– Она была слишком слаба, и все неудавшиеся беременности оказались для ее здоровья тяжелым ударом. Я часто думаю, будто действительно убил ее. Я должен был… но она тоже очень хотела детей.

– Мне казалось, виной всему сердечный приступ, – произнесла я как можно мягче.

– Так написал в свидетельстве наш семейный доктор, но все эти три года я винил в ее смерти себя.

Риченда, неловко потянувшись через стол, легонько коснулась руки Мюллера.

– Хоть мои слова и мало значат, я считаю, что вам не в чем себя упрекнуть. Вы так любили ее. Вашей жене очень повезло. Немногим женщинам выпало такое счастье, такой брак, как описали вы.

– Спасибо, – глядя ей прямо в глаза, поблагодарил Мюллер. – Вы очень добры.

– А мой брат свинья, – заявила Риченда, начисто разрушив трагично-романтичное настроение суровой действительностью. – Еще в яслях я знала, что он мерзавец, но как близнецы мы всегда поддерживали друг друга. Не более того. Мне очень жаль, что своими действиями он причинил вам страдания. И я пойму, если вы захотите, чтобы мы с Эфимией покинули поместье.

– Нет, – покачал головой Мюллер. – Об этом не может быть и речи. Если вам и придется вернуться к этому человеку, то не по моей воле. Я знаю, что оставаться здесь на неопределенный срок несколько затруднительно…

– Вы хотите сказать, что пойдут сплетни, – густо покраснев, уточнила Риченда. К счастью, газовое освещение приглушило этот жуткий оттенок. Рыжие волосы и полыхающая багряным кожа не очень удачное сочетание.

– Но пока у вас нет определенных планов, я буду рад предложить свою защиту, какая бы вам ни понадобилась.

– Благодарю, – улыбнулась Риченда.

Бог ты мой, искренняя благодарность уже второй раз за один вечер. Неужели Риченда в самом деле пытается вырваться из-под влияния брата?





Глава 8

Дурные предчувствия




Мы с Ричендой спустились к завтраку несколько позже обычного. Горничная сообщила, что миссис Мюллер уже закончила трапезу и отправилась на прогулку в сад вместе с мистером Бенни. Мистер Мюллер также уже позавтракал. Он передавал свое почтение и сожалел, что не сможет присоединиться к нам до самого ужина, так как должен посвятить день делам поместья. Я решила, что таким образом он давал нам время осмыслить свое положение или же сам хотел обдумать свои намерения по отношению к Риченде. За все время нашего знакомства только вчера она действительно понравилась мне, хоть и выглядела настоящим страшилищем. Мюллер сейчас вполне мог решать, готов ли он сталкиваться с ее медузо-горгонной ипостасью в семейной жизни. Никакого опыта у меня в этом не было, но надежда и здравый смысл подсказывают, что мужчина может любить или желать женщину за ее внутреннюю красоту, пусть и спрятанную в упитанной оболочке, но в то же время, и вполне обоснованно, не готов к таким ужасам в собственной спальне.

Когда горничная вышла, я намазала кусочек тоста маслом и небрежно заметила:

– Что ж, мы остались вдвоем. Чердак вчера не до конца осмотрели, продолжим?

– Вряд ли мне вообще теперь захочется подниматься на чердаки, – вздрогнула Риченда. – Но кое-что нужно проверить.

– Вот как. – В голове роем закружились дурные предчувствия.

– Думаю, стоит разузнать о смерти жены Мюллера.

– Ради всего святого, Риченда, неужели мы не доставили бедняге достаточно хлопот? Он вам вчера душу открыл, а ведь эта тема должна быть очень болезненной. И так вы хотите отплатить за доверие?

Довольно решительная речь для компаньонки. В свою защиту могу сказать только, что уставший мозг уже был не в состоянии следить за речью. И потом, кто бы смог устоять перед обаянием Мюллера?

– Тебе он тоже нравится? – раздраженно бросила Риченда.

– Нет, – тут же ответила я. Слишком поспешно. Правда была в том, что компания Мюллера была удивительно умиротворяющей. В последнее время окружавшие меня мужчины либо отличались склонностью к убийству, либо оказывались страстными или ревнивыми. Очаровательных среди них не было, и Мюллер стал приятным исключением: даже мне пришлось согласиться, что он был очень привлекателен, когда не пытался изображать из себя идеального английского джентльмена. – Ну хорошо, признаю, что нахожу его обаятельным, – сдалась я. – Но он в любом случае никогда не станет искать себе жену среди таких, как я…

– Почему бы это, – яростно возразила Риченда. – Разве его первая жена не была сестрой викария или как-то так?

– Я хочу выйти замуж только по любви.

Риченда хмыкнула:

– Я и не ожидала, что ты так романтична.

– И, боюсь, это не лечится.

– Значит, мы не соперницы?

Представить, что Риченда когда-нибудь задаст такой вопрос мне – такое даже во сне не могло привидеться.

– Нет, – совершенно честно ответила я.

– Хорошо, – кивнула Риченда. – Потому что ты гораздо симпатичнее меня.

От этого признания у меня даже рот открылся.


– Я не слепая, – отрезала Риченда. – Конечно, у тебя нет ни моего чувства стиля, ни денег, поэтому преимущество на моей стороне.

– Конечно, – слабым голосом выдавила я, с трудом сохранив невозмутимый вид.

– Ты должна помочь мне понять, что здесь происходит.

