина наконец наткнулась на тот самый день, который так долго искала: 1 июня двадцать лет назад.

Работавшие под прикрытием сотрудники РПН, составляющие так называемую «Группу-6», ликвидировали наркокартель некоего Томаса (Харди) Хардковски. Очевидно, за несколько дней до этой операции во Франкфурте произошел конфликт между двумя конкурирующими наркодилерами. Взрыв газа уничтожил склад наркотиков Харди, а через несколько дней сгорели его нарколаборатории. После чего Хардковски с помощью зажигательной смеси устроил пожар в своем доме, чтобы избавиться от улик. К моменту прибытия пожарных и сотрудников БКА все уже сгорело дотла. Во время пожара погибли жена Харди и двое его детей. Сам он постоянно утверждал, что не устраивал поджога и не убивал свою семью – что подтвердил добровольный тест на детекторе лжи, – но судебно-психологическая экспертиза, на которой настояла прокуратура, опровергла заявления Харди.

Эксперты пришли к заключению, что Харди страдает от посттравматического стрессового расстройства. От безвыходности ему пришлось взять в расчет смерть жены и детей, но его психика этого не выдержала. И как следствие – страх, депрессия, бессонница, ночные кошмары, отчаяние и агрессивное поведение. Психолог и его экспертная команда из трех человек пришли к единодушному мнению: Томас Хардковски был убийцей, но загнал воспоминания о поступке в самые глубокие слои подсознания – и отсюда вывод: «преступление совершено Хардковски, но он этого не помнит!»

Однако гвоздь в крышку гроба Харди вбило показание свидетеля. Кто-то видел, как он выходил из горящего дома. В целях безопасности основного свидетеля обвинения его фамилия и адрес не указывались в акте, а показания также носили гриф конфиденциальности.

Теперь Сабина начала припоминать, что много лет назад читала в СМИ об этом деле. Она прокрутила мышкой вниз. В документе упоминалась также экспертиза молодого психолога, но никаких значимых деталей указано не было. Томас Хардковски и его партнеры – три мелких преступника-наркодилера Надин Поллак, Отто Гедекер и Антуан Томашевски – предстали перед судом по обвинению в наркоторговле и отправились в тюрьму. После процесса Хардковски прошел принудительное медикаментозное лечение. Больше никакой информации не было.

Сабина подняла глаза, посмотрела в пустой коридор, услышала невнятный говор, сигнал лифта, шум хлопнувшей двери и снова погрузилась в архив.

Теперь она решила просмотреть дело Харди. Первым делом наткнулась на его актуальную фотографию. Мужчина средних лет. На сумасшедшего не похож. Даже наоборот. Привлекательный, с подтянутым натренированным телом и живыми умными глазами. Сабине даже не верилось, что он мог торговать наркотиками, а тем более пожертвовать семьей, чтобы уничтожить улики.

Сейчас ему пятьдесят. После школы и армии он был… Что? Комиссаром-стажером уголовной полиции и закончил трехлетнее обучение? Этого не может быть! В БКА? Сабина остолбенела. Харди ее бывший коллега! Во время учебы он прошел шестимесячную практику в департаменте по борьбе с организованной преступностью и наркоторговлей и после учебы перешел в отдел по международной борьбе с наркотиками – специализация кокаин, где его сразу бросили как щенка в воду и познакомили с основами международной работы. Проклятье! С двадцати трех до двадцати пяти лет он даже работал в БКА сотрудником департамента по борьбе с наркотиками.

И вот такой человек увольняется с работы, чтобы самому за пять лет создать наркокартель? Правда, он знал, как можно ускользнуть от полиции. К тому же, видимо в среде наркодилеров, он и познакомился с Поллак, Гедекером и Томашевски.

И тут последовала сенсация. Как главарь преступной организации, он отсидел за поджог, убийство и наркоторговлю двадцать лет в тюрьме Бютцов, из которой вышел восемь дней назад.

Восемь дней назад!

У Сабины пересохло в горле. Все убийства и самоубийства могли быть связаны с его освобождением. Вопрос в следующем: он действительно сумасшедший и, если да, где сейчас скрывается?

Сабина хотела начать новый запрос, как картинка на мониторе замерла. Курсор двигался, но она не могла больше никуда кликнуть на странице архива.

– Ну же! – пробормотала она.

Неожиданно появился красный треугольник с восклицательным знаком, который она отлично знала со времен учебы. «У вас нет прав доступа».

– Этого не может быть.

Она перезагрузила компьютер, снова открыла архив и попыталась войти в систему. Опять то же самое сообщение.

– Вот мерзавцы! – прошипела она. Гневно схватила сотовый и напечатала эсэмэс Тине:

«Мне только что закрыли доступ к архиву. Двадцать лет назад «Группа-6» ликвидировала наркокартель Томаса «Харди» Хардковски. Он отправился на двадцать лет за решетку и освободился восемь дней назад. Я буду…»

Она замерла. Дверь перед ней открылась, и несколько строго одетых мужчин и стильных женщин вышли из переговорной комнаты к фуршетным столикам в фойе, на которых стояли кофейники и тарелки с печеньем. Среди них Сабина узнала и Франка Айзнера в элегантном, сшитом на заказ костюме. Она отправила эсэмэс Тине, убрала телефон, закрыла ноутбук, поднялась и направилась к Айзнеру.