– Мне кажется, ничего, – сказала я. – Правда. Тишина и покой, очень мило.

– Кхм, – фыркнула Риченда. – Почему же тогда миссис Мюллер то меня обожает, а потом в одну секунду даже не замечает, а помогать с балом ей будешь ты?

– Пожалуйста, займитесь этим сами, – взмолилась я. – Это будет очень скучно, утомительно и долго. В основном предстоит писать приглашения каллиграфическим почер– ком.

– О нет, я вовсе не хочу этим заниматься. Мне нужно было только, чтобы она выбрала меня, – пояснила Риченда.

– О.

– И еще то смехотворное появление перед гостьей, когда она так явно демонстрировала свое немецкое происхождение! А я как раз налаживала знакомство с дочерью герцога.

– Графа, – машинально поправила я. Риченда удивленно воззрилась на меня. – Это гораздо ниже по рангу, – добавила я. – Если это вас утешит.

– Наверное. Никогда в пансионе не обращала особого внимания на эту ерунду.

Я подозревала, что это скорее дочери знатных семейств не обращали внимания на нее – дочь банкира, лишь недавно получившего титул. Только обедневшая аристократия могла так сильно ненавидеть богатых выско– чек.

– Это так важно? – спросила я. – Полагаю, она лишь гостит здесь.

Риченда только пожала плечами.

– Это было странно… и некрасиво.

– Может, просто возраст, – мягко предположила я.

– То есть она чокнутая? Ну, если я все-таки войду в их семью, об этом тоже нужно знать.

Я посмотрела на нее в упор, не таясь, и она встретила взгляд с не меньшей решимостью.

– Вы все же всерьез это решили?

– Как я говорила прошлой ночью, сейчас может быть мой последний шанс. Если ты поможешь мне, Эфимия, я этого не забуду.

Я не ответила. Просто не знала, что сказать. Риченда наклонилась ко мне.

– Мне жаль, что мы не всегда сходились во мнениях. Я всю жизнь следовала примеру брата. Так глупо. Ты не знаешь меня, я могу быть другой.

– Нет, – сказала я. Кашлянула. – То есть да.

– Давай начнем сначала, – предложила Риченда. – Даже не сомневаюсь, что рано или поздно я сделаю что-нибудь ужасное, но в этот раз – не специально. – Она смерила меня проницательным взглядом. – Нас обеих бросили плыть по течению в этом мире мужчин. Пусть течения и разные, но нам обеим приходится выживать самостоятельно.

– Это так, – признала я. – А вы правда открыли приют для падших женщин?

– И правда ли я поступила так назло отцу? – Риченда, внимательно осмотрев свою порцию бекона, отправила бо`льшую часть в рот и прожевала. Я ждала. Боже, ну как женщина может так шумно есть? – Да, я хотела позлить отца. Когда он женился на матери Бертрама, я была еще совсем юной, но даже тогда чувствовала, что этим он оскорбил память моей матери. Моя покойная мачеха оказалась страшным снобом, ей надоело жить среди обедневшей аристократии. Отца она не любила, а ему нужны были только ее деньги, ничего больше. Понятия не имею, что он чувствовал к матушке, но помню, что ко мне она была добра. У нее был очень мягкий нрав, она даже голоса никогда не повышала. Так что я, конечно же, решила, что новой жене отца с ней не сравниться. Мачехе я только мешала, она и не скрывала этого, и ясно дала понять, что моя внешность оставляет желать лучшего. Даже не представляю, как Бертрам смог вырасти другим. – Риченда усиленно заморгала. – Но я не ответила на твой вопрос. Да, отец вызывал у меня неприязнь, и мне хотелось досадить ему. Но я также считала и считаю, что сейчас женщинам приходится очень нелегко и что по большому счету в этом виноваты мужчины. От бабушки мне досталось наследство, небольшое, и я устроила дом, куда эти женщины, и я имею в виду всех, от блудниц до беременных служанок, могли обратиться за помощью. Я хотела создать место, где женщин бы не разлучали с их незаконнорожденными детьми. Мне жаль, если все это кажется тебе возмутительным, но я всегда считала, что каждый ребенок заслуживает любящую мать.

– Потому что вы потеряли свою?

Риченда кивнула.

– Теперь это звучит так, будто я себя жалею, – она глубоко вздохнула. – И я очень тебе завидовала. Все мужчины Стэплфорд-холла головы сворачивали тебе вслед, я думала, ты этого и добиваешься в каких-то своих целях.

От возмущения я подавилась чаем.

– Знаю, – продолжила Риченда, – я была неправа. Ты такая же жертва, как и я, разве что гораздо красивее.

– Спасибо, – произнесла я. – Не за комплимент, а за такую откровенность.

– Она далась мне нелегко, – уныло призналась Риченда. – Но Мюллер своим рассказом вчера подал наглядный пример.

– Он очень хороший человек, – кивнула я.

– Или хорошо им притворяется. Брат дурачил меня столько лет, что некоторое недоверие к мужчинам с моей стороны вполне естественно. Но ты попала в самую точку, он очень обаятелен. Все так говорят. Ричард как-то рассказывал, что его называют самым очаровательным мужчиной города. Ни разу не повысил голос, не потерял самообладание. А так не бывает. И иностранное происхождение здесь ни при чем.

– Вы ему не доверяете, но все же хотите выйти замуж?

– Я считаю, что это нормальные супружеские отношения, – ответила Риченда. – Но мне бы хотелось удостовериться, что к убийству жены он отношения не имеет.