Тот самодовольно улыбался, сунув руки в карманы брюк.

– Мы можем установить новую версию брандмауэра на следующей неделе, но потом… – Он прервал разговор, словно догадываясь, что Сабина здесь из-за него, и взглянул на нее, когда между ними оставалось несколько шагов.

– Добрый день, Федеральное ведомство уголовной полиции Висбадена, – сказала она и предъявила свое удостоверение. – У вас найдется немного времени?

Разговоры банкиров прекратились. Айзнер смотрел на Сабину пристально и в то же время с любопытством. Несмотря на седую щетину, она разглядела у него на горле длинный шрам. Айзнер улыбнулся, и Сабина поняла, что он был готов к этому разговору. Этот орешек будет непросто расколоть.





26. Понедельник, 30 мая




Нора обнадежила Харди, пообещав помочь завтра. Поэтому на следующий день в три часа он снова вошел в «Панду». Закусочная как раз закрывалась, у Норы был перерыв до шести вечера, когда ей снова придется встать за прилавок.

Пока Нора протирала столы, Харди убрал тарелки, приборы и стаканы в посудомоечную машину и включил ее. Они вместе почистили прилавок и подмели пол. В это время господин Чан убирался на кухне.

– До шести вечера! – крикнула Нора в кухню.

– Да-да, – ответил господин Чан.

Она посмотрела на Харди.

– Пойдем.

Харди последовал за ней через черный ход, который вел в узкий дворик, где стояли мусорные баки. Там же была дверь в подъезд.


Они поднялись на четвертый этаж, и пока Нора возилась с замком, упираясь ногой в нижнюю часть двери и бормоча «Эту чертову дверь постоянно заедает», с верхнего этажа спустился мужчина.

Толстяк в гавайской рубашке с огромными пятнами пота размером с картины Джексона Поллока. Лет шестидесяти, редкие волосы зачесаны набок. С ухмылкой он уставился на задницу Норы.

– Пялься в другую сторону! – сказал Харди.

– Можешь не стараться впечатлить ее, – ответил толстяк. – Она тебя не слышит. Глухая, как крот.

«Глухая, как крот?» О господи, да он к тому же глуп.

Мужчина усмехнулся.

– Но ноги отличные.

– Проваливай! – раздраженно отрезал Харди.

Мужчина остановился у лестницы, раскачиваясь на носках.

– Осторожно, малышка царапается. – Он отодвинул в сторону воротник рубашки и показал несколько царапин. – Лучше всего, если ты заплатишь в конце.

Харди сжал кулаки.

– Отвали.

Толстяка это нисколько не впечатлило, он улыбнулся и зашагал вниз по лестнице.

– Кусается и царапается, как дикая кошка… – бормотал он.

Харди хотел броситься за ним, но Нора схватила его за руку и потащила в квартиру.

– Успокойся. Я не знаю, что он сейчас сказал, но он болтает одну чепуху.

– Я набью ему морду, и тогда он оставит тебя в покое.

– Не лучшая идея. Это владелец дома, и я не хочу, чтобы он поднял мне аренду.

Вот черт!

– Он знает, что у тебя в квартире кошка?

– Нет.

Харди сжал губы.

– Ты спишь с ним?

Нора покраснела.

– Он так сказал?

Харди пожал плечами, но ничего не ответил.

– Вот гад! – Она сделала глубокий вдох. – Ладно, дай мне твой телефон, закончим с этим.

Он протянул ей смартфон.

– Кабель для передачи данных у тебя есть?

Он вытащил его из кармана.

– Можно, я налью себе чего-нибудь? Тебе тоже?

– Да, на кухне стоит бутылка белого вина.

Нора направилась в гостиную, а Харди вошел на кухню. Не большая, но очень чистая. Часть гостиной, которую он видел, тоже выглядела уютной. Нора со своей маленькой зарплатой сделала из этой крохотной квартирки настоящую конфетку. Он нашел бутылку вина в холодильнике, открыл шкафчик, достал бокалы и налил Норе вина. На подоконнике сидела кошка. Нора не преувеличивала, животное действительно было уродливым. Тощая, с клочковатой белой шерстью, торчащими ушами и глазами навыкате. Уродливая – это еще мягко сказано.

– Твинки, – шепнул Харди.

Кошка недоверчиво на него посмотрела. Он приблизился к ней и хотел погладить, но кошка зашипела.

– Ладно, не буду. – Себе он смешал «Бейлис» с молоком и кубиками льда. Подхватив оба бокала, вошел в гостиную.

Тем временем Нора подключила его смартфон к своему ноутбуку и уже нашла видео.